Следующий пример касается депрессивного обсессивного пациента, который реагировал на потерю объекта в ситуации переноса во время анализа, при приближении праздников, тенденцией к саботажу против себя. В переносе это было бессознательным выражением его ярости, обращенной против себя в саморазрушительных садистических и мазохистических проявлениях. В раннем детстве этот человек страдал от того, что его много раз бросали. Он казался недоверчивым, заключенным в скорлупу. Тем не менее, его отношения со мной и окружающими медленно улучшались в ходе анализа. Он обезопасил свою профессиональную позицию, соотнеся ее со своими возможностями, уменьшилась его склонность считать, что с ним плохо обращаются окружающие его мужчины и женщины. Затем произошел необъяснимый рецидив, настолько сильный, что он не мог нормально работать, и я боялся, что его могут уволить. Я чувствовал, что утратил с ним контакт, он перестал говорить со мной о своих чувствах, а говорил только о работе, где, несмотря на все его усилия, обстановка все более накалялась и его начальник все чаще открыто угрожал уволить его. "Я вгоняю себя в крайность и доведу все до того, что меня вышвырнут", – повторял он мне.
Эти слова напомнили мне о приближении летних каникул, и я подумал, что, стараясь добиться того, чтобы начальник выкинул его, бессознательно он пытается выбросить и меня, так как, потеряв работу, он не сможет оплачивать свой анализ. Он атаковал себя, саботируя свою работу, но он также атаковал и меня. Когда я проинтерпретировал ему, что ненависть, обращенная против себя, бессознательно предназначалась мне, он, не без труда, смог остановить процесс саморазрушения, отвести ненависть от себя и направить ее против объекта, что стало возможным благодаря тому, что в интерпретации соединились аспекты любви и ненависти.
Этот тип интерпретаций основан на меланхолическом интра-психическом конфликте, описанном Фрейдом (1917в [1915]), в котором любовь диссоциирована с ненавистью: любовный катексис находит убежище в нарциссической идентификации и "ненависть вступает в действие с этим замещающим объектом" (p. 251). Далее Фрейд добавляет, что садизм, вслед за интроекций, бессознательно обращается на сам субъект, в то же время оставаясь обращенным на соответствующего человека из непосредственного окружения ^. 251). Этот момент чрезвычайно важен для интерпретаций. Фрейд подчеркивал, что либидинальные и агрессивные аспекты всегда двунаправлены: они одновременно обращены против интроецированного объекта "внутри" и предварительно катектированного внешнего объекта "снаружи", который соответствовал предшествующему. Абрахам впервые предоставил возможность депрессивному пациенту осознать его собственный садизм и оральную привязанность к объекту, показав, что Эго может достичь успеха в преодолении амбивалетности, направляя враждебность на объект. Абрахам полагал, что объект утрачен вследствие того, что его хочет уничтожить садизмЭго, а не вследствие коллатерального, случайного эффекта либидинальной инкорпорации, как проницательно подметил Этчегоен (Etchegoyen, 1985).
Подавление, симптомы и тревога (1926d)
Сепарационная тревога, встречающаяся в клиническом психоанализе, описана Фрейдом в 1926 году в работе "Подавление, симптомы и тревога", в которой он отказался от прежней и выдвинул новую гипотезу о происхождении тревоги. С тех пор он рассматривает тревогу как аффект, переживаемый Эго в ответ на опасность, которая, в конечном счете, всегда имеет значение страха сепарации или потери объекта. Он также пролил свет на проблему защит, разграничивая их от подавления и постулируя, что Эго формирует симптомы и устанавливает защиты в первую очередь для того, чтобы избежать ощущения тревоги, которая олицетворяет страх сепарации и потери объекта.
Эта новая теория тревоги заменила прежнюю, которой Фрейд был верен на протяжении более тридцати лет и согласно которой тревога непосредственно появляется из неудовлетворенного либидо, превращающегося в тревогу, как "вино превращается в уксус" (Freud, 1905d: 224, дополнение сделано в 1920 г.). До 1926 года Фрейд действительно полагал, что происхождение тревоги – исключительно физиологический феномен, заключающийся в том, что чрезмерная стимуляция (или либидо) находит канал, в котором она может достичь разрядки через прямое превращение в тревогу. По его мнению, если репрессия являлась причиной аккумуляции стимулов при неврозе, не было необходимости привлекать психологический фактор для объяснения трансформации либидо в тревогу. Начиная с 1926 года, Фрейд навсегда оставил свое прежнее объяснение и отныне рассматривал двойное происхождение тревоги: "первое – как прямое следствие травматического воздействия, и второе – как пугающий сигнал о возможном повторении такого травматического воздействия" (Freud, 1933а, p. 95).
Работа "Подавление, симптомы и тревога" не является легким чтением, поскольку Фрейд оперирует большим количеством субъектов и, как указывал Стрэйчи (Strachey, 1959), вызывает необычайные затруднения в создании целостного представления об этой работе. Более того, он рассматривает те же самые объекты снова и снова, используя очень похожие термины, и только в конце книги, в приложении, можно обнаружить самые главные формулировки. Лекция XXXII в новом введении к лекциям по психоанализу (1933а) содержит резюме гипотезы Фрейда, относящейся к 1926 году, о происхождении тревоги, на этот раз высказанной коротко и ясно.
После обзора основных моментов публикации Фрейда "Подавление, симптомы и тревога", краткости ради, я предложу ключ к пониманию, основанный на моем прочтении этой работы и суммированный в достаточно обширном резюме.
Фрейд и "Травмарождения" О. Ранка
Фрейд издал пересмотренную теорию тревоги в ответ на публикацию "Травмы рождения" (Rank, 1924) Ранка, тоже попытавшегося объяснить сепарационную тревогу, которую он наблюдал у своих анализандов. Ранк рассматривал любые приступы тревоги как попытки "отреагировать" первую травму, то есть травму рождения. Основываясь на этой первичной тревоге, он объяснял все неврозы явно упрощенно и в сокращенной форме. Отводя эдипову комплексу второстепенную роль в невротических конфликтах, он предложил модификацию психоаналитической техники для преодоления травмы рождения.
Отношение Фрейда к теориям Ранка колебалось. Сначала он, казалось, поддерживал его, поскольку сам первый утверждал, что рождение является для ребенка первым опытом тревоги (1900а) или "первым состоянием сильной тревоги" (1923Ь). В результате критики взглядов Ранка Фрейд представил свои размышления в работе "Подавление, симптомы и тревога". Принципиальные возражения Фрейда относились к тому, что Ранк придавал особое значение внешней опасности в момент рождения и недооценивал незрелость и слабость индивидуума (1926d, р. 151). Фрейд придерживался мнения, что рождение является исключительно биологическим, а не психологическим феноменом, и что младенец, не обладая способностью различать объект, не может переживать тот тип тревоги, который постулировал Ранк. В наши дни мы убеждены, что новорожденные и младенцы с самого рождения и даже раньше способны, хотя и частично, различать мать. Многие психоаналитики теперь включают опыт рождения в число факторов, создающих бессознательные фантазии.
Тревога, как реакция Эго на опасность потери объекта
Центральное положение новой теории тревоги Фрейда основано на разграничении "травматической ситуации", которая затопляет Эго, и "опасной ситуации", которую Эго может предвидеть и запустить сигнал опасности, что делает человека способным отразить эту опасность (1926d; Приложение В: 164-8).
Непосредственной причиной автоматически возникающей тревоги является травматическая ситуация, которая сама по себе предполагает биологическую и психологическую беспомощность (Hilfosigkeit) незрелого Эго, не способного справляться с растущим напряжением, будь оно внешнего или внутреннего происхождения. Позже (1933а) Фрейд высказал это следующим образом: "Неизменно пугает и вызывает тревогу возникновение травматического момента, к которому невозможно применить обычные правила принципа удовольствия" (р. 94). В отличие от первоначальных взглядов Фрейда на происхождение тревоги, которая рассматривалась как накопление напряжения, не достигающего разрядки, в концепции травматической ситуации подчеркивается слабость Эго индивидуума.
В ходе развития Эго приобретает способность сменить пассивную позицию на активную, распознать опасность и предупредить ее сигналом тревоги: "Изначально тревога является реакцией на беспомощность в момент травматического воздействия, позднее эта реакция воспроизводится в опасных ситуациях в качестве сигнала о помощи" (р. 166-7). Первое смещение тревоги позволяет перейти от ситуации беспомощности к ожиданию этой ситуации (ситуации опасности): после этого происходят дальнейшие смещения, от опасности к определению опасности – утрате объекта и другим разновидностям утраты" (р. 167). Несмотря на то, что травматические ситуации или ситуации опасности, которые вызывают тревогу, видоизменяются с возрастом, все они, согласно Фрейду, имеют отношение к сепарации или утрате любимого объекта.
Для того, чтобы прийти к такому заключению, он тоже начал с исследования возникновения тревоги у ребенка и происхождения тревоги у невротика. Возникновение тревоги у ребенка можно свести к единственному условию – отсутствию любимого существа (по которому тоскуют) или того, кто его заменяет (р. 136). Пересматривая механизмы возникновения симптомов и защит при тревоге у невротиков, Фрейд пришел к сходному заключению: помимо страха кастрации при неврозе и страха смерти при травматическом неврозе, реальная опасность, которая приводит к развитию неврозов, – это утрата и сепарация (р. 130). У Фрейда опасная ситуация, на которую Эго реагирует при травматическом неврозе, – это не страх смерти, поскольку ничего, похожего на смерть, никогда не переживалось, а если и случалось, то хранится в недоступных участках сознания (р. 130), а брошенность/покинутость защищающим Супер-Эго. Первичные переживания, которые "готовят Эго к ожиданию кастрации через повторяющиеся потери объекта, такие, как отделение кишечного содержимого или отнятие от материнской груди", предшествуют кастрационной тревоге, играющей такую важную роль в этиологии неврозов (р. 130).
Вариации опасности на протяжении жизни
В соответствии с представлениями Фрейда, опасные моменты, которые могут вызвать травматическую ситуацию, изменяются на протяжении жизни, но общим признаком для них остаются сепарации, утраты любимого объекта или любви объекта. Эти утраты или сепарации могут по-разному приводить к накоплению неудовлетворенных желаний и ощущению беспомощности (Strachey, 1959, р. 81). Фрейд точно обозначил опасные моменты в хронологическом порядке: рождение, потеря матери или объекта, утрата пениса, потеря любви объекта, потеря любви Супер-Эго.
(а) Опасность рождения
По Фрейду, первой опасной ситуацией является рождение, которое кардинальным образом меняет состояние новорожденного и становится прототипом тревожной ситуации (р. 150-1). Новорожденный и младенец на руках взрослого переживают опасность неудовлетворенности, "нарастающего давления потребностей", которые они бессильны удовлетворить (выделено Фрейдом, р. 137). В ситуации неудовлетворенности "степень стимуляция достигает уровня неприятных ощущений, они (младенцы) физически не могут управлять этими процессами или добиться разрядки напряжения", и это беспокойство, по мнению Фрейда, образует "реальную сущность "опасности"" (р. 137). На этой стадии тревога является исключительно результатом состояния беспомощности, и нет необходимости обращаться к сепарации/отделению от матери или от материнского тела, либо к психологической сепарации, так как Фрейд считал, что ни новорожденный, ни младенец в начале жизни не различает материнский объект. Воспринимается только опасность беспомощности, и тревога, возникающая в ответ на эту опасность, приводит к напряжению мышц и крику, призывающему мать. "Нет нужды предполагать, что ребенок с момента рождения выражает этим нечто иное, кроме указания на наличие опасности" (р. 137).
Таким образом, первая разновидность тревоги, описанная Фрейдом, соответствует страху уничтожения, а никак не страху сепарации. Фрейд видит это как следствие незрелости и беспомощности новорожденного и младенца на руках взрослого, позже он вернулся к идее о том, что подобным образом Эго использует тревогу как "сигнал, предостерегающий об опасности, угрожающей его целостности" (1940а [1938]: 199). Мнение Фрейда о том, что первая опасность состоит из "напряжения, возрастающего на фоне потребностей", и накопления стимулов, которые создают "неприятное ощущение, но им невозможно управлять физически или избавиться от него" (р. 137), кажутся близкими позиции Мелани Кляйн, которая считала, что первая тревога – это страх Эго быть уничтоженным инстинктом смерти. Тем не менее, Фрейд не связывает беспомощность новорожденного с инстинктом смерти. Важно подчеркнуть опасность уничтожения и угрозу поглощения Эго, поскольку наиболее регрессивные психотические реакции на сепарацию возникают потому, что, возможно, страх сепарации эквивалентен страху уничтожения.
Фрейд считал, что только на более поздних стадиях развития, когда младенец способен воспринимать свою мать как объект, он перестает испытывать ощущение опасности, связанной с беспомощностью, и начинает испытывать страх сепарации и потери объекта.
Когда младенец обнаруживает, что внешний воспринимаемый объект может устранить опасную ситуацию, напоминающую о рождении, содержание страха смещается с экономической ситуации на условие, которое определяет эту ситуацию, то есть утрату объекта. Теперь отсутствие матери становится опасностью, и при появлении опасности ребенок подает сигнал тревоги, до наступления угрожающей экономической ситуации (1940а [1938]: 137-8).
(б) Потеря матери как объекта
Согласно Фрейду, позднее происходит потеря матери как объекта – "с того времени, когда повторяющиеся ситуации удовлетворения создают объект вне матери и этот объект, по мере возникновения потребностей у младенца, получает интенсивный катексис, который можно определить как "желанный"" (р. 170). Когда ребенок начинает воспринимать присутствие матери, "он еще не способен различать временное отсутствие и потерю. Как только он теряет возможность видеть мать, он ведет себя так, как будто больше никогда не увидит ее снова" (р. 169).
Фрейд описывает последовательную тревогу ребенка, возникающую в связи с опасностью потери материнского объекта, и постепенный переход от страха потери объекта к страху потери любви объекта (р. 169–170).
(с) Кастрационная тревога как опасность потери объекта
Следующий страх представляет собой страх кастрации, возникающий на фаллической стадии. Фрейд говорит нам, что кастрационная тревога "так же представляет собой страх сепарации, связанный с теми же детерминантами", но только беспомощность относится к "специфической потребности", генитальному либидо (p. 139).
(д) Опасность потери любви Супер-Эго
По мере развития ребенок, который первоначально приписывал кастрационную тревогу интроецированному родительскому началу, постепенно приходит к более безличному восприятию, и сама по себе опасность становится менее определенной: "Кастрационная тревога превращается в моральную тревогу". Теперь Эго считает опасным страх потери любви Супер-Эго, и тревога сигнализирует об этом. Фрейд добавляет: "Мне кажется, что конечные трансформации, которые претерпевает Супер-Эго, касаются страха смерти (или страха жизни), который является страхом Супер-Эго, спроецированным на силы судьбы" (p. 140).
Конечно, Фрейд подчеркивал генетическую связь между этими разными видами опасности, следующими друг за другом на протяжении развития (p. 162). В случае нормального развития каждая стадия имеет соответствующие факторы тревоги (p. 146), и более ранняя ситуация опасности имеет тенденцию быть отставленной. Вместе с тем Фрейд указывал, что все эти опасные ситуации могут продолжать существовать бок о бок и приходить в действие одновременно. Мне думается, что при написании "Подавления, симптомов и тревоги" Фрейд находился под влиянием работы Абрахама (Abraham, 1924) о стадиях либидинального развития, поскольку Фрейд использует сходный подход в описании последовательных стадий восприятия объекта, реакций на его исчезновение, развития фантазии о сепарации и потере в соответствии с конкретным периодом жизни, а также способности Эго справляться с тревогой.