Рассмотрение жанра как содержательно-формальной категории на пересечении двух систем ("род – вид – жанр" и "метод – жанр – стиль") позволяет не противопоставлять, а интегрировать типологический и конкретно-исторический подходы к его изучению. К выводу о целесообразности таких подходов приводит анализ опыта, добытого литературоведением, начиная с 1920-х годов, когда уже стали оформляться два течения в отечественной жанрологии, явившиеся реакцией на обобщения в этой области учёных "формальной школы". Именно с этого времени в научной литературе наблюдается не только дифференциация понятий "род", "вид" и "жанр", когда жанр стал рассматриваться как категория внутриродового деления, но и всё более усиливается тенденция его содержательной трактовки.
Два теоретико-методологических подхода к жанру как содержательной категории, о которых выше шла речь, в наиболее отчётливом, наглядном виде проявились в работах М.М. Бахтина и Г.Н. Поспелова (а также учёных из научных школ). Ими были заложены основы противоборствующих и поныне содержательно-формальной (структурно-семантической) (М.М. Бахтин) и содержательно-проблемной (Г.Н. Поспелов) интерпретаций литературного жанра.
Согласно точке зрения М.М. Бахтина изучение жанра предполагает раскрытие эстетической природы его познавательных возможностей. Именно этим учёным был поставлен вопрос о том, что "художник должен научиться видеть действительность глазами жанра. <…>Художник вовсе не втискивает готовый материал в готовую плоскость произведения. Плоскость произведения служит уже ему для открытия, видения, понимания и отбора материала". Безусловно, авторское видение жизни "глазами" романа, повести, рассказа, новеллы различно и по содержанию, и по форме. Каждое подлинно художественное произведение, будучи индивидуальным, единственным, новаторским, всегда сохраняет определённые жанровые черты. "Жанр, – писал М.М. Бахтин, – представитель творческой памяти в процессе литературного развития. Именно поэтому жанр и способен обеспечить единство и непрерывность этого развития".
В теории жанра М.М. Бахтина доминантными, приоритетными являются проблемы "целостности" как воплощения "понимающего овладения и завершения действительности" ("жанр есть типическое целое художественного высказывания, притом существенное целое, целое завершённое и разрешённое"); "внутреннего тематического отношения к действительности" ("каждый жанр по-своему тематически ориентируется на жизнь"); "внутренней завершённости и исчерпанности самого объекта" ("распадение отдельных искусств на жанры в значительной степени определяется именно типами завершения целого произведения"); диалектики "устойчивого", "повторяющегося" ("архаика" жанра, "затвердевший жанровый костяк") и изменчивого ("нового"), рассматриваемой с позиций историзма; внутренней диалогичности произведения, "высказывания" ("диалогическая ориентация слова", "обращенность, адресованность высказывания" как "конститутивная особенность"). Как подчеркивал М.М. Бахтин, "жанр… есть совокупность способов коллективной ориентации в действительности", и художественное целое любого типа определяется его "двоякой ориентацией" – на слушателей и внутренней ориентацией "тематического содержания" произведения на жизнь.
"Тип проблематики", таким образом, у М.М. Бахтина является одним из важнейших слагаемых жанроопределения. Все аспекты теории жанра рассматриваются им на основе диалектического единства содержания и формы. Для учёного жанр, как и любой выделяемый аспект произведения, "является химическим соединением формы и содержания". Не случайно М.М. Бахтин вслед за А. Белым оперирует термином "форма содержания", а не просто "форма", особое внимание уделяет проблеме жанрового содержания и жанровой формы как качественным характеристикам: "Жанр есть органическое единство темы (речь идёт о проблематике жанра. – В.Г.) и выступления за тему". В каждом жанре, подчеркивал он, раскрывается специфическая, "качественная сторона жизни тематически понятой действительности, связанная с новым, качественным же построением жанровой действительности произведения".
"Жанр возрождается и обновляется на каждом новом этапе развития литературы и в каждом индивидуальном произведении данного жанра": "жанровая действительность произведения" – это воплощение "архаики" и "нового" в содержательно-формальной целостности. "Понять определённые стороны действительности, – подчёркивал М.М. Бахтин, – можно только в связи с определёнными способами выражения", а сами способы "применимы лишь к определённым сторонам действительности". Жанр, таким образом, в трактовке учёного является важнейшим звеном связи социальной действительности и художественной реальности: "жанр уясняет действительность, действительность проясняет жанр".
"Сущность и объём самого содержания" каждого жанра создают основу для "предугадывания" "смыслового целого", для "предвосхищения завершенности". Уже за "объёмом" содержания произведения (не "объёмом текста"!) закрепляется функция предварительного "информирования" читателя об особенностях пересоздания жизненного материала, характерных для данного жанра, хотя мы и не рассматриваем это в качестве единственного критерия жанровой дифференциации.
Преодоление формалистических концепций жанра получило иное, по сравнению с жанрологией М.М. Бахтина, выражение в работах учёных, рассматривающих жанр как категорию содержания (школа Г.Н. Поспелова).
Л.В. Чернец сформулировала основной принцип этого направления весьма лаконично и определённо: с её точки зрения, представление о жанре как единстве содержания и формы является методологическим препятствием на пути изучения его проблематики. "Содержание, – пишет исследовательница, – ведущая сторона в жанре, вне зависимости от того или иного его соотношения с жанровой формой оно остается устойчивым".
Согласно концепции Г.Н. Поспелова "жанры" не являются "видами" литературных родов, поскольку родовые и жанровые свойства произведений выражают разные сущности "типологических свойств художественного содержания произведений". Поэтому исследователя интересуют не столько родовые, видовые и жанровые отношения, сколько проблемы "жанрового содержания" и "жанровой формы". Но поскольку компетенция жанра как научной категории у Г.Н. Поспелова распространяется лишь на область содержания, то эти аспекты оказываются весьма автономными, точнее, абстрагированными настолько, что не могут стать инструментом анализа конкретного произведения, а значит, и жанрового образования как содержательно-формальной целостности. Трактовка жанра как типологического аспекта содержания художественных произведений закономерно вызывает "сопротивление материала": когда такая теория "внедряется" в практику идейно-эстетического анализа, то ведёт к неоправданному противопоставлению конкретно-исторического и типологического в жанре ("жанры – явление не исторически конкретное, а типологическое"). Несоединимыми оказываются в этом случае и два уровня научного абстрагирования в типологии жанра: собственно жанровый и видовой.
Так, говоря о том, что форма произведений непрерывно исторически изменяется, а потому невозможно особенности жанра искать в этой области, Г.Н. Поспелов одновременно утверждает, что могут быть исторически повторяющиеся различия и в форме. В одном случае, таким образом, речь идёт о конкретном произведении, а во втором – о жанровых критериях, учитывающих структурные признаки. Исследователь призывает искать "повторяющуюся жанровую общность… прежде всего в пределах содержания произведений", но когда он анализирует, например, жанровые особенности новеллы, то имеет в виду её конструктивные принципы и меньше всего – содержание (отмечается острота конфликта, неожиданность развязки, "саморазвитие" характера, его изображение с новой стороны и т. д.), хотя теоретически это отрицается автором: "…ни у одного жанра нет и не может быть какой-либо своей, особенной и всегда более или менее одинаковой художественной конструкции".
Настаивая на том, что "типологическими свойствами обладают не только… особенности жанрового содержания, но и особенности выражающих их форм", Г.Н. Поспелов тем не менее приходит к парадоксальному выводу, согласно которому одна и та же "жанровая форма" (скажем, повесть) может выражать разное жанровое содержание. Так, повесть, став "жанровой формой", которая может выражать различное "жанровое содержание" ("героические", "романические", "этологические" повести), в теоретических построениях Г.Н. Поспелова рассосредоточилась по разным жанровым группам, стала даже не элементом "романической группы", как у И.К. Кузьмичёва, а вообще утратила свою самостоятельность. Но в реальной литературной жизни писателем создаются не жанровые группы, а романы, повести, новеллы и т. д. Допустить, что конкретное произведение может обладать типологическими свойствами одного жанрового содержания и типологическими свойствами жанровой формы, приспособленной к воплощению любого другого, можно только на основе представления, будто художник, говоря словами М.М. Бахтина, "втискивает… материал в готовую плоскость" этого произведения.
Поскольку, с точки зрения Г.Н. Поспелова, жанровые свойства произведений не являются свойствами их формы, выражающей содержание (это "типологические свойства самого… художественного содержания"), то "жанровая форма" обусловлена "родовым содержанием" и является разновидностью "родовых форм". Последняя категория не совсем ясно обозначена у исследователя. Получается, что жанры не являются видами родов, но "жанровая форма" непосредственно связана с родовым содержанием, то есть жанр и жанровая форма имеют разные содержательные начала, более того, родовое и жанровое "содержание" оказываются по разные стороны. Если учесть, что в работах Г.Н. Поспелова "жанр" и "жанровая форма" – это понятия зачастую трудно различимые, если не сказать тождественные, в отличие, например, от таких, как "жанровое содержание" и "жанровая форма", то конкретное произведение предстаёт как выражение такого дуализма, когда о диалектике содержания и формы говорить не приходится. И дело здесь не в "неудачной терминологии", а в методологических подходах к жанру как теоретической проблеме.
Основные положения жанрологии Г.Н. Поспелова получили развитие в работах его последователей. У некоторых из них наблюдается тенденция к существенной корректировке идеи дифференциации жанров на проблемно-содержательной основе. Это вполне закономерный и объяснимый процесс, ибо игнорирование структурно-семантического аспекта жанровой теории неизбежно ведёт к разрыву внутренних связей произведения, к разрушению целостности жанра.
Развивая плодотворную идею "жанрового содержания" Г.Н. Поспелова (абсолютизированную в работах самого учёного), Л.В. Чернец, А.Я. Эсалнек и др. обращают внимание на то, что рассмотрение жанра обязательно предполагает выход в стиль, форму, поэтику. В этом случае, как справедливо утверждает А.Я. Эсалнек, преодолеваются противоречия двух распространенных концепций жанра: его определения как "отвердевшего содержания" (точка зрения Г.Д. Гачева, В.В. Кожинова и др.) и характеристика жанра на основе "жанрового содержания" (точка зрения Г.Н. Поспелова). "Жанровое содержание" в исследованиях Л.В. Чернец, А.Я. Эсалнек преобразуется в категорию "типа проблематики", "содержательного "цемента" того или иного жанра" (имеется в виду "доминирующая, генерализующая, централизующая проблема или группа проблем, которые играют как бы руководящую роль, "предписывая" выбор, расположение и соотношение художественных пластов, составляющих содержание произведения"), его "содержательных особенностей".
Признавая ведущим началом в жанровых образованиях проблемно-содержательную типологию, Г.Н. Поспелов и сторонники его точки зрения неоднократно подчеркивали, что эта традиция идёт от Гегеля и Белинского. Но к традициям Гегеля и Белинского гораздо ближе М.М. Бахтин, всегда имевший в виду "сущность и объём самого содержания", то есть особый тип "тематического завершения" "целого" и "оформляющего понимания действительности". Концепция жанрового "события" Белинского, как и самого Бахтина, интегрирует понятие "типа проблематики" и идею "конструктивного принципа" произведений того или иного жанра, обусловленного данной проблематикой.