В современной лингвистике текст признается высшей лингвистической единицей – результатом синхронного взаимодействия всех языковых уровней. Следовательно, именно в тексте проявляются все формальные и смысловые закономерности функционирования языковых единиц на фонетическом, морфемном, словообразовательном, морфологическом, синтаксическом, лексическом и стилистическом уровнях. Однако тексту свойственны собственные признаки – как общие для всех семиотических систем (цельность и связность), так и специфические (ситуативность, дискретность, континуальность, синтагматичность, парадигматичность, интенционалъностъ, воспринимаемость, информативность, интертекстуальность).
Лекция вторая. СОВРЕМЕННЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ В ИССЛЕДОВАНИИ ТЕКСТА
Поскольку текст – явление многоаспектное, существуют разные подходы к его изучению, в том числе в российской лингвистике. Л.Г. Бабенко [2004: 12–14] называет среди них следующие:
1) лингвоцентрический (аспект соотнесенности "язык – текст");
2) текстоцентрический (текст как автономное структурно-смысловое целое вне соотнесенности с участниками коммуникации);
3) антропоцентрический (аспект соотнесенности "автор – текст – читатель"), внутри которого выделяются следующие направления: психолингвистическое, прагматическое, деривационное, коммуникативное, речеведческое (жанрово-стилевое);
4) когнитивный (аспект соотнесенности "автор – текст – внетекстовая деятельность").
2.1. Лингвоцентрический подход
Лингвоцентрический подход наиболее традиционен для анализа текста и основан на изучении функционирования языковых единиц и категорий в условиях художественного текста.
Фрагмент книги
Л. Г. Бабенко. Филологический анализ текста. Основы теории, принципы и аспекты анализа
"Это то, чем занималась традиционная стилистика. <…> Предметом рассмотрения при таком подходе могли быть как лексические, так и фонетические, грамматические, стилистические единицы и категории. Например, предметом изучения во многих работах стали встречающиеся в художественном тексте прилагательные цвета, глаголы речи. <…> Такие функционально-стилистические этюды послужили в дальнейшем основой для возникновения как функциональной лингвистики, так и функциональной стилистики. Но с позиций лингвистики текста подобный подход не позволял в полной мере вскрыть текстовые функции рассматриваемых единиц, их роль в структуре и семантике текста, а потому познание текстовой природы этих единиц оставалось за рамками исследования" [Бабенко 2004: 13].
2.2. Текстоцентрический подход
Для текстоцентрического подхода характерно рассмотрение текста как целостного завершенного объекта исследования, как уникального речевого произведения, имеющего "многослойную и многоуровневую организацию. Как системно-структурное образование он должен иметь собственные текстовые единицы, связанные определенными отношениями и в силу своей неоднородности организующиеся в уровни. <…> Самое популярное поуровневое представление текста ориентировано на языковую стратификацию с соответствующим выделением в тексте фонетического, морфологического, лексического и синтаксического уровней. При этом обычно особо подчеркивается текстовая значимость лексического уровня как наиболее тесно связанного с идейно-тематическим содержанием текста" [Бабенко 2004: 34].
Текст понимается также как совокупность определенным образом соотнесенных текстовых категорий. Данный аспект лингвистического анализа текста рассматривается в лекции 9.
2.3. Антропоцентрический подход
чет человеческого фактора во многих лингвистических направлениях, прежде всего в психолингвистике как теории речевой деятельности, по словам Л.В. Сахарного, "дает возможность изучить закономерности речемыслительной деятельности человека, которые позволяют порождать тексты для отражения в них некоторого содержания и обрабатывать тексты для извлечения из них содержания. Текст в этом случае рассматривается лишь как некоторое связующее звено в коммуникации говорящего и слушающего. <…> Любой текст может рассматриваться как один из возможных вариантов реализации данного содержания (в парадигме других, синонимичных ему текстов, реальных или потенциальных)" [Человек – текст – культура 1994: 7, 8].
С методологических позиций предлагается различать три стадии существования текста: 1) создание текста автором ("рождение", творческий акт); 2) фиксированное состояние; 3) восприятие адресатом ("жизнь текста", по Бахтину). Фазы 1 и 3 характеризуются наличием субъекта и динамичностью, и учет их позволяет "предугадать" дискурсное восприятие текста как речевого события. Фаза 2 дает возможность рассматривать текст как некое объективное данное, статическое, которое удобно исследовать с помощью аналитических методов. По словам В.Н. Абызовой, "становление новой лингвистической дисциплины – лингвистики текста – было, видимо, обусловлено невозможностью исследовать текст без учета субъективного начала… С другой стороны, прикладные и прагматические задачи современной лингвистики и информатики должны быть ориентированы на фазу 3, т. е. учитывать практические интересы субъекта 3: его заинтересованность в новой информации, что требует несколько иного взгляда на фазу 2 (возникает потребность извлечь из объективно данного субъективно интересное). В связи с этим тексты иногда подвергаются специальной обработке – вплоть до схематической смысловой записи – для осуществления многоаспектного тематического поиска. Здесь лингвистика текста дает прямой выход в информатику, тогда как фаза 1 выводит на стилистику и психологию творчества" [Абызова1984:7].
Психолингвистическое направление сосредоточено на процессах порождения и восприятия текста. В этих процессах может быть выделено несколько стадий. Так, К.Ф. Седов предлагает следующую концепцию речепорождения.
Фрагмент книги
К.Ф. Седов. Дискурс и личность
"1. Высказывание стимулируется мотивом данного акта речевой деятельности (для чего, с какой целью я говорю?), а предварительно у говорящего должна быть сформирована установка на общение в целом (ее нет, например, во сне).
2. Первичная стадия формирования высказывания – стадия коммуникативного намерения, которое реализуется в виде настроя на определенную типичную ситуацию социального взаимодействия людей. <…> Формируется общая установка на определенную интонационную тональность коммуникации, модальность речи (на кооперативное или конфликтное общение, на понимание или коммуникативный саботаж и т. п.) <…>
3. От коммуникативного намерения процесс переходит к моменту формирования смыслового содержания будущего высказывания (не только "для чего", но и "что именно буду говорить", начну с вопроса или с констатации?). <…> Формируется целостная (может быть, пока еще неотчетливая, диффузная) семантическая "картина" будущего высказывания: смысл, семантика уже есть, а конкретных слов и синтаксических структур еще нет.
4. Сформировавшаяся внутренняя программа (замысел) начинает трансформироваться: начинает работать механизм перекодировки, перевода смысла с языка образов и схем на конкретный национальный язык – язык значений. Здесь появляется первичная вербальная запись будущего высказывания: ключевые понятия, обрывки фраз, которые несут ядерный (рематический) смысл. <…>
5. Дальнейшее формирование речи представляет собой разворачивание ядерного смысла (темы) в построенное в соответствии с психолингвистической нормой текстовости речевое целое.
6. При этом сначала образуется синтаксическая схема будущего высказывания. "Внутренние слова", т. е. значения слов, уже становятся прообразами слов внешних и занимают постепенно "свои" синтаксические позиции.
7. Следующая стадия речепорождения – грамматическое структурирование и морфемный отбор конкретной лексики, после чего:
8. Реализуется послоговая моторная программа внешней речи, артикуляция" [Седов 2004: 41–42].
В идеале эти стадии порождения высказывания автор текста проходит неосознанно и плавно, в устной речи – за доли секунды. Но часто, особенно если он утомлен, сильно волнуется, не в полной мере владеет лексическими и грамматическими нормами языка, возникают такие ситуации, когда процесс "застревает" на какой-то из стадий (например, на первой, когда "хочется что-то поведать миру, но что – пока не знаю"; или на третьей, когда "вроде бы знаю, что хочу сказать, но не могу подобрать нужных слов"; или на четвертой, когда отдельные слова и выражения "мелькают в голове", но связываться в единое высказывание "не хотят"; или на восьмой, когда создается в целом правильный текст, но в нем возникают казусы, например оговорки типа оборзел вместо обозрел). В этих случаях коммуникация "дает сбой", возникают дополнительные трудности в восприятии текста.
А ведь восприятие текста реципиентом – и без того очень интенсивная работа. Слушающий или читающий должен "свернуть" текст в образную схему, создать собственный текст, но на языке своей внутренней речи. "Это не просто поэтапная дешифровка смысла, в которой представленная выше модель порождения высказывания "работает" в обратной последовательности. <…> Это сложный целостный психологический процесс, в котором большую роль играют предвосхищение (антиципация) и установка на понимание (или непонимание)" [Седов 2004: 43, 44]. Для адекватного восприятия текста реципиенту необходимо уяснить мотив автора, являющийся, напомним, первым этапом порождения текста. Проще говоря, реципиент, если у него есть установка на понимание, стремится осознать, "что хочет сказать" автор, "к чему он клонит". Для этого необходимо не только знание языковой системы и норм построения текста, но и умение распознавать сигналы иронии, намеки, подтекст, знание личности автора, ситуации и т. п.
При прагматическом подходе "текст рассматривается как сложный речевой акт, который осуществляется с определенными намерениями и целями и в котором используется комплекс языковых средств и приемов воздействия на адресата" [Бабенко 2004: 20]. Данное направление строится, в частности, на наиболее общих положениях теории речевых актов, представленных в лекции 4.
Для работ в русле деривационного направления изучения текста существенно, что "внимание исследователя сосредоточено на объективных, независимых от воли и сознания говорящего универсальных правилах и законах построения текста". Различая глубинный ("уровень мысли, замысла") и поверхностный ("уровень произнесенного слова") уровни текста, представители этого направления считают, что 1) закон инкорпорирования (т. е. включения в общий смысловой комплекс) каждой последующей семантической конструкции действует на глубинном уровне, а результаты его в разнообразных формах отражаются на поверхностном уровне текста; 2) не все компоненты глубинного уровня должны быть представлены на поверхностном уровне.
Фрагмент книги
Л.Г. Бабенко. Филологический анализ текста. Основы теории, принципы и аспекты анализа
"Процесс имеет две стороны: предикацию и номинацию. Предикация на поверхностном уровне обнаруживается в предикативной основе предложения, в процессе соединения субъекта (в широком смысле слова) и предиката. Номинация обычно выражается существительными и словосочетаниями. Л.Н. Мурзин приводит следующую цепочку предложений, иллюстрирующую процесс превращения предикаций в номинацию: Ветер был сильный; Сильный ветер дул с моря; Дующий с моря сильный ветер гнал тучи…
По наблюдениям Л.Н. Мурзина, на поверхностном (лексико-грамматическом) уровне действуют еще два взаимосвязанных и противоположно направленных текстовых механизма – это контаминация, имеющая целью развертывание текста, и компрессия, предназначенная для его свертывания. <…> Предназначение закона компрессии – свертывание предшествующей информации, с одной стороны, и обеспечение некоторой автономности, самостоятельности высказываний внутри текста – с другой. Все это осуществляется с одной целью – сократить план выражения текста при сохранении в полном объеме плана содержания. <…>
Контаминация и компрессия – это способы проявления в тексте более общих, универсальных законов развертывания и свертывания, так как те и другие связаны с тема-рематической организацией высказывания. Развертывание направлено на рему, поскольку развертывается наиболее важная информация, а свертывание сопряжено с темой, так как опускается, редуцируется именно то, что менее информативно значимо" [Бабенко 2004: 21–25].
Разумеется, процессы свертывания и развертывания текста, номинация и предикация осуществляются не сами по себе, а автором (при порождении текста) и реципиентом (при восприятии).
Среди недавних исследований в области коммуникативного направления необходимо назвать "Коммуникативную грамматику русского языка" Г.А. Золотовой, Н.К. Онипенко, М.Ю. Сидоровой, которые считают: "Коммуникативная ориентированность грамматики помогает понять, что правила существуют как средства управления коммуникативным процессом, как средства порождения и понимания различных текстов в единстве их формы, содержания и функционального назначения, в соответствии с потребностями и характером общения" [Золотова и др. 1998: 8].
Фрагмент книги
Г.Л. Золотова, Н.К. Онипенко, М.Ю. Сидорова. Коммуникативная грамматика русского языка
""Коммуникативная грамматика" поставила в центр своего внимания говорящую личность и текст как результат речевой деятельности этой личности.
Выход грамматики за пределы изолированного предложения привел к построению коммуникативной типологии текстов. В основе этой типологии – понятие коммуникативного регистра речи, дифференцирующее тексты и их речевые составляющие по совокупности взаимно обусловленных признаков: характер отображаемой действительности, мера дистанцированности от нее пространственно-временной позиции говорящего, сенсорный или ментальный способ восприятия, коммуникативные интенции говорящего и соответствующие языковые средства. В структуре любого текста, в его композиции различима комбинация блоков, реализующих те или иные коммуникативно-регистровые функции.
В системе коммуникативных регистров, подрегистров и регистровых вариантов прослеживаются закономерности выражения смысла средствами языка от элементарных структурно-семантических единиц – синтаксем, через компонентный состав предложений разной степени сложности до текста, общих и конкретных принципов его построения" [Золотова и др. 1998: 476, 477].
В книге, в частности, разрабатывается теория речевых регистров, или коммуникативных типов речи. В структуре монологического текста выделяются репродуктивный, информативный и генеритивный регистры, преимущественно в диалоге – волюнтивный и реактивный.
"Волюнтивный и реактивный регистры не содержат собственно сообщения, но реализуют речевые интенции, соответственно, адресованного потенциальному исполнителю волеизъявления говорящего и экспрессивно-оценочно и реакция на речевую ситуацию. <…>
Высказывания репродуктивного типа можно заключить в модусную рамку "Я вижу, как…" или "Я слышу, как…"; информативного – "Я знаю, что…"или "Известно, что…"; генеритивные высказывания существуют в виде умозаключений, афоризмов, пословиц. Модусная рамка в каждом предложении, имеющем обязательно диктум, т. е. объективную информацию, "проявляет" позицию субъекта речи. По способу получения информации различают три модусные рамки: "Я видел, как…", "Я думаю, что…", "Он сказал мне, что…" – новая информация может быть получена посредством прямого наблюдения самого говорящего, посредством логической операции (умозаключения) над имеющимися в его сознании фактами и, наконец, в процессе речевого общения" [Золотова и др. 1998: 32, 33, 75, 76].
М.В. Всеволодова так комментирует названные регистры, соотнося их с известными "с античных времен" типами текстов.
Фрагмент учебника
М.В. Всеволодова. Теория функционально-коммуникативного синтаксиса
"1. Изобразительный, или репродуктивный (в художественном тексте, рассказе о пережитом или увиденном, где события описываются "по ходу действия") – способ представления событий.
2. Информативный (очерк, корреспонденция, учебник истории) – способ хранения и представления знаний.
3. Генеритивный (сообщение о мыслях по поводу фактов) – способ хранения и представления общечеловеческих истин.
4. Волюнтивный (волитивный – просьба, приказ, инструкция).
5. Реактивный (реакция на высказывание собеседника).