Соблюден и принцип троичности. Третьим героем оказывается чайнец Лю Седьмой, со временем занявший пост Мужа обширных познаний во дворце, хотя он мечтает о жизни "в уединенной горной хижине под бушующим потоком", как положено монаху, мудрецу и философу. В цикле он выполняет функции советника и волшебного помощника, ему же принадлежат основные умозаключения (кроме авторских).
Среди других персонажей библейские личности (Иаков, Лот и его близкие), множественные мифологические и легендарные персонажи (Индрик, мавки, кикиморы). Они упоминаются или становятся постоянными действующими лицами (царь Водяник, Мироед, петух Будимир). Упоминая традиционную триаду богатырей (Валигора, Валидуб и Валидол), автор использует перифраз известных имен и авторское прозвище явно иронического свойства.
Древний мир прописан достаточно подробно, в Многоборье происходит множество событий, некоторые из них связаны с платежом дани, установлением отношений с соседями. Когда Жихарь начал княжить, он рассказывает: "В первую зиму кое-как замирились с кривлянами"; "А летом пришлось нам снова туговато: Мундук-хан со своими степняками пошел в набег".
Автор проводит своеобразную смысловую игру, соединяя клишированные выражения, лозунги, фразы из кинофильмов, рекламных слоганов и книжные обороты: "Жихарь уже показал полуденную росу змею Уроборосу и тот, открыв от удивления рот, выпустил из него свой хвост, время пошло нормальным чередом, хотя, похоже, поначалу не очень-то раскачалось". Разговорный повествовательный дискурс и ироническая интонация доминируют в его текстах. Встречается и летописный дискурс: "дело было летом". Он создается также с помощью инверсии: "И в некоторый день".
Среди упоминаемых автором географических реалий – Чайная земля, Зимние горы, Грильбар. Они выстраиваются на антитезе – "в жаркой стране за Зимними горами". Выстраиваются событийные ряды, невозможные для описываемого времени: ".Много лет спустя заехал в ту деревню странствующий чародей и стал показывать за деньги живые картинки на белом полотне…".
Разнообразные источники обусловливают насыщенность повествования разнообразными цитатами. Цитируются песни (чаще всего фольклорные), разнообразные источники. Текстовое пространство образуют перифразы советской классики: "жизнь дается человеку только один раз, и ту ему по-человечески прожить не дают", "не надо бояться человека с мечом". Иногда из классических текстов: "Слышу, сынку". Клишированность отразилась и в именах героев, на сравнении выстраивается характеристика: "как Закаленная сталь". Обычно в основе сравнение по свойствам: Сладкоголосый скальд, Хрюндиг Две Колонки.
Используются кинематографические аллюзии (рассуждение об овсянке при назывании сыновей героев). Иногда происходит соединение кинематографического и литературного кодов: "Назови – ка его лучше Терминатор. Тогда его и кирпичом не убьешь. Про Терминатора особое сказание сложено, называется "Повесть о настоящем человеке"".
Открывается действие описанием Многоборья, где появляется будущий правитель князь Жупел Кипучая Сера. Как всегда в подобных случаях, постепенно складывается сказ о легендарном правителе, "повесть о чудесном обретении князя из зацветшей лужи". Мудрец (выступает в функции alter ego автора) комментирует, что подобное происхождение "в сущности, генезис любой власти". Разгневанный же князь "приказал считать, что это сам Громовник, пролетая над Многоборьем, изронил свое живоносное семя в лоно Матери – Сырой Земли, отчего она и понесла на радость людям".
Появлению князя предшествует знамение: "Вороны в тот день летели по небу не простые, а красные". Оно соединяется с другими, не менее неблагоприятными: "У многих чесалась левая же ладонь, предвещая новые налоги". Примета сбывается, когда за словесное и физическое оскорбление княжеского величия богатыри, члены дружины, "рыдая в голос", сбрасывают Жихаря, по велению князя, "прямо в Бессудную Яму на острые осиновые колья" (былинный дискурс).
Разнообразные эпические ситуации повторяются, Жихарь ведет себя соответствующим образом: "как заведено по законам природы, сперва полетели крайние, а потом и все остальные". Липовую ложку он бросает на расстояние в три версты. Примеры богатырских подвигов множатся по мере развития повествования, постепенно дополняясь, отсюда и реплики типа "молодой боец". Или: "Несмотря на зеленые лета, слава у Жихаря была самая дурная. Много всякого он успел натворить и в бою, и в пиру, и в девичьих светелках".
Принцип троичности проявился в том, что вначале герой минует три смерти – от умруна, Индрика и неназванной по имени головы "на длинной шее", вроде бы человеческой, только она "очень большая, а шеи такой, конечно, у людей никогда не бывает", комментирует герой.
Контаминационный характер отразился и в стилевой манере. Автор проводит своеобразную смысловую игру, пытаясь соединить расхожие фразы и глубокие философские умозаключения. Как отмечает его друг и коллега Е. Лукин (р. 1950), М. Успенский "не просто изощренный, а какой-то извращенный стилист с невероятно глубоким чутьем языка". М. Успенский действительно уделяет особое внимание языку, соединяя лозунги, разговорные и книжные выражения. Приводимые автором цитаты разнообразны: "Жить стало лучше, жить стало веселее". Основной прием – парафраз: "Земля задрожит, и камень не удержится – тут мне и конец" (воинские формулы переиначены); "Там, где нас нет" (использован сказочный дискурс).
Встречаются и заговоры: "Против двенадцати сестричек [лихорадок. – Авт.] имеется крепкое, надежное заклинание: помянуть Белого Аспирина да Горького Трациклина, только это тому помогает, у кого и так здоровье хорошее". В них вкрапливаются современные реалии: "Признал и напев: жуткое додревнее заклинание, поднимавшее мертвецов из земли, но не всех подряд, а только проклятых, заклейменных, голодных и рабов, с тем чтобы они разрушили до основания весь мир, а затем."
Свой вариант истории предлагает Вяч. Рыбаков (Вячеслав Михайлович, р. 1954), также относящийся к "ефремовской школе". Если М. Успенский представляет Краснодар, то Вяч. Рыбаков работает и живет в Санкт-Петербурге. Несомненно, на творчество этого автора оказала влияние его собственная работа в качестве научного сотрудника Института Востоковедения РАН. Прекрасное знание мировой истории позволило ему создать иронические повествования в форме утопии "Гравилет "Цесаревич" и исторического цикла "Плохих людей нет", выпущенного под псевдонимом Хольма ван Зайчика вместе с востоковедом И. Алимовым, который также известен своими творческими экспериментами, отметим его попытку создания двуллера с инспектором Сэмивалом Дэдлибом, борцом за демократию в городе Тумстаун. Как отметил писатель, он стремится "развлекать зрителя, меняя и путая сюжеты, где-то недоговаривая, где-то преподнося избыточную информацию, но так, чтобы он не мог оторваться от экрана, потому что ему каждосекундно и непредсказуемо интересно".
Появление "Евразийской симфонии" (подзаголовок проекта) сопровождалось некоей игровой ситуацией, авторство книг сразу же начало оспариваться, поскольку за изображенными проблемами ясно просвечивали актуальные современные политические и социальные идеи. Тем не менее и сегодня новые произведения Хольм ван Зайчика публикуются в библиографическом списке "Книжного обозрения" в рубрике "Зарубежная литература".
В настоящее время "Евразийская симфония" (2000-2005) состоит из семи книг, трех цзюаней. Первая – детективная, в ней появляются герой-сыщик и герой-интеллектуал, которым суждено распутать разнообразные человеконарушения, имевшие место в Александрии Невской ("Дело жадного варвара", "Дело незалежных дервишей", "Дело о полку Игореве"). Вторая основывается на китайских классических книгах типа "Троецарствия" и "Путешествия на запад", в ней идет речь о мистических происшествиях, которые пытаются распутать те же герои ("Дело лис-оборотней", "Дело победившей обезьяны" и "Дело Судьи Ли"). Постепенно в повествование встраивается и любовная интрига. Третья цзюань открывается романом "Дело непогашенной луны" и посвящена этическим и нравственным поступкам человека, также вписанным в детективный сюжет.
В своей книге авторы представили геополитическую модель, великое государство Ордусь, образованное, как полагают авторы, в XIII в. в результате слияния Золотой Орды, Руси и Китая, состоящее из Цветущей Середины (собственно Китай) и семи улусов. В нем соответственно три столицы: Ханбалык, Каракорум и Александрия Невская. Очевидна попытка создания некоего условного государства, в котором отношения близки к современным.
Отчетливые реминисценции, разнообразные отсылки к различным произведениям мировой культуры превращают повествование в увлекательное чтение, где нужно отгадать не только убийцу, но и постараться понять, кого, как и почему тактично высмеивает автор. Отметим также простой и ясный язык, гротесковые ситуации. Несомненной удачей стали и образы героев, обладающие собственной динамикой развития и индивидуальными характеристиками.
Во второй половине 1980-х годов в США появляется направление, названное киберпанком. Практически оно является разновидностью твердой фантастики; в качестве одного из предшественников исследователи называют Ж. Верна. Основной в подобных произведениях является проблема соотношения "человека и машины", превращения людей в некий атрибутивный элемент техники. Оценка авторов нередко пессимистична, перспектив развития у такого общества нет. Иногда действие переносится в виртуальную реальность.
Сам термин "киберпанк" появился в 1983 г., когда американский фантаст Б. Бетке опубликовал в журнале научной фантастики А. Азимова "Amazing" ("Развлечение") рассказ о группе злостных хакеров. Автор не скрывал, что название "киберпанк" (cyberpank) должно было привлечь читателей, понятие было образовано из популярного в начале 1980-х гг. направления кибернетики и набиравшего силу неформального движения "панк". Героем текстов становился увлеченный компьютерами молодой человек, не обремененный моральными соображениями, нередко использующий свои знания в преступных или хулиганских целях. "Человека играющего", например, изобразил в своем рассказе В. Пелевин ("Принц Госплана").
Художественные приемы киберпанка разрабатывал У. Гибсон ("Нейромант", 1984; "Граф Ноль", 1986; "Мона Лиза овер-драйв", 1988, составившие трилогию "Пространство"), благодаря которому это направление в фантастике и стало популярным. Элементы киберпанка появились также в кинематографе, культовым стал фильм "Матрица".
Среди отечественных авторов этого направления в первую очередь называют А. Тюрина (Александр Владимирович Тюрин, р. 1962), написавшего повесть "Сеть" (1997) в соавторстве с А. Щеголевым и роман "Каменный век". Самым известным считается роман "Падение с Земли".
По ряду признаков сюда же М. Мещерякова относит Е. Васильева ("Погружение в киберспейс"), В. Кузьменко ("Древо жизни"). Другие исследователи называют В. Бурцева ("Алмазные нервы") С. Вартанова, А. Зорича ("Сезон оружия"), А. Лазаревича, С. Лукьяненко ("Лабиринты отражений" и "Фальшивые зеркала"), М. Шелли ("Паутина").
А. Чертков полагает, что в отечественной фантастике киберпанк больше развит западными авторами, отразившими развитие компьютерной субкультуры и придумывавшими свою систему ценностей, особый язык. Правда, С. Лукьяненко (Сергей Васильевич, р. 1968) – выступает также под псевдонимами С. Заров, С. Королев, Я. Скицын и пишет романы в соавторстве с Ю. Буркиным – резко отличается от других авторов. Его произведения отмечались премиями "Старт-93" (повесть "Атомный сон", 1991), "Меч Руматы" (роман "Рыцари сорока островов", 1990), "Интерпресскон-95" (рассказы "Фугу в мундире", 1995 и "Слуга", 1996). В 1999 г. он стал лауреатом крупнейшей российской премии "Аэлита", присуждаемой за общий вклад в развитие фантастики; в 2003 г. на конференции фантастики "Eurocon" был назван лучшим фантастом Европы.
В тематике С. Лукьяненко доминирует тема детства, предполагающая особую лирическую интонацию, основанную на воспоминаниях, мечтах о дальних странах и морях. Свойственные Лукьяненко сентиментальность и эмоциональность не исключают строго выверенного, тщательно продуманного сюжета, наполненного разнообразными деталями и подробностями. Сам автор подчеркивает, что стремится создать разнообразные миры (назовем цикл романов о Диптауне), которые активно осваиваются его героями. Не случайно в его творчестве доминируют первооткрыватели и даже завоеватели, играющие без правил. После выхода на экраны фильма "Ночной дозор" (2004) С. Лукьяненко стал лидировать среди писателей-фантастов. По форме его произведения разнообразны, автор определяет свой художественный подход к теме как "фантастику жесткого действия" и "фантастику пути".
В последние годы появились отдельные течения киберпанка: стимпанк (пар+панк), где произведения создаются в тематике альтернативной истории, рассматривается вариант, как жило человечество, если бы сохранило любовь к паровой тяге. В нанопанке превозносятся достижения нанотехнологий и рассматриваются опасности, которые они несут для человечества. В кибертранше речь идет о высоких технологиях.
Интересным и перспективным представляется направление "урбореализма", зародившееся в конце 1980-х годов, одним из основоположников которого можно считать А. Столярова (Андрея Михайловича Столярова, р. 1950). К нему относят и А. Лазарчука, Э. Геворкяна, раннего В. Пелевина. Правда, в 2001 г. А. Столяров заявлял, что турбореализм умер: основав "критический солипсизм", и В. Пелевин, с его точки зрения, перешел к психоделической прозе, А. Лазарчук "безнадежно увяз в коммерческих сериалах", сам он сместился в сторону "фантастического реализма".
Анализ произведений А. Лазарчука (Андрей Геннадьевич, р. 1958) показывает, что он работает в разных формах: эпопеи ("Опоздавшие к лету", 1996), альтернативной фантастики ("Транквиллиум", 1995), социально-философского романа ("Мост Ватерлоо", 1994). Трилогия А. Лазарчука "Опоздавшие к лету" (1996) по форме представляет собой антиутопию – повествование о мире, который последовательно погружается в Апокалипсис. В нем на равных действуют люди и боги, соединены реальность и видения. К трилогии примыкает роман "Иное небо" (1993), где сюжет основан на допущении, что Россия в 1942 г. была завоевана Германией (попытка обращения к альтернативному направлению).
Автор пародирует стиль разных произведений советской прозы 1940-1950-х годов. Жесткий стиль прозы А. Лазарчука на самом деле действительно позволяет говорить об освоении опыта зарубежной фантастики. Писатель формирует собственную концепцию, согласно которой история движется по закону петли, поэтому, перемещаясь по времени, можно попадать в "параллельные варианты" развития мира. Герою романа "Транквиллиум" Глебу и восемнадцать, и тридцать лет. В нем соединены черты сверхчеловека и человека обычного: он свободно движется как в пространстве, так и во времени.
Свою версию истории А. Лазарчук предлагает также в романе "Посмотри в глаза чудовищ" (1995), написанную в соавторстве с М. Успенским, где "чудом спасшийся от смерти поэт Н. Гумилев направляет ход русской истории, в том числе и литературной, по неожиданному руслу".
Подобными перемещениями изобилует и роман В. Пелевина "Чапаев и Пустота" (1996), который иногда относят к турбореализму за склонность автора создавать ситуацию "эпиката-строфы" и выводить подтекст, содержащий нравственную философию автора. Некоторые исследователи полагают, что при создании своего мира В. Пелевин пользовался самыми разными системами – антропософией, теософией, буддизмом и суфизмом, стоицизмом и другими учениями об "альтернативной реальности". Как отметил Н. Кондаков, писатель "управляет этим миром, разворачивая его в нашем сознании".
Критик С. Бережной определил турбореализм как "философско-психологическую интеллектуальную фантастику, свободно обращающуюся с реальностями". Он отнес к ее представителям и Э. Геворгяна (Эдуард Ваганович, р. 1947). Действительно, в его произведениях ("Времена негодяев", 1995 и др.) отмечаются некоторые особенности "турбореализма". Автор часто представляет самобытную версию развития истории Земли. Обычно моделируется ситуация после перманентной катастрофы – ядерной, нравственной, социальной, космогологичной/космической, что создает пессимистический настрой. В динамично развивающемся повествовании действуют обычные люди, попадающие в нестандарные ситуации.
Турбореализм предполагает создание "надподтекста", смысловой реальности, где автор не проговаривает все варианты решения, а представляет своеобразную метафору сегодняшней жизни. Обычно писатель свободно перемещает героев в разные реальности, представляя варианты их развития – физические, нравственно-этические и политические. Иногда персонаж ставится перед выбором, когда ему приходится отвечать не только за себя, но решать судьбу близких и даже мира.
Фантастическое допущение как одна из структурообразующих линий используется в направлении, получившем название "фантастический реализм". Представляя в мае 2002 г. проект "Полдень, XXI век", Б. Стругацкий и А. Житинский отметили, что магистральным направлением станет "фантастический реализм" – "традиционная психологическая проза о современной жизни с элементом необычайного". Действие произведений, относящихся к этому направлению, происходит в современной действительности, в организуемом авторами пространстве оказываются равнозначными мифологические и конкретные персонажи. Отчасти здесь можно увидеть перекличку с социальной фантастикой, фактически предпосылки создания модели мира одинаковы: независимо от времени действия обрисовывается конкретная реальность, где оказываются возможными разнообразные необычные явления. Поэтому "фантастический реализм" можно рассматривать не как отдельное направление, а как особую форму фантастической условности. Отметим также, что фантастическое допущение использовалось всегда для решения тех или иных социальных и общественных проблем (в этой связи можно вспомнить историю развития жанра утопии).
Следовательно, при характеристике данного направления нужно различать такие понятия, как "бытовая проза" с элементами фантастики и фантастика с элементами бытовой составляющей. Фантастическое допущение, условный сюжет, ирреальные персонажи используются многими авторами для решения различных художественных задач.