Каждый человек в тот или иной момент жизни может испытывать кризис идентичности, и каждый ищет разные способы избежать этого кризиса. Среди них могут оказаться как конструктивные способы, так и деструктивные. Конструктивное разрешение кризиса идентичности ведет к достижению идентичности, деструктивное ориентирует человека на повышение его статуса, привлекающего возможностями приобретения власти над другими, беспрепятственного манипулирования их поведением. А в итоге - не разрешение кризиса идентичности, а ее полная утрата.
Отрицая уникальность и ценность другого человека, незаметно утрачивают собственную уникальность и неповторимость. Достижению устойчивой идентичности мешает замкнутость на самого себя, неумение выйти за пределы собственного животного эгоизма. Утрачивается прежде всего такой компонент идентичности, как тождественность. С точки зрения структуры идентичности, "размывается", выпадает, "улетучивается" прототип. По этому поводу В. Соловьев писал, что ложь и зло эгоизма состоят вовсе не в том, что человек слишком высоко себя ценит, а в том, что, признавая себя центром жизни, каков он и есть, он других относит к окружности своего бытия, оставляет за ними только внешнюю и относительную ценность. Разумеется, нормальный человек умом понимает равноправность других с собой; но чувства его говорят: он - все, они - ничто. Если взять "социальный интеграл" эгоцентризма, рассмотреть это явление "под знаком вечности", обнаруживается его несовместимость с родовыми интересами человечества (М. Амусин).
Утрату идентичности в форме безумия и маргинализации личности можно рассмотреть на примере наркотической зависимости. Идентичность разворачивается во времени, и для ее достижения, нужно в жизни кое-чему научиться, кое в чем воспитаться. Речь по существу заходит об экологии (в отличие от чистой клиники) ментальных и духовных процессов, "так как деятельный ум, не будучи занят чем-то полезным, займется бесполезным, пустым и пагубным" (Я.А. Коменский). С психологопедагогических позиций достижение идентичности - это не только и не столько самопознание, самопостижение себя, сколько "преодоление" себя. Эта сложная задача не решается моментально. Джон Локк пишет: "Однако очень важно и стоит затрачивать усилия на то, чтобы приучить душу господствовать над собой". Таким образом, Д. Локк подчеркивает высшую ценность этого умения, с наших позиций акцентируя внимание на становлении идентичности.
Возможности для всестороннего развития находятся у каждого под руками. Но опасность состоит в том, что человек в силу различных обстоятельств (порой сознательно, - это мы и называем безумием) оказывается не способным к обладанию ими. В таких случаях он проводит ("прожигает") жизнь в постоянных, нескончаемых развлечениях, наслаждается деструктивными занятиями, азартными играми, заполняет время употреблением спиртного и наркотиков. Данная форма "безумия" и маргинализации связана с лакейским препровождением времени без разумной мотивации своих действий, когда человек остается без работы в руках, без мысли в голове, когда он не знает, что с собой делать.
С нашей точки зрения, это и есть утрата идентичности, такого ее компонента как целостность, потому что в эти именно минуты портится голова, сердце и нравственность, ибо недостойно человека не найти никаких задач в жизни, сделать своею задачей убийство времени или медленное самоубийство. Таким образом, утрата идентичности как "безумие" и маргинализация связана с отсутствием в ее структуре смысла (дела жизни) и хронотопов.
Для наркозависимых людей характерны несформированность критериев ценностного отношения к жизни и их распад, авантюристичность, надежда на случай, большое недоверие к себе. Поскольку у наркоманов периоды прошлого и будущего слабо связаны друг с другом, то наступает дезактуализация настоящего. Временная перспектива у них короткая - до часа, ориентирована на "легкую" жизнь. Для них собственная семья и здоровье не являются значимыми условиями жизни. Факторы, препятствующие самоорганизации времени жизни и достижению идентичности, - преобладание мотивации, связанной с острыми "Я-переживаниями", и особенно с интенсивной "защитой Я" в совокупности с блокировкой временной перспективы.
Наркозависимость в смысле утраты идентичности - это процесс маргинализации и рождения направленных необратимых деконструктивных изменений личности, разрушения и отмирания смысловых образований.
Психические расстройства как вид деформаций личностной идентичности. Психические нарушения вызываются тем, что в подростковом возрасте среда и общество начинают предъявлять индивиду непосильные для него требования. Например, усложнение учебных программ в старших классах выявляет у некоторых подростков так называемую пограничную умственную отсталость, неспособность справиться с заданиями. Возраст определяет своеобразие болезненных переживаний, накладывает отпечаток на протекание болезни. Например, у подростков разные психические заболевания внешне протекают в форме дисморфомании.
Переходный возраст ускоряет, подталкивает развитие нарушений, наметившихся уже в детстве. Процессы переходного возраста предрасполагают подростка, делают его особенно восприимчивым к определенным неблагоприятным воздействиям. Период полового созревания (пубертат) провоцирует выявление ранее скрытой патологии развития. Пубертат и сам может быть причиной, ведущим звеном в серии патогенных изменений.
Если посмотреть на юношескую психопатологию не с точки зрения психиатрии, а с точки зрения психологии нормального развития, бросается в глаза ее особенно тесная связь с проблемами самосознания, идентичности и эмоций.
Процесс формирования эго-идентичности и "Я-концепции" сложен и противоречив. Неудивительно, что в переходном возрасте часто встречаются так называемые личностные расстройства: синдром отчуждения, дереализация, деперсонализация, раздвоение личности. Нормальная жизнедеятельность личности означает не просто обмен информацией со средой, но и установление с ней каких-то эмоционально значимых отношений. В условиях стресса положение меняется: конфликтная ситуация, которую индивид не в силах разрешить, вызывает у него отрицательные эмоции огромной силы, угрожающие его психике и самому существованию. Чтобы выйти из стресса, он должен разорвать связь своего "Я" и травмирующей среды или хотя бы сделать ее менее значимой.
В повседневной жизни этому служит механизм остранения. Термин этот, введенный В.Б. Шкловским и широко применявшийся Бертольдом Брехтом, означает разрыв привычных связей, в результате которого знакомое явление кажется странным, непривычным, требующим объяснения. "Чтобы мужчина увидел в своей матери жену некоего мужчины, необходимо "остранение", оно, например, наступает тогда, когда появляется отчим. Когда ученик видит, что его учителя притесняет судебный исполнитель, возникает "остранение", учитель вырван из привычной связи, где он кажется "большим", и теперь ученик видит его в других обстоятельствах, где он кажется "маленьким"".
Будучи необходимой предпосылкой познания, остранение создает между субъектом и объектом психологическую дистанцию, которая легко перерастает в отчуждение, когда объект воспринимается уже не только как странный и удивительный, но и как имманентно чуждый, посторонний, эмоционально незначимый. Психиатрический синдром отчуждения как раз и описывает чувство утраты эмоциональной связи со знакомыми местами, лицами, ситуациями и переживаниями, которые как бы отодвигаются, становятся чужими и бессмысленными для индивида, хотя он и сознает их физическую реальность.
Отчуждение как средство сделать травмирующее отношение эмоционально незначимым может быть направлено как на среду, так и на "Я". В первом случае (дереализация) чуждым, ненастоящим представляется внешний мир: "Я все воспринимаю не так, как раньше; как будто между мной и миром стоит какая-то преграда, и я не могу слиться с ним"; "Я все вижу и понимаю, но чувствую не так, как раньше чувствовал и переживал, точно утерял какое-то тонкое чувство"; "Внешний вид предмета как-то отделяется от реального его смысла, назначения этой вещи в жизни"; "Такое впечатление, что все вещи и явления потеряли свойственный им какой-то внутренний смысл, а я бесчувственно созерцаю только присущую им мертвую оболочку, форму".
Во втором случае (деперсонализация) имеет место самоотчуждение: собственное "Я" выглядит странным и чуждым, утрачивается ощущение реальности собственного тела, которое воспринимается просто как внешний объект, теряет смысл любая деятельность, появляется апатия, притупляются эмоции: "Если я иду в клуб, то надо быть веселым, и я делаю вид, что я веселый, но в душе у меня пусто, нет переживаний"; "Я - только реакция на других, у меня нет собственной индивидуальности"; "Жизнь потеряла для меня всякую красочность. Моя личность как будто одна форма без всякого содержания".
Юноши часто жалуются на подобные переживания. Если они являются острыми или хроническими, необходима консультация психиатра.
Если деперсонализация поражает прежде всего самосознание, то депрессия - эмоциональную жизнь личности. В обыденной речи депрессией называют сильную тоску, сопровождающуюся чувствами отчаяния и тревоги, а иногда - просто пониженное настроение. В ранней юности такие состояния довольно часты, причем тоска сплошь и рядом неотделима от скуки: нечем заняться, все неинтересно, хоть вешайся! Психиатрическое понятие депрессии гораздо уже, но тоже достаточно неопределенно. В разных сочетаниях в ней представлены три главных момента (И. Вайнер, 1980):
1) депрессия как познавательная установка, включая отрицательный взгляд на себя, на мир и на будущее;
2) депрессия как состояние "обученной беспомощности", чувство неспособности контролировать события собственной жизни;
3) депрессия как неспособность поступать так, чтобы получать необходимое личности положительное подкрепление. Симптомы и характер протекания депрессии у подростков, как и у взрослых, весьма разнообразны. Однако у нее есть некоторые возрастные черты.
Начало депрессии у многих подростков связано с какими-то драматическими жизненными событиями в семье или школе (У. Хадженс, 1974). Еще важнее индивидуально-типологические факторы, особенно локус контроля. Напомним, что под ним понимается склонность индивида приписывать ответственность за важнейшие события или самому себе (внутренний, интернальный локус), или внешним факторам - другим людям, объективным условиям, судьбе (внешний, экстернальный локус). Подростки с экстернальным локусом, считающие, что их жизнь зависит не столько от них самих, сколько от каких-то внешних сил, больше склонны к депрессии, и тяжелее переживают ее (Л. Зигель и Н. Гриффин, 1984).
Развитию депрессии способствует также склонность винить во всех неприятностях и неудачах якобы неизменные свойства венной личности. Согласно лонгитюдным данным (М. Селигман и Г. Элдер, 1986), эта склонность формируется в детстве под влиянием семейной среды (дети часто перенимают ее у матерей), ранних переживаний, связанных с потерей близких, а также критики со стороны учителей, приписывающих учебные неудачи ребенка его "неспособности" (девочек упрекают в личных недостатках чаще, и они воспринимают эти утверждения глубже, чем мальчики).
Наряду с общими для подростков и взрослых заболеваниями, переходный возраст имеет свои специфические расстройства. Прежде всего это уже упоминавшаяся дисморфомания - бред физического недостатка и дисморфофобия - страх изменения своего тела. Этот синдром чаще всего возникает в период полового созревания (80 процентов случаев) и преимущественно у девочек. Эти переживания варьируют от простой озабоченности подростка своей меняющейся внешностью до форменной одержимости ее действительными или мнимыми дефектами. В первом случае озабоченность внешностью проявляется лишь в определенных ситуациях. Например, юноша, лицо которого покрыто угрями, избегает общества девочек, но свободно чувствует себя в мальчишеской компании. Очень худой подросток избегает пляжей, бассейнов и других мест, где нужно раздеваться, но в остальное время забывает о своей худобе. Такие дисморфомании поддаются психотерапии, а с возрастом вообще сглаживаются.
Но иногда недовольство собственным телом достигает уровня настоящего паранояльного бреда, заслоняющего все остальное; подросток становится угрюмым, несчастным и озлобленным. Поскольку причины этих переживаний обычно скрываются, о них можно только догадываться. Например, если юноша в отсутствие посторонних часто и подолгу подозрительно рассматривает себя в зеркале ("симптом зеркала"), или упорно не желает фотографироваться, или стремится с помощью косметических операции "исправить нос" или "вырезать жир из ягодиц", то, конечно, нужна консультация психотерапевта.
Другая специфически подростковая болезнь - синдром философской, или метафизической, интоксикации. Интерес к глобальным проблемам бытия - нормальное и вполне положительное свойство юношеского интеллекта. Но у некоторых подростков эта черта гипертрофируется и принимает уродливые, непродуктивные формы. Изобретая всеобщие законы мироздания и планы переустройства мира, такие юноши совершенно не воспринимают критики в адрес своих идей и не могут связно и последовательно их изложить. Часто их влечет к "таинственным" проблемам - парапсихологии, оккультизму, контактам с внеземными цивилизациями и т. д.
В отличие от созерцательной, философской интоксикации, синдром патологических увлечений проявляется в деятельности. Патологические хобби отличаются от нормальных подростковых увлечений, по мнению А.Е. Личко, тремя признаками:
1) крайней интенсивностью - во имя одного какого-то увлечения забрасывается все остальное, порой даже совершаются правонарушения;
2) необычностью и вычурностью; предмет таких увлечений выглядит странным, малопонятным;
3) непродуктивностью, работой вхолостую; подросток уверяет, к примеру, что занимается планированием городов, вычерчивает сотни примитивных схем, а о реальном планировании городов ничего не читал и читать не хочет. Поскольку все подростковые проблемы так или иначе связаны со школой, психиатры говорят о так называемых школьных неврозах ИЛИ фобиях: упорном нежелании посещать школу, связанном, в частности, с неуспеваемостью, и т. п. Но, как справедливо замечает М.И. Буянов (1986), у школьников практически не бывает выраженных неврозов, которые не проявлялись бы в школе или не были связаны с ее посещением. Тем не менее они не имеют единой этиологии, и нужно тщательно разбираться, что именно травмирует подростка: плохая успеваемость, или конфликт с учителями, или напряженные отношения с одноклассниками, и зависит ли это главным образом от социальной ситуации или же от индивидуальных особенностей старшеклассника.
Трудность распознания юношеской психопатологии состоит в том, что девиантное поведение большей частью лишь гипертрофирует черты, свойственные нормальным ребятам этого возраста. Это в особенности касается акцентуаций характера.
Описания разных типов акцентуации в психиатрической литературе выглядит обманчиво простым: гипертимный подросток отличается повышенной активностью, оптимизмом, общительностью, частой сменой увлечений; шизоидный - замкнутостью и некоммуникабельностью; астено-невротический - повышенной утомляемостью, раздражительностью и склонностью к ипохондрии; сензитивный - чрезмерной впечатлительностью и чувством собственной неполноценности; эпилептоидный - эмоциональной взрывчатостью, склонностью к периодам тоскливо-злобного настроения, когда нужен объект, на котором можно сорвать зло; истероидный - крайним эгоцентризмом, ненасытной жаждой постоянного внимания к своей особе; конформный - несамостоятельностью, постоянной оглядкой на других, зависимостью от микросреды и т. д.
ГЛАВА 3. Личность подростка и девиантное поведение
Общая характеристика подросткового возраста. Подростковый возраст (пубертатный период) с его бурными нейроэндокринными сдвигами с давних пор считается фактором, способствующим злокачественному развитию девиантного поведения. Это один из кризисных этапов в становлении личности человека. В контексте нашего обсуждения личность рассматривается как феномен общественного развития, динамическая система непрерывно взаимодействующих между собой свойств, отношений и действий, складывающихся в процессе онтогенеза человека, а личностные особенности - как социально обусловленные элементы личности (Л.С. Выготский, А.Н. Леонтьев, B.C. Мухина, В.Н. Мясищев, Г. Оллпорт, А.В. Петровский, С.Л. Рубинштейн, Л.Б. Филонов).
Личность как структурно-динамическую систему можно представить состоящей из ядерной, имеющей биопсихическую основу, и периферической части, имеющей социальную природу и легче подвергающейся изменениям. Именно она как динамическая часть в структуре личности отличает девианта от личности с нормативным поведением (Ю.М. Антонян, Ю.Д. Блувштейн, А.А. Реан, Г.В. Сафина и др.).
В подростковом возрасте, в период полового созревания, поведение в значительной степени определяется характерными для этого периода жизни реакциями эмансипации, группирования со сверстниками, увлечения (хобби), имитации, а также формирующимся сексуальным влечением. Именно эти реакции могут оказаться факторами, способствующими злоупотреблению психоактивными веществами. Остановимся подробнее на поведенческих реакциях пубертатного периода.
Реакция эмансипации проявляется в стремлении высвободиться из-под опеки, контроля, руководства, покровительства со стороны родных, воспитателей, преподавателей, вообще всех старших по возрасту от установленных ими порядков, правил и законов. Все, что уважается и ценится взрослыми, подростками отвергается. Реакция эмансипации может быть направлена как на конкретных взрослых (родители, учителя и т. д.), так и на все взрослое поколение в целом. В последнем случае, когда реакция эмансипации сочетается с реакцией группирования со сверстниками, поведение может становиться антисоциальным, достигать уровня молодежного бунта. Одной из проявлений реакции эмансипации служит особая форма поведения, которая получила название "отравление свободой". При "отравлении свободой" поведение подростка становится противоположным тому, что от него требовалось раньше. Привлекает именно то, что не дозволялось. Поэтому "отравление свободой" будет способствовать аддиктивному поведению с поисковой мотивацией, т. е. стремлению попробовать все, испытать на себе действие тех дурманящих веществ, которые можно раздобыть.