Косвенно-производные номинации имеют ярко выраженный дискурсивный смысл. Так, идиома хлеб насущный, восходящая к пословице, образованной на основе молитвы, приводимой в Новом завете, – из учения Иисуса о молитве: "Хлеб наш насущный даждь нам днесь" (Хлеб наш насущный дай нам на сей день) (Мф., 6, 11) означает ʽнеобходимые средства для жизни, для существования, нечто существенное, исключительно важное, жизненно необходимоеʽ; Ср.: на хлебах у кого – устар. ʽполучая за плату жилье и стол в чужой семьеʽ, хлебом не корми кого– ʽничего не надо кому-либо (только бы иметь возможность получить, осуществить желаемое). Выражение сильного пристрастия, желания, устремления и т. п.ʽ; сидеть на хлебе и <на> воде – ʽжить впроголодьʽ, садиться на хлеб и воду – ʽлишить себя самого необходимого в еде; ограничивать себя в самом необходимомʽ; сажать на хлеб и воду кого – ʽнаказывать голодом, лишением пищи, ограничением в пищеʽ; перебиваться с хлеба на квас – ʽжить очень бедно, терпеть нужду, лишенияʽ; отбивать (перебивать) хлеб у кого – ʽлишать кого-либо заработка или возможности заработка, берясь за эту же работу, дело, занятие и т. п.ʽ; хлеб да соль – ʽприятного, хорошего аппетита! Пожелание тому, кого застали за едойʽ, хлеб-соль – ʽ1) угощение, 2) заботы, попечениеʽ, водить хлеб-соль с кем – прост. ʽнаходиться в приятельских, дружеских отношенияхʽ; хлеб-соль ешь, а правду режь – ʽговори правду, ни на что не взираяʽ; даром хлеб есть – ʽжить напрасно, не принося никакой пользыʽ; забывать хлеб-соль чью, какую – ʽпроявлять неблагодарность по отношению к тому, кто оказывал гостеприимство и расположениеʽ; хлеба не просит – ʽчто-либо не беспокоит и поэтому не стоит его лишатьсяʽ; хлебное ремесло (ср.: И воровство ремесло [да не хлебное]) – ʽполезное и благородное занятиеʽ. Наиболее значительными являются дискурсивные преобразования слова в составе пословиц. Ср.: устар. Свой хлеб приедается; Чья земля, того и хлеб; Чья земля, того и городьба.
Особенно значимы смысловые дискурсивно-синергетические компенсации, когда вместо утраченных системных значений, возникают выражения, культурно мотивированные тем или иным дискурсивным содержанием книжного или публицистического характера. Ср.: Хлеба и зрелищ! (книжн. или публ.) – выражение из 7-й сатиры Ювенала (букв. Panem et circenses – "Хлеба и цирковых игр!"), ставшее при императоре Августе кличем черни, жаждавшей лишь двух вещей – пищи и развлечений. В современном общении употребляется в дискурсе, требующем обозначения потребностей невежественных, недалеких людей, жаждущих лишь пропитания и низкопробных развлечений. Еще более глубинного дискурсивно-семиотического анализа требуют устойчивые выражения, косвенно связанные с изначальным дискурсом. Таковым является фразеологизм Хлеба и масла вместо пушек! – лозунг европейских пацифистов, антонимически отталкивающийся от милитаристского лозунга гитлеровской Германии Пушки вместо масла (см.: Берков, 2000: 525).
Итак, когнитивно-семиологический анализ показывает, что культурно мотивированная номинация хлеб выполняет несколько важных функций: а) выражает в лексиконе русского языка этнически уникальное значение, б) своей внешней формой ограничивает соответствующий ему смысл в дискурсе, в) соотносит каждое свое дискурсивное значение с уже существующей семиотической системой русской культуры. Такого рода когнитивно-прагматический эффект также достигается при помощи "сетевидной" структуры этноязыкового сознания. Точнее, благодаря исторически сложившимся и социально одобренным в этой культуре ассоциативным связям концепта "Хлеб" и тем индивидуальным ассоциациям, которые создают образно-смысловое поле того или иного человека как члена данного этнокультурного сообщества.
Поскольку культурно мотивированная номинация синергетически опосредована соответствующей дискурсивной аурой, дискурсивное исследование позволяет проникнуть в когнитивную структуру данной номинации. Основным способом такого проникновения служит когнитивно-семасиологический анализ всех тех языковых средств, которые объективируют данную когнитивную структуру в тексте. Своеобразие лексического значения лексемы хлеб в рамках нормативного лексикона проецирует тот уникальный для русской культуры смысловой спектр, который разворачивается именно в дискурсе, благодаря актуализации потенциальных сем системного значения слова. По сравнению с ним употребление слова в художественном дискурсе провоцирует появление в его семантике дополнительного смыслового содержания.
При когнитивно-семиологическом подходе основным предметом лингвистических исследований становятся не отдельные лексемы с их системными значениями, а те синергетические потоки, которые выстраивают иерархию культурно мотивированных номинаций в целостной семантической сети соответствующего дискурса. Факторами, определяющими статус культурно мотивированных номинаций в иерархии дискурсивных единиц, являются мотивы и установки субъектов речевого общения, оценка ими экстралингвистических условий коммуникации (познаваемой действительности, пресуппозиций, принятых в нашей культуре способов мифологизации отдельных объектов в рамках познаваемой действительности) (Slawincki, 1974). Благодаря такого рода синергетическим факторам, кодируемые в дискурсе объекты обретают статус инвариантных культурно мотивированных номинаций.
Итак, что же нового вносит в лингвокультурологию синергетический подход по сравнению с близкими к нему и более развитыми информационным и структуралистским подходами к анализу феноменов культуры? Можно надеяться, что идеи синергетики позволят лингвокультурологии осмыслить:
• скрытые механизмы становления когерентности, т. е. связности культурных событий, возникновения общепринятых образцов культурно-речевого поведения и креативного мышления;
• роль разнообразного культурного опыта, отражающего всевозможные речемыслительные варианты устойчивого и продуктивного функционирования концептосферы того или иного языка;
• соотношение элементов обусловленности и открытости культурно-познавательных процессов, связанных с выбором вариантности их функционирования на большом и вместе с тем ограниченном ценностно-смысловыми установками пространстве этнокультуры;
• конструктивные механизмы коэволюции структур этнокультурного сознания, индивидуальной (личностной) и коллективной когнитивной деятельности.
Методологической основой изучения природы и характера взаимоотношения культурного концепта и языкового знака служит создаваемая усилиями ученых разных научных направлений синергетическая теория речемыслительной деятельности. Ее базовыми категориями выступают "синергетика слова", "культурный концепт" и "когнитивно-дискурсивное пространство" языка и текста.
Вопросы для самопроверки
1. Что такое синергетика и насколько она применима к лингвокультурологии?
2. В чем проявляется синергетизм этноязыкового сознания?
Проблемные задания
♦ Покажите синергетическую сущность культурно маркированного слова.
♦ Из совокупности каких смысловых потоков складывается семантика культурного знака?
Глава 12
Концепты культуры и языковая семантика
12.1. Культурный концепт как феномен лингвокультуры. 12.1.1. Становление понятия "культурный концепт". 12.1.2. Культурный концепт: его природа и сущность. 12.2. Культурный концепт и языковая семантика. 12.2.1. Культурный концепт и смысл. 12.2.2. Культурный концепт и языковое значение.
12.1. Культурный концепт как феномен лингвокультуры
12.1.1. Становление понятия "культурный концепт"
Последовательное понимание истории становления понятия "культурный концепт" представлено Л.А. Микешиной (2002: 502). Осмысление культурных "концептов", выявляемых и анализируемых в различных "контекстах", позволяет понять не только своеобразие когнитивной структуры текста, но и "целое" – концептуальный смысл культуры" (Э. Ауэрбах). В данном случае речь идет о концептах, представляющих собой некие "словообразы", не "высыхающие" до абстрактных понятий, но обогащающиеся оттенками главного смысла в нарративе, живом повествовании. Поскольку такие концепты преисполнены конкретности, они по сути своей близки короткому, но емкому рассказу. В силу этого свойства концепты-словообразы представляют собой адекватную или наиболее подходящую форму для структурирования культурного знания и в целом этнокультурного сознания.
Востребованность концепта в лингвокультурологии обусловливается тем, что он лишен той предельной абстрактности, которой обладают категории и понятия. Концепты, наряду с объективным знанием, способны объективировать и субъективное: личностное (неявное) знание, веру, до– и вненаучное, художественное и даже знание как рассказ.
Особенно ценный опыт в понимании и применении термина концепт был накоплен в отечественной лингвокультурологии рубежа XX–XXI веков. Философские основания этому были заложены еще в 70-80-е годы Р. Павилёнисом. Ученый интерпретировал концепт как некий смысл, т. е. как способ задания объекта в мысли. Усвоить смысл, в его учении, – значит построить некоторую структуру из уже существующих концептов, используемых в качестве интерпретаторов. В связи с этим понимание истолковывалось как интерпретация в определенной концептосфере носителей того или иного языка, интерпретация в сложившейся системе мнений и знаний о мире, отражающих их актуальный культурно-познавательный опыт.
В самом конце ХХ века концепт буквально врывается в различные гуманитарные тексты. В это время достаточно востребованной оказалась теория средневекового ученого П. Абеляра. Концепт стали употреблять в значении "схватывания" единичного и многообразного в осуществляемом "душой" акте познания. Это существенно отличает концепт от логических категорий, и прежде всего от понятия: он соотносится с "душой" говорящего или слушающего. В учении П. Абеляра "концепт предельно субъектен", формируется речью "в пространстве души", в общении, синтезируя такие способности души, как память, воображение и суждение. В отличие от него "понятие есть объективное идеальное единство различных моментов предмета и связано со знаковыми и значимыми структурами языка, выполняющего функции становления мысли, независимо от общения" (Неретина, 1999: 29).
Представления о концепте П. Абеляра, сформированные в эпоху Средневековья, удивительным способом не только сохранили для нас свою актуальность, но и нашли творческое развитие в науке XIX и XX веков.
В начале XX века дискуссию о концепте открывает С.А. Аскольдов, для которого концепт – "общее понятие как содержание акта сознания, которое остается… весьма загадочной величиной, почти неуловимым мельканием чего-то в умственном кругозоре, происходящем при быстром произнесении и понимании… слов" (Аскольдов, 1999: 270). Отмечая "неуловимое мелькание" концепта, С.А. Аскольдов, тем не менее, называет его "реальностью психофизической природы", проводником между словом и смыслом. "Концепт, – пишет ученый, – есть мысленное образование, которое замещает нам в процессе мысли неопределенное множество предметов одного и того же рода" (Там же: 269).
По наблюдениям В.В. Колесова, его рассуждения о взаимосвязи концепта и слова близки мыслям Г.Г. Шпета о "закругленных объемах смысла", учению А.Ф. Лосева о "принципиальном значении", а также идее С. Франка о "вневременном содержании". Много общего у них и с рассуждениями А.А. Потебни о "внутренней форме" слова.
С позиций лингвистической семантики непосредственно к пониманию сущности концепта подошел В.В. Виноградов, выделявший в семантической структуре слова "первоначальное представление" – единицу смысловой структуры слова, являющуюся прямым аналогом концепта.
Многоаспектную панораму современной концептологии можно представить следующими суждениями.
1. Концепты – ментальные образования, составляющие категориальную сетку ценностно-смыслового пространства языка.
2. Концепты – это единицы, с помощью которых моделируется картина мира.
3. В русле идей С.А. Аскольдова, концепт – не свернувшееся понятие, а "эмбрион" понятия, так как дан раньше и в нем потенциально заложена та семантическая структура, те общие и частные смыслы, которые затем разворачиваются в понятие.
4. В спонтанной речи в качестве смысловых элементов выступают не понятия, а свернутые первичные мыслительные представления, мыслительные сигналы, или концепты.
5. Концепты создают обобщенный образ слова.
6. Все значения, реальные и потенциальные, все связи слова, все ассоциации, порою очень отдаленные, удерживаются, объединяются в одном слове благодаря концепту.
7. Одному и тому же слову в психике разных людей могут соответствовать разные ментальные образования, т. е. за одним и тем же словом в сознании разных людей могут стоять разные концепты. Аналогичное понимание концепта предлагается и в работах у Дж. Лакоффа.
Представленные интерпретации концепта ценны для лингвокультурологии тем, что дают возможность рассматривать идеальные ментальные сущности комплексно: с точки зрения философии, психологии, логики и лингвистики. Это важно уже потому, что концепт – основная ячейка культуры в ментальном мире человека – термин, с точки зрения Ю.С. Степанова, скорее общекультурный, чем лингвистический. Однако значимость в нем языковой составляющей трудно переоценить. Ведь концепт – это "объект идеального мира, имеющий имя и отражающий культурно-обусловленное представление человека о мире" (Вежбицкая, 1999: 47). В данном суждении выделим два момента: (а) концепт – объект идеальный, который (б) представлен нашему сознанию определенным языковым знаком. На этом, собственно, и выстраивается весь корпус лингвокультурологии: сама действительность дана нам не в непосредственном восприятии, а в языковом мышлении, через язык.
Значительным этапом в освоении и применении термина концепт, вхождении его в культурологические исследования стал теперь уже всем известный "Словарь концептов русской культуры" Ю.С. Степанова. Моменты историзма, временных характеристик концепта, а также его привязанности к культуре становятся определяющими. Однако культурно-исторический подход приводит автора к значительному расширению термина концепт. Под "культурный концепт" подводятся не только слова, мифологемы, но также и ритуалы, вещи и материальные предметы, если они, разумеется, несут духовный смысл и выступают в роли символов.
Предназначение концепта служить средством концептуализации внешнего мира наиболее всесторонне раскрыто А. Вежбицкой. Ее концепция выстраивается на стыке лингвистики с психологией культуры, культурологией, когнитивистикой. Она приходит к выводу, что все значения являются субъективными, антропоцентричными и этноцентричными. Поэтому представить объективно мир на естественном языке невозможно, так как он по своей природе задает субъективную картину. В любом естественном языке отражаются не только особенности природных условий или культуры народа, но и его ментальность, своеобразие национального характера.
Развивая идеи А. Вежбицкой, О. Корнилов обнаружил, что концепт языковой картины мира не стремится к тождественности с объективным миром, находится в отношении частичного пересечения и "достраивает" его с помощью мифических и субъективно-оценочных категорий, становясь больше самого отражаемого мира. Совокупность концептов образует языковую картину мира национального языка, а совокупность прототипов этих концептов – национальный образ мира (Корнилов, 1999: 9). Логика такого рода суждений служит основанием для введения нового понятия – этноязыковая картина мира.
Современная лингвокультурология обращается и к когнитивной психологии, где концепт предстает в качестве знания об объектах, их организации в семантической сети. Особенно актуальным является теория Ж. Ришара, согласно которой "концепт – это базовая когнитивная сущность, позволяющая связывать смысл со словом, которое мы употребляем" (Ришар, 1998: 15).
В когнитивных науках "концепт" – это термин, обозначающий единицу ментальных ресурсов сознания и информационной структуры, отражающий знание и опыт человека. Это – оперативная содержательная единица памяти, ментального лексикона, концептуальной системы и языка мозга, а также всей картины мира, отраженной в человеческой психике. Наконец, это представления индивида о смыслах, "кванты" знания, возникающие при построении информации как об объективном положении дел в мире, так и о воображаемых мирах. В целом концепты – это "интерпретаторы смыслов", форма обработки субъективного опыта путем подведения его под определенные категории и классы, основная единица хранения и передачи информации.
12.1.2. Культурный концепт: его природа и сущность
Рассматривая специфику культурного концепта, следует опираться на следующие положения теории взаимоотношения языка и культуры.
1. Культурный концепт – это точка пересечения между миром культуры и миром индивидуальных смыслов, это "сгусток культуры в сознании человека и то, посредством чего человек сам входит в культуру", с иных позиций концепт – это содержание понятия и спрессованная история понятия (Степанов, 1997: 40, 42).
2. Культурные концепты суть своеобразные культурные гены, входящие в генотип культуры.
3. Культурные концепты по существу антропоцентричны и в силу этого оказываются насыщенными культуроносными коннотациями.
Моделью структурирования семантической системы языка служит, таким образом, не сеть типовых пропозиций, а пространственная "кристаллическая решетка", образуемая национально-языковой комбинаторикой базовых концептов культуры. В этом и состоит, на наш взгляд, специфика языковой интерпретации картины мира и превращения ее в собственно языковую картину мира.
Особый интерес для лингвокультурологии представляет попытка выделить этнокультурную составляющую культурного концепта. Есть мнение, что даже универсальные, общечеловеческие, концепты в разных языках вербализуются специфически (в зависимости от лингвистических, прагматических и культурологических факторов). Здесь внимание акцентируется на том, что культурные концепты организуются в этномаркированные ассоциативно-смысловые сети. Для адекватного понимания этой проблемы необходимо обратиться к проблеме соотношения культурного концепта и смысла.