Однако до слов, которыми молились Василий Великий и Иоанн Златоуст, надо дорасти. Этот уровень духовной жизни, такая всепоглощающая богоустремленность, христостремительность, заложенная в их молитвах, нам неведомы. Молитвенное правило – это наука, постоянное упражнение, школа духовной жизни, то, что учит нас молитве и, в свою очередь, само становится молитвой. Нам дается счастливая возможность пользоваться теми же словами, которыми говорил с Богом Василий Великий. Иногда случается и нам сказать Богу от сердца такое, что принадлежит только нам и Ему. И это найденное слово так крепко соединяет нас с Господом, что мы совершенно забываем о себе, забываем даже, молимся мы в этот момент или нет. Этим и определяется настоящая молитва: человек совершенно не помнит себя, о себе помыслить не может, не может увидеть себя со стороны. В минуты настоящей молитвы человек "блаженно исчезает" и начинает говорить Богу настоящие слова.
Молитвы нашего правила – это как раз те самые настоящие слова, которые нашел Василий Великий, исчезнувший в Боге. Этому мы и должны научиться. "Надобно иметь молитвенное правило немощи ради нашей, чтобы, с одной стороны, лености не давать хода, а с другой – ревность держать в своей мере", – учил Феофан Затворник.
Молитва как дар Божий дается только тому, кто употребляет усилия. Только в этом случае молитва станет тобой, а ты станешь молитвой. Но если ты не понуждаешь себя на молитву, не прилагаешь стараний, а ждешь, что она родится сама по себе без пролития пота и крови, ты никогда не получишь молитвы. Это не тот дар, который дается случайно и внезапно, в результате стечения обстоятельств.
Для того чтобы правило стало не препятствием, а настоящим трамплином на пути человека к Богу, необходимо, чтобы оно оказалось соразмерно его духовным силам, соответствовало бы его духовному возрасту и состоянию души.
Многие люди, не желая себя отягощать, сознательно выбирают слишком легкие молитвенные правила, которые из-за этого становятся формальными и не привносят движения. Иногда и большое правило, выбранное из неразумной ревности, тоже превращается в кандалы, ввергая в уныние и мешая духовному росту. Правило – не застывшая раз и навсегда форма, в течение жизни оно обязательно должно меняться и качественно, и внешне. Человек может увеличивать или сокращать правило в зависимости от обстоятельств, например, во время путешествий или болезней. Святой праведный Иоанн Кронштадтский пишет в дневнике о том, что иногда, когда человек болеет, он просто не может молиться. Ну и не надо! По этому поводу следует не унывать, а молиться, как можешь, или занять себя другим делом, например чтением, – в этом не будет никакого греха. Молитва – это дыхание жизни, и должна жизни соответствовать. В молитве, с одной стороны, страшна формальность, а с другой – нерегулярность. Казалось бы, эти две вещи друг другу внутренне противоречат: регулярность так или иначе приводит к формальному исполнению, однако молитва не может родиться по-настоящему, если человек непостоянен в делании.
Как соблюсти баланс между внутренним постоянством и живостью молитвы? Это и является существом молитвенного труда. Человек, встающий на молитву, должен к ней подготовиться. Молитва начинается с состояния внутренней тишины, с осознания того, что сейчас начнется самое важное дело всей твоей жизни – твой разговор с Богом. Получится он или не получится, это уже другой вопрос. Главное же сейчас – это начальный страх Божий, когда человек берет себя в руки и ставит на место перед Богом. С этого момента начинается узнавание своей силы на молитве – насколько ты способен составлять свое правило из состояния страха Божия, насколько само правило может держаться в состоянии разговора с Богом. С Богом же разговаривать очень непросто, ведь мы обращаем слова к Тому, кто в Священном Писании Сам назван Словом Божиим.
Для новоначального человека представление о правиле начинается с того, что он, прежде всего, оценивает свое внутреннее стремление быть с Богом и говорить с Ним всерьез. Достаточно выбрать из утреннего или вечернего правила те молитвы, которые лежат у нас на сердце, чтобы они стали по-настоящему нашими. Со временем человек начинает чувствовать определенную жажду, голод молитвенный, когда этих слов уже не хватает и хочется сказать что-то еще. Так молитвенное правило начинает неуклонно развиваться. При этом оно не обязательно растет, оно может оставаться небольшим, но делаться все лучше и чище. У человека расширяется душа, которая жаждет молитвы.
Молитва узнается по плодам. Если молитва плода не приносит, следует подумать о нашем отношении к ней. Когда человек начинает любить богослужения, не тяготится их тяжестью, сомолится со священником и с хором, когда он стремится как можно чаще бывать в храме, а свое вынужденное отсутствие переживает как тяжкую болезнь, когда человек, в силу житейских обстоятельств не успевший прочитать утренних молитв, целый день чувствует себя не на своем месте, – налицо признаки того, что настоящая молитва рождается, движется и сама начинает подталкивать человека вперед.
Иногда молитва рождается в нас с трудом, но если человек не предпринимает усилий, то он и не спасется. Дело в том, что в Царствии Небесном ничего нет, кроме молитвы, наполняющей жизнь и соединяющей собою все сущее. Там не может быть отдыха от молитвы, нет возможности спрятаться от нее. Царство Небесное – это непрерывное общение с Господом, непрестанная молитва.
Молитва доходит до Самого Бога. По слову преподобного Ефрема Сирина [26] , "когда молитва с любовью возносится к Богу, чтобы собеседовать с Ним, тогда открыты для нее небесные врата, и никто не воспрепятствует ей войти в них. Не задержат ее Ангелы, не остановят Огнезрачные, как только пожелает она войти и получить от Бога исполнение просимого. Поэтому всякий возлюби молитву, и бодрственно упражняйся в ней – и день и ночь".
Молитва Святому Духу
"Благодать Божия дает силы Любимого любить; и влечется душа к молитве непрестанно, и не может забыть Господа ни на секунду", – писал преподобный Силуан Афонский.
Давайте откроем молитвослов и проверим, хорошо ли мы понимаем слова, которыми каждый день обращаемся к Богу.
Наше утреннее правило начинается с обращения к Духу Святому: "Царю Небесный…" В этой молитве есть такие слова: "Иже везде сый и вся исполняяй…" "Исполнение" – церковнославянское слово, часто встречающееся в богослужении и означающее полноту. То есть Дух Святой все Собой наполняет, а не исполняет все наши прихоти. Когда мы молимся Святому Духу, мы просим, прежде всего, о том, чтобы Он исполнил Собою Нас.
С этого вообще все начинается – мы живем и в Церкви, и в молитве только в том случае, если Дух Святой в нас действует. В самом деле, если мы эту молитву прочитаем по-настоящему, то исполним все, заложенное в правиле. Но если, начиная с этой молитвы свое утреннее правило, мы ее не осмысливаем, то Дух Святой приходит к нам, а вселиться в нас не может. Не может, потому что на самом деле мы не очень этого хотели, да, собственно, и не очень об этом просили, не уделили должного сердечного чувства, не вложили настоящего желания. И вот, если первые слова были нами не осмыслены, если мы на них не проснулись, то и все последующие молитвы лишаются всякого смысла. Правило неизбежно становится формальным, потому что сначала Дух должен был в нас вселиться, а дальше молитва должна была продвигаться в соответствии с тем, как Дух Святой действует в нас и в нашем правиле.
Приступая к утренним молитвам, мы порой не подходим к этому с должной серьезностью, не понимаем вообще, с кем мы разговариваем. А разговариваем мы со Святым Духом – с третьей ипостасью Святой Троицы, с Тем, с Кем постоянно встречаемся в церковных таинствах, с Кем соединяемся через Святую Евхаристию, с Тем, Кто отпускает наши грехи на исповеди, – с Самим Богом!
Мы очень мало знакомы с третьей ипостасью Святой Троицы, которая должна быть к нам ближе всего, потому что именно Духа Святаго Господь послал в мир в День Святой Пятидесятницы, именно Дух Святой вместе с нами сейчас пребывает, действует в нас, все открывает и все Собой наполняет. Это особенно подчеркивается во время празднования Дня Святой Троицы, когда мы читаем удивительные молитвы и ектеньи и призываем, чтобы Дух Святой сошел на нас.
Преподобному Силуану Афонскому принадлежит много замечательных размышлений о Духе Святом, о том, как познается нами Он Сам и как через Него мы познаем окружающий мир. Однако третья ипостась практически не осознается нами в этой жизни. Мы знаем Господа нашего Иисуса Христа, потому что Он представим посредством евангельских притч, посредством Своего учения, посредством великого искупительного подвига, в Своем Богочеловеческом воплощении. Мы еще как-то можем обращаться к Богу Отцу, потому что Божественное отечество нам до определенной степени тоже понятно. А вот Духа Святаго мы знаем менее всего. И это весьма прискорбно, потому что, по слову преподобного Серафима Саровского, "истинная цель жизни нашей христианской состоит в стяжании Духа Святого". Именно поэтому так важно, чтобы каждый христианин стремился бы к Его познанию. Тем и бедна наша духовная жизнь, что мы Духа Святаго не знаем…
Молитва святого Василия Великого
"Господи Вседержителю, Боже сил и всякия плоти, в вышних живый и на смиренныя призираяй, сердца же и утробы испытуяй и сокровенная человеков яве предведый, Безначальный и Присносущный Свете, у Него же несть пременение, или преложения осенение; Сам, Безсмертный Царю, приими моления наша, яже в настоящее время, на множество Твоих щедрот дерзающе, от скверных к Тебе устен творим, и остави нам прегрешения наша, яже делом, и словом, и мыслию, ведением или неведением согрешенная нами; и очисти ны от всякия скверны плоти и духа. И даруй нам бодренным сердцем и трезвенною мыслию всю настоящаго жития нощь прейти, ожидающим пришествия светлаго и явленнаго дне Единороднаго Твоего Сына, Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, воньже со славою Судия всех приидет, комуждо отдати по делом его; да не падше и обленившеся, но бодрствующе и воздвижени в делание обрящемся готови, в радость и Божественный чертог славы Его совнидем, идеже празднующих глас непрестанный, и неизреченная сладость зрящих Твоего лица доброту неизреченную. Ты бо еси истинный Свет, просвещаяй и освящаяй всяческая, и Тя поет вся тварь во веки веков. Аминь".
Перевод: "Господи Вседержитель, Боже сил бесплотных и всякой плоти, на высотах небесных живущий и озирающий долы земные, наблюдающий сердца и помыслы и ясно ведающий тайны человеческие, Безначальный и Вечный Свет, Который не имеет изменений в силе и не оставляет затененного места на Своем пути. Ты Сам, Бессмертный Царь, приими моления наши, которые мы в настоящее время, надеясь на обилие сострадания Твоего, приносим Тебе из нечистых уст; и прости нам прегрешения наши, совершенные нами делом, словом и мыслью, сознательно или несознательно, и очисти нас от всякой нечистоты плоти и духа. И дай нам с бодрствующим сердцем и трезвенною мыслью прожить всю ночь здешней земной жизни, в ожидании наступления светлого и славного дня второго пришествия Единородного Твоего Сына, Господа Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа, когда общий Судия придет со славою воздать каждому по делам его. Да найдет Он нас не лежащими и сонными, но бодрствующими и поднявшимися среди исполнения заповедей Его, и готовыми войти с Ним в радость и Божественный чертог славы Его, где непрестанные голоса торжествующих и невыразимая радость видящих несказанную красоту лица Твоего. Ибо Ты истинный Свет, просвещающий и освящающий весь мир, и Тебя воспевает все творение в веки вечные. Аминь".
Главная идея этой молитвы – мысль о Страшном суде, о том, как человек на нем предстанет. Василий Великий называет жизнь ночью, ведь настоящий день наступит лишь с пришествием в мир Христа Спасителя. Это – молитва эсхатологического звучания, призывающая Царство Небесное. Священное Писание заканчивается возгласом: Ей, гряди, Господи Иисусе! (Откр. 22: 20). Так же и эта молитва, подобно молитве Господней "Отче наш", взывает к общему Судье, который "придет со славою воздать каждому по делам его".
Василий Великий начинает молитву рассуждениями о свойствах Божиих. Существует апофатическое [27] и катафатическое [28] богословие. Приверженец апофатического метода Дионисий Ареопагит [29] говорил: "Божественный мрак есть тот неприступный Свет, в котором живет Бог". Это утверждение, в свою очередь, основывается на словах псалмопевца: …мрак сделал покровом Своим (Пс. 17:12). Все ветхозаветное богословие указывает на предел человеческого познания Сущего, нисходящего к человеку в непроницаемом облаке, среди огня (См.: Исх. 19: 21), утверждает, что нельзя видеть Бога и остаться в живых (См.: Суд. 6: 22; 13: 22; Ис. 6: 5). Ветхозаветный образ Моисея, приближающегося к Богу в Синайском мраке, становится распространенным образом непознаваемости Божественной природы для человеческого опыта.
Мы знаем о Господе лишь то, что окружает Его. Чем ближе подвижник подступает к Богу, тем очевиднее для него становится, что он не может сказать ничего определенного, его охватывает "мрак Божественного неведения". Святой Дионисий пишет: "Как горю я желанием достичь этого Мрака, дабы неведением и не-видением узреть и познать Того, Кто превосходит созерцание и познание даже в невидении и в неведении!" По слову Спасителя, еще многое имею сказать вам; но вы теперь не можете вместить (Ин. 16:12).
И все же некоторые Свои сущностные качества Господь от нас не утаил. Например, нам ведомо, что Он вечен, известно, что Он вездесущ. С этих утверждений и начинается молитва. Далее следуют далеко не всеми понимаемые слова: "…у Него же несть пременение, или преложения осенение". Перед нами – характерный пример апофатического богословия; таким образом Василий Великий приоткрывает для нас часть Божественных свойств.
Из текста этой по-настоящему поэтичной молитвы со всей очевидностью следует, что христианин каждое утро должен бодрственно встречать пришествие Господне, поскольку каждый день может оказаться для него днем Страшного суда, временем, когда ему придется предстать пред лицом Великого Судии, Который воздаст каждому по делам.
Вечерние молитвы
Вечерние молитвы призывают нас, прежде всего, к тому, чтобы мы ежечасно помнили о смерти. Действительно, мы нередко ведем себя так, как будто предполагаем жить вечно, хотя единственное, о чем нам известно с абсолютной достоверностью, это то, что однажды мы непременно умрем. Мы ничего не знаем о своей судьбе, не ведаем, что случится с нами даже через десять минут, но знаем наверняка, что когда-нибудь оставим этот мир, "присоединившись к большинству". Единственное, что от нас скрыто, это время нашего ухода.
Иисус сказал ученикам: Не ваше дело знать времена или сроки, которые Отец положил в Своей власти (Деян. 1: 7). Эти слова в полной мере относятся и к жизни каждого из нас. Впрочем, такое неведение тоже оборачивается для нас благом, в противном случае с нами вполне могло бы случиться то, о чем предупреждал апостол Павел. Одни в ожидании скорого конца жизни, пожалуй, начали бы руководствоваться единственным принципом: Станем есть и пить, ибо завтра умрем! (1 Кор. 15: 32), другие, наоборот, впали бы в беспросветное уныние и превратились бы, по сути, в живых мертвецов.
Казалось бы, какой смысл жить, если знаешь, что все равно рано или поздно умрешь? Однако оказывается, что память смертная, добродетель, о которой говорят Отцы "Добротолюбия", сама по себе является одним из мощнейших творческих потенциалов. Неправда, что человек, часто задумывающийся о смерти, рискует рано или поздно сойти с ума. На самом деле люди страшатся таких мыслей и гонят их прочь от себя потому, что по большому счету боятся не только смерти, но, прежде всего, самой жизни. Люди в наш век приспособились "проводить время" и даже "убивать" его, но никак не жить. Перед нами – парадоксальная ситуация: с одной стороны, совершить важные и добрые дела мы не успеваем, а с другой – свободного времени оказывается так много, что становится скучно…
Однако, обретя память смертную, человек вынужден кардинально изменить свое отношение к собственной жизни. Он начинает дорожить каждой минутой, с максимальной отдачей использует каждый отпущенный ему час. Он смотрит на ближнего, сознавая, что, возможно, говорит с ним в последний раз.
Вспоминаются слова митрополита Сурожского Антония (Блума) о кончине его матери. Год, в который она умирала, оказался самым счастливым в их жизни, потому что каждую свою встречу они воспринимали как последнюю, стараясь одарить друг друга всей полнотой любви, ведь следующего раза могло и не быть…
Глупо грешить человеку, живущему памятью о смерти (вот почему Отцы Церкви говорят, что, имея память смертную, вовеки не согрешишь!) Глупо тратить время на разгадывание кроссвордов и чтение детективов. Глупо ругаться и спорить. Бессмысленно обижаться на окружающих. Какой смысл обижаться, если, возможно, доживаешь последний день? Лучше уж простить, лучше наполнить оставшееся время добром, любовью и милосердным прощением. Тогда и жизнь вдруг делается совершенно иной. Если человек и согрешит, то не станет тянуть с покаянием, а сразу же попросит прощения. И так день за днем, до самого смертного часа…
Жизнь обретает новый творческий импульс, становится по-настоящему счастливой и насыщенной, а человек в это время молится или беседует с другими людьми, потому что это – тоже великое счастье. Он может сочинять музыку или стихи или писать картины, может строить дом или вскапывать огород, исходя из того, что ему в последний раз предоставлена возможность потрудиться своими руками для ближних. Все вокруг обретает для такого человека совершенно новый, доселе неведомый смысл.
Вот что такое память смертная. Собственно говоря, и наши молитвы вечерние носят тот же самый характер – характер смиренного покаяния и глубокого примирения с Богом и людьми.
Молитва Господня
Обратимся к молитве "Отче наш", занимающей особое место в жизни христианина. Когда ученики попросили Иисуса научить их молиться, Господь никаких молитвенных правил им не давал, а предложил единственную молитву "Отче наш" и даже предупредил их: Молясь, не говорите лишнего, как язычники, ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны; не уподобляйтесь им, ибо знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него (Мф. 6: 7–8).
Молитва "Отче наш" раскрывает нам христианский путь. Если человек умеет не просто читать эту молитву по-настоящему, а исполнять ее всей своей жизнью, то ничего большего и не надо, потому что она обнимает всю сферу христианской жизни и определяет правильное отношение человека к Богу и к ближнему.