IV.
Но наиболѣе ясно различаемый элементъ греческаго новозавѣтнаго языка есть религіозный элементъ. Здѣсь центръ и душа всего предмета. Новозавѣтный языкъ не просто смѣсь различныхъ лингвистическихъ пережитковъ, не механическое сочетаніе ингредіентовъ. Его жизненность покоится на его животворящемъ духѣ. Это открывается на каждой страницѣ. Читатель переносится въ новое царство мысли и вводится въ новый типъ жизни. То и другое производило свое естественное дѣйствіе на рѣчь первыхъ вѣрующихъ. Но именно потому, что сущность этого языка состоитъ въ новомъ духѣ его, онъ и не поддается анатомическому расчлененію. Это свойство проникаетъ всюду подобно атмосферѣ, но неосязаемо, какъ благоуханіе. Поэтому всякій перечень такихъ особенностей будетъ до крайности несоотвѣтствующимъ своему объекту. Немногія частности приводятся, какъ такія, которыя лучше всего указываютъ характеристическія качества.
А. Религіозный элементъ въ лексическихъ примѣненіяхъ. Много новозавѣтныхъ словъ, означающихъ конкректные предметы или внѣшнія учрежденія и отношенія, были заимствованы изъ іудейства; они разсмотрѣны выше (см. II. А. а и б). Поэтому теперь мы ограничимся главнымъ образомъ терминами болѣе внутренняго или духовнаго характера.
а) По самой природѣ вещей понятно, что совсѣмъ новыя слова сравнительно рѣдки, и всякій возможный списокъ ихъ будетъ возбуждать сомнѣнія и вызывать пересмотры, ибо наши теперешнія познанія несовершенны. Но, пожалуй, наиболѣе отличаются съ этой стороны слѣдующія слова, которыя заслуживаютъ упоминанія: ἀγαθοποιία, αἰσχροκερδῶς, ἀκατάκριτος, ἀλίσγημα, ἀνακαινόω (-καίνωσις), ἀντιμισθία, ἀντίχριστος, ἀπέκδυσις, ἀπελεγμός, αὐτοκατάκριτος, ἀφιλάγαθος, ἀφιλάργυρος, βαττολογέω, δαιμονιώδης, δικαιοκρισία, δίλογος, διώκτης, δοκιμή, ἑγκομβόομαι, ἐθελοθρησκία, εἰδωλολατρία и пр., ἐπιούσιος, ἐτεροδιδασκαλέω, εὐαγγελιστής, εὐμετάδοτος, εὐπροσωπέω, θεοδίδακτος, ἰσάγγελος, καλοδιδάσκαλος, καρδιωγνώστης, καταθεματίζω, κενοφονία, λογομαχέω (-χία), ὀλιγόπιστος (-πιστία), ὀρθοποδέω, ὀφθαλμοδουλία, πληροφοπία, πολύσπλαγχνος, προσωπολήμπτης (-λημπτέω, -λημψία), πρωτοκαθεδρία, συνζωοποιέω, συνκακοπαθέω, συνκακουχέω, συνσταυρόω, σύνψυχος, φρεναπατάω ()πάτης), φυσιόω ()σίωσις), χρηστεύομαι, ψευδάδελφος, ψευδαπόστολος (и другія сложныя съ ψευδο-).
Несравненно болѣе достопримѣчательны б) Новыя значенія, какія новая вѣра сообщила старымъ терминамъ.
Нѣсколько этихъ значеній-техническаго или ритуальнаго значенія, напр., ἀδελφός о братѣ-христіанинѣ, τὸ ἀντίτυπον (τύπος), ἀποστολή (-λος, въ оффиціальномъ (должностномъ) смыслѣ), ἀρχαί, ἐξουσίαι и пр. объ Ангелахъ, βάπτισμα, γλῶσσα о "дарѣ языковъ", διάκονος, ἐκκλησία (ср. ἐκλεκτοί, κλητοί), ἐπίσκοπος, εὐαγγέλιον (-λιστής), ἱερεῖς о христіанахъ, παράδεισος (2 Кор. XII, 4), ὁ παράκλητος, προφητεύω (-φήτης) о христіанской функціи (ср. выше II. А. б), ὁ χριστός.
Но христіанское вліяніе сказалось въ большемъ или меньшемъ измѣненіи всего новозавѣтнаго вокабуляра. Ходившіе прежде слова-въ немъ возвышены, одухотворены, преображены, а старые термины приведены въ новыя соотношенія; сіявшимъ уже концепціямъ приданъ блескъ; выраженія для инстинктивныхъ сужденій и влеченій человѣческихъ получили существенное значеніе и облеклись божественнымъ величіемъ. Эта преобразующая сила, будучи разсѣянной въ разной степени, не можетъ (-какъ и было сказано-) быть представлена съ соотвѣтствующею точностію на изолированныхъ частностяхъ. Для попытокъ этого рода у насъ нѣтъ здѣсь и мѣста. Посему будутъ предложены лишь немногіе термины, изученіе коихъ, по нашему убѣжденію, послужитъ къ наибольшему удостовѣренію сдѣланныхъ сейчасъ заявленій. Такія слова, какъ ἀγάπη, εἰρήνη, ζωή, πίστις, συνείδησις, σωτηρία, χάρις свидѣтельствуютъ о христіанской мощи къ возвышенію языка до новаго уровня. Слова со "свѣтскими" отношеніями, напр. κόσμος,-съ національнымъ примѣненіемъ, какъ οι̇ ἅγιοι, ὁ λαὸς τοῦ θεοῦ (Евр. ΙV, 9), ʼΙσραήλ (Рим. IX, 6),-изъ повседневной жизни, въ родѣ ὁδός, παγίς, πρόσκομμα, φαρτίον, даже для самыхъ составныхъ частей человѣческаго существа-σάρξ, ψυχή, πνεῦμα:-всѣ они приняли этическое значеніе, для коего позднѣйшее философское ихъ употребленіе было лишь нѣкоторымъ предвареніемъ. Рабское слово-ταπεινοφροσύνη было облагорожено; терминъ-σταορός, говорившій о позорѣ, былъ увѣнчанъ ореоломъ славы. Выразительность, сообщенная другимъ словамъ, повела къ тому, что они сдѣлались кардинальными терминами догматическихъ разсужденій въ теченіе цѣлыхъ христіанскихъ столѣтій: свидѣтели сему δικαιόω и сродныя, ἀπολύτρωσις, ἀπώλεια, ἑπιστρέφεσθαι, ἕργα, θάνατος, μετάνοια и пр.
Б. Даже въ грамматическомъ отношеніи сказывается вліяніе новой религіозной мысли, свидѣтельствуя о ея оплодотворяющей силѣ. Возьмемъ для образца πιστέω, для коего въ Новомъ Завѣтѣ имѣется до полдюжины конструкцій (каковы: независимо; съ дат. пад.; съ εἰς и вин. пад.; съ ἐπί и съ вин. или дат. пад.; съ ἐν и дат. пад.; съ винит. пад. объекта). ʼΕλπίζειν, ὁμολογεῖν и другія слова получили сходное увеличеніе конструкцій ради христіанскихъ концепцій (ср. А. Buttmann, Grammatik des Neutestamentlichen Sprachidioms, Berlin 1859, § 133, 4 ff., S. 151 ff.), а богатство наводящихъ указаній въ такихъ фразахъ, какъ ἐν Χριστῷ, ἐν κυρίῳ, полно поучительности (ср. G. А. Deissmann, Die neutest. Formal "in Christo Jesu" untersucht, Marburg 1892).
V.
Однако то обстоятельство, что Новый Завѣтъ образуетъ литературный памятникъ, имѣющій свои собственныя отличительныя лингвистическія особенности, не должно закрывать отъ насъ и другого факта, что въ немъ есть значительная разность по языку и по стилю въ отдѣльныхъ частяхъ. Единственность этого сборника и пользованіе имъ въ качествѣ законоположительнаго источника и свидѣтеля христіанской истины, конечно, склоняютъ насъ къ выдѣленію его изъ исторической связи съ литературою непосредственно предшествующаго и послѣдующаго періодовъ, располагая прямо объединять всѣ новоз. книги въ нѣчто цѣлое. Но въ этомъ сборникѣ заключены труды писателей десяти. Положеніе, что "всѣ они употребляютъ одинъ и тотъ же языкъ", сразу требуетъ ограниченія, что "не всѣ они пользовались имъ одинаковымъ образомъ". Напр., три первыя Евангелія-при всѣхъ указаніяхъ своихъ на общую первооснову-содержатъ въ нынѣшней формѣ безспорные признаки индивидуальности разныхъ своихъ питателей. Частое употребленіе τότε (ἀπὸ τότε-до 90 разъ), ἡ βασιλεία τῶν οὐρανῶν (до 33 разъ), ἵνα (ὅπες) πληρωθῇ (τὸ ῥηθέν и пр., до 12 разъ), ὁ πατὴρ ὁ ἐν (τοῖς) οὐρανοῖς или ὁ οὐράνιος (20 разъ), προσέρχεσθαι (51 разъ), συνάγειν (24 раза), ἀναχωρεῖν (10 разъ) и пр. явно выдѣляютъ личность св. Матѳея. Употребленіе εὐθύς (до 40 разъ), живописующихъ причастій, уменьшительныхъ именъ и латинизмовъ и-при всемъ изяществѣ-наклонность къ усиленію чрезъ повтореніе равнозначущихъ реченій (напр., διοπαντὸς νυκτὸς καὶ ἡμέρας V, 5; ἔσωθεν ἐκ τῆς καρδίας VII, 21; νῦν ἐν τῷ καιρῷ τούτῳ X, 30; σήμερον ταύτῃ ῇ νυκτί XIV, 30) и пр.:-вотъ нѣкоторыя изъ характеристическихъ чертъ, не менѣе особенныхъ для второго Евангелиста. Сравненіе отдѣленій, общихъ у св. Луки съ другими двумя синоптиками, обнаруживаетъ особенный литературный типъ его фразеологіи, а тожество того или иного отрывка (по содержанію) съ параллельными только обрисовываетъ съ большею рельефностію разность по языку. Св. Лука отличается отъ другихъ синоптиковъ любовію къ неопред. накл. (ἐν τῷ съ неопред. 37 разъ, τωῦ съ неопред. 25 разъ), къ καὶ ἐγένετο или ἐγένετο δέ (43 раза), δὲ καί (29 разъ), καὶ αὐτός (28 разъ), σύν (25 разъ), πορεύομαι (50 разъ), ὑποστρέφειν (22 раза), ἐνώπιον (20 разъ), ἕμπροσθεν (10 разъ). Разительно семитическая окраска первыхъ главъ и разности въ его языкѣ между Евангеліемъ и книгою Дѣяній, безъ сомнѣнія, могутъ быть относимы въ значительной мѣрѣ и на долю его источниковъ. Термины λόγος, σκοτία (σκότος), φῶς ζωή (αιώνιος), ἀλήθεια, δόξα, κρίσις, κόσμος, μαρτψρέω (-ρία), γινώσκω, πιστεύω, фразы ἀμὴν ἀμὴν, ἁμαρτίαν ἕχειν, γεννηθῆναι ἐκ (τοῦ) θεοῦ (или πνεύματος), εῖναι ἐκ (τοῦ κόσμος и пр.), ἡ ἐσχάτη ἡμέρα, ὁ υἱός ὁ πατήρ и пр. сразу познаются нами въ качествѣ характеристическихъ особенностей св. Іоанна, какъ еще отличительны для него краткія и простыя сентенціи и ихъ асиндетическое (безъ посредства союзовъ) сочетаніе, координація и параллелизмъ конструкцій (достойно замѣчанія ἀπεκρίθη καὶ εῖπεν), повторенія словъ, евраизмы (χαρᾷ χαίρει III, 29, υἱοὶ φωτὸς XII, 36, ὁ υἱὸς τῆς ἀπωλείας XVII, 12), усилительныя указательныя мѣстоименія, сложныя частицы (καίτοιγε, ὅμως μέντοι), ослабленное ἵνα и-особенно-повторяющееся οῦν, которое часто обозначаетъ лишь простой переходъ, а не логическую послѣдовательность.
Отличительный и собственный вокабуляръ св. Апостола Павла слишкомъ бросается въ глаза и хорошо извѣстенъ, чтобы задерживаться на немъ. У него встрѣчаются абстрактныя слова: ἀγαθωσυνη, ἁγιωσύνη, ἁγνότης, ἁπλότης, δικαιοκρισία, δικαίωσις, δοκιμή, ἐνέργεια, ἑνότης, ἐξανάστασις, ἐπιπόθησις, εὐσχημοσύνη, ἱκανότης, ἱλαρότης, καινότης, κενοδοξία, μεθοδία, μωρολογία, ὁφθαλμοδουλία, πεποίθησις, πιθανολογία, πιότης, προσαγωγή, σκληρότηχ, υἱοθεσία;-сложныя: ἀκατακἀλυπτος, ἀλάλητος, ἀμεταμέλητος, ἀμετανόητος, ἀναπολόγητος, ἀνεκδιήγητος, ἀνεξερεύνητος, ἀνεξιχνίαστος, ἀνθρωπάρεσκος, ἀνταναπληρόω, ἀπαρασκεύαστος, ἀποκαραδοκία, ἀπορφανίζω, ἀποτολμάω, ἐθελοθρησκία, ἐπαναμιμνήσκω, ἑτεροδιδασκαλέω, ἑτεροζυγέω, εὐπρωσοπέω, θηριομαχέω, ἱσόψοχος, ο̇λιγόψυχος, καταβραβέω, κατοπτρίζομαι, κενοδοξία, κοσμοκράτωρ, μετασχηματίζω, ὁρθοποδεύω, παρεισέρχομαι, προενάρχομαι, προσαναπληρόω, συνυπουργέω, συνυπακρίνομαι, ὑπερεντυγχάνω; частицы: ἀλλὰ μενοῦγγε, ἄρα οῦν, ἐάν τε γάρ, ἐκτὸς εἱ μή, οὐ μόνον δὲ ἀλλὰ καί, τὲ γὰρ… ὁμοίως δὲ καί, ὑπερεκπερισσοῦ, ὡσπερεί, ὡς ὅτι. Не менѣе извѣстны и характеристическія особенности стиля Павлова:-длинныя и иногда запутанныя сентенціи, всякія приложенія и распространенія при помощи причастій, непреодолимый напоръ мыслей, царственное невниманіе къ деликатностямъ конструкціи при ея окончаніи, когда значеніе подавляетъ фразеологическое выраженіе.
Выдѣляется школьная риторическая періодичность посланія къ Евреямъ. Конечно, самое свойство темы вело къ употребленію многихъ словъ и конструкцій, находимыхъ у LXX-ти, но общая атмосфера его вокабуляра, какъ и стиля,-литературная. Классическую фразеологію напоминаютъ ὡς ἕπος εἰπεῖν и ἕμαθεν α̇φʼ ῶν ἔπαθεν. Разнообразное употребленіе частицъ-δήπου, ἐάνπερ, καθώσπερ, καίπερ, καίτοι, μετέπειτα, τε (τε γάρ) и искусственно неопредѣленное τοῦ (II, 4. IV, 4)-тоже удостовѣряютъ культурность. Таковы же описательныя фразы ἀρχὴν λαμβάνειν (=ἅρχεσθαι), πεῖραν λαμβάνειν (однако ср. ὑπόμνησιν λ 2 Тим. I, 5, λήθην λ 2 Петр. I, 9 и пр.) и термины въ родѣ αἰσθητήριον, ἀπαύγασμα, ἔγγυος, ἔλεγχος, ἕξις, εῖς τὸ διηνεκές, πρόσφατος, τραχηλίζειν, χαρακτήρ. Явно сказывается и позднѣйше-греческая любовь къ звучнымъ словамъ (см. выше): напр., ἀγενεαλωόγητος, αἱματεκχυσία, ἀκατάλυτος, ἀμετάθετος, ἀνασταυρόω, ἀντικαθήστημι, ἀπαράβατος, ἀφομοῦσθαι, δυσερμήνευτος, ἐπεισαγωγή, εὐπερίστατος, καταγωνίζεσθαι, μετριοπαθεῖν, μισθαποδοσία, ὁρκωμοσία, συνεπιμαρτυρεῖν и пр. свидѣтельствуютъ о семъ. Одна изъ достопримѣчательныхъ грамматическихъ особенностей посланія къ Евреямъ заключается въ употребленіи прош. сов. времени почти равнозначительно съ аористомъ (напр., XI, 17. 28: достойна вниманія и координація обоихъ въ первомъ мѣстѣ), въ согласіи съ растяжимостію позднѣйшихъ и менѣе культивированныхъ писателей (впрочемъ, ср., напр., и Апок. V, 7. VIII, 5 и пр.).
Въ нѣкоторыхъ отношеніяхъ посланіе св. Іакова сходно по характеристическимъ особенностямъ съ посланіемъ къ Евреямъ. Разумѣется, по стилю первое совершенно отлично: онъ изящный, отрывистый, живой, острый, по временамъ живописный, если не сказать-поэтическій. Но въ его вокабулярѣ равно господствуютъ разнообразіе и обширность, а по искусному пользованію греческимъ языкомъ этотъ писатель не ниже никого изъ другихъ новозавѣтныхъ писателей. Особенны для него сложныя ἀδιάκριτος, ἀκατάστατος, ἀνέλεος, ἀπείραστος, ἀποκυέω, ἀφυστερέω, δαιμονιώδης, θανατηφόρος, κακοπαθία, κατιόομαι, νομοθέτης, πολύσπλαγχνος, σητόβρωτος, χρυσοδακτύλιος, "книжные" термины ἀποσκίασμα, βρύω, ἔμφυτος, ἐνάλιος, κατήφεια, ὄψιμος, παραλλαγή, ῥυπαρίασ, τροπή, τροχός, τρυφάω и картинныя ἀνεμίζω, αὐχέω, δίψυχος, εὐπρέπεια, ο̇λολύζω, ῥιπίζω, σήπω, φλογίζω, φρίσσω, χαλιναγωγέω. Это посланіе имѣетъ до семидесяти словъ, свойственныхъ только ему, между тѣмъ посланіе къ Евреямъ, которое почти втрое больше, превосходитъ это количество едва на сотню, а 1-е Петрово, почти равное по величинѣ съ Іаковлевымъ, менѣе, пожалуй, на десятокъ по числу своихъ особенныхъ терминовъ. Думаютъ, что нѣкоторыя изъ Іаковлевыхъ словъ,-напр.,-πολύσπλαγχνος, χρυσοοδακτύλιος,-образованы самимъ писателемъ.
Пропорціонально своему краткому объему-посланіе св. Іуды столь же характерно по терминологіи, какъ и Іаковлево. Слова и фразы въ родѣ ἀποδιορίζω, ἄπταιστος, ἐκπορνεύω, ἐπαγωνίζωμαι, ἐπαφρίζω, μεμψίμοιρος, παρεισδύω, σπιλάς, φθινοπωρινός, πρὸ παντὸς τοῦ αἰῶνος, θουμάζοντες πρόσωπα достаточно обозначаютъ его индивидуальность.
Вокабуляръ Петровыхъ посланій представляетъ то явленіе, что изъ ста двадцати и одного словъ, находимыхъ въ нихъ и не встрѣчающихся болѣе въ Новомъ Завѣтѣ, только одно (ἀπόθεσις)-общее для обоихъ посланій, между тѣмъ каждое изъ нихъ содержитъ, приблизительно, по равному количеству особенныхъ терминовъ, а именно: первое около шестидесяти трехъ, второе до пятидесяти семи, хотя по объему они относятся почти какъ семь къ пяти.
Апокалипсисъ, самый яркій евраистическій и оріенталистическій обращикъ литературы въ Новомъ Завѣтѣ, обязанъ своею лингвистическою индивидуальностію не столько вокабуляру (-хотя лишь ему свойственны слова и фразы въ родѣ βασανισμός, δράκων (о діаволѣ), ἐγχρίω, ἐνδώμησις, ζηλεύω, ἡμίωρον, ὁ θάνατος, ὁ δεύτερος, θειώδης, τὸ ἱππικόν, κατάθεμα, κατήγωρ, κολλούριον, κρυσταλλίζω, ἡ κυριακὴ ἡμέρα, μεσουράνημα, ὅπου… ἐκεῖ, πελεκίζω, ποταμοφόρητος, τὸ σιρικόν, στρηνιάω, τιμιότης-), сколько неустранимому невниманію къ принятымъ условностямъ греческой грамматики, чему образцы ὁ ἀμήν, ἀπὸ ὁ ὢν καὶ ὁ ῆν καὶ ὁ ἑρχόμενος, ἀνὰ εῖς ἕκαστος, δὶς μυριάδες, ὅμοιον υἱὸν ἀνθρώπου, φωνη λέγων, ἡ οὐαί, οὐαί вь сопутствіи винит. пад. (VIII, 13. XII, 12), ἐδόθη μοι κάλαμος… λέγων и пр.: сюда же можно причислить наклонность къ употребленію именит. пад., хотя здѣсь дѣло не столь ясно въ указанномъ смыслѣ (ср. I, 5. II, 18. III, 12. VII, 4. IX, 14. XIV, 12. 14. XIX, 11). Отступленія отъ обычныхъ законовъ греческой конструкціи повременамъ столь смѣлы и капризны, что иногда возбуждается даже вопросъ, не есть ли этотъ трудъ-по крайней мѣрѣ, частію-механическое воспроизведеніе арамейскаго оригинала?
Неотрицаемая индивидуальность нѣкоторыхъ новозавѣтныхъ писателей побуждаетъ насъ предостеречь противъ увѣреннаго преувеличенія маленькихъ варіацій во фразеологіи до степени доказательства различія по авторству или существенной разницы по мысли. Измѣненія въ вокабулярѣ писателя, даже въ его стилѣ, могутъ вызываться обсуждаемымъ предметомъ, или характеромъ и обстоятельствами адресуемыхъ лицъ, а то бываютъ ничѣмъ инымъ, какъ разными манерами, которыя временами овладѣваютъ и потомъ смѣняются новыми у всѣхъ писателей - кромѣ самыхъ опытныхъ. Напр., уже отмѣчено (см. W. Н. Simcox, The Writers of the New Testament, p. 37), что св. Павелъ для выраженія "во всемъ" употребляетъ ἐν πάντι въ посланіяхъ къ Ѳессалоникійцамъ и Коринѳянамъ (12 разъ), а въ пастырскихъ посланіяхъ ἐν πᾶσιν (6 [5] разъ), между тѣмъ въ посланіи къ Филиппійцамъ (IV, 12) соединяются оба: ἐν παντὶ καὶ ἐν πᾶσιν (ср. 2 Кор. XI, 6). Съ другой стороны, сходство, даже совпаденія, по языку, иногда достойныя замѣчанія у различныхъ новозавѣтныхъ писателей (для примѣра ср. Павловы посланія и І-е Петрово, или 1-е Петрово и Іаковлево, или же писанія св. Луки и посланіе къ Евреямъ), представляютъ проблемму, которую не мѣсто обсуждать здѣсь. Достаточно подчеркнуть, что они указываютъ на раннее возрастаніе отличительной религіозной терминологіи, ставшей общимъ достояніемъ въ широкихъ кругахъ среди братства вѣрующихъ; слѣдуетъ имѣть въ виду и то, что не все взаимное вліяніе христіанскихъ вождей одного на другого исчерпывалось только взаимодѣйствіемъ ихъ чрезъ свои писанія. Сверхъ сего, и совпаденія и разности въ вокабулярѣ располагаютъ насъ снова напомнить, что новозавѣтный греческій языкъ-не изолированный, а можетъ быть правильно оцѣненъ лишь при изученіи въ его соотношеніяхъ съ письменнымъ и розговорнымъ языкомъ апостольскаго періода.