Примером (12) может служить уже излагавшийся сюжет рассказа "Ровное наследство", где путь к благосостоянию пролегает через лишение наследства.
Другая типичная группа КОНКРЕТИЗАЦИЙ мотива (11) -
всевозможные формы отказа от благ или позиций, например оставление Москвы и отказ Ростовых от имущества ради транспортировки раненых.
Иногда КОНКР спуска до нуля проецирует его в пластический план, давая мотив
(13) низ, нижнее положение, простертость (примеры см. в п. II.3.1 ‘Спасительная Акция’).
Наглядный образ ‘низа’ является эмблематическим воплощением идеи (11).
В заключение серии иллюстраций к формуле (4) отметим, что ‘слово’ отвергается Толстым не только как ценность (см. (10)), но и как способ действия (подобно тому, как ‘бедность’ утверждается в обоих этих качествах). Манифестацией этого является СОВМ ‘поверхностного’ из (4б') и ‘условного’ из (4б") в (14):
(14) бесполезность действий посредством слова, вербальных формул, ритуалов.
Типичный пример бесплодной словесной деятельности -
попытки как Растопчина, так и Наполеона повлиять на действия жителей Москвы путем прокламаций, составленных согласно специфическим для каждого из них жанровым канонам; по контрасту с масштабами и стихийной неуправляемостью происходящих событий они выглядят особенно комично.
Перейдем к формуле (6). Как уже говорилось, действия в духе законов жизни, предписываемые формулой (4), не означают обязательной пассивности.
Так, активными и в то же время сообразующимися с духом событий (= реализующими ‘противоборство’ (6а)) являются действия партизан, дерзко нападающих на французов. Ряд примеров активного поведения приводился выше, когда речь шла о ‘радикальных’ и ‘интуитивных’ поступках Пьера.
Еще более многочисленны примеры ‘пассивного подчинения’ событиям (6б).
Так действует Кутузов, решая оставить Москву и отказываясь заграждать дорогу отступающим французам.
Ср. "Камыш и маслина": "…Пришла буря: камыш шатался, мотался, до земли сгибался – уцелел. Маслина напружилась сучьями против ветра – и сломилась".
Комментируя формулу (6), мы говорили, что каждая из ее двух частей – (6а) и (6б) – по-своему сочетает радикальность действия и доверие к ходу событий. Часты и СОВМ обеих установок, ср.
(15) вынужденное решение активно противоборствовать, принимаемое в порядке пассивного подчинения необходимости.
Так, в КП Жилин решается на рискованное бегство, так как, будучи беден, не имеет другого выхода (в отличие от Костылина, который может рассчитывать на выкуп).
В рассказе "Ермак" заглавный герой принимает неравный бой, поскольку любой другой выбор заведомо гибелен ("перебьют").
В совсем простом рассказе "Орел" птенцы вынуждают орла вторично отправиться в тяжелый полет за рыбой.
Тщетность ‘попыток рассудочного противодействия событиям и поверхностного управления ими’ (7) представлена прежде всего
образом Наполеона (в ВМ), которым Толстой развенчивает миф о способности отдельного лица руководить ходом истории. Наполеон сравнивается с ребенком, воображающим, что, дергая за тесемочки, он управляет движением кареты (IV, 2, X), чем акцентируются ‘отключенность от реальности, игрушечность’.
Вообще, изображая разного рода военачальников, Толстой подчеркивает невозможность целенаправленно руководить военными действиями и фиктивность той истории, где события изображаются как осуществление предначертаний государственных мужей. Часто попытки ‘волевого управления событиями’ (7) принимают форму ‘слов’ (14), благодаря чему к ним подключаются и другие отрицательные элементы, входящие в мотив ‘словесного действия’. Ср.
афишки Растопчина, прокламации Наполеона, диспозиции немецких генералов, бюрократические предписания, издаваемые Карениным в административной и личной сфере, и иные попытки приказывать живой жизни с помощью словесных формул.
В заключение примеров, иллюстрирующих формулы (2) – (7) по отдельности, укажем на случай СОВМ ряда элементов из (4) и (7) – поведение врачей в "Смерти Ивана Ильича" (гл. 4, 8):
доктора пытаются постичь суть болезни путем смехотворно усложненных систем силлогизмов (4а);
они держатся за этикет, считая неуместным интерес больного к главному вопросу – выживет ли он, и леча его традиционными паллиативами (4б',б");
они претендуют на управление ходом болезни, обращаясь с неведомым им нешуточным объектом – человеческим организмом – как с расшалившимся ребенком, которому достаточно словесного увещевания: "выступил вопрос о почке и слепой кишке, которые что-то делали не так, как следовало, и на которые за это вот-вот нападут Михаил Данилович и знаменитость и заставят их исправиться".
II. Архисюжет пяти детских рассказов (ПР)
Настоящий раздел посвящен описанию главного компонента архиструктуры ПР – ее событийного архисюжета. Мы рассматриваем его на трех уровнях абстракции. На первом это один из архисюжетов, характерных для творчества Толстого в целом (п. II.1); на втором – архисюжет ПР в самых общих очертаниях (п. II.2); на третьем – архисюжет ПР, детализированный до пяти типовых составляющих – инвариантных сюжетно-тематических блоков (п. II.3).
1. Инвариантный архисюжет Толстого
Архисюжет (18), о котором здесь будет идти речь, выводится из центральной темы Толстого (1) и некоторых ее более конкретных разновидностей и производных (2) – (15). Он вбирает в себя мотивы (1) – (5), (8), (11), (14), (15), обрабатывая их с помощью ряда ПВ, применение которых естественно при построении эффектного сюжета.
Главный принцип построения АС (18) – СОВМ всех трех ветвей исходной темы (1), т. е. мотивов (2), (3) и (4). Посмотрим сначала, как СОВМЕЩАЮТСЯ (2) и (3).
‘Непредвиденность переходов’ (2а) предрасполагает к применению ОТКАЗА, а ‘мощные силы, нешуточность’ (2б) – к изображению разного рода ‘катастроф и потрясений’. С другой стороны, естественно, чтобы ‘простые, минимальные ценности (жизнь, здоровье…)’ из (3) и (8) были как-то акцентированы, поскольку в повседневной обстановке они кажутся чем-то само собой разумеющимся. Для такого подчеркивания и используется ОТК, только что извлеченный нами из (2):
(16) значение простых ценностей уясняется на фоне или после ситуации их острой нехватки; одновременно выясняется ложность искусственных, надуманных ценностей.
Далее, для КОНКР и УВЕЛ ‘нехватки’ часто привлекаются ‘катастрофа или потрясение’, тоже полученные из (2).
(17) значение простых (и ложность надуманных) ценностей уясняется на фоне или после катастрофы или потрясения, создающих их острую нехватку или грозящих их полным уничтожением.
Как (16), так и (17) СОВМЕЩАЮТ (2) и (3) и служат двумя разными вариантами промежуточного этапа на пути к АС (18).
Мотив (17) подробно проанализирован (на материале ВМ) С. Г. Бочаровым, который называет его "глубинной ситуацией" Толстого:
В испытаниях и драматических кризисах вдруг проясняются, отделяясь от запутанной сложности поглощающих человека обычно мнимоважных мотивов, простые настоящие ценности – молодость, здоровье, любовь, наслаждение от искусства, близость людей и радость общения.
(Бочаров 1971: 15)
Из этой же работы видно, что
ситуация (17) проводится в ВМ на разных уровнях и материале – через судьбу всей России и отдельных людей. Среди последних – Пьер (см. иллюстрации к (3)), Николай Ростов (которого проигрыш в карты в соединении с пением Наташи заставляет осознать, чтó в жизни важно и чтó нет), князь Андрей (перед лицом смерти отказывающийся от условных понятий чести), Долохов (в обстановке московской трагедии становящийся выше светской ссоры с Пьером).
Мотивы (16) и (17) лежат и в основе ряда детских рассказов. Таковы три сюжета, где через нехватку / катастрофу, грозящую гибелью или голодом, заново оценивается и поэтизируется радость еды:
• пища для птенцов утрачивается и с трудом добывается вновь ("Орел");
• корова гибнет, дети страдают без молока, с трудом накапливаются деньги на новую корову, дети опять пьют молоко ("Корова");
• пережив грозу, мальчик с удовольствием ест грибы (КМР).
Следующий шаг вывода – СОВМЕЩЕНИЕ (16) и (17), результатом которого и будет общетолстовский архисюжет:
(18) В ситуации острой нехватки или катастрофы, грозящей жизни и ее элементарным ценностям, обнаруживается, что к спасению ведут действия, кажущиеся нецелесообразными, но основанные на интуитивном постижении событий, соприкосновении с их глубинной сутью, открытии в себе ресурсов природных сил; действия, сообразующиеся с непредсказуемостью событий, имитирующие природу, полагающиеся на благость провидения, не останавливающиеся перед спуском до нуля. Напротив, к спасению не ведут действия, кажущиеся целесообразными, но основанные на рассудочном постижении событий, паллиативные, неглубинные, следующие жестким условным правилам и исходящие из предварительного вычисления всех возможностей. При этом открывается подлинность элементарных ценностей жизни и ложность надуманных.
Как можно видеть из (18), стержневым элементом в СОВМ (16) и (17) с (4) и (5) явилась ‘катастрофа’.
В дополнение к своей прежней функции – служить нехваткой элементарных ценностей, образующей ОТКАЗ к уяснению их значения, – катастрофа приобретает новые роли в сфере стратегии поведения. Она создает потребность в помощи (= нехватку помощи), исправлении положения и тем самым служит ПОДАЧЕЙ не только ценностей, но и действий, направленных на их восстановление.
Далее, катастрофа играет роль той диагностирующей ситуации, которая позволяет отличить правильное от неправильного (= КОНКРЕТИЗИРОВАТЬ контраст между ними):правильные действия помогают пережить катастрофу, неправильные не помогают.
Наконец, катастрофа хорошо СОГЛАСУЕТСЯ с таким характерным проявлением правильного поведения, как спуск до нуля, образуя вместе с ним конструкцию КОНТРтожд (контраст по ‘губительности/спасительности’; тождество по элементу ‘лишение, потеря’).
Благодаря всем этим связям ‘катастрофа’ в составе АС (18) становится поистине ключевым моментом рассказа, собирая в себе важнейшие свойства как в плане ценностей, так и в плане поведения и создавая образ ‘мощных сил природы, одновременно губительных и благотворных для человека’.
2. Архисюжет ПР: общие контуры
2.1. "Детский" и "взрослый" компоненты архисюжета ПР
Чтобы сформулировать АС пяти рассказов (формулу (22)), необходимо располагать темой этих рассказов (Өинв, или просто Ө). Как было сказано, она складывается из двух компонентов: инвариантного (Өк/инв), т. е. общего для всех произведений Толстого, в том числе взрослых (Өинв), и локального (Өк/лок), то есть специфического именно для этих рассказов. Иными словами, Ө = СОВМ Өк/инв и Өк/лок.
Что же представляют собой инвариантный и локальный компоненты темы пяти рассказов?
Естественно согласиться, что в роли локального компонента темы пяти рассказов выступает тема, специфическая для всех детских рассказов Толстого (и инвариантная для них в отличие от других произведений Толстого). Она включает тематические элементы, связанные как с задачами литературы для детей вообще, так и с особенностями педагогических воззрений Толстого:
(19) Өк/лок:
(а) дидактико-познавательная установка, сообщение практических сведений о мире, непосредственно окружающем ребенка;
(б) упрощенность психологических и социальных аспектов картины мира, светлый взгляд на жизнь.
Что касается инвариантного компонента темы пяти рассказов, то он, естественно, восходит к центральной теме Толстого (1), так что в самом общем виде верно следующее:
(20) Ө = СОВМ (1) и (19).
Мы позволим себе ограничиться здесь этой абстрактной формулировкой темы пяти рассказов и не будем выписывать механическую сумму формул (1) и (19).
2.2. Выработка архисюжета ПР
Перейдем непосредственно к уровню архисюжета, развертывающего тему (20). На этом уровне ее инвариантный компонент (1) предстает уже развернутым в архисюжет (18). Соответственно, задача сводится к СОВМЕЩЕНИЮ общетолстовского архисюжета (18) с детским компонентом темы ПР (= (19)). Это СОВМ даст своеобразную "детскую редакцию" АС (18) – архисюжет (22), выписанный несколько ниже.
Несколько слов о его характерных тематических особенностях.
Во-первых, в (22) фактически не представлены ‘надуманные, искусственные ценности’, за которыми гоняются многие взрослые персонажи больших вещей Толстого (соответственно отсутствуют и откровенно отрицательные герои).
Во-вторых, весь комплекс неправильного поведения дан смягченно и носит характер не сознательной программы, а простительных ошибок, по-человечески понятной инертности и рутинности мышления; в детских рассказах этот комплекс чаще всего выражается через мотив (14) ‘действие посредством слова’.
В-третьих, (22) исключает социальные конфликты и психологические тонкости, зато включает разнообразные явления природы (животных, стихии) и детского мира, а в качестве персонажей в (22) выступают простые люди и их дети.
Влияние локального детского компонента (19) подсказывает, помимо упомянутых содержательных поправок к (18), также ряд конструктивных уточнений.
В (18) правильные и неправильные действия еще не организованы во временнýю последовательность. Архисюжету (18) соответствовали бы, например, и такие реальные сюжеты, где те и другие действия совершались бы одновременно (разными персонажами) или где за спасительными правильными действиями следовали бы губительные неправильные. Однако фактически в рассказах "Азбуки" сюжеты упорядочены одним определенным образом:
Неправильным действиям отведена роль ОТК к правильным (ввиду контрастного отношения между ними именно по линии правильности) и одновременно ПРЕДВ (или ПРЕП) к ним (поскольку неправильные действия при спасении УВЕЛИЧИВАЮТ ситуацию нехватки правильных): лишь после и по причине неудачи неправильных действий персонажи переходят к правильным.
Такая конструкция – отказная, однолинейная, со счастливым концом – широко распространена в сюжетных повествованиях. В данном случае она особенно уместна, поскольку удачно СОВМЕЩАЕТ ряд элементов как локальной, так и инвариантной темы:
Однолинейность, т. е. отсутствие контрапункта между параллельно развертывающимися ложной и правильной версиями, является орудийной КОНКР ‘упрощенности’ из (19б).
Счастливый же конец, т. е. порядок ‘сначала неудачные, затем удачные действия’, вытекает из таких элементов темы (1), как ‘приятие жизни’ и ее ‘благотворность’, а также из ‘светлого взгляда на жизнь’ (19б).
Еще одно конструктивное решение, принимаемое при обработке формулы (18), – определение места ее последнего компонента (‘открывается подлинность элементарных ценностей…’) в линейной цепи событий. Наиболее естественны две позиции: начальная (обладание элементарными ценностями в роли ОТКАЗА к последующей катастрофе) и конечная (обладание после отказной катастрофы). При этом возможно как заполнение обеих позиций сразу, так и незаполненность ни одной из них. Выбор той или иной из этих возможностей и количественная весомость начального и конечного состояний в отдельном рассказе обусловлены тем, на какие тематические элементы в нем делается упор (на ценности, на стратегию поведения, на упрощенность…).
В ПP начальный эпизод обладания ценностями ("пролог"), как правило, разработан достаточно подробно, а конечный ("эпилог") хотя и представлен, но чаще всего сведен к минимуму.
Итак, прежде чем быть включенным в (22), АС (18) дорабатывается по следующей конструктивной схеме: