Хоз ворочается по земле в томлении тщетной мысли.
Затем начинает кататься, вращаясь всем туловищем.
Суенита. Ну как – тебе думается?
Хоз. Думается.
Суенита. Выдумал?
Хоз. Нет еще. Не приставай с пустяками. Я спать хочу.
В глубине колхоза заплакали грудные дети.
Суенита. Ну спи. Я детей пойду кормить.
Хоз. Чем ты кормить их будешь? Ты иссохла вся.
Суенита. Чего-нибудь выдавлю из себя, может – кровь пойдет. (Уходит.)
Хоз(один, лежа). Как выдумать мне хлеб колхозу… Никто же ничего не думает на свете! И мысли нету никакой, – есть лишь жульничество и комбинация случайности…
Является Интергом с чемоданом. Она замечает Хоза.
Интергом. Ах, это ты, Иоганн? Ты здесь, ты жив-здоров, и слава богу?
Хоз(вставая с земли). Интергом! Верное безумное дитя мое!
Интергом(прижимаясь к Хозу, говорит быстро). Я десять дней ездила на авто по степи одна. Шофер умер. Я искала тебя по местной республике, авто стоит в районе, где вся власть, я семьдесят километров шла пешком, мне сказали – господин Хоз в избушках живет, и – хорошо! Я с тобою буду опять без разлуки! Господин Уборняк дал мне командировку во весь Советский Союз – искать древние страшные силы против революции, а сил нет, я искала, устала, не нашла. Он триумфальный мужчина! Я жила прелестно и физиологически, но он не марксист, и у него взяли… как она зовется?.. лошадь, на которой делают карьеру!.. Милый мой, Иоганн, как ты измучился, вечный мой дедушка-муж! (Целует Хоза.)
Хоз. Подожди, ничтожная! Ты знаешь – я люблю ласкаться радикально.
Интергом. Я тоже теперь халтурить не люблю.
Хоз. Халтурить! Кто ты такая теперь?
Интергом. Я теперь марксистка, Иоганн. Меня господин Уборняк научил – это так нетрудно и приятно, все так удивлялись мне и обожали! Так интересно жить и умереть за всех трудящихся! Я в партию хочу, я буду бороться! Только я одно забыла, мне советовали быть как можно… как можно… сознательней? – серьезней?.. Нет!.. еще как-то быть!..
Хоз. Бдительной!
Интергом. Ну да! Ты догадался, ты гениальный!
Краткая пауза.
Хоз. Но откуда ты – сволочь такая? Кто тебя выдумал?
Интергом. Я не сволочь. Я научилась всей прелести и бонус-тону в московских домах общественности. Я перестроилась!
Хоз(серьезно и грустно). Слушай меня, девчонка! Здесь живут большевики, а не Уборняки, тебя выгонят отсюда.
Интергом. Очковтирательство! Недооценка! Я идеологический работник, я боец культфронта, я три очерка уже написала и пьесу пополам! Я член Всесоюзного Союза Советских Писателей, от меня ждут вырастания качества, меня везде сберегут.
Хоз(задумываясь). Ты права, Интергом. Если мир пропадает, значит, ты живешь. Что у тебя в чемодане?
Интергом. Пища и гигиена.
Хоз. Хорошо. Пойдем теперь радикально ласкаться. Обменяем свои организмы. Кроме чувства, ничего не выдумаешь!
Интергом. Ах, Иоганн! Но куда?
Хоз. Вот сюда! (Указывает на тюремный кузов.)
Интергом. Ну скорее только! Я вся завяла в дороге: без любви нет полной гигиены.
Уходят оба в плетеный кузов. Пауза.
Слышен напевающий голос Суениты, баюкающий ребенка. Она поет примерно следующее:
Спи, просыпайся нескоро,
Спи и во сне не скучай,
Вырастут наши коровы,
Будем пить с сахаром чай.
Спи, тебе страшно и жутко –
Лучше себя позабудь.
Думает, хлеб нам наука,
Грейся пока в мою грудь.
Суенита(зовет). Дедушка Хоз! (Молчание.)
Суенита входит на сцену, закутывая ребенка и прижимая его к своей груди.
Но грудь моя тоже холодная стала… Куда же девать мне его, чтобы он согрелся? В живот спрятать опять? – Там тесно, он задохнется. А здесь просторно и пусто, он умрет. (Разглядывает своего ребенка.) Ты сильно мучаешься или нет? Скажи, что не сильно! Скажи мне что-нибудь! Что же ты закрыл глаза и молчишь! О чем ты думаешь сейчас один?
Плетеный кузов пошевеливается: оттуда начинают раздаваться редкие ритмические скрипящие звуки. Звуки эти повторяются. Суенита прислушивается, не уясняя причины этих звуков.
Что это – едет кто-то далеко!.. Остановился! Приезжай скорее, нам скучно! (Склоняется.)
Прибегает Антон.
Антон. Тело смертью томиться начинает! Сознание боюсь потерять! Народ умолк и дремлет лежит.
Суенита. А он дышит еще?
Антон. Я всем велел дышать без остановки! Кто продышит до вечера, тому трудодень запишу!
Суенита. Не надо, Антошка! Это ошибка, у нас отчетность не примут!
Антон. Все не без ошибки, на ошибках учимся, ошибки нам необходимы, ошибки надо организовать!.. Я десять дней продовольствия не ел – руки работают, тело мчится, а голова не думает ничего!.. (Мечется по сцене.)
Суенита. Кому променять себя на хлеб и крупу для колхоза? Антошка, где взять мне еду для неевших? (Садится на землю в печали.)
Звуки из плетеного кузова прекращаются.
Антон. Еду пора теперь организовать! Нагревай ребенка, храни его жизнь в запас будущности!
Суенита. Я храню его.
Антон. Он будет жить вечно в коммунизме!
Суенита(разглядывая ребенка). Нет, он умер теперь. (Подает ребенка Антону.)
Антон(беря ребенка). Факт: умер навсегда.
Клокочущий гортанный крик Интергом из плетеного кузова.
Суенита. Женщина где-то умерла.
Антон. Неважно. Вскоре наука всего достигнет: твой ребенок и все досрочно погибшие люди, могущие дать пользу, будут бессмертно оживляться, обратно к активности!
Краткая пауза.
Суенита. Нет. Не обманывай меня. Дай мне ребенка – я буду плакать по нем. Больше ничего не будет. (Берет ребенка у Антона.)
Антон. Плачь сиди, как дождь. А мы будем рассматривать слезы как саботаж действия! (Исчезает.)
Из плетеного кузова выходит Хоз.
Хоз. Плачь, Суенита!
Суенита. Я вытерплю.
Хоз. Я слышал все, моя девочка! Как же нам жить теперь с тобою?..
Суенита. А ты выдумал еду для колхоза?
Хоз. Выдумал. Я задушил сейчас классового врага, и от него осталась пища – колбаса, масло, стабильное молоко, – хочешь кушать?
Суенита. Где?
Хоз. Возьми в тюремной избушке. Там лежит Интергом – моя бывшая европейская женщина. Я жил с нею сейчас, а потом оборвал ей дыхание…
Суенита. За что ты убил ее?
Хоз. Она опасна для тебя и всего социализма – она опасней старого империализма.
Краткая пауза.
Суенита. Уходи от нас, дедушка Хоз.
Хоз. Некуда, Суенита.
Суенита. Найдется. Лучше уходи. Мы похороним твою женщину в могилу, мы наедимся своей едой… Ты пустяк!
Хоз. Где же мне быть, Суенита? Брезжущая моя!
Суенита. Возьми и умри.
Хоз. Пока, пожалуй… Уже поздно стало на свете! Хотя тоже – юмористика! Что – смерть? – Сырье для глупейших стихий!.. Некуда исчезнуть серьезному человеку!
Суенита. Подержи моего мертвого сына. Я лицо пойду вымою в море. (Встает с земли, отдает ребенка Хозу и уходит.)
Хоз(один к ребенку). Ты уже умер, маленький человек!.. Ты остывшая плоть Суениты, ты милый, маленький мой! (Целует ребенка.) Ну что ж – давай ляжем рядом на землю, я тоже умру вместе с тобой. (Ложится на землю, кладет рядом с собой ребенка и обнимает его.) Пусть в глазах потемнеет свет и сердце перестанет раздражаться… Боже мой, Боже мой, – ты детский и забытый!
Являются Ксения и Гармалов.
Ксения. А где же Суня-то?.. Все спят, чего-то лежат, досадные какие!
Показывается Суенита.
Суенита. Сменяли траву?
Ксения. Шут ее сменяет! Приказчика встретили колхозного: у вас полынь, говорит, одна растет, от нее шерсть с овцы не всходит, – жуйте ее сами впроголодь!.. Вот тебе и колхоз: помирай теперь! Эх, думали-гадали!.. Мой малый уж обомлелый лежит.
Суенита. А мой мертвый.
Гармалов. Кто мертвый?! (Бросается к ребенку, лежащему с Хозом.) Слабый ты мой, чего ж я чувствовать буду без тебя!.. Я жить теперь сомневаюсь!
Хоз. Не шуми надо мной, гражданин, – дай мне покой… Ксюша, принеси мне на ночь химикалия какого-нибудь!
Ксения . Жижки тебе надо навозной, старый пралич! Хоть бы ты сдох, я бы съела тебя! (Кричит.) Химия! Москва проклятая! Я все бельма выцарапаю тебе за судьбу нашу такую! (Исчезает со сцены.)
Вбегает Антон .
Антон . Контрреволюция развязывает себе руки! (Падает на землю в слабости тела; поднимается.) Это ничего, мой разум жив, идея цела полностью, в одном только теле лежит гнездо голода, а больше нигде! Я встану еще и брошусь вперед до победы! Да здравствует… (Забывается.)
Гармалов (подымаясь от ребенка; к Суените) . Ты чего ж здесь дисциплину распустила, что еды нету и дети помирают?!
Суенита . Умер один наш ребенок: ты его хлебом обкормил. Больше никто – все живы, все притворяются… (Забываясь, напевает.)
Нулимбатуйя, нулимбатуйя.
Аляйля, бедная моя…
(Хватая ребенка.) Слабый ты мой! (Несколько успокаивается; кладет ребенка вплотную к Хозу.) Согревай его!
Хоз . Я сам холодею.
Гармалов . Прочь горе! Опомнимся! Мы не семейство, мы все человечество! Пора терпеть и трудиться – давай мне наряд, пока ум опомнился.
Суенита . Опусти в море этот тюремный кузов. Поправь на нем погуще колючую проволоку, мы рыбы наловим, мы тогда наедимся…
Гармалов . Ага, это рационализация, я понимаю! Я вентерь, я ловушку сделаю для подводной рыбы, я это знаю. А приманку где взять?
Суенита . Я дам ее тебе потом.
Гармалов . А веревку толстую!
Суенита . В колхозе сыщи.
Гармалов . Там нету.
Суенита . Тогда я волосы обрежу свои…
Гармалов . Не надо – я веревку пойду построю. (Уходит.)
Суенита . Дедушка Хоз!
Хоз молчит.
Суенита . Дедушка! Вставай! Скоро вечер, разводи костер – мы уху будем варить.
Хоз молчит.
Суенита . Антошка! Вставай, – скоро есть начнем.
Антон молчит.
Суенита (близко склоняясь к Хозу) . Дедушка Иван! Ты притворяешься? (Ощупывает его.) Нет, он умер уже: его нету!.. Дедушка! Не притворяйся, у тебя щека теплая… Дедушка Иван, ведь смерть – пустяк, а ты умер!
Тихо плачет над Хозом.
Антон . Неприлично глядеть, если плачут над чуждым человеком… У меня один глаз не закрылся – я все вижу!
Суенита . Он Карла Маркса знал и счетоводом у нас работал, вот я и плачу. Я хозяйка в колхозе, я должна его жалеть.
Антон . У меня чистый разум, а это диалектика! Слезам я не возражаю.
Суенита . Спи, Антошка!
Антон . Сон без пищи не евшему полностью заменяет хлеб. Я сплю.
Суенита . Если все помрут, я одна останусь. Кому-нибудь надо быть, а то плохо станет на свете, вот что.
Хоз (встает и садится) . Думал, что умер, засмеялся и проснулся.
Суенита . Не будешь больше умирать?
Хоз . Не выходит ничего, девочка. Для смерти тоже нужно дурацкий психоз иметь. Без глупости ничего не сделаешь.
Суенита (садясь рядом с Хозом) . А как же ты будешь теперь?
Хоз . Никак. Буду неподвижно томиться среди исторического теченья. Я такой же пустяк, как все живое и мертвое. Понять все можно, сирота моя, а спастись некуда.
Суенита (печально) . Ты уйдешь от нас?
Хоз . Я пойду. Вы надоели мне со своей юностью, энтузиазмом, трудоспособностью, верой в будущее. Вы стоите у начала, а я знаю уже конец. Мы не поймем друг друга.
Суенита . Я не понимаю, это правда, но мы подружимся с тобой… Дедушка Иван, знаешь что… по-моему, – ты дурак!
Хоз . Я рад, что ты начинаешь понимать вопросы.
Суенита . Обожди, дедушка… Я парус вижу! (Встает и глядит в море.) Нет, это не парус, это птица летела.
Приходит Гармалов .
Гармалов . Я устроил веревку. (У него в руках витое лыко в виде веревки.) Суня, давай теперь приманку на рыбу, чего в кузов класть. Я сейчас его на берег покачу. (Трогает кузов и открывает дверь.)
Суенита (поднимая своего ребенка) . Егор, нам нечего класть… Давай положим своего сына – он все равно ведь мертвый, а наука говорит – мертвые не чувствуют ничего.
Хоз (про себя) . Бога нет даже в воспоминании.
Суенита . Клади его, Егор. Он был такой вкусный, я его любила целовать, когда он засыпал у меня на руках. (Целует ребенка.)
Гармалов к этому моменту открыл дверь в плетеном кузове и разглядел его внутри.
Гармалов . Тут женщина какая-то лежит – вся красавица. Это буржуйка чья-то! Ее за шею задушили – ей горло сломали.
Хоз . Бросьте ее в море в этой плетеной тюрьме. Вы много рыбы поймаете на ее тело.
Суенита . И верно, Егор. Хозяйствуй скорее.
Гармалов . Сейчас я на ставок покачу, там всю снасть налажу и женщину эту раздену, чтобы ее рыбы чуяли. А тут еще пища пайковая лежит в чемодане!
Суенита . Нам не надо. Пускай тоже на приманку остается. (Кладет ребенка обратно на землю, рядом с Антоном.)
Пауза. Гармалов валит цилиндрический тюремный кузов набок и укатывает со сцены, скрипящие сухие звуки заглушаются в пространстве.
Хоз . Прощай, Суня.
Суенита . Прощай, дедушка, навеки! (Бросается к Хозу, обнимает его и целует в губы.)
Хоз (держит Суениту в объятиях) . Навеки?! Нет, с тобой навеки прощаться нельзя… Я еще вернусь к тебе, но – не скоро! Когда и ты уже будешь старушкой, бедная, худая моя, глупая теплота моего старого сердца… (Целует Суениту в глаза. Затем отстраняется от нее и уходит со сцены.)
Пауза. На море показывается белый парус маленького рыбачьего судна; над белым полотном паруса – красный флаг.
Суенита паруса не видит.
Суенита . Ребенок мой не дышит. Дедушка Хоз ушел… Скоро уже вечер – как скучно делается мне одной!
Антон (вскакивая на ноги) . Я с тобой один остался до полной победы – кто кого – на эн-количество веки веков! (Падает снова на землю.)
Суенита (равнодушно видит парус) . Вон корабль наш плывет, хлеб и овцы едут домой… Один ребенок мой не чувствует ничего… Пойду колхоз разбужу.
На сцене остаются лежать Антон и рядом с ним мертвый ребенок Суениты. На море – парус. Пауза.
Антон (вскакивая в рост) . Пора вперед!!!
Мгновенно исчезает.
Конец
Примечания
1
Ennui – скука, тоска (фр.)