Мы живем в едином мире.
Дышим космосом и дымом.
Отражаем вкус предметов в общепризнанных стихах.
Посвящаем их Вселенной, или ветреным любимым,
Или каемся прилюдно в неосмысленных грехах.
Делаем дворцы и горы из песка, золы и пыли.
Стоит только дунуть ветру, - мы изменим весь сюжет.
Но незыблем лишь фундамент, кони загнанные, в мыле,
Перевернутый на рифах, нами брошенный корвет…
Здесь наступит разделенье.
Я останусь - капитаном,
Не оставив свой корабль на возвышенную смерть.
Ты - настроишься на вечность и расчертишь пентаграммы,
Пробуя осколком рифмы - неба пламенную твердь.
А потом навеешь вечер, дальше - ночь.
И я увижу Дом, который ныне - пепел.
Мир, который - позабыл…
Красно-синий флаг с драконом голубей на белой крыше,
В золоченом божьем храме обращенье горних крыл.
Склеп, цветы в высоких вазах, позабытые могилы,
Прадед мой, что в те столетья был шальным и молодым.
Только стрелки циферблата продвигаются уныло,
Но я помню, что когда-то был прощен и… нелюбим.
А теперь, рассыпав время и блуждая наудачу,
От строфы к стихотворенью предваряя ритмов строй,
Мы идем к одной вершине - это что-нибудь, да значит!
Каждый движется своею, непроторенной тропой.
Не попутчик, не конвойный…
Все порой куда как строже.
Разность и еще раз разность…
Кто же знает почему?
Мы живем в едином мире, но не приведи нам боже,
Вдруг достигнуть той вершины и остаться одному!
* * *
Осень… Грустное соседство
Старых писем, прошлых снов.
Уплывает наше детство
В дымке дальних берегов.
Снились мальчикам гусары,
Пробок пьяная пальба,
И металась вдоль гитары
Ошалелая судьба.
Что нашли и что искали
Строго в рифму, точно в такт?
Отшумели, отплясали, отыграли
Первый акт.
Визы, планы, перемены,
С каждым днем слабее боль.
Кто теперь поставит сцену?
Кто теперь напишет роль?
Дуэлянты подустали,
Помирились не спеша,
И взошла на лунной стали
Опаленная душа.
Как же мы, не зная меры,
Словно с царского плеча,
Годы, строки и химеры
Раздарили сгоряча?
Что оставим у истоков
В день, когда услышим вновь
Гордый тон своих высоких
Ненаписанных стихов…
* * *
Я могу не говорить ничего…
Отшумела песен пьяная рать.
В светло-розовом сиянье снегов,
Оказалось, так легко умирать…
Как бродить босым в пуху облаков,
Как расти с травой, по пояс в росе,
Как прислушиваться к ритму шагов
На бетонной, неживой полосе.
Бросит карты мне цыганская дочь…
Выйдут черви и безногий валет.
Потому что за ушедшую ночь
Ни прощенья, ни раскаянья нет…
Если снова запечатан конверт,
В воске оттиск золотого рубля,
И распятый холст прилег на мольберт
В ожидании касанья угля.
Как причастье перед выходом в свет -
Аверс, реверс… Возлюби эти лбы!
Нет клиентов, покупателей нет.
Мерно катится монетка судьбы…
* * *
То ли стон, то ль зарево над землей,
Стадом перепуганным облака.
Только с церкви слышится "упокой"
Благо, что хоть колокол цел пока.
Сразу и не верится - бред и вздор
Что творится, господи, упаси…
Без суда, без следствия приговор -
Убивают ангелов на Руси!
Руки цепью схвачены без узлов,
И закат до времени так багров,
А по крыльям катится то ли кровь,
То ли просто ржавчина с кандалов.
Все сомненья по ветру, память - в дым,
Голубиной кротости тихий взор…
И не вечной каторгой на Чулим,
А на плаху липкую под топор!
Все молчат, и правильно, а не то…
Страшно оказаться меж двух систем.
Более не спрашивай - кто за что?
Догадайся вовремя, кто за кем!
Перед властью времени - нету прав!
Захлебнулся колокол - рвут язык!
Кто-то задыхается, осознав,
Одинокий мечется в небе крик…
* * *
А. А. Мамаеву…
Письмо написано и смято…
Долой пустые разговоры,
А за окошком пахнет мятой,
И я спешу задернуть шторы.
С какой-то затаенной дрожью
Раскрыть дневник воспоминаний.
Сесть за столом, где осторожно
Вдыхать осколки прошлых знаний.
Где с томиком Аполлинера
Гулять по пыльному Парижу…
Мерило чувств не знает меры.
И звезды вряд ли станут ближе.
В кармане хоть бы грош случайный,
Унылый таракан на блюде…
И остается вечной тайной -
Как зарабатывают люди?
Но, бросив горсть опилок в чайник,
С пустым желудком что скандалить?
Покажутся необычайны
Размеры неба и печали…
Холсты бессмысленны, а краски
Преступно ярки, как помада
Портовых шлюх. Оставим сказки,
Плеснем на дно стакана яда.
Мне не смешно… В моей России
Прошу в последнем прегрешенье
Ни хлеба, ни вина, а силы
Строки - на душу населенья!
В молчанье не найти ответа,
Хрипя в поту борьбы неравной.
С клеймом Иуды и поэта,
Не смея прикоснуться к храму
Души прозрачным хризолитом.
Почувствовать, что есть дорога
По линиям руки, пробитой
Ладони Бога…
ИЛОНА
Старых книг, юных снов бред,
Запах времени так прян…
Но тебя все равно нет,
Так чего же ищу я?
В твоем имени звон шпор,
Привкус стали и рев труб.
В твоем имени - приговор
Нарочито надменных губ.
Обещающий вечность взгляд
На равнине забытых тел…
В твоем имени трупный яд
Сарацинских зловещих стрел,
В твоем имени лязг мечей,
Обезумевших на крови,
Коронованных палачей
Вечно-вересковой любви!
Ты сама как роман в стихах,
Где рифмованность чистых чувств
Порождает недетский страх,
Запах меда и соли вкус.
Так слезинка с припухших век
Громогласна, как Благовест…
Где вознесся твой красный снег
На серебряный с чернью крест!
* * *
На гадальное блюдце легла чуть заметная трещина…
На верченом столе алфавитно-размеченный круг…
Ах ночная Тоска! Моя самая верная женщина
Из грядущих и прошлых любовниц, невест и подруг.
Я раскрою конверт с запечатанным девичьим локоном,
Чуть блеснут образа в повторенье лампадным огням…
Наша странная жизнь из каких только нитей ни соткана,
Или брошена вновь в перекройку нахлынувшим дням.
Надоело смотреть на бессмысленность встреч, размещающих
Нас на шахматном поле, где каждый стремится в ферзи.
Обреченный король уже сделал легко и отчаянно
Шаг на клетку вперед, понимая, чем это грозит…
Значит, первой умрет не моя утонченная лирика.
Значит, бесы не ждут петушиного крика вослед.
Все слова о любви возвышаются в ранг панегирика.
Все слова расставанья вплетаются в жесткий сонет.
Вот и строки письма ароматами дышат французскими…
Прикрываю глаза и пытаюсь поймать сквозь вуаль
Твой рассеянный взгляд, когда ты нарочито-искусственно,
Принимаешь меня, как свою ежегодную дань.
Эта страшная тень поглощает любимых и близких мне…
Ах, ночная Тоска, как приятен был твой произвол…
Но вернется рассвет, разгоняя химеры и призраки
И я первый вгоню в твое сердце осиновый кол!
* * *
Поэзия - привставшая на цыпочках…
Принцесса - танцевавшая на ниточках…
Как сцена ей мала… В театре кукольном
Страдает плоть нешуточными муками.
Вот жест под тайным знаком Скарабея.
Вот нож картонный в пальчиках злодея.
Не надо слез… По замыслу создателя,
Герой поверит проискам предателя.
Потом придут пираты и разбойники,
И, угрожая голосочком тоненьким,
Их атаман сверкает пистолетами
Пред королевскими блестящими каретами.
Наивно так… Но мы-то знаем истину!
Мы умудренно отмечаем мысленно -
Сюжет не нов, и реплики избитые,
И автор весь измучен простатитом,
Под жалкие аплодисменты зала.
Как это мило… Как нам надо мало!
Чтоб чувствовать себя всесильным Господом,
Пред каждым, кто чуть-чуть пониже ростом.
Но… Девочка! Остановись, ты плачешь
Над тем, что кукла падает? Иначе
Не может быть… А принц придет - поверь мне!
О, сколько стоит детское доверие…
А не придет, то мы изменим пьесу, -
Я сам пойду спасать твою принцессу…
* * *
Снег был бел.
Бел, как твоя фата,
Школьный мел,
Горний отсвет креста.
Я листал
Книгу без слов и цифр.
Умирал
Осени гипогриф.
Желчь и ярь
Разбеленный сменил бокан.
Бил звонарь
В одубелые лбы мирян.
Ты жила
Далеко, за полярным сном…
Три числа
Повелела отдать на слом.
Три строфы
Честно вывела в дневнике,
Крик совы
Растворялся невдалеке.
Три слезы,
Три попытки сойти с ума.
Яд гюрзы
Размешала в вине зима.
Белый трон -
Путь в поднебесье взрыт!
Лишь с икон
Кто-то кричал навзрыд…
* * *
Она давно не видит сны -
Она живет во сне…
Диск алюминиевой луны
Зажат в ее окне.
Разрезал шторы мертвый свет,
Но о ее плече
Поет шекспировский сонет
Погаснувшей свече.
Она по пальцам перечтет
Строй утренних забот,
Чуть задыхаясь, перечтет
Червленого Рембо.
В стакане остывает чай,
И терпкий аромат
Напоминает древний рай…
Как много лет назад
Она бродила там в цветах,
А мир был чист и свеж…
Она спала на облаках
Возвышенных надежд.
Ей ноги целовал прибой,
И неба свет не гас,
Казалось, все само собой
Свершится в должный час.
Там вздохи были так легки
Всему и всем назло…
А здесь гуляют сквозняки,
И крошится стекло.
Здесь обездвижен серый дом
С фатальностью раба.
Здесь под серебряным крестом
Лежит ее судьба,
И смерть узорчатым крылом
Уже коснулась лба…
* * *
Как началось начало?
Не знаю… Да, бог весть!
Ты меня не искала,
Не знала, что я - есть…
Но к ночи рухнуло небо,
И сплюнула яд гюрза, -
А наша судьба нелепо
Решилась поднять глаза.
Земля вспоминала вьюгу,
В зените смеялся зной,
И кони неслись по кругу,
Расчерченному не мной.
Горящая пентаграмма
Замкнула обхват лучей,
Где древнеиндийский Рама
Зажег хоровод свечей.
И годы влеклись за годом
Сквозь цепкие лапки дня…
Ты вырвалась на свободу
В том мире, где нет меня,
Где так хорошо и сухо,
Где выверен каждый взлет.
Обученная старуха
Вещает, что все пройдет…
Но разве хоть что-то значат
Законы, угрозы, лесть?
Все будет теперь иначе,
Ты знаешь, что я - есть!
* * *
Ты мне говоришь, что тебе постоянно снится
Неведомый мир, где реальное слито с чудом…
И ломкие пальцы пролистывают страницы
Такого былого, что даже поверить трудно.
Где каждый день из минут ожидания соткан
И даже стать на колени уже не волен…
Я должен молча смотреть на твой кружевной локон -
К чему кричать о своей любви или боли?
Стихи по ночам о тайном и сокровенном…
Какие слова! Какое упрямство страсти!
Поэзия прошлого, как аромат вербены,
Покажется сном, словно привкусом Высшей Власти.
Но время придет, - вспоминая слова молитвы
И горько и сладко, как в детстве, просить прощенья.
Березовый Бог, с опрокинутым небом слитый,
Позволит, как в осень, вступить в костер очищенья…
Тогда я коснусь щеки твоей легким ветром,
А может быть, каплей дождя охлаждая кожу
Фаянсовых ног, обожженных татарским летом,
И ты улыбнешься… И ты мне поверишь тоже.
Растай же вплоть до воздушного поцелуя!
Весь мир измени водопадом случайной ласки!
А я зимой тебе на стекле нарисую
Прекрасного принца, скачущего из сказки…
* * *
Ночь вступила в мой дом легкомысленным хлопаньем окон…
На рулетке эпохи опять выпадало зеро,
Словно кто-то прорвал надоевший до времени кокон,
И вздохнула бумага, и зашевелилось перо.
Я бы жил как всегда в ожидании срыва и сдвига,
Я ладонью пытался поймать ускользающий луч…
Но пришла восемнадцатилетняя леди Интрига -
Все окутала тайной и двери закрыла на ключ.
Я потрогал замок и пошел к необъятному морю,
Как возвышенна смерть в белопарусном гордом гробу…
Если водкою можно залить и бездонное горе,
Море выправит нервы, с колен поднимая судьбу.
А потом я пройду по всемирным анналам и весям,
Где сомкнутся вселенные с лязгом гигантских клещей.
Но века утверждают, что мир бесконечно чудесен,
Если мы не ломаем природную сущность вещей.
Отдавайте любимым цветы, небеса и планеты.
Отдавайте поэзии радость любви и потерь.
Пусть окрасится ночь фейерверком стихов и сюжетов
И замки упадут. И стучащим откроется дверь…
* * *
Я судьбу свою разыграю сам
В освещеньи знакомых тем,
А моя любовь спит по кабакам
И, похоже, довольна всем.
Я дарил цветы, я хотел помочь…
Объяснял, где честь, а где грязь,
Но моя любовь уходила в ночь,
Не скрываясь и не таясь.
Не прощал обид, не считал потерь,
На охоте бил - только влет!
А моя любовь открывала дверь
Для любого, кто не придет.
Все, чего хотел, получил давно…
Скажешь птицам - петь, и поют!
Но моя любовь молча пьет вино
И идет, куда позовут.
Я блуждал впотьмах, я искал ответ
И решился, в конце концов…
А моя любовь мне смеялась вслед,
И менялось ее лицо.
Мне любые мерки грехов малы,
Если эта любовь, не та…
По серебряной пуле загнав в стволы,
Я до срока - плачу счета!
* * *
Предрассудительный вопрос,
Как бег по краю…
Пусть в вашей жизни все всерьез,
А я - играю. Балансирую на берегу
В опасном танце,
Я Вас уже не сберегу…
Зачем пытаться?
Хватаю воздух на скаку,
Борясь с зевотой,
Ловлю заблудшую строку
И брежу нотой!
Верблюжьей шкурой ляжет степь
К подножью ночи…
Наш прошлый век фальшиво слеп
И так просрочен…
Качает Время на Весах
Атлант угрюмый,
И смутно помнят паруса
Отдышку трюма.
К плечам ласкались ковыли,
Звенели цепи,
Зачем же Вы свой мир сожгли,
Оставив пепел?
И мой горит, как камыши,
Но боль честнее…
Ваш пепел спрятан в глубь души,
А мой - развеян…
* * *
Я сегодня - Дон Сезар!
Я небритый, но при шляпе.
За спиной шумит базар,
То ли в песне, то ли в храпе
Мается торговый люд.
Кроя мир непостоянства,
Нехорошим морды бьют,
Отстранясь от сна и пьянства…
Улыбаюсь всем подряд,
Хмурю брови, строю рожи!
Мне сегодня - черт не брат!
И судья любой прохожий…
Город похмелен весной…
Примиряющая зелень
С лиц сползает пеленой
И восходит на деревьях.
Благодушные коты
С крыш стекают торопливо,
Спины выгнули мосты
Элегантно и лениво.
Я сейчас пойду - влюблюсь!
Рифмы взяв в небесном хоре,
И стихами расстелюсь
Первой встречной Терпсихоре…
* * *
Войди в рассвет, пока роса легка,
Пока вокруг всего и понемногу…
Дежурный ангел сдвинет облака
И выправит бумаги на дорогу.
Короткий путь из небыли в сюжет.
Короткий вздох о прошлом безразличьи.
Любимых глаз необратимый свет
И запах трав, и этот щебет птичий…
Все, как у всех, банально и смешно,
Рассказано, отыграно, пропето…
И повторяться было бы грешно,
Но так удобно, как иным поэтам.
Дай мне слова, - я их сплету в строку.
Хотя бы звук - он зазвучит иначе…
И музыка, что вечна на слуху,
Не разразится в смехе или плаче.
Она сгорит, как нотная тетрадь,
В огне каминном, пламенно и нежно.
Я все прощу, я все смогу понять -
Безудержно,
безумно,
безнадежно…
* * *
Ты - моя, а не чья-то. Другие лишь пена…
Сорняки, меж которых бредешь по колено.
Талый паводок, дань прошлогоднему бреду,
Невозможность пути по остывшему следу;
Сигаретный дымок, отравляющий небо,
Невозможная быль, отреченная небыль…
Ты - моя! Мы друг другу даны, как эпоха.
Мы - от первого сна, до последнего вздоха,
Предназначены быть обоюдным дыханьем
И всегда говорить кружевными стихами…
Ты - моя! И не стоит наивно пытаться
Утверждать, будто выцвели гроздья акаций.
Будто ветры не жгут, будто сосны не плачут,
Будто грубости наши хоть что-нибудь значат,
Что расстаться когда-нибудь будет возможно…
Все неправда, любимая, все это ложно.
Даже сплетни пусты и проблемы излишни -
Все давно решено и отмечено свыше.
Где сведутся мосты, где откроются двери…
Ты - моя.
И я сам
в это скоро
поверю…
* * *
Ночью холодно… имя твое не греет.
На вокзале вообще плохая погода.
Надо быть, наверно, чуть-чуть мудрее,
Ведь умнеют другие от года к году.
Далеко до рассвета, и режет уши
Истеричный визг поездов унылых.
В них другие люди, но кому-то нужно
Встретить только их, дорогих и милых…
Медитация на параллельность рельсов,
А глаза слипаются от усердья.
Но, наверное, стоит нарушить цельность,
Чтоб почувствовать боль в глубине предсердья.
Я потом вернусь к оживленью темы.
Подниму паруса на забытом судне,
Изменю свой стиль и с лицом богемным
Яркостью метафор смою "серость будней".
Может быть, усну. Паровоза крабик
В чертовой дали, там ему нескучно.
А меня во сне вряд ли кто ограбит -
Ради двух стихов и неновой ручки…
* * *