Язык есть не продукт деятельности (Ergon), а деятельность (Еnergeia). Его истинное определение может быть поэтому только генетическим. Язык представляет собой постоянно возобновляющуюся работу духа, направленную на то, чтобы сделать артикулируемый звук пригодным для выражения мысли. <…> в подлинном и действительном смысле под языком можно понимать только всю совокупность актов речевой деятельности. В беспорядочном хаосе слов и правил, который мы по привычке именуем языком, наличествуют лишь отдельные элементы, воспроизводимые – и притом неполно – речевой деятельностью; необходима вся повторяющаяся деятельность, чтобы можно было познать сущность живой речи и составить верную картину живого языка. <…> (О различии: 70).
Так как каждый язык наследует свой материал из недоступных нам периодов доистории, то духовная деятельность, направленная на выражение мысли, имеет дело уже с готовым материалом: она не создает, а преобразует. <…>
Постоянное и единообразное в этой деятельности духа, возвышающей членораздельный звук до выражения мысли, взятое во всей совокупности своих связей и систематичности, и составляет форму языка.
При таком определении форма языка предстает как бы плодом научной абстракции. Было бы, однако, совершенно неправильным рассматривать ее в качестве таковой, то есть как продукт ума, не имеющий реального бытия. В действительности же она представляет собой сугубо индивидуальный порыв (Drang), посредством которого тот или иной народ воплощает в языке свои мысли и чувства. <…> (О различии: 71).
В языке таким чудесным образом сочетается индивидуальное с всеобщим, что одинаково правильно сказать, что весь род человеческий говорит на одном языке, а каждый человек обладает своим языком. <…> (О различии: 74).
Язык есть орган, образующий мысль (Die Sprache ist das bildende Organ des Gedanken). Интеллектуальная деятельность, совершенно духовная, глубоко внутренняя и проходящая в известном смысле бесследно, посредством звука материализуется в речи и становится доступной для чувственного восприятия. Интеллектуальная деятельность и язык представляют собой поэтому единое целое. В силу необходимости мышление всегда связано со звуками языка; иначе мысль не сможет достичь отчетливости и ясности, представление не сможет стать понятием. <…> (О различии: 75).
Как отдельный звук встает между предметом и человеком, так и весь язык в целом выступает между человеком и природой, воздействующей на него изнутри и извне. Человек окружает себя миром звуков, чтобы воспринять в себя и переработать мир вещей. <…> Человек преимущественно – да даже и исключительно, поскольку ощущение и действие у него зависят от его представлений, – живет с предметами так, как их преподносит ему язык. Посредством того же самого акта, в силу которого он сплетает (herausspinnt) язык изнутри себя, он вплетает (einspinnt) себя в него; и каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, откуда человеку дано выйти лишь постольку, поскольку он тут же вступает в круг другого языка. Освоение иностранного языка можно было бы уподобить завоеванию новой позиции в прежнем в́идении мира; до известной степени фактически так дело и обстоит, поскольку каждый язык содержит всю структуру понятий и весь способ представлений определенной части человечества (О различии: 80).
<…> насколько язык объективно действен и самостоятелен, настолько же он субъективно пассивен и зависим. <…> его как бы омертвелая часть должна всегда заново порождаться мыслью, оживать в речи или в понимании, целиком переходя в субъект; и тем не менее самому же акту этого порождения как раз свойственно превращать язык в объект: язык тут каждый раз испытывает на себе воздействие индивида, но это воздействие с самого начала сковано в своей свободе всем тем, что им производится и произведено. Истинное разрешение этого противоречия кроется в единстве человеческой природы. <…> Язык принадлежит мне, ибо каким я его вызываю к жизни, таким он и становится для меня; а поскольку весь он прочно укоренился в речи наших современников и в речи прошлых поколений – в той мере, в какой он непрерывно передавался от одного поколения к другому, – постольку сам же язык накладывает на меня при этом ограничение. <…>
Если подумать о том, как на каждое поколение народа, формируя его, воздействует всё, что усвоил за прошедшие эпохи его язык, и как всему этому противостоит только сила одного-единственного поколения, <…>, то становится ясно, до чего ничтожна сила одиночки перед могущественной властью языка. <…> И все-таки каждый со своей стороны в одиночку, но непрерывно воздействует на язык, и потому каждое поколение, несмотря ни на что, вызывает в нем какой-то сдвиг, который, однако, часто ускользает от наблюдения. <…> (О различии: 83–84).
Только в речи индивида язык достигает своей окончательной определенности. Никто не понимает слово в точности так, как другой, и это различие, пускай самое малое, пробегает, как круг по воде, через всю толщу языка. Всякое понимание поэтому всегда есть вместе и непонимание, всякое согласие в мыслях и чувствах – вместе и непонимание. В том, как язык видоизменяется в устах каждого индивида, проявляется, вопреки описанному выше могуществу языка, власть человека над ним. <…> (О различии: 84).
Под словами следует понимать знаки отдельных понятий. Слог образует звуковое единство, но становится словом только тогда, когда получает значение, для чего часто необходимо соединение из нескольких слогов. Таким образом, в слове всегда наличествует двоякое единство – звука и понятия. Посредством этого слова превращаются в подлинные элементы речи, поскольку слоги, лишенные значения, нельзя назвать таковыми. <…> (О различии: 90).
Истинное развитие протекает постепенно, и то, что возникает вновь, образуется по аналогии с уже существующим. <…>
<…> звуковая форма есть то, на чем главным образом основываются различия языков. Это заключается в самой природе звуковой формы, так как в действительности только материальные, действительно оформленные звуки составляют язык, и звук допускает значительно большее разнообразие различий, чем внутренняя форма языка, которая неизбежно несет в себе больше единообразия. <…> (О различии: 97).
Язык образуется речью <…>, а речь – выражение мысли или чувства. Образ мысли и мироощущение народа, придающие <…> окраску и характер его языку, с самого начала воздействуют на этот последний. С другой стороны, чем больше продвинулся язык в формировании своей грамматической структуры, тем, естественно, меньше остается случаев, когда в ней нужно было бы что-то решать заново. Увлеченность способами выражения мысли ослабевает, и чем больше дух опирается на уже созданное, тем больше коснеет его творческий порыв, а с ним и его творческая сила. К тому же накапливается множество фонетически оформившегося материала, и эта внешняя масса, в свою очередь воздействующая на наш дух, требует соблюдения своих собственных законов и мешает свободному и самостоятельному действию ума (Intelligenz). <…> чтобы лучше проследить за переплетением духа с языком, мы опять же должны отличать грамматический и лексический строй как нечто устойчивое и внешнее от внутреннего характера, который живет в языке, как душа живет в теле, и придает ему то яркое своеобразие, которое захватывает нас, едва мы начинаем его осваивать. <…> (О различии: 163).
<…> каждый индивид употребляет его (язык. – Н.Л.) для выражения именно своей неповторимой самобытности – недаром речь всегда исходит от индивида и каждый пользуется языком прежде всего только для самого себя. Несмотря на это, язык устраивает каждого – насколько вообще слово, всегда в чем-то несовершенное, способно отвечать порыву задушевного чувства, которое ищет себе выражения. <…> Он поистине соединяет в себе оба противоположных свойства: в качестве единого языка дробится внутри одной и той же нации на бесконечное множество языков, а в качестве этого множества сохраняет единство, придающее ему определенный отличительный характер по сравнению с языками других наций. <…> (О различии: 165).
Отделяя характер языков от их внешней формы, без которой невозможно представить себе конкретный язык, и противопоставляя характер форме, мы обнаруживаем, что первый заключается в способе соединения мысли со звуками. Взятый в этом смысле, он подобен духу, который вселяется в язык и одушевляет его, как из него же, духа, сотканное тело. Характер – естественное следствие непрекращающегося воздействия, которое оказывает на язык духовное своеобразие нации. <…> (О различии: 167).
<…> отразившись в человеке, мир становится языком, который, встав между обоими, связывает мир с человеком и позволяет человеку плодотворно воздействовать на мир. <…> (О различии: 198).
О сравнительном изучении языков применительно к различным эпохам их развития (1820)
Язык следует рассматривать, по моему глубокому убеждению, как непосредственно заложенный в человеке, ибо сознательным творением человеческого рассудка язык объяснить невозможно. <…> Язык невозможно было бы придумать, если бы его тип не был уже заложен в человеческом рассудке. Чтобы человек мог постичь хотя бы одно слово не просто как чувственное побуждение, а как членораздельный звук, обозначающий понятие, весь язык полностью и во всех своих взаимосвязях уже должен быть заложен в нем. В языке нет ничего единичного, каждый отдельный его элемент проявляет себя лишь как часть целого. Каким бы естественным ни казалось предположение о постепенном образовании языков, они могли возникнуть лишь сразу. Человек является человеком только благодаря языку, а для того чтобы создать язык, он уже должен быть человеком. <…> (О сравн. изучении: 313–314).
Язык с необходимостью возникает из человека, и, конечно, мало-помалу, но так, что его организм не лежит в виде темной массы в потемках души, а в качестве закона обусловливает (Ьеdingt) функции мыслительной силы человека; следовательно, первое слово уже предполагает существование всего языка. <…> (О сравн. изучении: 314).
Но мышление не просто зависит от языка вообще, – оно до известной степени обусловлено также каждым отдельным языком. <…> (О сравн. изучении: 317).
Однако язык не является произвольным творением отдельного человека, а принадлежит всегда целому народу; позднейшие поколения получают его от поколений предшествующих. В результате того, что в нем смешиваются, очищаются, преображаются способы представлений всех возрастов, каждого пола, сословия, характера и духовного различия данного племени, в результате того, что народы обмениваются словами и языками, создавая в конечном счете человеческий род в целом, язык становится великим средством преобразования субъективного в объективное, переходя от всегда ограниченного индивидуального к всеобъемлющему бытию. <…> (О сравн. изучении: 318).
Из взаимообусловленной зависимости мысли и слова явствует, что языки являются не только средством выражения уже познанной истины, но и, более того, средством открытия ранее неизвестной. Их различие состоит не только в отличиях звуков и знаков, но и в различиях самих мировидений. В этом заключается основа и конечная цель всякого исследования языка. <…> (О сравн. изучении: 319).
Задания и вопросы
1. Объясните выражения Гумбольдта: "язык народа есть его дух", "язык есть орган, образующий мысль", "язык есть не продукт деятельности (Ergon), а деятельность (Energeia)".
2. Как связаны язык и речь, язык и мышление, по Гумбольдту?
3. Как соотносятся коллективное и индивидуальное в языке?
4. Какое определение Гумбольдт дает слову?
5. Поясните понятия внешняя и внутренняя форма языка.
6. Ознакомьтесь со статьей В.М. Алпатова о В. фон Гумбольдте на сайте http://genhis.philol.msu.ru/article_231.shtml и определите его вклад в развитие типологического языкознания.
7. НАТУРАЛИСТИЧЕСКОЕ И ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ НАПРАВЛЕНИЯ В ИСТОРИЧЕСКОМ ЯЗЫКОЗНАНИИ
Август Шлейхер (1821–1868)
Немецкий языковед. Учился в университетах Лейпцига, Тюбингена, Бонна. Главной чертой научного мышления Шлейхера являлось стремление приблизить языкознание по точности и строгости метода к естественным наукам. Оказал большое влияние на методологию лингвистики конца XIX века. Велики заслуги Шлейхера в области разработки балтийских и славянских языков, в разработке сравнительной фонетики индоевропейских языков.
Компендий сравнительной грамматики индоевропейских языков. Предисловие (1876)
Грамматика составляет часть языкознания, или глоттики. Эта последняя есть часть естественной истории человека. Ее метод в основном – метод естественных наук вообще; он состоит из точного наблюдения над объектом и выводов, которые устанавливаются на основе наблюдения. Одной из главных задач глоттики является установление и описание языковых родов или языковых семейств, т. е. языков, происходящих от одного и того же праязыка, и классификация этих родов по естественной системе. Относительно немногие языковые семейства точно исследованы на сегодня, так что разрешение этой главной задачи глоттики – дело будущего (Компендий: 107).
Невозможно установить общий праязык для всех языков, скорее всего существовало множество праязыков. Это с очевидностью явствует из сравнительного рассмотрения ныне еще живущих языков. Так как языки все более и более исчезают и новые при этом не возникают, то следует предположить, что первоначально было больше языков, чем ныне. В соответствии с этим и количество праязыков было, по-видимому, несравненно большим, чем это можно полагать на основе еще живущих языков.
Жизнь языка (обычно именуемая историей языка) распадается на два периода. 1. Развитие языка – доисторический период. Вместе с человеком развивается язык, т. е. звуковое выражение мысли. Даже простейшие языки есть результат постепенного процесса становления. Все высшие формы языка возникли из более простых: агглютинирующие из изолирующих, флективные из агглютинирующих. 2. Распад языка в отношении звуков и форм, причем одновременно происходят значительные изменения в функциях и строении предложения, – исторический период. Переход от первого периода ко второму осуществляется постепенно. Установление законов, по которым языки изменяются в течение их жизни, представляет одну из основных задач глоттики, так как без познания их невозможно понимание форм языков, в особенности ныне живущих.
Посредством различного развития в разных областях своего распространения один и тот же язык распадается на несколько языков (диалектов, говоров) в течение второго периода, начало которого, однако, также выходит за пределы исторических свидетельств. Этот процесс дифференциации может повторяться многократно (Компендий: 108).
Языки, возникшие первыми из праязыка, мы называем языками-основами; почти каждый из них дифференцируется в языки, а языки могут далее распадаться на диалекты и диалекты – на поддиалекты.
Все языки, происходящие из одного праязыка, образуют языковой род, или языковое дерево, которое затем делится на языковые семьи, или языковые ветви.
Индоевропейскими языками называют определенную группу языков Азии и Европы, которые обнаруживают настолько тождественные и отличающиеся от всех прочих языков свойства, что происхождение их от одного общего праязыка не вызывает сомнений. <…> Древнейшие деления индоевропейского вплоть до возникновения языков-основ и языковых семейств, образующих родословное дерево, можно проиллюстрировать следующей схемой. Длина линий обозначает на ней длительность периода, а отдаленность их друг от друга – степень родственной близости (Компендий: 109).
Схема родословного дерева индоевропейских языков по А. Шлейхеру (http://ambkobll3.narod.ru/kobra/chiyz/shleih.html)