Как мы видим, Бильбо по-прежнему недовольно ворчит насчет приключения, в которое оказался втянут: "Ты по собственной воле увяз в этом деле с головой, вот теперь и расплачивайся за свою глупость". Но даже эти слова, пусть и шутливо, показывают, какой выбор совершил Бильбо: он принял решение действовать, он сознательно хочет пройти испытание до конца и вернуться в прежний бэггинсовский мир с изменившимся отношением к жизни. Последний решающий выбор в жизни Бильбо приводит к тому, что обе его стороны, туковская и бэггинсовская, поэтическая и прозаическая, наконец-то примиряются, и именно внутреннее примирение двух противоположных начал придает Бильбо сил и помогает совершить все поразительные подвиги на последнем этапе этой истории.
Натура Бильбо. Игра в загадки со смогом
Миновав решающий рубеж, Бильбо, пожалуй, даже слишком осваивается в новой роли взломщика и искателя приключений; расхрабрившись, он проявляет легкомыслие и заходит настолько далеко, что, только получив весомое вразумление, приходит в себя и перестает важничать и заноситься. Поначалу Бильбо проявляет чрезмерную самоуверенность. Он вызывается сходить и навестить Смога во второй раз, и, когда он приближается к логову дракона, рассказчик сообщает нам, что Бильбо "поздравлял себя, подходя к дальнему концу туннеля". Судя по всему, Бильбо воображает, будто он такой лихой взломщик, что даже сам Смог с ним не управится.
Когда Бильбо начинает рассказывать дракону, кто он такой, то называется выдуманными именами, точнее, прозвищами-загадками, и их перечень помогает нам яснее представить, каким Бильбо теперь видит себя. Начинает он с простого: с туманных упоминаний о своем путешествии и о том, что преодолел на пути. Бильбо говорит: "Я из-под Холма; мой путь лежал через горы, под горами…" Затем он поспешно добавляет самоописанию героизма и таинственности, сказав: "…и по воздуху. Я тот, кого никто не видит". Бильбо подчеркивает, что он не просто путешественник, но волшебное существо, наделенное способностью летать и становиться невидимым. Поскольку он действительно обладает этими качествами – в буквальном смысле, – Смог признает, что такое волшебное описание кажется ему достоверным.
Второй перечень прозвищ-загадок, который приводит Бильбо, описывает конкретный этап его приключений: "Я – Разгадывающий загадки и Разрубающий паутину, я – Жалящая Муха. Меня избрали для счастливого числа". Уверен, что все эти четыре "прелестных прозвища" (именно так, саркастически, отзывается о них Смог) прямо или косвенно касаются столкновения с пауками в Черном Лесу. "Разрубающий паутину" и "Жалящая Муха" – это прямые указания на данный эпизод, однако давайте подумаем, что они сообщают нам о Бильбо и его отношении к Смогу. Эти прозвища не просто рассказывают о событиях в Черном Лесу; они возобновляют статус Бильбо как смертоносной мухи, дразнящей, сочной и вкусной добычи, которую не удержать никакими сетями и ловушками. Конечно, Бильбо не угрожает дракону, но сообщает ему, что другие хищники с ним, Бильбо, совладать не смогли – он оказался им не по зубам.
"Разгадывающий загадки" – это само по себе в какой-то степени загадка, потому что непонятно, на какую именно разгадку – "clue" – намекает Бильбо. Вероятно, это намек на то, что Бильбо раскрыл смысл записи, сделанной лунными буквами. Однако я предполагаю, что Бильбо здесь подразумевает нечто совсем иное. Слово "clue" ("разгадка") в английском изначально обозначало клубок пряжи; древнегреческий герой Тезей в известном мифе отыскал путь из критского лабиринта благодаря клубку – путеводной нити Ариадны, которую он тянул за собой и по которой вышел на волю. То, как слово "clue" было использовано в мифе о Тезее и Минотавре, и породило современный смысл этого слова: это что-то такое, за чем следуешь, чтобы отыскать выход из положения, решение загадки или задачи. Я считаю, что Бильбо подразумевает именно это древнее значение слова "clue"; скорее он говорит не об истории с лунными буквами, а о клубке паутины, с помощью которого нашел выход из Черного Леса. В восьмой главе я уже объяснял, что в первой редакции "Хоббита" Толкин описал, как Бильбо постепенно смотал паутину в клубок и с помощью этого клубка нашел путь на свободу, прочь из паучьего логова и обратно на тропу – то есть повторил хитрость Тезея. Позже, готовя вторую редакцию "Хоббита", Толкин переработал эту главу и убрал клубок паутины из сюжета. Но прозвище "Разгадывающий загадки", которым награждает себя Бильбо, осталось в тексте второй редакции, хотя оно восходит к первому варианту "Хоббита", где оно органично сочеталось с "Жалящей Мухой" и "Разрубающим паутину". Думаю, Толкин сохранил это словосочетание во второй редакции, уже убрав эпизод с клубком, потому что слово "clue" и словосочетание "clue-finder" ("находящий путеводную нить") все равно работает, просто слово звучит уже в своем современном смысле.
Перечислив три прозвища-загадки, которые воспевают подвиг Бильбо в логове пауков, хоббит добавляет: "Меня избрали для счастливого числа". Конечно, здесь он подразумевает, что был добавлен четырнадцатым в состав "Торина и К°", чтобы отвести от гномьего отряда неудачу, – ведь изначально гномов было тринадцать. Смысл этой загадки дракон Смог разгадал с легкостью. С учетом намеков на приключение в Черном Лесу Бильбо подразумевает, что, опровергая реплику Смога: "Но счастливое число не всегда выигрывает", гномы и правда взяли с собой Бильбо не зря и выиграли от этого: хоббит принес им удачу.
Таким образом, во втором перечне прозвищ-загадок, которые дает себе Бильбо, все четыре прозвища подчеркивают и прославляют его подвиги и его важную роль в походе гномов. Описав себя как великого путешественника, наделенного волшебными способностями (первый перечень), Бильбо далее выставляет себя как смекалистого героя, без которого спутники хоббита наверняка погибли бы. Бильбо не преувеличивает – все это сущая правда! – однако он определенно рисует автопортрет с эпическим размахом.
Третий перечень прозвищ-загадок составлен в том же духе: "Я тот, кто живыми хоронит друзей, топит их и достает живыми из воды". Ясно, что Бильбо перешел от истории с пауками к истории с хитроумным освобождением из плена. В своей загадке он уподобляет затею с бочками похоронам и утоплению с последующим воскрешением, и это придает его поступкам черты не просто находчивости, а чудесного деяния, волшебства. Бильбо не просто спас друзей – он вернул их к жизни, воскресил из мертвых. Таким образом, Бильбо снова показывает дракону, что он, хоббит, – существо магическое, наделенное неведомыми Смогу волшебными способностями, не говоря уж о непредсказуемом поведении.
Под конец третий перечень прозвищ-загадок меняет направление и принимает несколько неожиданный оборот. "Я появился с самого дна мешка, но никому не удалось посадить меня в мешок" (перевод мой. – В. П .), – говорит Бильбо, обыгрывая название своей норки "Бэг-Энд" – "дно мешка". Бильбо снова намекает на то приключение, когда все гномы попали в плен и были посажены в мешки, и только Бильбо удалось избежать этой участи. Он говорит об эпизоде с троллями. Главное в этой реплике, однако, сам каламбур Бильбо, намекающий и на Бэг-Энд, и на важную роль мешка в эпизоде с троллями. Так возникает параллель между пленением гномов и названием родных мест Бильбо. Возможно, каламбур и непреднамеренный. Обе части реплики подчеркивают, что самого Бильбо в мешок не сажали, – значит, тем самым Бильбо отрицает собственную фамилию – Бэггинс (Baggins, от слова "bag" – "мешок"). Я вовсе не пытаюсь утверждать, будто Бильбо уподобляет свою бэггинсовскую жизнь тюрьме; мы неоднократно убеждались и только что снова видели, как Бильбо тоскует по Бэг-Энду, родному дому. Но сейчас, в те мгновения, когда Бильбо с помощью загадок описывает себя как таинственного, храброго, важного и даже наделенного волшебными способностями героя, он – быть может, бессознательно – отстраняется и дистанцируется от добропорядочного хоббичьего мирка. Мгновения, когда Бильбо отважно обменивается с драконом учтивыми репликами, – это, несомненно, самые туковские мгновения в его жизни за всю книгу.
Четвертый, и последний, перечень прозвищ-загадок, которыми Бильбо награждает себя, начинается сравнительно скромно и подчеркивает значимость Бильбо лишь за счет того, каких удивительных знакомых он повстречал в путешествии: "Я – друг медведей и гость орлов". Однако далее Бильбо переключается на последнюю триаду прозвищ: "Находящий кольца, Приносящий счастье, Ездок на бочках". К этому моменту Бильбо просто распирает от самоуверенности и важности, он откровенно хвалится. Да, он и правда приносящий счастье, но насчет нашедшего [40] кольцо Бильбо несколько погрешил против от истины, а то и вовсе наврал [41] . Последнее из перечисленных прозвищ – роковой просчет Бильбо. Ему не стоило оглашать слово "ездок на бочках" и суждено впоследствии горько пожалеть о сказанном – когда слово "бочка" приведет к разрушению Озерного города – вернее, ускорит его.
То, что роковое слово сорвалось у Бильбо с языка, именно когда он преисполнился самодовольства, когда он торжествует, "очень довольный своими загадками", – это не случайность. Собираясь покинуть пещеру, Бильбо вновь чувствует удовлетворение: он "так был доволен собой, доволен тем, как умно вел беседу со Смогом", уверен в том, что он, Бильбо, и правда таков, каким себя описал, – неуязвимый герой, находчивый, хитроумный, наделенный волшебными свойствами, удивительно везучий, способный запросто болтать с драконами и даже дразнить их, как он делает, съязвив "напоследок, стремглав удирая по туннелю". Еще до того, как Бильбо успевает пожалеть, что сболтнул про бочки, новоприобретенную спесь с хоббита сбивает мощный залп драконьего огня, а вместе с ним Бильбо поражают страх и боль: "пламя и пар из ноздрей обожгли Бильбо, так что он мчался, спотыкаясь, точно слепой, от страха и боли". Когда Бильбо улепетывает по туннелю и драконье пламя жжет ему затылок и пятки, это отрезвляет заважничавшего было хоббита. Бильбо больше не будет важничать, дракон отучил его от зазнайства – и Бильбо вновь смотрит на себя трезво.
Приступ похвальбы заводит Бильбо слишком далеко, и зазнайство на какое-то время опьяняет хоббита, пересилив здравый смысл. Однако реплики Бильбо до и после разговора с драконом помогают нам разобраться в том, как соотносится безумный туковский мир, окружающий Бильбо, и обыденный бэггинсовский мир, в который Бильбо так жаждет вернуться. Прежде чем отправиться в логово дракона во второй раз, Бильбо бодро заявляет гномам: ""У всякого дракона есть слабое место", – говаривал мой отец, но думаю, что он основывался не на личном опыте". Давайте на минутку остановимся и поразмыслим над этой репликой – и тогда она произведет на нас ошеломляющее впечатление. Банго Бэггинс, воплощенная благопристойность и унылая предсказуемость, давал Бильбо некий совет по части драконов, который подходит к нынешнему положению Бильбо? Конечно, сам Банго никогда не пускался на поиски приключений, и Бильбо твердо уверен, что отец его говорил исходя не из собственного опыта. Но Банго явно наслушался каких-то историй, и даже в его образцово-приличной и заурядной жизни все-таки нашлось место для мудрости, извлеченной из преданий и легенд, которые все еще рассказывали друг другу хоббиты. Как вы, наверное, помните, Бильбо в детстве и юности обожал рассказы Гэндальфа, и, судя по всему, он кое-что знает о троллях, волках и истории падения эльфийского города Гондолина. Более того, проницательный Бильбо совершенно прав. Несмотря на утверждение Смога, будто все сведения о драконьих животах, имеющиеся у Бильбо, "устарели", у этого дракона и правда есть свое слабое место. Таким образом становится ясно, что даже самый почтенный и не склонный к риску Бэггинс может почерпнуть кое-что полезное из старых легенд и рассказов о приключениях.
Едва спасшись от драконьего пламени, Бильбо делает сам себе суровое внушение. ""Неразумно смеяться над живым драконом!" – сказал он себе"; и рассказчик сообщает нам: "Впоследствии фраза стала его любимой поговоркой, а потом и известной пословицей". Да, Бильбо на некоторое время позволил себе забыться и зазнаться и утратил трезвомыслие, но он умеет учиться на ошибках и быстро перестает витать в облаках. Более того, мы видим, как рождается новая мудрость, новый афоризм, еще одна поговорка о драконах, которую унаследуют и будут передавать друг другу новые поколения хоббитов. Судя по всему, опыт, который Бильбо накопил в ходе путешествия, не просто перекует и изменит его личность и характер, не просто поможет ему по-настоящему оценить свое прежнее мирное житье-бытье, когда хоббит вернется домой. Опыт Бильбо – это не просто личный опыт, потому что история хоббита станет известна его сородичам и благодаря ей другие хоббиты усвоят ту мудрость, которую Бильбо приобрел в ходе путешествия вместе с опытом – запоминающимся, хотя зачастую и болезненным.
Истребление Дракона. Как на Смога нашли управу
Когда Бильбо в драконьем логове упражняется в красноречии, сыплет загадками и бахвалится, преукрашивая свои подвиги, его могло бы утешать то обстоятельство, что из двоих присутствующих в пещере он не самый тщеславный и самовлюбленный. Дракон Смог отличается непомерным самомнением и гордится собой даже больше, чем Бильбо, который всего лишь временно заважничал. Когда Бильбо начинает разговор с драконом с лести и говорит: "Я просто хотел взглянуть, так ли ты огромен и страшен, как рассказывают", Смог отвечает ему, "невольно польщенный, хотя и не поверил ни одному слову Бильбо". Когда Бильбо хвалит его "великолепный" и "редкостный" "бриллиантовый жилет", Смог покупается на лесть. ""Да, такой жилет в самом деле большая редкость", – подтвердил Смог, как это ни глупо, весьма довольный". Дракон упивается сознанием собственного величия, но на самом деле заблуждается: это иллюзия. Смог напрасно верит, что с возрастом стал сильнее (""Тогда я еще был молод и слаб, теперь я стар и могуч, могуч!" – злорадно торжествовал дракон"), и даже не подозревает, что на груди у него есть проплешина, где недостает чешуек. Не подозревает он и о том, что Бильбо просит полюбоваться драконьим брюхом, "имея на то свои причины". В своей спеси и самоуверенности Бильбо, похоже, копирует надменность и самовлюбленность самого дракона.
По сути дела, воздействие Смога на врагов во многом и сводится к тому, что дракон заставляет их думать и поступать подобно ему самому. Драконье мировоззрение и поведение весьма заразны. Например, Бильбо обычно не подвержен одержимости золотом. Даже когда он крадется по туннелю к драконьему логову в первый раз, хоббит говорит себе: "На что мне сдались сокровища дракона?" Однако стоит Бильбо своими глазами увидеть груды этих сокровищ, как его восприятие резко меняется. "Сказать, что у Бильбо захватило дух, будет слишком слабо. С тех пор как люди исказили язык эльфов, которому научились в эпоху, когда мир был несказанно прекрасен, не найдется слов, чтобы выразить все удивление и восхищение Бильбо. Он и раньше слыхал рассказы и песни про сокровищницы драконов, но не мог представить себе их великолепия, да и страсть гномов к золоту была ему чужда. Но сейчас душа его прониклась восторгом; словно околдованный, он застыл на месте, забыв про страшного стража". Даже Бильбо, который снова и снова возвращается в мечтах лишь к картине своей кухоньки, кресла и закипающего чайника, – и тот обнаруживает, что его душа поддалась чарам сокровищ. Та завороженность, в которую впал Бильбо под воздействием гномьей песни и ее чар, – лишь слабое подобие нынешнего его состояния. В тот раз очарованность охватила Бильбо ненадолго: вспышка света за окном заставила его вспомнить о драконах, и хоббит тут же вынырнул из грез. Но теперь дело обстоит иначе: чары несметного и бесценного золота так сильны, что даже живой и грозный дракон не отпугивает Бильбо от груды сокровищ! Кражу кубка Бильбо, по сути, проделывает под воздействием этих чар; он хватает чашу, когда его помимо воли тянет к груде сокровищ. От вида груды драконьего золота даже Бильбо начинает мыслить по-драконьи.
При виде груды драконьих сокровищ Бильбо ненадолго испытывает приступ драконьей жадной тяги к золоту и поэтому бессознательно источает драконье же тщеславие во время разговора со Смогом. Но есть и еще одна сторона драконьего характера, которой Смог вполне активно пытается заразить Бильбо, и это – подозрительность и недоверчивость к окружающим.
Как уже отмечалось в одиннадцатой главе, Бильбо все путешествие остается обособленным от гномов. Выспренная торжественная речь Торина на пороге тайного туннеля – речь о том, что Бильбо пришло время выполнить услугу, ради которой его включили в отряд, – приведена неспроста: она подчеркивает эту отдельность и отчуждение. Рассказчик подтверждает: гномы "были намерены щедро заплатить Бильбо за его услуги. Раз они взяли его специально для того, чтобы он делал за них трудную работу, то и не возражали, чтобы он ее сделал, коли сам не против". Как бы тесно ни сплотила дружба и испытания гномов и Бильбо за время путешествия, хоббит все равно остается наемным помощником.
Судя по всему, Смог каким-то образом догадался об особом положении Бильбо, потому что он тут же цепляется за возможность воспользоваться этой ситуацией. Дракон советует Бильбо: "Не водись с гномами, тебе же лучше будет". Смог заявляет, будто он настоящий знаток гномьего характера, и принимается разжигать в Бильбо недоверие, подстрекает хоббита отделиться от гномов. Отличный пример его хитрости и коварства – невинный вопрос: "Ну что, хорошие денежки получил вчера за мою чашу?" Важен даже не ответ Бильбо, а то, что Смог заронил в его сознание зерно сомнения и неприязни к гномам. Смог изо всех сил старается растравить в Бильбо обиду, хочет, чтобы тот как можно сильнее воспринимал гномов именно в качестве нанимателей, причем таких, которые заставляют хоббита рисковать жизнью за мизерную плату. И чем сильнее Смог внушает эту мысль Бильбо, тем глубже трещина между хоббитом и гномами. Отсюда остается один шаг до того, чтобы внушить Бильбо подозрение, будто гномы не только надуют Бильбо, но и убьют его, едва он выполнит свою работу.
Смог наделен "низкой и злобной душой". Он живет один, никому не доверяет, ревностно охраняет свои сокровища, которым никогда не найдет применения, а душу свою тешит лишь мыслями об обладании сокровищами да гордостью своей силой и мощью. Такое мировоззрение и состояние души рассказчик позже назовет драконовой болезнью, и болезнь эта очень заразна.