Взрослые! Еще раз прочитайте последние два предложения. Тянутся к нам дети, но мы их отталкиваем своим пренебрежительным отношением, потому что демократы мы на словах, а внутри нас высокомерие, и дети это чувствуют. Ведите себя с детьми на равных, я им не нужны будут сверстники. Не сверстники нужны ребенку, а равноправие, уважение и признание важности его интересов! Неправ М. Взрослые могут быть друзьями ребенка. Если вы не можете, то поучитесь. Те, кто успешно прошел у нас психологический тренинг, могут у неплохой, по нашим представлениям, мамы увести за 10–15 минут годовалого малыша. Ребенок еще не успел стать рабом. Дайте ему свободу, и вы его "поработите", никуда не уйдет он от вас, не нужны ему будут друзья-сверстники. В системе воспитания сложилась парадоксальная ситуация. Закладывает фундамент личности педагогически неумелая, нередко сама несчастная мать. До трех лет маленького человека выращивает медсестра, с трех до семи - воспитатель детского сада со средним образованием. Педагог с высшим образованием попадается на его пути только в пятом классе, еще более квалифицированные педагоги - в институте.
Я не утверждаю, что на последующих этапах нужны малограмотные преподаватели, но и в грудном возрасте у ребенка должен быть квалифицированный педагог. В США грудных детей из обеспеченных семей воспитывают профессора, специалисты в области психологии. Нам до этого далеко. Но я посоветовал бы мамам, кроме любви к ребенку, приобрести не менее ценное - навыки правильного воспитания. Мне очень понравилась мысль одного директора детского интерната для умственно отсталых детей: "Не люблю я разговоры о любви к детям. Любить я должна мужчину. А здесь нужен высокий профессионализм". Выпускники этого интерната были очень приспособленными к жизни.
Но давайте опять вернемся к нашему герою.
"Своих же однокашников я иногда начинал презирать. Таким образом, все время меня не покидало чувство глухого недовольства собой и окружающими". Навязчивые движения продолжались. "Если" 11–12 лет я мог рычать, то к 17-18-летнему возрасту перевел тики внутрь (например, напряжение мышц брюшного пресса). Объяснение им давал обыденное: "Я - нервный человек, тики у меня врожденные, я всегда буду под их властью".
После окончания школы, как вы сами понимаете, с золотой медалью, М. поступил в университет на механико- математический факультет. По-прежнему у него был узкий круг знакомых с общими интересами. Среди них уже были и сверстники, дружбой которых он весьма дорожил. Нередко помогал друзьям я ущерб себе. О том, что такие отношения не были взаимными, что он подвергался эксплуатации, М. понял уже после лечения.
Систему взглядов и социоген наглядно демонстрируют следующие рассуждения М.: "С детских лету меня появилась такая черта, как безусловное предпочтение старости молодости. Я понимаю, что это не совсем нормально, но ничего поделать с собой не могу (вы уже заметили, что М. критически относится к себе, но социоген оказывается сильнее. - М.Л.). Мое отношение к детям во многом совпадает с моим отношением к женщинам. Передо мной всегда был пример отца, и сравнение его с другими родственниками, в основном женского иола, всегда было в его пользу. Мой дальнейший жизненный опыт все более меня убеждает в этом (опять характерный для сценария порочные крут. - М.Л.). С недостатком опыта, агрессивностью, даже глупостью у ребенка можно бороться, женщину же не переделать (мужчину, кстати тоже. - М.Л.). Но если воспитанием детей заниматься интересно, то воспитанием женщин - не интересно и даже вредно для психического здоровья, К тому же это ни к чему не ведет. Возможно, я неправ, но попробуйте убедить меня в обратном. - Здесь нет никакой патологии - я отчетливо гетеросексуален.
Все идет от ясного понимания моих конфликтов с противоположным полом. Беда все та же: я пытаюсь вовлечь женщину в круг своих интересов, поскольку считаю, что они должны быть близки человеку моего круга. Но то ли мне попадались неинтересные женщины, то ли я слишком требователен и хочу найти у женщины черты, свойственные скорее мужчинам: ясный рассудок, логику, доброту, живость ума, заинтересованность настоящим делом. Я чувствую, что обречен на одиночество. Это меня не радует, но соглашаться на суррогат не хочу. Еще о моем отце. Как я сейчас понимаю, он стремился к тому, чтобы я получил элитарное образование. До 16-17-летнего возраста он много занимался со мною, давал мне максимальную нагрузку, ие позволявшую отвлекаться, а затем, после поступления в университет, резко прекратил ежедневные встречи, бросив одного в житейском океане (из "оранжереи" - в "грунт". - М.Л.). Идея, в моем представлении, правильная, заключалась в следующем: поскольку" плохо знаю практическую жизнь, мелкие беды окажут на меня сильное воздействие, и я сразу приобрету стойкий иммунитет против житейских невзгод. И действительно, первое время я держался сносно, но потом то ли иммунитет пропал, то ли психика оказалась слишком ранимой (ни то ни другое, - действие социогена. - М.Л.). Я начал сталкиваться с ситуациями, требующим" от меня значительного душевного напряжения. Образование и воспитание, данные отцом, заставляли меня смотреть на жизнь глазами человека честного, бескомпромиссного, а жизнь оказалась совсем не такой, какой я ее представлял по книгам, что вызывало у меня сильнейший протест против людей, старающихся как-то изловчиться, пролезть, обвести всех вокруг пальца, обмануть. Я говорил таким людям в лицо все, что о них думаю. Это принесло мне много неприятностей и еще более укрепило мою неприязнь к миру бездуховных личностей (опять порочный круг. - М.Л.).
Разлад между миром внутренним и внешним длятся до сих пор, хотя острота чувств уже притупилась, сменившись безысходностью и тоской. Я понял, что внешний мир изменить нельзя, а все мое существо сопротивляется преобразованию мира внутреннего. Это не дает мне успокоения, всегда в глубине души - тревога".
После окончания университета М. с большим интересом я увлеченностью работал в НИИ. Как-то поехал в горы по туристической путевке (через восемь месяцев после поступления на работу). Там не мог найти контакта с группой ("неинтересные люди, неинтересные разговоры"), я в коллективные походы не ходил, предпочитая одиночные лыжные прогулки. Во время одной из таких прогулок упал, потерял сознание. Долго лежал на снегу, тока его не нашли. И опять здесь мы видим действие социогена. Ведь при другом социогене он был бы в коллективе.
Травма оказалась тяжелой. Были признаки перелома основания черепа. Последствия весьма неприятные: был нем, не мог ходить, пропали правые поля зрения, нарушилась координация движения, образовался провал в памяти (М. не помнил, что было с ним в течение последних шести лет). В связи с последствиями черепно-мозговой травмы (половинная слепота, отсутствие обоняния, нередко - головные боли) М. получил И группу инвалидности. Когда он выздоравливал, т. е. учился ходить, говорить, то чувствовал себя нормальным человеком: навязчивости исчезли. Я хочу обратить ваше внимание на эту деталь: как только действия стали верными и полезными для организма, невротические реакция исчезли.
Первое время на работе и дома к М. относились с повышенным вниманием, старались оградить от избыточной нагрузки. Его это тяготило (гиперсоциальность, предъявление к себе повышенных требований), и он старался работать, как и раньше. Но тогда начинали усиливаться головные боли и утомляемость. Постепенно требования на работе стали возрастать (или ему так казалось в силу повышенной невротической чувствительности). "Получилось так: я не могу работать в полную силу, а от меня требуют, причем требуют не прямо, а как-то вскользь, с помощью упреков разной силы. Пока я был здоров, на меня делали ставку, когда заболел, от меня отвернулись. (М. несправедлив, ведь как инвалида И группы его могли просто уволить. - М.Л.)Видимо, ничего необычного в этом нет. Зачем мучиться с инвалидом, который может подвести в самый ответственный момент, как это происходит сейчас (М. поступил в клинику в конце декабря, в период годового отчета. - М.Л.)?
Будь отношения с начальством чисто формальными, все было бы проще, но они до этого были вполне дружескими, а теперь возникла проблема. Как найти обеим сторонам необходимое равновесие? Я понимаю свое начальство, ему тоже нелегко, ведь оно отвечает за работу перед еще большим начальством, но как быть мяе? На яервнш взгляд, лучше всего было бы уйти с этой работы и найти что-нибудь поспокойнее, но здесь возникает множество проблем. Прежде всего - ноя диссертация. Я создал модель, провел много экспериментов, я бросать работу ж" полпути жалко. К тому же я привык к некоторым сотрудникам, я расстаться сними мне бы не хотелось.
Чувствую необходимость и желание работать, но работаю медленно. Начальстве недовольно, а меня охватывают беспокойство, раздражение. Тема работы становится нулевым, я мучаюсь, самочувствие ухудшается еще больше, усиливаются проявления болезни. Все это осложняется конфликтами с родственниками, друзьями, подругой, и положение представляется безысходным. Спасете от безысходности - тики. С помощью тиков я стараюсь отогнать неприятные воспоминания о человеке, события, погасить внутреннее беспокойство я напряжение".
Дорогой мой читатель! Конечно, вы увидели порочные невротические круги, защитный характер невротических симптомов и действие социогена, приведшего ко всему этому. И вам уже ясно, что если социоген у больного не изменится, помочь ему невозможно.
И действительно, состояние М. ухудшалось, нарастала утомляемость, снова появились сильные пульсирующие головные боли. М. обратился к невропатологу, но тот ухудшения в неврологическом статусе не выявил, однако назначил курс рассасывающей терапии. (Если бы врачи знали проблему неврозов, они хотя бы не брались за лечение. Впрочем, куда деваться, квалифицированных психотерапевтов все еще мало, и такие больные чаще попадают к целителям, экстрасенсам, астрологам, что еще хуже.)
Беседы с врачом о том, что ему ничего не грозит, успокаивали ненадолго. М. был также проконсультирован психиатром, который назначил седуксен по одной таблетке три раза в день, а больничного листа не дал. Больному стало еще хуже, ибо ему пришлось преодолевать слабость, которая была обусловлена болезнью, и торможение, вызванное успокаивающим средством.
Анализ состояния и действия социогена М., проведенный по ходу изложения, освобождает меня от длительных рассуждений и позволяет ограничиться небольшим резюме. У М. комплекс "творческого сноба" ("Я+, ВЫ+, ОНИ-, ТРУД+"). Декомпенсация наступила, когда ослабла позиция "ТРУД". Не следует преувеличивать здесь значение черепно-мозговой травмы. Она просто ускорила развитие декомпенсации. Так, М. продержался бы еще несколько лет, но нарастающее внутреннее напряжение вследствие действия социогена привело бы к развитию соматического заболевания (помните, туберкулез в запасе уже имелся).
А теперь попробуем провести коррекцию рассматриваемого комплекса. Нетрудно догадаться, что и здесь упор необходимо сделать на "Я". При этом следует снять все ограничения на контакты и действия. На первых занятиях в группе и во время индивидуальных бесед с врачом "творческие снобы" не сразу раскрываются. Однако слушают они очень внимательно, и можно уловить их невербальные - мимические и пантомимические - ответы. Освоившись, "творческие снобы" становятся достаточно активными. Как и "гадкие утята", они выполняют все инструкции, что довольно быстро дает хорошие плоды.
Если положительный результат быстро не достигается, под различными предлогами они начинают избегать занятий, а если и присутствуют на них, ведут себя пассивно, не стремятся к овладению методиками и все подвергают сомнению. Иногда в группе находят партнера-скептика, с которым многозначительно переглядываются и перешептываются, когда остальные с энтузиазмом занимаются. На начальных этапах работы "творческие снобы" стремятся к индивидуальным беседам с врачом, и без предварительной подготовки групповой тренинг может быть неэффективным, особенно тогда, когда проблемой является семейный конфликт или сексуальная дисгармония.
Хочется предостеречь психолога: иногда через несколько занятии у "творческого сноба" наступает значительное улучшение. Он становится активным. Но сделать окончательный вывод можно лишь после перевода "творческого сноба" в другую группу. Если здесь он сразу начинает работать без периода адаптации, то улучшение действительно имеет место.
Так как "творческие снобы" склонны к учебе и самоанализу, перед ними следует ставить дидактическую задачу: научиться грамотному общению не для того, чтобы перевоспитать партнера, а для того, чтобы продуктивно общаться с возможно более широким кругом лиц и даже с теми, кто вызывает у них негативную реакцию и раздражение. Неплохо здесь применить трансактный анализ. Охотно изучают они и психологическое айкидо.
Индивидуальные задания помогают выработать психологическую гибкость и научиться быстро входить в продуктивный контакт с малознакомыми людьми. Для этого пациентам предлагается познакомиться с наибольшим количеством больных, находящихся в отделении, попытаться самим начать общение в транспорте, очереди, на улице и т. п.
Очень важно преодолеть гиперсоциальность "творческих снобов", показать относительность их жизненных принципов, продемонстрировать, что их абсолютизация приводит к нарушению общения и постоянному фоновому эмоциональному напряжению. Трудность этой задачи заключается в том, что такие люди руководствуются в общем правильными принципами, но проводят их в жизнь прямолинейно, без учета конкретной ситуации. В связи с этим они исключают из числа заслуживающих внимания и уважения тех, кто данных принципов не придерживается. Для "творческих снобов" специально моделируется ситуация, требующая нестандартного поведения, отступления от общих правил. Отрезвляюще действует на них когнитивная терапия, когда выясняется, что за их застенчивостью и деликатностью кроются страх неудачи, стремление угодить всем и неосознаваемые идеи величия.
Как проходила коррекция комплекса у М., вам станет ясно из его отчета, который он мне представил перед выпиской.
"Что мне дала уже первая беседа с М.Е.? Я впервые в жизни говорил с человеком, который серьезно задумался над моими личными проблемами. А что я слышал раньше? "А-а-а! Ерунда! Здоровый человек, а вообразил себе черт знает что и дергается. Вполне можно и не дергаться!" Родственники пытались насильно отучить меня от тиков - хватали за руку, раздражались, возмущались. В результате я начинал дергаться еще больше. И вдруг М.Е. говорит, что я не должен стесняться своих тиков. Хочется - дергайся, не хочется - не дергайся. Даже наоборот, нужно попробовать дернуть рукой больше, чем хочется, и тогда мне самому станет ясна абсурдность тиков. И действительно, произошло чудо! После недолгих экспериментов я перестал дергаться и отчетливо увидел, что причина тиков не во внешних обстоятельствах, а во мне самом, что надо изменить свое отношение к людям и таким образом достичь желаемого равновесия между внутренним и внешним миром.
При поступлении в клинику я вел себя довольно жестко, критиковал малейший недостаток в поведении медсестер, дергался и считал, что моя тоска здесь может лишь усилиться. Однако произошло обратное! Я, изменив свое отношение к миру, быстро подружился с пациентами клиники и медсестрами, хотя сначала мне казалось, что этого не может быть никогда (мне тоже. - М.Л.).
Конечно, я не стал слепым или глухим, но недостатки людей сейчас вижу в ином свете. Раньше считал, что сужу объективно о достоинствах и недостатках людей, теперь же задался вопросом, а что значит объективно? Для кого объективно? И вынужден был признать - для меня! А как же другие? Они тоже правы, но по-своему. Разве можно обвинять рыбу за то, что она плавает, а не летает? Разве можно обвинять человека за то, что он не получил определенного воспитания и образования? Конечно, нет! Эта, на первый взгляд, простая мысль пробила себе дорогу в моем сознании лишь после бесед с М.Е. и тщательного, правдивого анализа своих чувств. Поняв, в чем корень зла, я с легкостью, удивившей меня самого, избавился от тиков. Они мне стали просто не нужны.
Аналогично избавился и от давивших меня страхов, что в моей голове лопнет сосуд и все пережитое повторится, так как понял, что выработал их в себе сам. Так, на работе меня загружают слишком сильно. Я мучаюсь, и как бы хочу доказать начальству, что я болен, и болен серьезно. Но по внешнему виду я - совершенно здоровый человек. Но ведь я болен! Начинаю лихорадочно искать, что же у меня болит больше всего. Ну, конечно же, голова! А что может болеть в голове? Конечно же, сосуд, который при умственном и физическом напряжении лопнет. Отсюда страх, который вызывает действительную боль в голове, которая в свою очередь становится поводом для еще большего страха. Получается порочный круг. из которого не вырваться. Но сейчас я понял, что боль обусловлена моей психикой и поэтому она фантомна. Конечно, я далек от мысли, что навсегда избавился от тиков и страхов. Сейчас я не дергаюсь, но если вдруг мне захочется это сделать, я знаю, как справиться с таком проблемой. Понимание прибавляет уверенности в собственных силах, и я смотрю на жизнь веселее".
Через три дня М. был практически здоров. К этому времени я уже два года занимался лечением больных с помощью современных методов психотерапии. Были уже и хорошие результаты, но такого еще ни разу. Так что это было чудом не только для М., но и для меня! Правда, вполне объяснимым чудом. Ведь, судя по отчету, у М. произошло сценарное перепрограммирование.
Но для врача главное - не непосредственный результат, а отдаленный. Всегда мучает вопрос, не будет ли рецидива. На несколько дней навязчивости могут исчезнуть под влиянием гипноза, в результате приема лекарств, да и мало ли от чего. Но потом они возобновляются с новой силой. Поэтому, выписывая М. из клиники, я попросил его прийти ко мне через два-три месяца с отчетом о том, как протекала у него жизнь после выздоровления. Его я и привожу ниже с небольшими комментариями.
"После выписки из больницы моя жизнь изменилась. Я подумал, что, если избавился от тика, видимо, смогу избавиться я от других мешающих мне вещей. Во всяком случае, стоит попробовать, ведь у меня уже есть хороший опыт, опровергнувший мои представления о самом себе. На работе я попросил четко определить круг моих обязанностей с учетом состояния здоровья. Раньше они были весьма расплывчатыми, что вызывало различные нарекания в моя адрес. Теперь я проявил твердость, завел специальный дневник, где записываю план работы, согласованный с начальством, и время его выполнения. На необоснованные требования я могу спокойно ответить: "Все идет по плану, я точен и аккуратен". И дела пошли в гору! Довольно быстро написал статью по своей теме, отношения с руководством наладились, приобрел уверенность в себе.