Арену занял сонм эквилибристов.
Ну, все, пора кончать парад-алле
Коверных. Дайте туш, даешь артистов.
(1970-е]
ИНСТРУКЦИЯ ПЕРЕД ПОЕЗДКОЙ ЗА РУБЕЖ
Я вчера закончил ковку,
Я два плана залудил, -
И в загранкомандировку
От завода угодил.
Копоть, сажу смыл под душем,
Съел холодного язя
И инструктора послушал,
Что там можно, что нельзя.
Там, у них, пока что лучше бытово.
Так чтоб я не отчебучил не того,
Он мне дал прочесть брошюру - как наказ,
Чтоб не вздумал жить там сдуру как у нас.
Говорил со мной, как с братом,
Про коварный зарубеж,
Про поездку к демократам
В польский город Будапешт.
"Там, у них, уклад особый, -
Нам - так сразу не понять.
Ты уж их, браток, попробуй
Хоть немного уважать.
Будут с водкою дебаты - отвечай:
"Нет, ребяты-демократы! Только чай".
От подарков их сурово отвернись, -
"У самих добра такого - завались".
Он сказал: "Живя в комфорте -
Экономь, но не дури.
И, гляди, не выкинь фортель,
С сухомятки не помри!
В этом чешском Будапеште, -
Уж такие времена, -
Может, скажут "пейте-ешьте",
Ну, а может, - ни хрена".
Οχ, я в Венгрии на рынок похожу,
На немецких на румынок погляжу!
"Демократки, - уверяли кореша,-
Не берут с советских граждан ни гроша".
"Буржуазная зараза
Всюду ходит по пятам.
Опасайся пуще глаза
Ты внебрачных связей там.
Там шпионки с крепким телом.
Ты их в дверь - они в окно!
Говори, что с этим делом
Мы покончили давно.
Могут действовать они не прямиком:
Шасть в купе - и притворится мужиком,
А сама наложит тола под корсет.
Проверяй, какого пола твой сосед!"
Тут давай его пытать я:
"Опасаюсь - маху дам!
Как проверить - лезть под платье?
Так схлопочешь по мордам…"
Но инструктор - парень дока,
Деловой - попробуй срежь!
И опять пошла морока
Про коварный зарубеж.
Популярно объясняю для невежд:
Я к болгарам уезжаю - в Будапешт.
Если темы там возникнут - сразу снять.
Бить не нужно, а не вникнут - разъяснять!
Я ж по-ихнему ни слова,
Ни в дугу и ни в тую!
Молот мне - так я любого
В своего перекую.
Но ведь я не агитатор,
Я - потомственный кузнец.
Я к полякам в Улан-Батор Не поеду, наконец!
Сплю с женой, а мне не спится:
"Дусь, а Дусь… Может, я без заграницы обойдусь?
Я ж не ихнего замеса - я сбегу.
Я на ихнем ни бельмеса, ни гугу!"
Дуся дремлет, как ребенок,
Накрутивши бигуди.
Отвечает мне спросонок:
"Знаешь, Коля, - не зуди.
Что ты, Коля, больно робок -
Я с тобою разведусь.
Двадцать лет живем бок о бок -
И все время: "Дусь, а Дусь…"
Обещал, - забыл ты, нешто? Ох, хорош!..-
Что клеенку с Бангладешта привезешь.
Сбереги там пару рупий, не бузи.
Мне хоть че! - хоть черта в ступе привези".
Я уснул, обняв супругу,
Дусю нежную мою.
Снилось мне, что я кольчугу,
Щит и меч себе кую.
Там у них другие мерки,
Не поймешь - съедят живьем…
И все снились мне венгерки
С бородами и с ружьем,
Снились дусины клеенки цвета беж
И нахальные шпиенки в Бангладеш,-
Поживу я, воля божья, у румын.
Говорят, они с Поволжья, - как и мы.
Вот же женские замашки!
Провожала - стала петь,
Отутюжила рубашки -
Любо-дорого смотреть.
До свиданья, цех кузнечный,
Аж до гвоздика родной,
До свиданья, план мой встречный,
Перевыполненный мной!
Пили мы - мне спирт в аорту проникал,
Я весь путь к аэропорту проикал.
К трапу я - а сзади в спину будто лай:
"На кого ж ты нас покинул, Николай?!"
[1973-1974]
* * *
На дистанции - четвёрка первачей.
Каждый думает, что он-то побойчей,
Каждый думает, что меньше всех устал,
Каждый хочет на высокий пьедестал.
Кто-то кровью холодней, кто - горячей,
Все наслушались напутственных речей,
Каждый съел примерно поровну харчей, Но судья не зафиксирует ничьей.
А борьба на всём пути,
В общем, равная почти.
- Расскажите, как идут,
бога ради, а?
Телевидение тут
вместе с радио.
- Нет особых новостей -
всё ровнёхонько,
Но зато накал страстей -
о-хо-хо какой!
Номер первый рвёт подмётки как герой,
Как под гору катит, - хочет под горой
Он в победном ореоле и в пылу
Твёрдой поступью приблизиться к котлу.
Почему высоких мыслей не имел?
Потому что в детстве мало каши ел.
Голодал он в этом детстве, не дерзал,
Успевал переодеться - ив спортзал.
Что ж, идеи нам близки:
Первым - лучшие куски,
А вторым - чего уж тут,
он всё выверил -
В утешение дадут
кости с ливером.
Номер два далёк от плотских тех утех.
Он из сытых, он из этих, он из тех,
Он надеется на славу, на успех,
И уж ноги задирает выше всех!
Ох, наклон на вираже! - бетон у щёк,
Краше некуда уже, а он - ещё.
Он стратег, он даже тактик, словом - спец, -
Сила, воля плюс характер - молодец!
Чёток, собран, напряжён
И не лезет на рожон.
Этот будет выступать
на Салониках,
И детишек поучать
в кинохрониках,
И соперничать с Пеле
в закалённости,
И являть пример целеустремленности.
Номер третий убелён и умудрён,-
Он всегда второй надёжный эшелон.
Вероятно, кто-то в первом заболел,
Ну, а может, его тренер пожалел.
И назойливо в ушах звенит струна:
У тебя последний шанс, эх, старина!
Он в азарте как мальчишка, как шпана,
Нужен спурт - иначе крышка и хана!
Переходит сразу он В задний старенький вагон,
Где былые имена -
предынфарктные,
Где местам одна цена -
все плацкартные.
А четвёртый - тот, что крайний, боковой, -
Так бежит - ни для чего, ни для кого:
То приблизится - мол, пятки оттопчу,
То отстанет, постоит - мол, так хочу.
(Не проглотит первый лакомый кусок,
Не надеть второму лавровый венок,
Ну, а третьему - ползти На запасные пути.)
…Сколько всё-таки систем в беге нынешнем,-
Он вдруг взял да сбавил темп перед финишем,
Майку сбросил - вот те на! -
Не противно ли?
Поведенье бегуна -
неспортивное.
На дистанции - четвёрка первачей,
Злых и добрых, бескорыстных и рвачей.
Кто из них что исповедует, кто чей?
…Отделяются лопатки от плечей -
И летит уже четвёрка первачей.
[1974]
* * *
Сначала было слово печали и тоски.
Рождалась в муках творчества планета.
Рвались от суши в никуда огромные куски
И островами становились где-то.
И странствуя по свету без фрахта и без флага,
Сквозь миллионолетья, эпохи и века,
Менял свой облик остров - отшельник и бродяга,
Но сохранял природу и дух материка.
Сначала было слово, но кончились слова.
Уже матросы землю населяли.
И ринулись они по сходням вверх на острова,
Для простоты назвав их кораблями.
Но цепко держит берег, - надёжней мёртвой хватки,
И острова вернутся назад наверняка.
На них царят морские особые порядки,
На них хранят законы и честь материка.
Простит ли нас наука за эту параллель,
За вольность в толковании теорий,
Но если уж сначала было слово на земле,
То это, безусловно, слово - "море".
[1974]
МОЙ ГАМЛЕТ
Я только малость объясню в стихе,
На всё я не имею полномочий…
Я был зачат, как нужно, во грехе,-
В поту и в нервах первой брачной ночи.
Я знал, что, отрываясь от земли,
Чем выше мы - тем жёстче и суровей.
Я шёл спокойно прямо в короли
И вёл себя наследным принцем крови.
Я знал - всё будет так, как я хочу.
Я не бывал внакладе и в уроне.
Мои друзья по школе и мечу
Служили мне, как их отцы - короне.
Не думал я над тем, что говорю,
И с легкостью слова бросал на ветер.
Мне верили и так, как главарю,
Все высокопоставленные дети.
Путались нас ночные сторожа,
Как оспою, болело время нами.
Я спал на кожах, мясо ел с ножа
И злую лошадь мучил стременами.
Я знал, мне будет сказано: "Царуй!" -
Клеймо на лбу мне рок с рожденья выжег,
И я пьянел среди чеканных сбруй,
Был терпелив к насилью слов и книжек.
Я улыбаться мог одним лишь ртом,
А тайный взгляд, когда он зол и горек,
Умел скрывать, воспитанный шутом.
Шут мёртв теперь: "Аминь!" Бедняга Йорик!
Но отказался я от дележа
Наград, добычи, славы, привилегий.
Вдруг стало жаль мне мёртвого пажа.
Я объезжал зелёные побеги.
Я позабыл охотничий азарт,
Возненавидел и борзых, и гончих.
Я от подранка гнал коня назад
И плетью бил загонщиков и ловчих.
Я видел - наши игры с каждым днём
Всё больше походили на бесчинства.
В проточных водах, по ночам, тайком
Я отмывался от дневного свинства.
Я прозревал, глупея с каждым днём,
Я прозевал домашние интриги.
Не нравился мне век, и люди в нём
Не нравились. И я зарылся в книги.
Мой мозг, до знаний жадный как паук,
Всё постигал: недвижность и движенье,
Но толка нет от мыслей и наук,
Когда повсюду им опроверженье.
С друзьями детства перетёрлась нить,
Нить Ариадны оказалась схемой.
Я бился над словами "быть, не быть",
Как над неразрешимою дилеммой.
Но вечно, вечно плещет море бед.
В него мы стрелы мечем, - в сито просо,
Отсеивая призрачный ответ
От вычурного этого вопроса.
Зов предков слыша сквозь затихший гул,
Пошёл на зов, - сомненья крались с тылу,
Груз тяжких дум наверх меня тянул,
А крылья плоти вниз влекли, в могилу.
В непрочный сплав меня спаяли дни -
Едва застыв, он начал расползаться.
Я пролил кровь, как все, и, как они,
Я не сумел от мести отказаться.
А мой подъём пред смертью - есть провал.
Офелия! Я тленья не приемлю.
Но я себя убийством уравнял
С тем, с кем я лёг в одну и ту же землю.
Я Гамлет, я насилье презирал,
Я наплевал на Датскую корону,
Но в их глазах - за трон я глотку рвал
И убивал соперника по трону.
Но гениальный всплеск похож на бред,
В рожденьи смерть проглядывает косо.
А мы все ставим каверзный ответ
И не находим нужного вопроса.
[1973–1974]
* * *
Как во городе во главном,
Как известно - златоглавом,
В белокаменных палатах,
Знаменитых на весь свет,
Выразители эпохи
Лицедеи-скоморохи,-
У кого дела неплохи, -
Собирались на банкет.
Для веселья есть причина:
Ну, во-первых - дармовщина,
Во-вторых - любой мужчина
Может даму пригласить
И, потискав даму эту,
По паркету весть к буфету
И без денег, по билету,
Накормить и напоить.
И стоят в дверном проёме
На великом том приёме
На дежурстве, как на стреме,
Тридцать три богатыря.
Им потеха - где шумиха,
Там ребята эти лихо
Крутят рученьки, но - тихо,
Ничего не говоря.
Но ханыга, прощелыга,
Забулдыга и сквалыга
От монгольского от ига
К нам в наследство перешли,
И они входящим - в спину,
Хором, враз: - Даёшь Мазину!
Дармовую лососину!
И Мишеля Пиколи!
…В кабаке старинном "Каме"
Парень кушал с мужиками.
Все ворочали мозгами -
Кто хорош, а кто и плох.
А когда кабак закрыли,
Все решили: недопили.
И - кого-то снарядили,
Чтоб чего-то приволок.
Парень этот для начала
Чуть пошастал у вокзала,-
Там милиция терзала
Сердобольных шоферов.
Он рванул тогда накатом
К белокаменным палатам
Прямо в лапы к тем ребятам -
По мосту, что через ров.
Под дверьми всё непролазней
(Как у Лобного на казни,
Но толпа побезобразней -
Вся колышется, гудёт…),
Не прорвёшься, хоть ты тресни!
Но узнал один ровесник:
- Это тот, который песни…
Пропустите, пусть идёт!
- Не толкайте - не подвинусь! -
Думал он, - а вдруг навынос
Не дадут? Вот будет минус…
Ах - красотка на пути! -
Но парнишке не до крали,-
Лишь бы только торговали,
Лишь бы дали, лишь бы дали!
Время - два без десяти.
У буфета всё нехитро:
- Пять "четвёрок", два пол-литра!
Эй, мамаша, что сердита?
Сдачи можешь не давать!.. -
Повернулся - а средь зала
Краля эта танцевала!
Вся блистала, вся сияла,
Как звезда - ни дать ни взять!
И - упали из подмышек
Две больших и пять малышек
(Жалко, жалко ребятишек -
Тех, что бросил он в беде),
И осколки, как из улья,
Разлетелись - и под стулья…
А пред ним мелькала тулья
Золотая на звезде.
Он за воздухом к балконам -
Поздно! Вырвались со звоном
И из сердца по салонам
Покатились клапана…
И, назло другим принцессам,
Та - взглянула с интересом,
Хоть она, писала пресса,
Хороша, но холодна.
Одуревшие от рвенья,
Рвались к месту преступленья
Люди плотного сложенья,
Засучивши рукава.
Но - не сделалось скандала.
Все вокруг затанцевало, -
Знать, скандала не желала
Предрассветная Москва.
И заморские ехидны
Говорили - Ах, как стыдно!
Это просто несолидно,
Глупо так себя держать!.. -
Только негр на эту новость
Укусил себя за наготь,-
В Конго принято, должно быть,
Так восторги выражать.
Оказал ему услугу
И оркестр с перепугу,
И толкнуло их друг к другу -
Говорят, что сквозняком.
И ушли они, не тронув
Любопытных микрофонов,
Так как не было талонов
Вспрыснуть встречу коньяком.
Говорят, живут же люди
В этом самом Голливуде!
И в Париже!.. Но - не будем,
Пусть болтают куркули!
Кстати, те, с кем был я в "Каме",
Оказались мужиками -
Не махали кулаками,
Улыбнулись и ушли.
И пошли летать в столице
Нежилые небылицы:
Молодицы - не девицы -
Словно деньгами сорят.
В подворотнях, где потише,
И в мансардах, возле крыши,
И в местах ещё повыше
Разговоры говорят.
[1974]
* * *
Памяти В. Шукшина
Ещё - ни холодов, ни льдин.
Земля тепла. Красна калина.
А в землю лёг ещё один
На Новодевичьем мужчина.
"Должно быть, он примет не знал, -
Народец праздный суесловит, -
Смерть тех из нас всех прежде ловит,
Кто понарошку умирал".
Коль так, Макарыч, - не спеши,
Спусти колки, ослабь зажимы,
Пересними, перепиши,
Переиграй - останься живым!
Но, в слёзы мужиков вгоняя,
Он пулю в животе понёс,
Припал к земле, как верный пёс.
А рядом куст калины рос.
Калина - красная такая…
Смерть самых лучших намечает
И дергает по одному.
Такой наш брат ушёл во тьму!..
Не буйствует и не скучает.
А был бы "Разин" в этот год.
Натура где - Онега, Нарочь?
Всё печки-лавочки, Макарыч!
Такой твой парень не живёт.
Вот после временной заминки
Рок процедил через губу:
"Снять со скуластого табу
За то, что он видал в гробу
Все панихиды и поминки.
Того, с большой душою в теле
И с тяжким грузом на горбу,
Чтоб не испытывал судьбу,
Взять утром тёпленьким с постели!"
И после непременной бани,
Чист перед Богом и тверёз,
Взял да и умер он всерьёз.
Решительней, чем на экране.
Гроб в грунт разрытый опуская
Средь новодевичьих берёз,
Мы выли, друга отпуская
В загул без времени и края…
А рядом куст сирени рос.
Сирень осенняя. Нагая…
[1974]
"И В А Н - Д А - М А Р Ь Я"
ПЕСНЯ НЕЧИСТИ
Как да во лесу дремучем,
По сырым дуплам да сучьям
И по норам по барсучьим
Мы скучаем и канючим.
Так зачем сидим мы сиднем,
Скуку да тоску наводим?
Ну-кася, ребята, выйдем -
Весело поколобродим!
Мы - ребята битые,
Тёртые, учёные,
Во болотах мытые,
В омутах мочёные.
Как да во лесу дремучем
Что-нибудь да отчубучим -
Добра молодца прищучим,
Пощекочем и помучим,
Воду во реке замутим,
Пугал на кустах навесим,
Пакостных шутих нашутим -
Весело покуролесим!
Водяные, лешие!
Души забубённые!
Ваше дело - пешие,
Наше дело - конные.
Первый соловей в округе -
Я гуляю бесшабашно.
У меня такие слуги,
Что и самому мне страшно.
Цикл песен к фильму.
К их проказам не привыкну -
До того хитры ребятки.
Да и сам я свистну-гикну -
Аж душа уходит в пятки.
Не боюсь тоски-муры,
Если есть русалочки!
Выходи, кикиморы!
Поиграем в салочки!
Ты не жди, купец, подмоги -
Мы из чащи повылазим
Да и на большой дороге
Вволюшку побезобразим.
Ну-ка, рукава засучим,
Путника во тьме прижучим,
Свалим и в песке зыбучем
Пропесочим и проучим.
Зря на нас клевещете,
Умники речистые!
Всё путём у нечисти,
Даже совесть чистая.