Вакханалия природы и жизни создала из Крыма бриллиант, трепетный, переливчатый; природа и жизнь стянула на небольшое пространство все, что у неё было красивого, радостного и скорбного и здесь, в Крыму, создала свой пантеон…
А люди, увлеченные природой, входят в калейдоскоп и переливаются в смене лиц и одежд, здоровых и больных, гаснущих, расцветающих и цветущих.
И вот – поэты, чуткие, глубже воспринявшие природу и жизнь, запечатлели свои настроения, свои переживания в музыкальных стихах. Они пришли разные, со своеобразными душами и создали ряд танцующих образов и звуков.
Подойдите к ним ближе, остановитесь над ними, над их восприятиями, и поэты заразят Вас своими переживаниями, углубят Вас, а тогда и море, к небо, и скалы, и берега, цветы и любовь – все будет цельнее, глубже. Поэты создадут гамму настроений, заставят пережить полнее и цельнее всю красоту, все обаяние, все разнообразие Крыма. И многое, что скользнуло бы по мозгу, затаится в его извилинах, начнет расти и расцветет в прекрасный цветок очарования…
Содержание:
Предисловие 1
К. Бальмонт 1
В. Бенедиктов 1
В. Брюсов 2
И. Бунин 2
Граф П. Бутурлин 2
А. Бородин 3
И. Белоусов 3
Князь П. Вяземский 3
Граф А. Голенищев-Кутузов 4
Кн. Е. Горчакова 4
В. Гофман 5
Г. Данилевский 5
В. Дмитриев 5
А. Колтоновский 5
А. Круглов 5
В. Ладыженский 5
М. Лохвицкая (Жибер) 5
А. Луговой 6
А. Лукьянов 6
Д. Мережковский 6
Н. Минский 6
И. Новиков 6
Я. Полонский 6
А. Пушкин 6
М. Розенгейм 7
К. Р. 7
А. Рославлев 7
Б. Садовский 7
К. Случевский 7
В. Стражев 8
Граф А. Толстой 8
С. Сафонов 9
Д. Стахеев 9
А. Чумаченко 9
О. Чумина 9
В. Шуф 9
А. Федоров 9
Крымские сонеты А. Мицкевича - Вид гор из степей козлова 10
Поэзия Крыма.
Сборник стихов русских поэтов
Предисловие
Благодатная страна! Благословенная страна! На маленьком клочке земли такое пышное сочетание всего, чем гордится природа: изменчивое многоцветное море – симфония красок и звуков, скалистые горы, ароматные степи, водопады и горные потоки, неустанно поющие песни и звонкие ручьи, бегущие по веселым и шумным долинам; темные пещеры – эти подземные храмы с гулкой тишиной, с влажными арками и колоннадами, с органами из сталагмитов, с тонким кружевом и тяжелою бронзой; скалы, оборвавшиеся в глубокие пропасти и скалы, бежавшие к морю, как огромные звери, окаменевшие в беге своем; янтарные берега, дружные с морем; степные травы, вереск и сосна, металлические буки, гордые кипарисы, блестящие магнолии воздушные глицинии и яркий ковер радужных цветов …
А надо всем южное небо с крупными цветами звезд, прозрачный воздух, легкий, благоухающий, розовые сумерки и темные жгучие ночи, и вечная ясность.
И, как бы остановилась весна и грезит цветами: и в легкой пляске несутся цветы… Скромные подснежники, нежные фиалки, гибкие глицинии, стройные розы, пьяные гвоздики, мраморные хризантемы, нежные фиалки, скромные подснежники.
Какой-то цветочный круговорот – яркий и вдохновенный.
И рассыпались по снежным долинам изящные города с кудрявыми садами и томными парками, притулились на склонах гор и холмов татарские деревушки со строго очерченными минаретами.
Какие нервные, прихотливые контрасты: больной, задумчивый и приехавший любить и наслаждаться природой и жизнью; горный первобытный татарин и европеец, изысканный, тонкий; кипучая жизнь и тихая смерть, углубленный ум и зыбкая поверхностная душа…
Вакханалия природы и жизни создала из Крыма бриллиант, трепетный, переливчатый; природа и жизнь стянула на небольшое пространство все, что у неё было красивого, радостного и скорбного и здесь, в Крыму, создала свой пантеон…
А люди, увлеченные природой входят в калейдоскоп и переливаются в смене лиц и одежд, здоровых и больных, гаснущих, расцветающих и цветущих.
И вот – поэты, чуткие, глубже воспринявшие природу и жизнь, запечатлели свои настроения, свои переживания в музыкальных стихах.
Они пришли разные, с своеобразными душами и создали ряд танцующих образов и звуков.
Подойдите к ним ближе, остановитесь над ними, над их восприятиями, и поэты заразят Вас своими переживаниями, углубят Вас, а тогда и море, к небо, и скалы, и берега, цветы и любовь – все будет цельнее, глубже. Поэты создадут гамму настроений, заставят пережить полнее и цельнее всю красоту, все обаяние, все разнообразие Крыма. И многое, что скользнуло бы по мозгу, затаится в его извилинах, начнет расти и расцветет в прекрасный цветок очарования…
К. Милль
К. Бальмонт
Аю-даг
Синеет ширь морская, чернеет Аю-даг.
Теснится из-за моря, растет, густеет мрак.
Холодный ветер веет, туманы поднялись,
И звезды между тучек чуть видные зажглись.
Неслышно ночь ступает, вступает в этот мир,
И таинство свершает, и шествует на пир.
Безмолвие ей шепчет, что дню пришел конец,
И звезды ей сплетают серебряный венец.
И все полней молчанье, и все чернее мрак.
Застыл, как изваяние, тяжелый Аю-даг.
И ночь, смеясь, покрыла весь мир своим крылом
Чтоб тот, кто настрадался, вздохнул пред новым злом.
Крымская картинка
Все сильнее горя,
Молодая заря
На цветы уронила росу.
Гул в лесу пробежал,
Горный лес задрожал,
Pашумел между скал водопад Учан-Су.
И горяч, и могуч,
Вспыхнул солнечный луч,
Протянулся, дрожит, и целует росу,
Поцелуй его жгуч,
Он сверкает в лесу,
Там, где гул так певуч,
Он целует росу,
А меж сосен шумит и журчит Учан-Су.
В. Бенедиктов
Близ берегов
В широком пурпуре Авроры
Восходит солнце. Предо мной
Тавриды радужные горы
Волшебной строятся стеной.
Плывем. Все ближе берег чудный,
И ряд заоблачных вершин
Все ближе. У кормы дельфин
Волной играет изумрудной
И брызжет искрами вокруг.
Вот пристань. – Зноем дышит юг
здесь жарко-сладок воздух чистый,
Огнем и негой разведен,
И как напиток золотистый
Из чаши неба пролит он.
Там – в раззолоченном уборе
Границ незнающее море
С небесной твердью сведено,
А тут – к брегам прижаться радо,
И, только именем черно,
Слилось лазурное оно
С зеленым морем винограда.
К громадам скал приник залив,
И воды трепетные млеют,
И, рощи лавров отразив,
Густые волны зеленеют.
Потоки
Не широки, не глубоки
Крыма водные потоки,
Но зато их целый рой
Сброшен горною стеной
И бегут они в долины,
И чрез камни и стремнины
Звонкой прыгают волной,
Там виясь в живом узоре,
Там теряясь между скал,
Или всасываясь в море
Острием змеиных жал.
Смотришь: вот земля вогнулась
В глубину глухим котлом
И растительность кругом
Густо, пышно развернулась.
Чу! Ключи, ручьи кипят, -
И потоков быстрых змейки
Сквозь подземные лазейки
Пробираются, шипят;
Под кустарником кудрями
То скрываются в тени,
То блестящими шнурами
Меж зелеными коврами
Передернуты они,
И, открыты лишь частями,
Шелковистый режут дол,
И жемчужными кистями
Низвергаются в котел.
И порой седых утесов
Расплываются глаза,
И из щелей их с откосов
Брызжет хладная слеза:
По уступам в перехватку,
В пересыпку, в перекатку,
Слезы те бегут, летят,
И снопами водопад,
То в припрыжку, то в присядку,
Бьет с раската на раскат;
То висит жемчужной нитью,
То, ударив с новой прытью,
В перегиб и в перелом
Он клубами млечной пены
Мылит скал крутые стены,
Скачет в воздух серебром,
На мгновенье в безднах вязнет
И опять летит вперед,
Пляшет, отпрысками бьет,
Небо радугами дразнит,
Сам себя на части рвет…
В. Брюсов
I
Звезда затеплилась стыдливо,
Столпились тени у холма;
Стихает море; вдоль залива
Редеет пенная кайма.
Уже погасли пятна света
На гранях сумрачных вершин, -
И вот в селенье с минарета
Запел протяжно муэдзин.II
У перекрестка двух дорог
Журчанье тихое фонтана;
Источник скуден и убог;
На камне надпись из Корана.
Здесь дышит скромный кипарис,
Здесь дремлет пыльная олива,
А ручеек сбегает вниз,
К прибрежью вольного залива.III
Где подступает к морю сад,
Я знаю грот уединенный:
Там шепчет дремлющий каскад,
Там пруд недвижен полусонный.
Там дышат лавры и миндаль
При набежавшем тихом ветре,
А сзади, закрывая даль,
Уходит в небо пик Ай-Петри.IV
День растоплен; море сине;
Подступили близко горы.
Воздух чист, и четкость линий
Утомляет взоры.
Под столетним кедром – тени,
Отзвук утренней прохлады.
Слушай здесь, отдавшись лени,
Как трещат цикады.V
Кипит встревоженное море,
Мятутся волны, как в плену;
Померк маяк на Ай-Тодоре,
Вся ночь приветствует луну.
Луна державно делит море:
То мрак, то отблесков игра.
И спит в серебряном просторе
Мир парусов из серебра.VI
Волны приходят и волны уходят,
Стелются пеной на берег отлогий,
По морю тени туманные бродят,
Чайки летят и кричат, как в тревоге.
Много столетий близ отмели дикой
Дремлют в развалинах римские стены,
Слушают чаек протяжные крики,
Смотрят на белое кружево пены.VII
Обошла тропа утес,
Выше всходят буки.
Позади лесные звуки,
Крики птиц и диких коз.
Впереди редеет лес,
Камни у вершины,
Ветра свист, полет орлиный,
Даль земли и даль небес.VIII
Небо чернело с огнями,
Море чернело без звезд.
Плотно обложен камнями
Был изогнутый объезд.
Вниз виноградник по скату
Тихо спускался; толпой
Кустики жались брат к брату.
Помнишь? мы шли той тропой!
И. Бунин
Учан-Су
Свежее веет воздух горный,
Невнятный шум идет в лесу:
Поет веселый и проворный
Со скал летящий Учан-Су!
Глядишь – и точно застывая,
Но в то же время ропот свой,
Свой легкий бег не прерывая, -
Прозрачной пылью снеговой
Несется вниз струя живая, -
Как тонкий флер, сквозит огнем,
Скользит со скал фатой венчальной
И вдруг и пеной, и дождем
Свергаясь в черный водоем,
Бушует влагою хрустальной…
А горы в синей вышине!
А южный бор и сосен шепот!
Под этот шум и влажный ропот
Стоишь, как в светлом полусне!
В Крымских степях
Синеет снеговой простор,
Померкла степь. Белее снега
Мерцает девственная Вега
Над дальним станом крымских гор.Уж сумрак пал, как пепел сизый,
Как дым угасшего костра, -
Лишь светится багряной ризой
Престол Аллы – Шатер-Гора.
После дождя
Все море – как жемчужное зерцало,
Сирень с отливом млечно-золотым,
И как тепло перед закатом стало,
И как душист над саклей тонкий дым.Вот чайка села в бухточке скалистой
Как поплавок… Взлетает иногда -
И видно, как струею серебристой
Сбегает с лапок розовых вода,
У берегов в воде застыли скалы,У берегов в воде застыли скалы,
Под ними светит жидкий изумруд.
А там, вдали – и жемчуг и опалы
По золотистым яхонтам текут.
Штиль
На плоском взморье – мертвый зной и штиль.
Слепит горячий свет, струится воздух чистый.
Расплавленной смолой сверкает черный киль
Рыбацкого челна на мели золотистой.С нестройным криком голых татарчат
Сливается порой пронзительный и жалкий,
Зловещий визг серебряной рыбалки…
Но небо ясно, отмели молчат.Разлит залив зеркальностью безбрежной,
И глубоко на золоте песка,
Под хрусталем воды, сияет белоснежный
Недвижный отблеск маяка.
На винограднике
На винограднике нельзя дышать. Лоза
Пожухла, сморщилась. Лучистый отблеск моря
И белизна шоссе слепят огнем глаза,
А дача на холме, на голом косогоре.
Скрываюсь в дом. О, рай! Прохладно и темно,
Все ставни заперты… Но нет, и здесь не скрыться
Прямой горячий луч блестит сквозь щель в окно -
И понемногу тьма редеет, золотится.
Еще мгновение – и приглядишься к ней,
И будешь чувствовать, что за стеною – море,
Что за стеной – шоссе, что нет нигде теней,
Что вся земля горит в сияющем просторе!
На даче
Луна еще прозрачна и бледна.
Но розовеет пепел небосклона -
И золотится берег. Уж видна
Тень от узорной туйи у балкона.Пойдем к обрывам. Млеющей волной
Вода переливается. И вскоре
Из края в край под золотой луной
Затеплится и засияет море.Ночь будет ясная, веселая. Вдали,
На рейд, две турецких бригантины.
Вот поднимают парус. Вот зажгли
Сигналы – изумруды и рубины.Но ветра нет. И будут до зари
Они дремать и медленно качаться,
И будут в лунном свете фонари
Глазами утомленными казаться.
С обрыва
Стремнина скал. Волной железной
Здесь плоскогорье поднялось
И над зияющею бездной,
Оцепенев, оборвалось.Здесь небо ясно, – слой тумана
Ползет под нами, как дракон, -
И моря синяя нирвана
Висит в пространстве с трех сторон.Но дико здесь. Как руки фурий,
Торчит над бездною из скал
Колючий, искривленный бурей,
Сухой и звонкий астрагал.И на заре седой орленок
Шипит в гнезде, как василиск,
Завидев за морем спросонок
В тумане сизом красный диск.
Океаниды
В полдневный зной, когда на щебень,
На валуны прибрежных скал,
Кипя, встает за гребнем гребень,
Крутясь, идет за валом вал, -Когда изгиб прибоя блещет
Зеркально вогнутой грядой
И в нем сияет и трепещет
От гребня отблеск золотой.Как весел ты, о буйный хохот,
Звенящий смех Океанид,
Под этот влажный шум и грохот
Летящих в пене на гранит!Как звучно море под скалами
Дробит на солнце зеркала
И в пене, вместе с зеркалами,
Клубит их белые тела!
Дия
Штиль в безгранично-светлом Ак-Денизе.
зацвел миндаль. В ауле тишина
И теплый блеск. В мечети на карнизе,
Воркуя, ходят, ходят турмана.Пригретый лаской солнечного света.
Сегодня в полдень слаще и грустней,
Задумчивей, чем прежде, с минарета
Пел муэдзин… И все следил за ней.Дышал он морем, тонким ароматом
Садов в цвету, теплом небес, земли…
А Дия шла по каменистым скатам,
По голышам меж саклями – к Али…К Али? О, нет. На скате под утесом
Журчит фонтан. Идут оттуда вниз
Уступы крыш по каменным откосам
И безграничный виден Ак-Дениз,Она уж там. Но весел и спокоен
Взгляд карих глаз. Легка, как горный джин.
Под шелковым бешметом детски-строен
Высокий стан… Она нальёт кувшин,На камне сбросит красные папучи
И будет мыть, топтать в воде белье…
– Журчи, журчи, звени, родник певучий!
Она глядится в зеркало твое.
Граф П. Бутурлин
Крымские песни
I
На мягкой синеве полуночных небес,
Как семь алмазов, искрятся стожары;
В объятьях темных гор, где дремлет темный лес,
Лениво грезя, замерли Байдары.Исчезла жизнь, и сон – и вечный сон царит;
Лишь только изредка в дали туманной,
В таинственной дали, протяжно прозвучит
Обрывок песни жалобной и странной.II
О, верно, верно, вы давно забыли
Тот славный вечер у Гурзуфских скал!
На небе тучки алые застыли, -
Недвижный, как будто ветер спал, -
И в бледном море, где волна дремала,
Румяный отблеск их играл,
Как розовый отлив средь бледного опала.
Казалось, сумерек сиреневая тень
Мрачила, летний, не осенний день!
Сидели мы, где плющ и виноград покрыли
Когда-то с гор скатившийся обвал,
Где айвы плод благоухал
И желтый дрок так дерзостно сиял.
Сидели мы одни, о чем-то говорили…
И по небу скользил тончайший серп луны…
Вы все забыли, нет сомненья,
(Он так давно померк, тот вечер упоенья),
И я забыл, как забывают сны,
Наш тихий спор без увлечения,
Да понимал ли я, что милые уста.
Шептали в этот час, – час нежный, как мечта?
Мне слишком хорошо все помнится блистанье.
Той молодой луны, плодов благоуханье,
И желтый дрок… и ваша красота!III
Бледное море под бледным дождем!
Грустен сегодня напев твой смиренный;
Нет ни угроз, ни отчаянья в нем:
Точно печали поры отдаленной
(Блеклые грезы о блеклом былом!)
Вспомнило море…
Старое, старое, полузабытое горе!..
О, и в душе сиротливой моей
Старое горе опять пробудилось,-
Прежде, – давно. – на весне моих дней,
Пышной надеждой оно засветилось…
Нет и следа от потухших лучей!
Ропщет ненастье!
Старое, старое, полузабытое счастье!