В помещении, которое было увешано невыдубленными шкурами, служившими для поглощения выступающей на стенах влаги, стояли несколько грубо сколоченных стульев и ящиков, причем последние возбудили особенный интерес ищущих, которые к ним немедленно кинулись. Однако среди лежавшей там одежды и разных не представлявших в данном случае ни малейшего интереса предметов не оказалось никаких следов золота. В спешке вещи беспорядочно раскидывались по полу. Вдруг капитан издал негромкий радостный возглас: он увидел старый потертый бумажник, заботливо уложенный на дно одного из ящиков.
- Это, конечно, не золото, но явно не без цены! - сказал он.
Вернувшись в главную пещеру, так как там было светлее, он развернул находку.
- Что там, капитан? - взволнованно спросил Летриер.
- Ничего, совсем ничего, я опять ошибся, - внешне спокойно ответил тот, однако внутри у него все ходило ходуном.
Внутри оказались в высшей степени ценные депозитные бумаги. Дедли-Ган поместил большую часть золота под проценты в различных банках на востоке страны, получив взамен векселя. Обладатель этих векселей мог в любой момент обратить их в звонкую монету в первой попавшейся банковской конторе. Но Летриеру было вовсе не обязательно об этом знать.
Денежные суммы, соответствующие этим банкнотам, принадлежали не одному только Полковнику, но всей компании в целом, именно поэтому они были столь велики. По всей видимости, здесь должны быть также запасы золотого песка и самородков, но найти их оказалось невозможно. Пока Мертенс и Летриер обменивались замечаниями по этому поводу, они вдруг услышали шум. Это был часовой, вошедший в пещеру. Мертенс застрелил его одним из найденных им револьверов, который он уже успел зарядить.
- Теперь прочь отсюда! - сказал он, убирая револьвер. - Нам нужны лошади. Надеюсь, что мы их найдем.
Они взяли с собой из найденного все, что сочли нужным, и пошли к основному выходу из пещеры. Выйдя наружу, они двинулись вдоль ручья и вскоре наткнулись на тропинку, которая привела их на поросшую травой поляну, где компания держала своих лошадей. Здесь же на деревьях висели седла и уздечки.
Оседлав двух коней, они сели на них и поскакали прочь…
Между тем все охотники, за исключением одного часового, оставленного, на его несчастье, в одиночестве охранять убежище, шли по следам юных индейцев, чтобы освободить Дика Хаммердала и Пита Холберса. Вскоре они догнали шедшего впереди Дедли-Гана. Он решил взять всех, так как было неизвестно, со сколькими краснокожими придется иметь дело. Вместе с Виннету они двигались впереди, читая следы. Отпечатки ног были очень отчетливы, потому что индейцы совершали свой марш ночью, и поэтому не составляло труда не потерять их. Однако прошло несколько часов, прежде чем они наконец увидели тот лес, где находился лагерь краснокожих и куда сын вождя притащил вчера Хаммердала и Холберса. Напрямик идти было нельзя, потому что индейцы их сразу бы обнаружили, они отклонились от следов и резко взяли в сторону, так что попали в лес примерно в пятнадцати минутах ходьбы от того места, где должны были это сделать, продолжая движение по прямой.
Оказавшись среди деревьев, они были вынуждены сделать еще один крюк, чтобы подойти к лагерю с тыла. С каждым шагом требовалось быть все более осторожными. Охотники перебегали от одного куста к другому, прятались за стволами деревьев, пока Виннету, шедший впереди, не подал условный знак. Он услышал голоса, и, оставив прочих на месте, они вдвоем с Дедли-Ганом поползли дальше. Вскоре они увидели то, что искали. Полковник сразу понял, что, взяв с собой всех своих людей, он проявил излишнюю осторожность, так как кроме двух лежащих на земле связанных пленников здесь находились еще лишь три человека, а именно два индейца и тот белый, что подбивал вчера краснокожих напасть на убежище. Понадобилось лишь несколько минут, чтобы окружить их. Троим пришлось сдаться без сопротивления, и они были тут же застрелены, хотя и против воли Виннету и Дедли-Гана. Пленников освободили от ремней.
- Судя по всему, Дик Хаммердал, вы вели себя достаточно неосторожно, раз уж вас удалось взять в плен таким молокососам, - сказал Дедли-Ган.
- Осторожно мы себя вели или неосторожно, это все равно, - проворчал Дик, разминая затекшие суставы. - Они застали нас врасплох. Ничего нельзя было сделать. А ты что думаешь по этому поводу, Пит Холберс, старый енот?
- Хм! - откликнулся Длинный. - Если ты считаешь, Дик, что ничего нельзя было сделать, значит, так оно и есть, тем более что мы, собственно говоря, ничего и не сделали.
- И белый был с ними! - удивился Полковник.
- Да, - кивнул Хаммердал, - именно этот парень и обнаружил убежище. Он водил туда молодого вождя, показывал место, но потом не пошел с ними, а остался тут. Как там у вас дела? Краснокожие обратно не пришли.
- Пришлось их всех кончить; подробности мы тебе расскажем по дороге. Сейчас мы должны как можно скорей возвращаться, дома у нас остался всего один человек.
Какую большую ошибку он совершил, Дедли-Ган понял сразу, как только снова оказался в убежище Они нашли труп часового, увидели перерытые помещения пещеры; в том, кто это сделал, ни у кого не возникло ни малейших сомнений. Немного успокоило Полковника то обстоятельство, что тайник с большим запасом самородков и золотого песка не был найден. Тем больше было его огорчение, когда он обнаружил пропажу ценных бумаг. Гнев, охвативший его, передался остальным, всех обуревало единственное желание: немедленно броситься в погоню за Мертенсом и его приятелем.
Деньги должны были помочь ворам ускользнуть от преследователей, если бы им удалось добраться до какого-нибудь населенного пункта, поэтому нельзя было терять ни минуты. Участвовавших в погоне трапперов также требовалось снабдить необходимыми денежными средствами на тот случай, если от их наличия будет зависеть успех дела. Как говорится, нет худа без добра, и то обстоятельство, что грабители не смогли найти самородки, оказалось как нельзя более кстати…
8
ПИРАТСКИЙ НАЛЕТ
Подъезжая верхом к Сан-Франциско с востока, путник вынужден сделать остановку в Окленде из-за лежащего на его пути залива шириной примерно одиннадцать километров. Серьезным препятствием залив, однако, не является ввиду наличия удобных, в том числе и для всадника с лошадью, средств для пересечения этой значительной водной преграды. Между Оклендом и Сан-Франциско курсируют широкие и надежные паромы.
С одного из таких паромов сошли как-то двое верховых, которые за все время плавания так и не сочли нужным покинуть седла. Их породистые кони имели весьма загнанный вид. Всадники же производили впечатление людей, давно забывших, что такое блага цивилизации. Их спутанные бороды клочьями свисали на грудь, лица скрывались под надвинутыми на лоб охотничьими шляпами с широкими полями, кожаные куртки, казалось, были сделаны из потрескавшейся древесной коры, а вся прочая одежда свидетельствовала о страшных испытаниях, выпавших на долю этих мужчин.
- Наконец-то, grace a dieu! - вздохнул один из них. - Вот мы и у цели, Марк, и я думаю, что нашим невзгодам скоро придет конец.
- Извините, капитан, но я никак не могу разделить вашей уверенности. Лично я почувствую себя спокойно, лишь стоя на палубе корабля, находящегося в нескольких милях от берега. Черт меня возьми со всеми потрохами, если Полковник не мчится за нами по пятам со всей своей шайкой!
- Это возможно, но не слишком вероятно. Полагаю, что нам удалось ввести его в заблуждение и он считает, что мы направились к перевалу, намереваясь попасть в Британскую Колумбию. Мы не зря сделали этот огромный крюк.
- Хотелось бы думать, что вы не ошибаетесь, но я ни на йоту не верю этим паршивым трапперам и считаю за лучшее как можно скорей попасть на какое-нибудь судно и навсегда забыть об этой проклятой стране.
- Прежде всего нам надо снова обрести приличный вид.
- Для этого нужны деньги.
- Само собой. Посмотри туда. - Он показал направо, на стоявший невдалеке барак, под низкой крышей которого красовалась вывеска с грубо намалеванной на ней надписью: "Джонатан Ливингстон, торговля лошадьми".
- Торговля лошадьми? - сказал Марк. - За наших полудохлых кляч здесь много не дадут!
- Увидим.
И они повернули коней к дому с вывеской. Едва они спешились, как открылась дверь и из дома вышел человек, в котором за тысячу шагов можно было узнать еврея - торговца лошадьми.
- Кто вам нужен, джентльмены? - спросил он.
- Мы хотели бы видеть достопочтенного мистера Ливингстона, сэр.
- Так это я и есть.
- Вы покупаете лошадей?
- Хм… да… Таких, правда, нет, - ответил он, сопроводив свои слова пренебрежительным жестом, бросив, однако, при этом внимательный взгляд на измученных животных.
- Well, в таком случае, good-bye, сэр! - Мертенс мгновенно вскочил обратно в седло и сделал вид, что собирается удалиться.
- Мистер, потише, потише… Хотелось бы еще немного посмотреть на ваш товар.
- Если вы не покупаете "таких", то нам больше не о чем говорить. Мы вовсе не какие-нибудь там гринхорны!
- Так-так. Спуститесь, пожалуйста, снова! Хм, ужасно, ну просто ужасно! Вы приехали из прерии?
- Yes!
- Вряд ли смогу вам что-нибудь предложить; надо бы подождать, возможно, они еще выправятся, - ворчал он, внимательно осматривая лошадей со всех сторон. - Сколько вы за них хотели бы?
- А сколько вы дадите?
- За двоих?
- За обоих.
- Хм, тридцать долларов, не больше… но и не меньше.
В следующее мгновение Мертенс снова оказался в седле и не отвечая поехал прочь.
- Стоп, сэр, а сколько вы хотите получить? Сдается мне, что вы вовсе не прочь их продать.
- Да, но не вам.
- И все же вернитесь. Я даю сорок.
- Шестьдесят!
- Сорок пять!
- Шестьдесят!
- Пятьдесят!
- Шестьдесят!
- Не могу! Пятьдесят пять, и ни цента больше!
- Шестьдесят, и ни цента меньше. Всего хорошего!
- Шестьдесят? Это мне вовсе не подходит… Но стойте, эй, подождите же… останьтесь, вы их получите, свои шестьдесят, хотя эта скотинка и не стоит таких денег!
Мертенс, ухмыляясь, поворотил коня и снова спешился.
- Ну что же, забирайте. Между прочим, вместе с седлами и уздечками!
- Зайдите, мистер, а ваш приятель пусть пока постоит тут.
Торговец привел его в небольшой чулан, разделенный на две части старым дырявым занавесом. Исчезнув за ним, он через короткое время появился с деньгами.
- Вот шестьдесят долларов. Вы получили бешеные деньги!
- Ба, не смешите меня! Однако… хм… вас знают в Сити?
- Лучше, чем многих.
- Тогда вы мне, вероятно, можете подсказать…
- Где находится гостиница?
- Нет, мне нужен ближайший банк или ломбард.
- Ломбард… хм, а что вы хотели бы заложить?
- Не имеет значения.
- Это имеет значение, сэр, если вы действительно хотите, чтобы я дал вам именно те сведения, которые вам нужны.
- Я хочу продать одну ценную бумагу.
- Под какое обеспечение она выдана?
- Под золотой песок и самородки.
- Черт возьми! Покажите мне ее.
- Это не имеет смысла.
- Отчего же? Если эта ваша бумага в самом деле имеет ценность, я куплю ее сам. Я иногда совершаю подобного рода сделки - в тех случаях, заметьте, когда это сулит какую-то выгоду.
- Вот она! - Он достал найденный в Hide-Spot бумажник, вытащил оттуда одну из банкнот и протянул ее торговцу. Пристально посмотрев на странного типа в ветхой, рваной одежде, тот изобразил на лице крайнее удивление.
- Двадцать тысяч долларов на предъявителя, банк Чарлза Брокмана, Омаха! Банкнота настоящая. Сколько же вы за нее хотите?
- А сколько дадите вы?
- Половину.
Мертенс взял бумагу у него из рук и направился к выходу.
- Всего доброго, мастер Ливингстон!
- Стойте! Сколько вы хотите за нее?
- Любой банкир не торгуясь выложит мне восемнадцать тысяч, но я уже сижу здесь у вас и, кроме того, тороплюсь. Выкладывайте шестнадцать, и банкнота ваша.
- Это невозможно. Я ведь не знаю, являетесь ли вы законным…
- Well, сэр, вам она ни к чему, и закончим на этом!
Ливингстон, схватив его за рукав, стал поднимать цену все выше и выше и кончил тем, что принес из-за драного занавеса требуемую сумму. Он принадлежал к тому типу готовых торговать всем подряд деловых людей, которые, несмотря на свой невзрачный и не свидетельствующий о кредитоспособности внешний вид, никогда не испытывают недостатка в необходимой наличности.
- Вот вам деньги; сегодня у меня такой день, что я все время вынужден уступать. Может быть, у вас есть еще векселя для продажи?
- Нет. Всего доброго.
Он ушел. Ливингстон проводил его во двор и там занялся купленными лошадьми. Оба чужака удалились. Появился работник, принявшийся освобождать животных от сбруи.
- Хороший барыш, - проворчал Ливингстон, - великолепная порода, ладно сложены; их, конечно, загнали, но при хорошем уходе они скоро снова будут выглядеть как надо.
Он все еще ходил вокруг них, когда на узкой улице раздался громкий топот копыт. Между домами галопом неслись двое всадников, прибывших со следующим паромом. Один из них был индеец, другой - белый, с густыми, падающими на плечи волосами. Заметно было, что им тоже пришлось пройти через немалые испытания, но ни в их посадке, ни в поведении их великолепных коней не было заметно ни малейших признаков усталости.
На скаку индеец случайно обратил внимание на знакомого нам торговца и в ту же секунду осадил коня.
- Пусть мой белый брат посмотрит на этих лошадей! - крикнул он.
Белый последовал за ним к дверям барака. Мельком взглянув на вывеску, он подъехал вплотную к торговцу и поздоровался:
- Good day, сэр! Похоже, вы купили этих лошадей весьма недавно?
- Yes, мастер, - ответил тот.
- У двоих, которые выглядят следующим образом? - И он дал подробное описание Мертенса или, по-другому, Бретиньи, и Вольфа, которого, как известно, прежде звали Летриер.
- Да, кажется, это были они, мастер.
- Они все еще здесь?
- Нет.
- Куда они направились?
- Не имею понятия; честно говоря, мне до этого нет никакого дела.
- Но вы должны хотя бы знать, в каком направлении они от вас ушли?
- Они завернули за угол вон там. Больше я ничего не могу сказать.
Траппер на мгновение задумался, потом бросил острый, проницательный взгляд на торговца и продолжил:
- Вы покупаете только лошадей?
- Лошадей и кое-что еще.
- Также и золотые самородки?
- Да. У вас они есть?
- Не здесь; они следуют за нами. Могу я вам предложить несколько штук?
- Да, но не сейчас. Я только что отдал все свои наличные деньги.
- Тем двоим?
- Одному из них.
- Он продал вам ценное письмо?
- Да.
- На какую сумму?
- Двадцать тысяч долларов.
- Не будете ли вы столь добры, сэр, дать мне посмотреть на эту бумагу?
- Зачем?
- Чтобы определить, не был ли у вас именно тот джентльмен, с которым нам очень хотелось бы встретиться.
- Хм, так! Бумагу вы увидите, но в руки я ее вам не дам. - Он ушел в барак и немного погодя вернулся с банкнотой. Внимательно ее рассмотрев, белый покачал головой.
- Вы получили у него лишь одну эту банкноту?
- Только эту.
- Благодарю вас, сэр! Эти люди, по всей видимости, к вам больше не придут, но, если это все-таки случится, не покупайте у них больше ничего, а заявите в полицию. Эти ценные бумаги принадлежат мне, они их у меня украли. Вероятней всего, я снова появлюсь у вас!
Он поворотил коня, индеец сделал то же самое, и оба, с места пустив животных галопом, снова понеслись вдоль по улице.
Они не сказали друг другу ни слова, пока не достигли гавани. Там белый спросил:
- Мой красный брат сопровождал меня, когда мы преследовали грабителей в просторах прерии. Останется ли он со мной, если я буду вынужден взойти на корабль?
- Виннету обойдет вместе с Дедли-Ганом всю землю и не покинет его на большой воде. Хуг!
- Скорее всего, грабители захотят убежать за океан; они станут справляться об уходящих кораблях. Мы поступим точно так же и будем искать их среди пассажиров на всех отплывающих судах.
- Пусть мой брат сделает так, как он говорит, и останется у воды, чтобы я смог его найти потом. Виннету вернется туда, где мы сошли с парома, чтобы подождать и привести на это место остальных охотников, которые отстали от нас, потому что их лошади утомились.
Дедли-Ган согласно кивнул:
- Мой брат умен, пусть он поступит так, как сочтет нужным.
Он спешился у ближайшей гостиницы и отдал поводья подошедшему слуге. Апач же в одиночестве поскакал обратно тем же путем, которым они прибыли вместе с Дедли-Ганом…
В это время Бретиньи и Марк Летриер продолжали свой путь. Не спеша идя по улице, они обратили внимание на мужчину, вышедшего из одного из тесных переулков, который, не оглядываясь по сторонам, пересек улицу на некотором удалении от них. Среднего роста, но при этом довольно стройный, он был одет как золотоискатель, ненадолго выбравшийся из своей штольни, чтобы немного отдохнуть от изнурительной работы и посмотреть на город. Драная шляпа с широкими полями была надвинута на лоб, однако она не могла скрыть огромное пятно синевато-красного цвета, простиравшееся от уха через всю щеку до самого носа.
Пораженный Бретиньи остановился и схватил своего спутника за руку.
- Марк, ты его узнал? - лихорадочно спросил он.
- Этого? Нет, капитан.
- Правда нет?
- Да, конечно.
- Я неправильно спросил. Это должно звучать так: ты ее узнал?
- Ее? Гром и молния! Фигура, осанка, походка… Нет, этого не может быть!
- Это она, говорю я тебе, она, и никто другая! Мы выглядим как дикари, я думаю, что на этом расстоянии она нас не узнала. Счастливый случай еще раз свел нас. Мы должны пойти за ней!
Они зашагали вслед за мужчиной, который спустя немного времени вошел в дощатый сарай, над дверью которого мелом было нацарапано: "Taverne of fine brandy". Слева и справа от надписи, на потрескавшихся досках, тем же мелом было изображено по бутылке.
- Что ей нужно в этом кабаке? У нее достаточно средств для того, чтобы посещать приличные заведения. Значит, все это не более чем маскарад и в ее действиях присутствует какая-то тайная цель.
- Может, стоит пойти за ней, капитан?
- Не годится, Марк. Несмотря на то, что мы сильно смахиваем на бродяг, она нас узнает мгновенно. Заведение сколочено очень грубо, в стенах есть щели; спереди подходить нельзя, но, может быть, я сумею найти сбоку или сзади какую-нибудь дыру, сквозь которую мне удастся что-нибудь подслушать. Ты останется здесь и будешь наблюдать за входом. Если она выйдет раньше, чем я вернусь, сразу же беги ко мне.