2.9. Зона иллюстраций – в виде словосочетаний, речений -особенно актуальна для лексикографического представления неологизмов, поскольку у носителей языка трудности могут возникать как раз при употреблении иноязычного неологизма в тексте, при его соединении с другими словами в составе предложения.
2.10. Наконец, финальная зона словарной статьи в "Толковом словаре иноязычных слов" содержит семантические аналоги данного слова, то есть слова, близкие (но не синонимичные) по смыслу. Например, группу аналогов составляют все иноязычные названия спортивных игр с мячом (баскетбол, волейбол, гандбол, поло, пушбол, регби, футбол), съездов и собраний (конгресс, конференция, семинар, симпозиум, форум), разного рода вложений капитала (дотация, инвестиция, кредит, субвенция, субсидия) и т. п. Иноязычный неологизм, попадая в русский язык, нередко "встраивается" в такую группу аналогов, обнаруживая определенную общность с ними в семантике: ср., например, сравнительно недавно заимствованные экономические термины дилер, дистрибьютор, трейдер, которые вместе с другими терминами образуют группу аналогов (брокер, джоббер, дилер, дистрибьютор, маклер, риелтор, трейдер). Словарная статья каждого из этих слов содержит в зоне аналогов все остальные слова, относящиеся к данной группе.
3. В заключение следует сказать, что в процессе заимствования новых иноязычных слов и специальных терминов происходит перестройка семантических отношений (синонимических, антонимических, конверсных и др.) между существующими в языке обозначениями, с одной стороны, и словами-неофитами, с другой. Словарь, фиксирующий заимствования, должен, естественно, реагировать на все эти изменения и представлять их в виде определенной информации в той или иной зоне словарной статьи иноязычного слова.
Сведения о произношении иноязычного слова в толковом словаре
Приспособление иноязычного заимствования к фонетической системе заимствующего языка – одна из сторон укоренения слова на новой для него языковой почве. В отличие от передачи заимствуемого слова графическими средствами языка-реципиента, то есть фактически "мгновенной" замены одной графики на другую (для русского языка это, в большинстве случаев, замена латиницы на кириллицу), фонетическая адаптация иноязычного слова – процесс более или менее длительный. Не так уж редки случаи, когда норма заимствующего языка в течение десятилетий допускает произносительные и акцентные варианты – типа [тэ]ррóр – [т'э]ррóр, [со-нэт] – [сон'эт] – [санэт] – [сан'эт], мизéрный – мúзерный, мáркетинг – маркéтинг и под. Вопрос о том, как произносится то или иное иноязычное слово, для говорящих весьма актуален, поскольку он напрямую связан с реализацией главной функции языка – коммуникативной – и с культурой звучащей речи.
Сведения о произношении слова (не только иноязычного) носитель языка может почерпнуть из орфоэпических словарей, а также из некоторых толковых (например, из словаря С. И. Ожегова и из словаря С. И. Ожегова – Н. Ю. Шведовой). Однако словники первых, как правило, не покрывают всех случаев, когда произношение того или иного слова вызывает сомнения, а в толковых словарях информация о произношении слов дается несистематически. В словарях же иностранных слов, где, казалось бы, и надо искать ответы на вопросы о том, как произносится то или иное заимствование, до сравнительно недавнего времени сведения о произношении слов (как и многие другие типы лингвистической информации) вообще отсутствовали.
В данной статье используется материал "Толкового словаря иноязычных слов" (см. [Крысин 1998]). Словарная статья в этом словаре разделена на 11 зон, в каждой из которых дается один тип информации об иноязычном слове. Это, например, сведения о грамматических свойствах слова, о его этимологии, о стилистических характеристиках, о значении (или значениях), о словообразовательных возможностях и др. (о том, как представлены эти типы лексикографической информации об иноязычном слове, см. в работах [Крысин 1995, 1997, 1998а, 2003], а также в предыдущей статье). Среди зон словарной статьи есть и такая, которая содержит сведения о произносительных особенностях слова. Главным образом, это такие особенности, которые связаны со смягчением/несмягчением согласного перед фонемой (э) (и ее позиционными вариантами), с сохранением [о] в неударной позиции (в словах типа боа), а также с местом ударения или с наличием дополнительного ударения (как в недавних заимствованиях типа бодибилдинг, саундтрек, маунтбайк, Уотергейт и под.).
Орфоэпические рекомендации в рассматриваемом словаре могут касаться произношения иноязычной лексемы в целом или отдельных ее форм (например, только косвенных падежей существительного). По своему характеру эти рекомендации подразделяются на три типа.
1. Указание на нормативное произношение слова или словоформы. Это указание обычно дается тогда, когда в слове имеются произносительные черты, в той или иной мере отклоняющиеся от регулярных орфоэпических правил. Сведения такого рода записываются непосредственно после заглавного слова в квадратных скобках. При этом для удобства читателя знаки фонетической транскрипции почти не используются; исключение составляют знаки основного и дополнительного ударения над гласным, а мягкое или твердое произношение согласного перед /э/ обозначается соответственно сочетаниями "согласный + е" и "согласный + э" (как это давно делается в практике составления орфоэпических словарей). Например:
АБСЕНТЕИЗМ [сэнтэ]; ИНТЕРНЕТ [тэ, нэ]; ИРРЕДÉНТА [рэдэ]; МЕДРЕСÉ [рэсэ]; СÉПСИС [сэ]; ЭНÉРГИЯ [нэ]; ЭСТЕТИЗМ [тэ].
К этому типу произносительных помет относится и указание на допускаемые нормой варианты – если они не различаются своими стилистическими или какими-либо иными характеристиками, например: ПРЕТÉНЗИЯ [ тэ] и [те]; ПАРАМНЕЗИʼЯ [нэ] и [не]; ТЕРАПÉВТ [те] и [тэ]. При этом порядок приводимых вариантов значим: идущий первым вариант – основной, а идущий вторым – допустимый (тем самым, в приведенных примерах произносительные варианты пре[тэ]нзия, парам[нэ]зйя, [т'э]рапевт являются основными, а варианты пре[т'э]нзия, парам\нСэ]зйя, [тэ]рапевт – допустимыми в пределах существующей орфоэпической нормы). То же касается вариантов ударения в словоформах и вариантов самих этих словоформ: первым указывается более предпочтительный, с точки зрения нормы, акцентный вариант, например: ИНСПÉКТОР, – а, мн. инспекторы, – ов и инспектора, – ов.
Поскольку заглавное слово, по общим правилам составления лингвистических словарей, дается со знаком ударения, сведения, касающиеся акцентной нормы, содержатся в самой форме заглавного слова. Если норма допускает два варианта ударения, то оба указываются в заглавном слове: БАЗИʼЛИʼКА; МИʼЗÉРНЫЙ; МÁРКÉТИНГ. Если слово, помимо основного, имеет дополнительное ударение, то оба ударения фиксируются в заголовочной форме: БÒДИБИʼЛДЕР; БÒЙФРÉНД; ПÉРИНАТОЛÓГИЯ; СÉКОНД-ХÉНД.
2. Указание на вариативное произношение, связанное со стилистическими или социальными различиями. Это указание, касающееся главным образом ударения, записывается (а) сразу после заглавного слова, если особенность произношения касается всей лексемы, например: КÓМПАС [у моряков: компáс]; ФЛЮОРОГРÁФИЯ, проф. ФЛЮОРОГРАФИʼЯ; (б) после словоформы или словоизменительных флексий, если особенности произношения характеризуют отдельные формы слова, например: ДУБЛЯʼЖ, дубляʼжа и проф., прост. дубляжá; СКРÉПЕР, а, мн. скрéперы, – ов и проф. скреперá, – óв.
3. Запретительные пометы. Они даются в квадратных скобках после слова или после словоформы и указывают на наиболее распространенные ошибки в произношении, например: МУЗÉЙ [не: зэ]; ИНЦИДÉНТ [не: инциндéнт]; КИЛОМÉТР [не: килóметр]; ПЕРТУРБÁЦИЯ [не: перетурбáция, перетрубáция]; БРЕЛÓК, брелóка [не: брелка]; ФИКСÁЖ, -áжа [не: фиксажá].
При необходимости сочетать два (или более) типа таких указаний о произношении слова или словоформы сначала дается рекомендуемый вариант произношения или ударения, затем указание на стилистически или социально отмеченный способ произношения и запрещающая помета, например: КАУЧУʼК, – чýка [проф. каучукá; не: кáучук]; ПАРТÉР [тэ; не: пáртер].
В выборе тех или иных орфоэпических рекомендаций автор опирался главным образом на последние издания "Орфоэпического словаря русского языка" под ред. Р. И. Аванесова, поскольку этот словарь – общепризнанный авторитет в области нормативного произношения. Важное его достоинство заключается, в частности, в том, что он фиксирует произносительные, акцентные и грамматические варианты, не предлагая, в отличие от некоторых других современных словарей и справочников, жестких рекомендаций, расходящихся с реальной картиной русского литературного произношения.
Однако далеко не всегда этот словарь может служить опорой для орфоэпических рекомендаций при составлении словарей, содержащих иноязычную лексику. Словник его невелик, в нем отсутствуют, в частности, и весьма частотные в современной речи иноязычные слова. Например, в 6-м издании словаря (1997 г.) нет слов бойфренд, дефолт, гастарбайтер, граффити, Интернет, клипмейкер, маркетинг, ноутбук, ньюсмейкер, принтер, провайдер, промоутер, римейк, секонд-хенд, секс-шоп, сервер, сканер и мн. др., которые представляют определенные трудности в их произношении и тем самым нуждаются в нормативных орфоэпических рекомендациях. Кроме того, справедливости ради надо сказать, что некоторые рекомендации, содержащиеся в этом словаре и касающиеся иноязычных слов, расходятся с современной речевой практикой. Так, в слове крем указываются как равные произносительные варианты с [рэ] и [р'э], причем вариант с твердым [р] дается первым. Варианты батуд и батут даются именно в таком порядке, хотя, по-видимому, первый вариант устарел (во всяком случае, в спортивной прессе и в речи самих спортсменов употребляется только вторая форма: батут, на батуте, соревнования по батуту и т. д.). Акцентная форма кéта, вероятно, давно вышла из употребления, вытесненная формой с наконечным ударением, которая, однако, в указанном словаре дается лишь как допустимая (ср. также варианты лóсось – лосóсь: словарь дает как предпочтительную первую акцентную форму, тогда как в современной литературной речи явно преобладает форма с ударением на втором слоге).
Словом, для того чтобы "Орфоэпический словарь" сохранил свой авторитет в области норм современного литературного произношения, он нуждается в значительном расширении словника и в изменении некоторых нормативных установок, касающихся, в частности, иноязычных слов. В этом случае он может служить еще более надежной опорой для составителей словарей иного типа при выработке ими орфоэпических рекомендаций.
Об одной модели грамматического освоения иноязычных слов
В русском языке имеется некоторое число несклоняемых прилагательных типа модерн, плиссе, ретро, которые уже на почве заимствовавшего их языка наряду с атрибутивным развили субстантивное значение (которое грамматически оформляется как существительное мужского или, чаще, среднего рода). Ср.: юбка плиссе (= плиссированная) – плиссе замялось (= плиссировка); Мебель в стиле модерн – Я не гонюсь за модерном; Песни в духе ретро – Сейчас мода на всякое ретро.
Подобное совмещение атрибутивного и субстантивного значений отражено в виде соответствующих грамматических помет и толкований в современных толковых словарях (см., например, [СОШ 1997]).
Субстантивное значение может развиваться также у иноязычных наречий. Особенно характерны в этом отношении музыкальные термины типа крещендо. Ср.: Это место в музыкальной пьесе играется крещендо – У него получилось такое потрясающее крещендо!
Так же "устроены" термины адажио, аллегро, аллегретто, анданте, андантино, аппассионато, арпеджио, вибрато, виваче, глиссандо, граве, декрещендо, деташе, диминуэндо, дольче, кантабиле, ларго, легато, ленто, маэстозо, модерато, пиано, пианиссимо, пиччикато (пиццикато), ритенуто, рубато, стаккато, сфорцандо, сфорцато, форте, фортиссимо.
А. А. Зализняк последовательно характеризует эти термины и как наречия, и как несклоняемые существительные среднего рода [Зализняк 1977]. В других словарях совмещение наречного и субстантивного значений отмечается от случая к случаю, чему, впрочем, способствует узкоспециальный характер употребления этих терминов.
В толковых словарях рассматриваемые термины, как кажется, должны иметь единую схему описания: сначала толкуется наречное значение, а затем, с использованием элементов первого толкования или со ссылкой на него, – субстантивное значение. Например:
АДÁЖИО. 1. нареч. Медленно, протяжно (о темпе исполнения музыкальных произведений). Вашу пьесу надо играть адажио. 2. сущ. нескл., с. Музыкальное произведение или часть его в таком темпе. Замечательное адажио из балета Чайковского "Лебединое озеро".
ПИЧЧИКÁТО, ПИЦЦИКÁТО. 1. нареч. Об игре на струнном музыкальном инструменте: извлекая звук щипком пальцев. Попробуйте исполнить это место пиччикато. 2. сущ. нескл. , с. Музыкальное произведение, исполнение которого основано на этом приеме. Скрипача попросили исполнить еще одно пиччикато.
СТАККÁТО. 1. нареч. О звуках в пении и при игре на музыкальных инструментах: отрывисто, отдельно друг от друга. Трудно будет эту мелодию спеть стаккато. 2. сущ. нескл., с. Фрагмент музыкального произведения, исполняемый таким образом. В этой пьесе несколько чудесных стаккато.
Почему разумно принять именно такую схему словарного описания обсуждаемых терминов? По двум (по крайне мере) причинам – этимологической и узуальной: этимологически слова аллегро, анданте, граве, престо и др. – наречия (именно таковы их итальянские прототипы); в музыкальной литературе все они употребляются прежде всего как наречия, а как существительные реально используются лишь некоторые. Производность субстантивного значения, по сравнению с наречным, и должна быть отражена в порядке толкования этих значений.
Подобная логика построения словарной статьи неизменяемых иноязычных слов, совмещающих в себе разные значения и принадлежащих к разным частям речи, должна быть применена и к описанию некоторых лексем из других тематических групп. Приведу лишь один (но весьма неординарный) пример.
Слово аляфуршет совмещает в себе наречное, атрибутивное и субстантивное значения: завтракали аляфуршет (наречие) – завтрак аляфуршет (неизменяемое прилагательное) – Был организован великолепный аляфуршет (склоняемое существительное).
Первым должно толковаться наречное значение (во-первых, соответствующее грамматическому статусу французского a la fourchette и, во-вторых, более употребительное из трех), затем атрибутивное (как первая ступень семантико-граммати-ческой производности). Субстантивное значение, в котором слово получило словоизменительные характеристики и даже утратило начальный комплекс аля– (сейчас в субстантивном значении чаще употребляется слово фуршет: Прием закончился фуршетом), то есть продвинулось на пути грамматической адаптации в русском языке, – описывается в заключительной части словарной статьи этого слова.
Вторичное заимствование и его описание в толковом словаре
В современном русском языке наблюдается процесс вторичного заимствования иноязычных слов: наряду с ранее заимствованным и ассимилированным в языке словом появляется слово, по форме совпадающее с ранее заимствованным, но имеющее иное значение, вплоть до полной омонимии.
Вот примеры иноязычных слов, вторично заимствованных русским языком в конце XX века.
Наряду со словом пилот в значении 'специалист, управляющий летательным аппаратом' [СОШ 1997: 518], заимствованным из французского языка, вероятно, в самом начале XX в., в конце XX в. появилось пилот в значении 'спортсмен, управляющий высокоскоростным спортивным транспортным средством (гоночным автомобилем, бобом – в бобслее, картом – в картинге ит.п.)' – в соответствии с тем же значением слова pilote во французском языке, где это значение появилось раньше, чем в русском. Ср.: "pilote – 4. водитель (автомашины и т. п.)" [НФРС: 820]; в словаре [Petit Robert 1973: 1305] приводится также пример locomotive-pilote, то есть 'ведущий гонщик' (в автомобильных, велосипедных и т. п. соревнованиях).