Как до мельницы домчали, так ему вопрос задали.
Ты нам, мельникам, скажи, куда мешок овса сложить.
Да за жернов, за крылатку, к Аннушке в ее кроватку.
Аннушка приходит спать и ложится на кровать.Только полночь наступает, овес наружу вылезает.
Из мешка он быстро скок, и на девушку прилег.
А как только брезжит день, он в окно да за плетень.Как неделя миновала, девка горько зарыдала,
А как месяц миновал, с нею дом весь зарыдал.
А как день святого Духа, уже видно стало брюхо.
А как день святого Яна, так рожденье Флориана.
А как двадцать лет промчится, вновь овса тьма народится.
Веселый солдатский вариант припева с комментарием самого Гашека:
Это была старая солдатская песня. Ее, вероятно, на всех языках распевали солдаты еще во время наполеоновских войн.
См. ч. 3, гл. 4, с. 205.
Здесь же, забегая вперед, можно отметить, что, действительно, есть польский и немецкий варианты, но если польский очень близок к чешскому – U młynarza Marcina była piękna dziewczyna, то воинственный тевтонский созвучен лишь лихостью припевки:
juchheidi, juchheida!
niemals ich den Mut verlier,
juchheidi, heida!
Diene meinem König treu,
lieb mein Mädchen auch dabei,
juchheidi, heida!Йодлейды, йодлейда.
Страх не ведал никогда,
Йодлейды, ура!
Королю я верен буду,
И подругу не забуду.
Йодлейды, ура!
См. также еще одну чешскую вариацию этой песни, комм., ч. 3, гл. 3, с. 183.
и ни к кому не подлизывался
Замечательный пример романного русизма. В оригинале чешское слово "угодничество, подхалимство" – podlézání – имеет совершенно замечательный русский вариант написания – podlízání (neznaje ve služebním poměru žádného podlízání) c í вместо é. A собственно "подлизываться" по-чешски – lichotit se и lézt do zadku.
Весьма примечательно в этой связи использование столь редкого варианта написания слова "подхалимничать" – podlízání – антиподом Гашека, автором героических книг и романов о Чешском легионе Рудольфом Медеком (Rudolf Medek). Бывший русский военнопленный и будущий чешский генерал так пишет о некоторых своих товарищах по плену и легиону в романе Великие дни (Veliké dni: Román z války-1924):
A pak se mi protiví to jejich podlízání ke každé ruské negramotné tlamě.
И после этого у меня вызывал отвращение их подхалимаж каждой неграмотной русской морды.
С. 199
Он родился в деревне среди темных лесов и озер южной Чехии и сохранил черты характера крестьян этой местности.
Южная Чехия – родные места родителей Ярослава Гашека. Прообраз романного Лукаша, подлинный поручик Рудольф Лукас родился в 1886 году совсем в другом месте, далеко на востоке от юга Чехии в городе Надюварад (Nagyvárad), нынешняя Орадя (Oradea) на территории Румынии. Детство и юность провел в северной "немецкой" Чехии, в Подмокли (см. ч. 1, гл. 10, с. 141) и Смихове – тогда самостоятельном городе, а теперь округе Праги (HL 1999).
С. 200
Животных Лукаш любил чрезвычайно.
Животных, особенно собак, очень любил сам автор "Швейка" Ярослав Гашек.
У него была гарцкая канарейка, ангорская кошка и пинчер.
Пинчер в оригинале: stájového pinče, миттельшнауцер. См. комм, здесь же, ч. 1, гл. 14, с. 208.
- Осмелюсь доложить, господин обер-лейтенант, это гарцкая канарейка.
В оригинале, обращаясь к Лукашу, Швейк называет звание по-чешски рапе nadporučíku, но любопытно не это, а то, что здесь нет нарушения правил языка, оба слова в звательном падеже, далее по мере развития действия в этой же главе, как только разговор перейдет к предмету фривольному и неформальному – женщинам, Швейк сейчас же перейдет на народный вариант с немецким дериватом, будет обращаться – pane obrlajtnant, при этом уже не затрудняя себя образованием звательной формы второго слова – obrlajtnante. Совершенно аналогично, например, в части третьей романа капитан Сагнер, начав официально распеканцию юнкера Биглера, использует необходимую, согласно чешской грамматике, форму звательных падежей для каждого слова ("Já se vám divím, kadete Bieglere," mluvil hejtman Ságner) и только уже разойдясь переходит на народный чешский, см. комм., ч. 3, гл. 1, с. 50.
Здесь может быть уместно вновь сравнить подход ПГБ с тем, как такого же рода особенности текста передает современный американский переводчик "Швейка" Зденек Седлон (Zdeněk "Zenny" Sadlon). См. комм., ч. 1, гл. 10, с. 136.
"Poslušně hlásím, pane nadporučíku, že rozumím".
"I dutifully report, Lieutenant, Sir, that I do understand".
"Poslušně hlásím, pane obrlajtnant, že je vše v nejlepším pořádku, jedině kočka dělala neplechu a sežrala vašeho kanára".
"I dutifully report obrlajtnant, Sir, that everything is in order, except the cat got into mischief and devoured your canary".
У ПГБ везде – "господин обер-лейтенант".
С. 201
Когда я был на действительной, меня освободили от военной службы из-за идиотизма, общепризнанного идиотизма. По этой причине отпустили из полка двоих: меня и еще одного, капитана фон Кауница… На учении он каждый раз строил нас, как для церемониального марша, и говорил: "Солдаты… э-э… имейте в виду… э-э… что сегодня… среда, потому что… завтра будет четверг… э-э…"
Здесь в основных чертах впервые набрасывается образ армейского идиота с большими звездочками, немецкая дворянская приставка и страсть к пережевыванию самых банальных и примитивных понятий. Во всей красе явится в следующей главе (ч. 1, гл. 15, с. 236) в виде командира Лукаша – полковника Фридриха Крауса фон Циллергута: Вот это, господа, окно. Да вы знаете, что такое окно? Или: Дорога, по обеим сторонам которой тянутся канавы, называется шоссе. И так далее. См. также комм, к речи нетрезвого поручика Лукаша: ч. 2, гл. 3, с. 401.
В деревне около Пелгржимова был учитель по фамилии Марек.
Пельгржимов (Pelhřimov) – город в средней Чехии на полпути (с северо-запада на юго-восток) между Прагой и Брно, а равно на полпути между Табором и Йглавой (с запада на восток).
Фамилия Марек в части второй книги будет отдана заметному персонажу, альтер-эго самого автора, вольноопределяющемуся Мареку (ч. 2, гл. 2, с. 348). Вероятнее всего заимствована у реального человека, одного из ближайших друзей Гашека – Карела Марека (Karel Marek). Гашковеды отмечают, что первое упоминание "умеренного прогресса" (za pokrok mírný), развившегося позднее в название шуточной политической партии Гашека, возникает в стихотворении, которое будущий автор "Швейка" написал в 1906 году ко дню рождения своего друга Карела Марека.
Возможно также, что именно отцу Карела Марека сам Гашек, избежавший довоенной службы в армии, обязан неформальными знаниями и представлениями об австрийской воинской истории и славе. Вот, что пишет один из его биографов Вацлав Менгер (VM 1946):
Jedním z nejlepších přátel z té doby byl Karel Marek, nejmilejší Haškův druh, jenž se svým bratrem Jaroslavem vodili Haška к sobě domů do rodiny. Naučil se к nim chodit jako domů a zejména starý pan Marek si ho oblíbil tak, že к nim musil zaskočit téměř denně. Starý pan Marek, předobrý otec a žoviálm' muž, válečný hrdina z roku 1866 bitvy u Custozzy, měl přeskvělý vyprávěcí talent, s kterým líčil všechny hrůzy války a vojenských tažení, a to bylo právě to, co Haška к němu tak přitahovalo. Od něho se naučil také všechny vojenské písničky, které po celý život s oblibou zpíval.
Одним из его лучших приятелей тех времен был Карел Марек, ближайший друг Гашека, он вместе со своим братом Ярославом водил Гашека к себе домой. В конце концов Гашек так освоился, что приходил туда, пользуясь явным благоволения отца Марека, буквально как к себе, даже днем. Старый пан Марек, добрейший и милейший человек, герой битвы у Кустоцци в 1866-м, был замечательным рассказчиком, и с удовольствием делился историями о тяготах и приключениях армейской жизни, думаю, именно это особенно к нему притягивало Гашека. От Марека-старшего Гашек узнал и множество военных песен, которые всю жизнь потом с удовольствием распевал.
Ну а Ярда Шерак, хорошенько пероворошив метрические книги и полицейские записи о регистрации граждан, почти не сомневается в том, что этого героического папашу Марека звали Яном (Jan Marek) и родился он в 1841-м. Во всяком случае именно такой жил в Праге с женой Анной и сыновьями Карелом и Ярославом до войны в районе, указанном Вацлавом Менгером – Винограды.
С. 203
украл у меня парадный мундир и продал его в еврейском квартале
В оригинале имя собственное – у Евреев (v Židech). По старому названию пражского еврейского гетто – Židovské město (Еврейский город). Территория нынешнего Йозефова (Josefov). Здесь было множество лавок старьевщиков, хозяева которых не отличались особой разборчивостью.
Еще раз упоминается, и снова как место, где бизнес не слишком чист, в самом уже конце книги. См. комм, о швейцаре-сутенере, ч. 4, гл. 2, с. 282.
С. 204
великолепный подарок одной влюбленной фабрикантши
См. по поводу возможного источника идеи о фабрикантше (továrnice) комм., ч. 1, гл. 14, с. 218.
С. 205
Несколько лет назад в гостинице "У Штупартов"
В оригинале: V domě, U Štupartů, то есть в доме "У Штупартов". В здании с этим названием, находившемся на углу улиц Якубска (Jakubská) и Мала Штупартска (Malé Štupartská), где в XVIII веке жила семья королевского наместника Петера Штупарта фон Левенталя (Peter Stupart von Löwenthal), была в начале XX-го не гостиница, а популярная, благодаря своему удобному расположению в самом центре старого города, пивная (гостинец). Именно ее, по мнению большинства исследователей, и имеет в виду Швейк. Сам дом был разобран в 1911-м в рамках мероприятий по строительству городской канализации и больше не существует. А вот уже в новом здании, возведенном на месте прежнего, появилась гостиница. А на первом этаже винарня "Chapeau rouge" ("Красная шапочка") и поныне там пребывающая.
В ПГБ 1929 точнее, но с ошибкой в имени – Несколько лет назад у Штупгартов (так, с "г").
С. 206
Так нет же, каждому подавай родословную, вот и приходилось печатать эти родословные и из какой-нибудь коширжской дворняжки, родившейся на кирпичном заводе, делать самого чистокровного дворянина из баварской псарни Армина фон Баргейма.
Из какой-нибудь коширжской дворняжки – прямая ссылка на события собственной жизни Гашека. В Коширже (Košíře) – небольшом городке, расположенном между Мотолем и Смиховым, с 1922 года ставшем частью пражского пятого округа, находилась редакция журнала "Мир животных" ("Svět zvířat"), а при ней собачий питомник, принадлежавший хозяину журнала Вацлаву Фуксу (Václav Fuchs). С 1909 по 1910 год Гашек, сменив на посту редактора "Мира животных" своего друга и благодетеля Ладислава Гаека (Ladislav Hájek), сам лично участвовал как в выпуске журнала, так и в уходе за собаками пана Фукса (см. пересказ этой истории вольноопределяющимся Мареком, ч. 2, гл. 3, с. 366). Естественным образом, недалеко от службы зятя, виллы редакции и питомника, тесть после женитьбы дочери Ярмилы в 1910-м снял молодым квартиру на Шведской (Švédská) улице. Именно здесь, технически уже в Смихове, но у самой границы с Коширже, в конце 1910-го Гашек, уволенный Фуксом за первоапрельские статьи о несуществующих животных в неапрельских номерах, открыл свое собственное, конкурирующее с делом бывшего работодателя, предприятие – собачий завод, с претенциозным названием "Институт собаковедения" ("Kynologický ústav"). К несчастью, розыгрыши с собачьими родословными, которым главным образом этот институт и занимался, в отличие от литературных розыгрышей, принесли будущему автору "Швейка" не славу, а повестку в суд и только чудо, а также заступничество важных людей, спасло его и жену от тюрьмы.
В ПГБ 1929 это многозначное определение "коширжской" опущено – вот и приходилось печатать эти родословные и из какой-нибудь дворняжки… Но любопытно, что при этом неказистый оборот "и из какой-нибудь" вместо напрашивавшегося "чтобы из какой-нибудь", а равно и два "из" через строку пережил как правку, так и редактуру.
См. также комм., ч. 1, гл. 14, с. 227 и ч. 1, гл. 15, с. 246.
Вот купил я однажды этакого кобеля, звали его Балабан, так он из-за своих папаш получился таким безобразным, что все собаки от него шарахались.
Очевидная перекличка с ранним рассказом Гашека "Об одной ужасной собаке" ("О jednom hrozném psu" – "Svět zvířat", 1909).
Nádherný byl! To jsem hned zpozoroval. Vypadal trochu jako drahocenný skyteriér nebo stájový pinč. Ti mívají korektně přistřižené uši do výšky a krátký, useknutý ocas. Tenhle však byl dle mého zdání ještě hezčí. Ocas měl jako pointr, jedno ucho měl do háčku, jako ho nosí skotský ovčák, collie. Druhé ucho měl stojaté jako trpasličí francouzský buldok, hlava připomínala nepovedeného pudla. Pokud se týče těla, to byla v mých očích teprve krása. Jeho tělo bylo podobno foxteriérovi kříženému se psem křepelákem.
Он был великолепен. Это я сразу заметил. Был немного похож на очень ценного скай-терьера или миттельшнауцера. У этих собак стоячие, коротко купированные уши и такой же короткий купированный хвост. Эта же псина на мой вкус была еще лучше. Хвост был у нее как у пойнтера, одно ухо висело лопаткой, как у шотландской овчарки, колли. Другое ухо стояло торчком, как у карликового французского бульдожки, а сама голова напоминала испорченного пуделя. Тело же было такое, как будто фокстерьера скрестили со спаниелем.
И далее:
А víte, со jsem v náhlém návalu velkomyslnosti udělal? Psa jsem daroval, a poněvadž jsem neznal jeho jména, vybrali jsme je z knihy Václava Fuchse Všechny druhy psů slovem i obrazem. Ami, Arnik, Amíček, Amidor, Afik, Babyka, Babka, Benda, Bika, Balabán, Blekta, Bobeček, Brbloň, Brbloun, Bundáš, až konečně Cikán.
И знаете, что я в приступе великодушия сделал? Подарил этого пса, но из-за того, что я не знал его имени, мы прозвище выбрали из книги Вацлава Фукса "Все породы собак в описаниях и иллюстрациях". Ами, Амик, Амичек, Амидор, Бабика, Бабка, Бенда, Балабан, Блекта, Бобичек, Брблонь, Брблоун, Бундаш, и наконец Цыган.
См. также комм, к сходному месту о составных собаках, ч. 1, гл. 6, с. 79.
Купил я его из жалости; был он такой покинутый и все время сидел у меня дома в углу, все грустил, так что я вынужден был продать его за пинчера. Больше всего пришлось поработать, когда я его перекрашивал под цвет перца с солью.
В оригинале: prodat za stájovýho pinče. То есть вновь речь не о пинчере, а о миттельшнауцере. Остается лишь удивляться тому упорству, с каким ПГБ игнорирует даже явные и прямые указания на породу судьбоносной для Швейка и Лукаша собаки. "Перец и соль" (pepř а sůl) – паспортный окрас миттельшнауцера. Вот выдержка из стандарта: "Характерные черты: окрас "перец с солью" (каждый остевой волосок имеет зоны – белые и черные)". Кстати, с учетом этой зебрости каждого волоска, можно поверить Швейку, что работа была не из легких. См. также комм., ч. 1, гл. 14, с. 227.
С. 207
лучше всего купите ляпису, разведите и выкрасьте пса
Ляпис – нитрат серебра AgNO3, по-чешски – dusičnan stříbrný. В оригинале другое химическое соединение – třaskavé stříbro – гремучее серебро, AgONC. И похоже, это очередная смешная оговорка Швейка. Поскольку гремучее серебро – в ту пору армейское взрывчатое вещество, в воде нерастворимое, в отличие от вполне гражданского ляписа, который может быть легко разведен и действительно позволяет что-нибудь зачернить, но, кажется, не это имел в виду автор романа. То есть пропала шутка.
кормите его мышьяком в лошадиных дозах
Мышьяк. В оригинале: utrejch – оксид мышьяка. Издавна, да, кажется, и по сей день считается в зоотехнике стимулятором роста и добавляется в чистом виде или в соединениях в корм. Несомненный канцероген.
Если кто-нибудь хочет купить болонку, а у вас дома ничего, кроме охотничьей собаки, нет, то вы должны суметь заговорить покупателя так, чтобы тот увел с собой вместо болонки охотничью собаку. Если же случайно у вас на руках только фокстерьер
В оригинале: Jestli si někdo od vás chce koupit ratlíčka. To есть болонка на самом деле ратличек, пражский крысарчик. И тут же, не моргнув глазом, всего лишь через пару слов – а jestli náhodou máte doma jen ratlíčka (если же случайно у вас на руках только фокстерьер), все тот же крысолов-ратлик превращен в фокстерьера. Понятно, что все упоминания далее по тексту карликового фокстерьера – это упоминания trpasličího ratlíčka. См. также ч. 1, гл. 1, с. 28.
Любопытно, что ПГБ не смутило даже то, что в этой же самой главе фокстерьер появляется и называется своим собственным именем: см. здесь с. 185.
Вырвали у него из хвоста все перья и разукрасились ими, словно полицейские.
См. комм, о полицейских-петухах, ч. 1, гл. 5, с. 62.
С. 208
Кое-кто из моих друзей взял с собой на фронт собаку. Потом товарищи писали мне, что в обществе такого верного и преданного друга фронтовая служба протекает незаметно.
Реальному Рудольфу Лукасу реальные Ярослав Гашек и Франтишек Страшлипка уже на фронте притащили откудато собаку, действительно, ставшую офицеру верным другом. Во всяком случае, во время сентябрьского 1915 года отступления австрийцев в Галиции из трех пропавших – собаки, Гашека и Страшлипки в свое подразделение через какое-то время вернулся лишь один – пес Лукаса (JM 1924).
Какая порода, по-вашему, лучше всех; то есть я имею в виду собаку-друга? Был у меня когда-то пинчер
Пинчер, в отличие от многоликого в переводе ратлика, в оригинале всегда stájový pinč – миттельшнауцер.
Пинчеры умнее фокстерьеров.
Очевидное прямое упоминание фокстерьера здесь – Je ještě chytřejší než foxteriér, тем не менее, не заставило ПГБ вернуться и пересмотреть предыдущий абзац. См. комм., ч. 1, гл. 14, с. 207.
Султан наградил императора Вильгельма большой военной медалью, а у меня до сих пор даже малой серебряной медали нет.
Султан – Мехмед V Решад (Mehmed V Reşad, 1844–1918) – формально глава Османской империи. В ноябре 1914-го, когда империя вступила в войну на стороне Тройственного союза, объявил джихад (газават) странам Антанты.
В газете "Национальная политика" – она же "сучка" (см. комм., ч. 1, гл. 2, с. 43) – за 10 марта 1915 года находим (Ярда Шерак) сообщение с таким ключевыми фразами:
Султан: