Вечные слова
Перевод Б. Слуцкого
Нету фантастичнее преданий
Нашей фантастической земли…
В старину, седую, стародавнюю,
Жили скифы, мяли ковыли.По степям они укоренились
И осели там давным-давно.
Бранью позабытою бранились.
Пили больше нашего вино.Вечером, когда под небом мутным
Волчьих стай страшилися стада,
Разговаривали
мудрый с мудрым.
Дураки дурили, как всегда.Слов рои под облака взлетали,
Гасли, словно на ветру костер.
Их пространства дикие глотали.
Их глушил немереный простор.Говорят: слова не исчезают,
Языки, что род забыл людской,
В небесах по-прежнему витают,
Над тобой кружат и надо мной.Говорят, что иногда в пустыне,
Там, где только тишина да ты,
В мертвенной и беспредельной стыни
Вдруг слова услышишь с высоты.Слышишь: девушки поют, а кони
Долго ржут и скачут во всю прыть.
Если слышанное ты запомнишь,
Сможешь не открытое открыть.И клочок уловленного сказа
Превратят твой разум и чутье В правду.
Пред тобой предстанет сразу
Скифов легендарное житье.
1946
Край поэтов
Перевод Я. Хелемского
С малолетства всем известно это:
На Смоленщине рождаются поэты,У подножья Арарата, и в Сибири,
И на землях Руставели и Сабира,У Днепра, на Балтике, в Рязани,
На вершинах горных в Дагестане.А еще я знаю край озер и сосен,
Где поэтов - как в лесу грибов под осень.Там зозулями зовутся все кукушки.
Той землей из Кишинева ехал Пушкин.Там цвела любовь Мицкевича к Марыле,
Там цари поэтов многих загубили,И Тараса в Петербург вели березы
Той дорогой, что впитала боль и слезы.Оттого певцов рождается немало
На земле, где столько славных побывало.Там стихи слагались в хате, и в окопе,
И в чащобе, где ломались молний копья.Там черемухе и вереску просторно,
Там и критики ведут себя пристойно.Там сонеты дятел пишет на бересте
И поют всю ночь хозяева и гости.В соответственной сердечной обстановке
Не чураются и чарочки "Зубровки".А закусывают бульбой да грибками -
Подберезовиками, боровиками.Там, где с бором дружат новые поселки,
На асфальт ложатся хвойные иголки.Пляшут в озере угри, в реке - уклейки,
Соловей всю ночь играет на жалейке.Земляничные, черничные полянки
Спозаранку говорят стихами Янки.Где ж тот край, льняной, игольчатый, былинный,
Зов торжественный лосиный, звон пчелиный!Там, где Беседь, там, где Припять, там, где Свитязь,
Приезжайте, поглядите, убедитесь.Там на свадьбах неустанны цимбалисты,
Там невесты хороши и голосисты.Там одна, голубоглазая и ласковая,
Завлекла меня припевками и плясками.
1963
"Небо журавлиное, холодное…"
Перевод Я. Хелемского
Небо журавлиное, холодное,
Мокрая осенняя земля.
Жизнь у птиц болотная, отлетная…
Вы вблизи видали журавля?Выглядит он сирым горемыкою,
Чуть смешным… Нелегок топкий быт.
Но вдали прощальное курлыканье
Скорбно и возвышенно звучит.
1972
Даты
Перевод Я. Хелемского
Что даты? Это только вехи
Истории.
А для солдат,
Чьи навсегда закрылись веки,
Нет и не будет больше дат.За той чертой - безмолвно, пусто.
Мы на кладбищах фронтовых
Возводим бронзовые бюсты
Не для погибших - для живых.И для детей, чтоб не блуждали
Среди иных никчемных дат,
Чтоб песни в памяти звучали
И воскрешали тех солдат.
1973
БАГРАТ ШИНКУБА
(Род. в 1917 г.)
Переводы Я. Козловского
С абхазского
"Когда прервется дыханье…"
Когда прервется дыханье
И гаснуть мой станет взгляд,
Когда земные страданья,
Как вороны, отлетят,Коснись, дневное светило,
Ты лба, что высок и бел,
Напомни, сколь надо было
Еще мне окончить дел.Хоть слух мой ослаб жестоко,
Напомни, как пела мать,
И вспененного потока
Дай клекот мне услыхать,Звучанье "Уари-дада",
Свист плети и бег коня.
И это будет отрада
Последняя для меня.
Мой орех
Какой он, помню, был красавец -
Столетний дедовский орех,
Полой листвы ворот касаясь,
Гостей встречал он раньше всех.Легко брал облако в охапку
Он, недоступный воронью,
И домотканую мою
Ловил рукой зеленой шапку.Придя с водой,
под ним устало
Снимала мать с плеча кувшин.
И под орехом дед немало
Сплел на веку своем корзин.И, к родовой причастный доле,
Орех слыхал с былых времен
Веселье свадеб в нашем доме
И причитанья похорон.Разбуженный грозою в детстве,
Невольно думал я о том,
Что заслонит орех от бедствий
Под злыми сполохами дом.Боролись ветки с ветром шалым
В косматом сумраке ночном.
И я дрожал под одеялом,
Шум листьев слыша за окном.На гребнях гор закаты рдели,
С годами старился орех.
Его ровесники редели,
И пережить сумел он всех.Но одряхлел, склонились ветки,
В морщинах старческих кора,
И листья кроны стали редки,
Пришла печальная пора.Он, красовавшийся державно,
Лихих ветров встречал набег.
Мне жаль, коль будет он бесславно
В мученьях доживать свой век.Полуживым, изнеможенным
Ему легко ль встречать беду?
Не лучше ль молнией сраженным
У мира рухнуть на виду?!
Капли
Дождь то пуще, то тише.
Вот уж сутки почти
Капли падают с крыши:
"Кули-чли", "кули-чли".Солнца вешнего сабли
Туч распорют гряду,
Чтобы вспыхнули капли
За окошком в саду,Чтоб туман поседелый
Ветру на спину лег,
Словно газовый, белый,
Невесомый платок.Стебли с ветками зябли,
Это, видно, учли
Напевавшие капли:
"Кули-чли", "кули-чли".Знаю: рано иль поздно,
Зазвенев на ветру,
Капли в стужу - замерзнут,
Испарятся - в жару.Не желаю я песне
Этой участи, друг,
Не желаю, но если
Станет капелькой вдруг,Упадет пусть на сердце
Человеку в пути,
И поможет согреться,
И поможет дойти.
ЛЮБОВЬ ЗАБАШТА
(Род. в 1918 г.)
С украинского
Освободители
Перевод Б. Кежуна
На шаг от смерти я была с сестрою.
Мы косы расчесали на заре,
Умылись теплой, мутною водою -
Из лужи в освенцимовском дворе.Зачем умылись - и сама не знаю…
Уже сказали нам, что здесь, средь тьмы,
В печах, что до рассвета полыхают,
Все в черный пепел превратимся мы.Сняла я с плеч косынку с васильками
По голубому полю, отдала
Красивой белоруске, что меж нами
Подружкой самой юною была.Сняла сестренка туфельки - подарок
Любимой матери в недавний, добрый час,
Обула пару чьих-то рваных, старых
И молвила: "Для смерти в самый раз!"И наши думы, как подстреленные птицы,
Поникли: мы почувствовали тут,
Что никогда нам даже не приснится
Овеянный мечтами институт.И повели нас… Нас жара томила.
Паленым пахло. Смрад стоял кругом…
И вдруг издалека, весенним, милым,
На нас пахнуло свежим ветерком,Цветущею черешней молодою
И клеем, что свисает, как янтарь,
На веточках… И все пережитое
Нам показалось сном…И вспомнился "Кобзарь",
Раскрытый на столе, весь освещенный
Простой крестьянской лампой со стеклом,
Родной отец, усталостью согбенный,
И мать, сидящая с вязаньем за столом…А я то плачу, то светлею,
Читая в поздний час
Про атамана Гамалею,
Про гайдамаков и Кавказ.Воспоминания мои
Вдруг залпы пушек оборвали:
Уже за лагерем бои…
Все ближе,
ближе…
Разбивали
Замки, засовы и кричали
Со всех концов:
- Свои!.. Свои!..И хлопцы-москвичи вошли к нам спозаранок!
И отступила смерть, черна, как мгла.
Объятья… радость… слезы полонянок…
За нами жизнь с полей родных пришла…Нам показалось, что с кремлевских башен
Незримо звезды алые сошли
На шапки воинов, защитой стали нашей,
Чтоб в край родной вернуться мы смогли.А утром вновь мы в бой их провожали,
Туда, где даль в зарницах огневых.
Они "хохлушками" нас нежно называли,
Мы в шутку "москалями" звали их.И, где бы ни была, пускай всегда мне светит
Любовь большая к братьям из Москвы…
Давно бы пепел наш развеял ветер,
Когда б не вы!
Казацкая
Перевод А. Прокофьева
Паруса подняли
Казаки на чайках,
В море выплывали,
От Днепра седого до Босфора
Мигом долетали.Ой, летит расплата,
Месть за Украину,
Вспомнишь, враг проклятый,
День, когда в неволю гнал девчину,
Сжег родную хату.
Казацкая сила,
Казацкая правда -
Сабля как зарница!
Не дадим мы, турок бесноватый,
Над собой глумиться.Заревело море,
Разгулялись волны,
Басурманы, бойтесь!
Вызволяло из неволи братьев
Казацкое войско.Кровью турки платят,
Волны заревели,
Затрещали кости,
Стаи легких чаек на Царьград летели,
Прямо к туркам в гости.Из гаремов душных
Пленниц вызволяли,
Из тюрьмы постылой.
Ждали вы, девчата, и дождались
Чаек быстрокрылых.
МИКЛАЙ КАЗАКОВ
(Род. в 1918 г.)
С марийского
Я иду по столице…
Перевод М. Матусовского
Я иду по столице, я снова и снова
Весь охвачен потоком московского дня, -
Москвичи понимают меня с полуслова,
Москвичи принимают, как брата, меня.
Мне рассказывал прадед, как, полон заботы,
Он бродил по Москве, поднимаясь чуть свет.
И когда его кто-нибудь спрашивал: - Кто ты?
- Черемис, инородец! - говорил он в ответ."Инородец" - я слова страшнее не знаю,
В нем растоптаны были людские права…
Как нам дышится вольно, столица родная,
Как легко мне с тобою сегодня, Москва!
Я иду по Москве, москвичи мне навстречу,
Наши думы едины, и путь наш един.
- Кто ты? - спросят меня, и тогда я отвечу:
- Я мариец, Советской страны гражданин!
1949
КАСТУСЬ КИРЕЕНКО
(Род. в 1918 г.)
С белорусского
Живу
Перевод Н. Сидоренко
Удивляешься ты,
Что я громом, бывает, гремлю
И что сам на себя
Вызываю огонь наяву.
Удивляешься ты,
Что бессилия я не терплю, -
Я живой, ты пойми,
Я живу.Удивляться не надо
Ни строчкам суровым моим,
Ни тому, что тревога
Врывается в песен канву.
Мы с тобой на земле
На живой и горячей стоим, -
И для жизни, пойми,
Я живу.Я для счастья живу,
Для веселого смеха живу,
Отдал душу свою
И друзьям, и нелегким делам.
Удивляться не надо,
Что, может, струну разорву,
А однажды и сердце свое
Разорву пополам.Одного только я не смогу
Никогда и нигде:
В жизни плыть,
Как песок наплывает в траву,
И отсвечивать тускло,
Как лист пожелтелый в воде.
Не смогу… не смогу…
Я - живу…
Жажда
Перевод Я. Хелемского
Была у нас походная баклага -
Бесценное наследие отца.
В июльский день какое это благо -
Испить, избыть всю жажду до конца!И с новой силой до изнеможенья
Косою нержавеющей махать,
Но сохнут губы, нарастает жженье,
И ты к баклаге тянешься опять.Я брал с собой баклагу не однажды
На летний луг. И все ж не смог понять,
Зачем она - чтобы спасать от жажды
Или затем, чтоб жажду вновь рождать?Я в этой жизни трав скосил немало,
Я знаю силу зноя и огня.
Нередко жажда за душу хватала
И жгла меня, и мучила меня.Все дело в том, что даже капля влаги
Из недр не проступила бы вовек,
Не зазвенела бы на дне баклаги,
Когда бы так не жаждал человек.Должно быть, жизнь всего дороже людям
Не оттого, что нам легко в пути,
А оттого, что путь горяч и труден
И мужество непросто обрести.Иначе мир не мыслю. Жаждой новой
Переполняюсь я. И вновь и вновь
Меня влекут к баклаге той отцовой
Дни жарких дел, сыновняя любовь.
"Лес в ярко-пламенной цвете…"
Перевод А. Корчагина
Лес в ярко-пламенном цвете,
Золота он золотей.
Крикнешь - и эхо ответит,
Сыплются листья с ветвей.Сыплются, опадают,
И я говорю в тишине:
- Какая ты молодая,
Земля, в осеннем огне!Мой мир ушел за березки.
Широкий! Концы не видны!
Идет - и шагов отголоски
За небосклоном слышны.Слышны - и не затихают…
Тебе присягаю вновь:
Какая ты дорогая,
Земля моих дум и снов!
На стежках былых
Перевод Н. Сидоренко
На стежках былых
пересыпала смолка траву.
- Травинки и смолка!
Растите! Я вас не сорву.
Она у другого,
и прошлые дни далеки.
А я только ей
заплетал полевые венки. -
Травинки и смолка
сбежались в кружок золотой
И вдруг засмеялись:
- Чудак же ты, право, какой!
Ей было носить
так же трудно веночки твои,
Как было легко
лгать о верной и вечной любви.
Ты иль не ты?
Перевод Я. Хелемского
Ты иль не ты мне приснилась рябиной
В яркой косыночке? Ты иль не ты
Заполыхала на фоне осенней
Сквозной красоты?Ты иль не ты, как заря, отгорая,
С днем разлучаешься? Ты иль не ты
Отблеск бросаешь на лозы у плеса
С крутой высоты?Ты иль не ты пролегла над землею
Звездной дорогою? Ты иль не ты
Стала в ночи утешеньем и светом
Для каждой версты?Ты иль не ты? Отзовись издалёка
В горе и в радости. Ты иль не ты?
Где ты? Зачем изнывать заставляешь
От неизвестности и немоты?
Милый край, моя отчизна
Перевод Н. Сидоренко
Милый край, моя отчизна…
Песенка родимой над колыскою,
И над хатой неба синь свободная.
Милый край, моя отчизна…
С каждой памяткой своею близкою
Ты - звезда, навеки путеводная.Милый край, моя отчизна…
Говор ветра с пущей вековечною,
И мечты, и юность дерзновенная.
Милый край, моя отчизна…
С солнечною ласкою сердечною
Навсегда ты радость неизменная.Милый край, моя отчизна…
Сердце с сердцем дружески встречается.
В жизнь влечет, зовет дорога торная.
Милый край, моя отчизна…
Что с тобой сравнится-поравняется?
Ты одна на свете, неповторная.
Я не в силах остаться один…
Перевод Н. Сидоренко
Я не в силах остаться один,
Без людей,
Без надежд и мечтаний,
Без локтя друзей,
Без их веры в судьбу,
Без открытых сердец,
Без их песен и смеха,
Без слез, наконец…Люди, в сердце моем
Ток живого огня.
Он живой потому,
Что есть вы у меня.
И, покуда я с вами,
Не тронет беда.
Все отдам я за счастье -
Быть вместе всегда!
ПАВЕЛ КОГАН
(1918–1942)
Гроза
Косым,
стремительным углом
И ветром, режущим глаза,
Переломившейся ветлой
На землю падала гроза.
И, громом возвестив весну,
Она звенела по траве,
С размаху вышибая дверь
В стремительность и крутизну.
И вниз. К обрыву. Под уклон. К воде.
К беседке из надежд,
Где столько вымокло одежд,
Надежд и песен утекло.
Далеко,
может быть, в края,
Где девушка живет моя.
Но, сосен мирные ряды
Высокой силой раскачав,
Вдруг задохнулась
и в кусты
Упала выводком галчат.
И люди вышли из квартир,
Устало высохла трава.
И снова тишь.
И снова мир,
Как равнодушье, как овал.
Я с детства не любил овал!
Я с детства угол рисовал!
1936
Бригантина
(Песня)
Надоело говорить, и спорить,
И любить усталые глаза…
В флибустьерском дальнем море
Бригантина поднимает паруса…Капитан, обветренный, как скалы,
Вышел в море, не дождавшись нас…
На прощанье подымай бокалы
Золотого терпкого вина.Пьем за яростных, за непохожих,
За презревших грошевой уют.
Вьется по ветру веселый Роджер,
Люди Флинта песенку поют.Так прощаемся мы с серебристою,
Самою заветною мечтой,
Флибустьеры и авантюристы
По крови, упругой и густой.И в беде, и в радости, и в горе
Только чуточку прищурь глаза,
В флибустьерском, в дальнем море
Бригантина поднимает паруса.Вьется по ветру веселый Роджер,
Люди Флинта песенку поют,
И, звеня бокалами, мы тоже
Запеваем песенку свою.Надоело говорить, и спорить,
И любить усталые глаза…
В флибустьерском дальнем море
Бригантина поднимает паруса…
1937
"Нам лечь, где лечь…"
Нам лечь, где лечь,
И там не встать, где лечь.
………………….
И, задохнувшись "Интернационалом",
Упасть лицом на высохшие травы.
И уж не встать, и не попасть в анналы,
И даже близким славы не сыскать.
Апрель 1941 г.