Следует, однако, подчеркнуть, что отмеченная выше полярность бихевиоризма и психоанализа в то же время не исключает их методологическую родственность в ряде аспектов. К числу таких аспектов следует, на наш взгляд, отнести характерную для обоих подходов односторонность в интерпретации социально-психологической реальности. Если необихевиористы абсолютизируют рационалистические аспекты межличностных отношений, игнорируя, по существу, все остальные, то представители психоанализа сводят межличностные отношения исключительно к отношениям эмоциональным. В результате и те и другие игнорируют реальную сложность социально-психологических явлений.
Другим общим методологическим моментом бихевиористского и психоаналитического подходов является то обстоятельство, что они оба по существу оказываются некими разновидностями теории двух факторов. В самом деле, необихевиоризм, выделяя среду (в виде стимула и подкрепления) как фактор, формирующий поведение, постулирует вместе с тем изначальный драйв в виде стремления индивида к получению удовольствия и избежанию страдания. Именно через этот гедонистический принцип среда оказывается в состоянии воздействовать на поведение индивида. Аналогичным образом представители психоанализа постулируют, с одной стороны, некие изначальные базовые потребности личности (у разных авторов они варьируют), а с другой – признают воздействие среды (прежде всего в виде контекста семьи) на эти потребности. При этом характерно, что оба фактора – среда и потребности – рассматриваются, как правило, внеисторически. Но именно в области социальной психологии становится особенно явной неправомерность понимания сущности человека только как "совокупности межличностных отношений, формирующихся под влиянием комплекса Эдипа" ( Клеман, Брюно, Сэв , 1976, с. 166).
Изложенные здесь психоаналитические теории социально-психологического толка, естественно, не исчерпывают всей полноты картины. Исходя из поставленной задачи они дают лишь иллюстрацию. На наш взгляд, сегодня в наибольшей полноте, развернутости психоаналитический комплекс идей развит и представлен в модифицированном варианте в гуманистической психологии. Это можно отнести ко всем ее многообразным ветвям, а не только к гуманистическому психоанализу Э. Фромма. Но в целом данный концептуальный комплекс касается не только социальной психологии, он сплавляет все области психологического знания, и потому об этом следует вести речь особо.
Литература:
Бандура А., Уолтерс Р. Принципы социального научения // Современная зарубежная социальная психология: Тексты / Под ред. Г.М. Андреевой, Н.Н. Богомоловой, Л.А. Петровской. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984.
Беннис У., Шепард Г. Теория группового развития // Современная зарубежная социальная психология: Тексты / Под ред. Г.М. Андреевой, Н.Н. Богомоловой, Л.А. Петровской. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984.
Бэрон Р., Ричардсон Д. Агрессия. СПб.: Питер, 1998.
Келли Г., Тибо Дж. Межличностные отношения. Теория взаимозависимости // Современная зарубежная социальная психология: Тексты / Под ред. Г.М. Андреевой, Н.Н. Богомоловой, Л.А. Петровской. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984.
Клеман К.Б., Брюно П., Сэв Л. Марксистская критика психоанализа. М.: Прогресс, 1976.
Прайор К. Не рычите на собаку! М.: Селена +, 1995.
Фрейд З. Массовая психология и анализ человеческого "Я". М.: Современные проблемы, 1926.
Хоманс Дж. Социальное поведение как обмен // Современная зарубежная социальная психология: Тексты / Под ред. Г.М. Андреевой, Н.Н. Богомоловой, Л.А. Петровской. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984.
Шутц У. Комплементарная функция лидера // Современная зарубежная социальная психология: Тексты / Под ред. Г.М. Андреевой, Н.Н. Богомоловой, Л.А. Петровской. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984.
Ярошевский М.Г. История психологии. М.: Мысль, 1976.
Adorno T.W., Frenkel-Brunswik E., Levinson D., Sanford R. The authoritarian personality. N. Y.: Harper & Row, 1950.
Allport G.W. The historical background of modern social psychology // The handbook of social psychology / Ed. by G. Lindzey, E. Aronson. Reading (MA), 1968.
Aronson E. The social animal. San Francisco: W. H. Freeman & Co, 1972.
Bandura A. Aggression: Social learning analysis. Englewood Cliffs (NJ): Prentice-Hall, 1973.
Bandura A., Walters R.H. Social learning and personality development. Englewood Cliffs (NJ): Prentice-Hall, 1965.
Bennis W.G., Shepard H.A. A theory of group development // Human Relations. V. 9, 1956.
Bion W.R. Experiences in groups. London: Tavistock Publications, 1961.
Cartwright D., Zander A. Group dynamics. N. Y.: Harper & Row, 1968.
Coleman J.С. Psychology and effective behavior. Glenvew: Foresman, 1969.
Craig R., Clarizio H. Contemporary educational psychology. N. Y.: Wiley, 1975.
Deutsch M., Krauss R.M. Theories in social psychology. N. Y.: Basic books, 1965.
Homans G.С. Social behavior: Its elementary forms. N. Y.: Harcourt, 1961.
Kane Т., Josep H.I., Tedeschi J. Person perception and the Berkowitz paradigm for study of aggression // Journal of Personality and Social Psychology. V. 36.1976. № 6.
Kelley H.H., Thibaut J.W. The social psychology of groups. N. Y.: John Wiley & Sons, 1959.
Lindgren H.С. ( ed. ). Contemporary research in social psychology. N. Y.: Wiley, 1969.
Lindzey G., Aronson E. ( eds. ). The handbook of social psychology. 2nd ed. V. l–5. Reading (MA), 1968–1969.
McDavid J., Harary H. Social psychology: Individuals, groups, societies. N. Y.: Harper & Row, 1968.
McGuigan F., Lumsden D. ( eds. ). Contemporary approach to conditioning and learning. Washington: Winston-Wiley, 1973.
Miller N., Dollard J. Social learning and imitation. New Haven: Yale University Press, 1941.
Piaget J., Inhelder B. The gaps in empiricism // Beyond reductionism: New perspectives in the life sciences / Ed. by A. Koester, J.R. Smythies. London: Hutchinson, 1969.
Rogers С. Freedom to learn. Columbus: Merrill, 1969.
Rokeach M. The open and closed mind. N. Y.: Basic Books, 1960.
Schutz W.C. FIRO: A three-dimensional theory of interpersonal behavior. N.Y.: Holt, Rinehart, & Winston, 1958.
Shaw M.E., Costanzo P.R. Theories of social psychology. N. Y.: McGraw-Hill, 1970.
Skinner B.F. The behavior of organisms. N.Y.: Appleton-Century-Croft, 1938.
Steiner J.D., Fishbein M. ( eds. ). Current studies in social psychology. N. Y.: Holt, Rinehart and Winston, 1966.
Tajfel H., Israel J. ( eds. ). The context of social psychology: A critical assessment. London: Academic Press, 1972.
1.3. Гуманистический контекст психологической помощи [6]
Развитие психологии – во многом своеобразный диалог социоцентрированной и личностно-центрированной тенденций, порой попытка их компромиссного объединения в осмыслении базовой проблемы – соотношения личности и общества. В современных условиях этот диалог активно продолжается. В частности, его стороны представлены традиционной социальной психологией (включая отечественную традицию) и современной гуманистической психологией, получившей во второй половине XX в. развитие на Западе и осваиваемой сегодня рядом отечественных исследователей.
Для отечественной психологии в целом, с точки зрения ее базовых методологических принципов, характерна тенденция к акцентированию полюса социальности в описании личности – социоцентрированный подход в сравнении с гуманистической личностно-центрированной психологией. Становление, развитие индивида обусловлено социальной детерминацией, социальным влиянием. Что касается характера этого влияния, то оно рассматривается как формирующее и в оценочном спектре в основном как благоприятное.
Во многом в силу идеологических соображений в советском контексте не разрабатывалась, в частности, идея негативного социального влияния, поскольку предполагалось, что "хорошее общество" не может, будучи "присвоенным", приносить негативные плоды. Можно обратить внимание на противоречие между декларацией тезиса об уникальности каждого человека и в то же время такими социальными тенденциями, как установка "быть, как все", сведение развития личности к узкой социальной адаптации, а богатства личностного репертуара – лишь к многообразию социальных ролей и т. п. Вопрос об издержках социального влияния, его возможном деформирующем потенциале, например эффектах деформаций индивидуальности, оставался и остается в основном в тени.
Новые тенденции современного мирового социального развития влияют на характер становления личности, порождая некоторые новые, ранее не возникавшие психологические проблемы или расставляемые акценты в традиционных проблемах. Мы имеем в виду, например, тенденции глобализации, расширения как позитивного, так и негативного аспектов и масштабов социокультурного воздействия, интенсификации информационных процессов и т. д. Их осмысление, на наш взгляд, продуктивно в контексте взаимодействия разных психологических подходов. В отечественной психологии речь идет о продолжении диалога с гуманистической психологией, начавшегося со времени становления практики психологической помощи в кризисный период. Богатая традиция гуманизма в российской культуре, в которой разрабатывались многие гуманистически ориентированные идеи и категории (Психология с человеческим лицом, 1997), в целом оказалась весьма созвучной акцентам гуманистической психологии. Однако гуманистический потенциал отечественной психологии долгое время оставался в основном потенциалом из-за невостребованности его социальной ситуацией в стране.
Можно сказать, что современная гуманистическая психология представляет не столько альтернативную картину становления личности (сходные идеи есть, в частности, и в отечественной традиции), сколько дополняющую ее в определенных моментах. Большинство представителей гуманистической психологии разделяют идею социокультурной обусловленности личности, но не рассматривают эту обусловленность как самодовлеющую. Кроме того, большое внимание уделяется направлениям, механизмам деформирующего влияния социальности, культуры, в частности, семьи.
Значимость этих вопросов возрастает в связи с происходящими социальными изменениями, актуализирующими проблему "отстаивания индивидуальности" (А.Г. Асмолов), которая находится среди первоочередных для гуманистической психологии. Именно поэтому опыт ее анализа, несомненно, заслуживает внимания. Этот опыт может быть использован при оказании психологической помощи человеку, оказавшемуся в сложной ситуации радикальных социальных преобразований, так как позволит сделать акцент не столько на необходимости адаптации к ним, сколько на умении совладать с ними, что требует значительных личностных усилий.
Гуманистическая психология имеет множество ветвей, модификаций, представляемых различными авторами, и в то же время можно выделить некоторые общие контуры, связанные единым методологическим ядром. Прежде всего, отметим, что "изначальный" человек рассматривается не как tabula rasa . Он не является чистым листом бумаги, на котором культура пишет свои письмена, – считает Э. Фромм ( Фромм , 1992). Человек не только продукт общества, но и дитя природы, он как бы двуедин. Этим постулируется наличие некоторой изначальной природы, сущности человека, что противоречит тем концепциям, которые придают забвению идею человека как и природного продукта. Речь в данном случае не идет о вульгарной реконструкции натурализма. На наш взгляд, позиция выведения природы за пределы детерминант человеческого бытия привела к обеднению представления о человеке, что в свою очередь сказалось, например, на развитии, а точнее, на недоразвитии продуктивного экологического сознания. Вероятно, отсутствие осознания и глубинного переживания интимного характера связанности человека с природой вносит свой вклад в нынешнее экологическое неблагополучие, а точнее, в экологическую катастрофу.
Другой пример связан с активно становящейся в настоящее время областью психологии здоровья, подчеркивающей необходимость видеть человеческий организм именно как природно-социальную реальность. Опыт показывает, что в налаживании отношений с собственным организмом следование нормам природы, изначальному природному порядку не менее важно, а порой приоритетно в сравнении с учетом социальных нормативов. Подобные иллюстрации легко продолжить и умножить.
С точки зрения гуманистической психологии, принципиальным содержанием саморазвития является самоактуализация , или, по возможности, полная реализация изначального потенциала. "Становиться и быть собой" – вот психологическая основа благополучия человека. "Такое благополучие означает быть полностью рожденным, то есть стать тем, чем человек является потенциально" ( там же , с. 26). Проблема "создания хорошего человека" – это проблема "самоэволюции человека". Ее предпосылкой и одновременно составляющей является познание человеком самого себя: "Нам необходим такой человек, который был бы ответствен за себя и свое развитие, досконально знал самого себя, умел осознавать себя и свои поступки, стремился к полной актуализации своего потенциала и т. д." ( Маслоу , 1997, с. 32).
Речь в данном случае идет, по существу, о характеристиках субъектной позиции человека. Хотя такой акцент не отрицается в рамках отечественной психологии, раскрытие данного тезиса в гуманистической психологии отражает ее позицию. Осуществление человеком собственной жизни как цепочки выборов предполагает опору и на внутренние ориентиры, и на внешние условия и обстоятельства. Однако основная стратегия саморазвития может выглядеть по-разному. Главным может стать усвоение внешних ориентиров бытия, а знание себя – оказаться вторичным, подчас приглушаемым или даже заглушаемым "внешними голосами". С другой стороны, первостепенной может оказаться задача развития ориентации в собственной внутренней реальности, с тем чтобы не попасть в плен лишь социальных стереотипов и прожить свою уникальную жизнь. Здесь внешняя ориентировка отнюдь не исключается, но увязывается с внутренней как первостепенной и приоритетной, с необходимостью слушать, распознавать собственные внутренние сигналы. Проблема современного человека в том, что он "привык прислушиваться не к своим внутренним сигналам, а к голосам других в себе", в то время как "невозможно быть мудрым в главном, не умея прислушиваться к себе, к своему Я, в каждый конкретный момент жизни, не решаясь твердо сказать себе: "Я не люблю то-то и то-то"" ( там же , с. 59). Или другими словами: "Такой человек существует лишь как ответ на требования других людей, у него нет своего "Я", он старается думать, чувствовать, вести себя так, как, по мнению других, ему следует думать, чувствовать и вести себя" ( Роджерс , 1994, с. 56).
Обозначенная проблема самопознания столь же сложна, сколь значима. Ее сложность связывается с рядом принципиальных моментов. Один из них кроется в трактовке отношений человека и общества в традиции психоанализа и его развития в гуманистической психологии. Акцентируется идея деструктивного характера социального влияния на психологическое развитие человека в соответствии с его собственным проектом: "Фактически большая часть из того, что составляет человеческое сознание, является фикцией и заблуждением; дело не столько в неспособности человека увидеть истину, сколько во влиянии на него общества" ( Фромм , 1994, с. 32). К "социальному фильтру", или помехам полноте контакта человека с реальностью, отнесены при этом язык, логика, "которая направляет мышление людей в данной культуре", определенные социальные табу, их модификация в различных конкретных семьях.
Применяя к обществу, как и к отдельной личности, категории здоровья и болезни, Фромм вводит понятие социально заданной ущербности – личностных образований, которые являются продуктом больного общества. Наиболее фундаментальным выражением болезни общества является феномен отчуждения, состоящий в том, что человек не ощущает себя субъектом собственных действий и из уникального и неповторимого субъекта-творца собственной жизни превращается в "лишенную индивидуальных качеств вещь, зависимую от внешних для нее сил" ( там же , с. 376).
Другим возможным негативным последствием односторонней социальной адаптации человека может быть блокирование развития его индивидуальности, самобытности, в результате чего он становится в основном воплощением социальных стереотипов. Каналы трансляции стереотипов многообразны и существуют на всех этапах социализации и во всех ее институтах.
В рамках гуманистического подхода весьма полно проанализированы, в частности, деструктивные аспекты влияния семьи как ячейки общества на становление, развитие человека в соответствии с собственной самобытностью. Известно, что вне семьи невозможно полноценное психическое развитие ребенка. В то же время роль родительской семьи в развитии человека далеко не однозначна на разных жизненных этапах. Во многих случаях для взрослого остро стоит задача преодоления именно усвоенного в родительской семье наследия. Стимулы к этому могут быть разными, например изменение ситуации развития в связи с переменами в обществе или в собственной жизни, чему много примеров в современной российской действительности. Они могут ставить человека перед необходимостью пересмотра, обновления ценностей, идеалов, установок, поведенческого репертуара. Среди значимых "стимульных событий" личной жизни можно упомянуть такие, как вступление в брак, рождение ребенка, развод, смена профессии, болезнь, собственная или близких, а также травмирующий эффект прошлого – минувших событий, людей или межличностных отношений. (Иногда речь может идти о своеобразной тирании прошлого, связанной с застреванием в нем, в особенности, с центрацией на его негативных моментах.)