Не следует в то же время делать некий культ из человеческой нравственности, она точно так же предопределяется генетически. Хотя у многих этот факт может вызвать неприятие, ведь всё это сильно отдает вульгарным материализмом и атеизмом, но есть один необыкновенно важный момент. Судя по всему (в частности, из "жития святых", биографий истинно гуманных людей), можно сделать вывод, что нравственным людям (всем или не всем – трудно сказать) дается некое "посещение свыше", или "знамение", которое приходит однажды или неоднократно в течение их жизни, что поддерживает их в этом мире, как бы дает им некую высшую надежду, и даже иногда реально помогает им. Возможно, хотя и очень редко, хищным субъектам тоже выпадет честь подвергнуться подобной "верховной" коррекции, вспомним обращение рьяного гонителя христиан Савла в апостола Павла. После такой "скорой помощи" они оказываются на пути служения добру, как бы некие "наёмники". Но, скорее всего. Павел, как и другие ему подобные "неофиты", были лишь охищненными диффузными людьми и наставлены Провидением на путь истинный.
Всё чаще можно услышать, что мировые религии основательно устарели, слишком уж они "вросли в прошлое", и что нынешнее время -это время непосредственного контакта человека с Высшими Силами: "постучись в двери, и тебя услышат и откроют". Для этого достаточно лишь честного обращения к Ним и какой-то ощутимо определённой нравственности. Хищные же индивиды органически неспособны к такой предельно искренней "молитве", и потому вынуждены постоянно отвлекаться от мыслей о "вечности", о "горнем" сиюминутными, "дольными" утехами мира сего. Они обречены на погоню за властью, славой, деньгами и на "отдых от дел" в удовлетворении своей безобразной похоти. Постоянная спутница всего этого – пресыщенность, тоска, опустошённость. Но выхода у хищных нет – они действительно обречены, они сами себя загнали в угол, хотя и обставленный с вызывающей, самодовольной, но далеко не самодостаточной, роскошью.
В этом плане представляется возможным, что Высшие Силы Мира пытаются взаимодействовать с нравственными людьми, оказывают им помощь на их жизненном пути. И если люди научатся адекватно "сотрудничать" с Ними, то победа нравственного (нехищного) большинства неоспорима, как и построение справедливого общества на Земле. Нужно только внимательно прислушаться к себе и тихонько постучаться в двери к Ним. Причём, здесь никак не имеется в виду некое "моральное подвижничество", типа сурового аскетизма или предельной "святой благостности" – это крайности, к тому же весьма подозрительные в плане именно сексуально-психической нормы. Разговор идёт об обычной человеческой порядочности и непричинении зла окружающим, о выполнении лишь некоего минимально достаточного, но неукоснительно выполняемого "морального кодекса".
Тергоровый рефлекс хищника
Итак, вместо человеческого множества, упорядоченного по принципу "все люди братья и сестры", перед нами возникла некая "куча мала" из нормальных людей и сексуальных монстров, из мирных обывателей и асоциальных чудовищ. Поэтому очень важно как-то разобраться с хищными и нехищными индивидами в отношении их сексуальности, функционально зависимой от агрессивности, и тем самым попытаться отделить-таки зёрна пшеницы от плевел. Представляется возможным вначале выстроить некий последовательный ряд. "линейную шкалу вэаимосвязанности" этих двух человеческих эмоций (агрессивности и сексуальности),. используя "банк высказываний" на эту тему – от народной мудрости до изречений философов и мнений учёных.
"Милые бранятся – только тешатся". Так ласково издавна говорят в народе о любовных баталиях в семье. На этом "поле брани" идёт в ход лишь такое "лёгкое" оружие, как ругательства, часто матерные, и нанесение небольших травм, типа "фингалов". Без семейных скандалов, видимо, обойтись невозможно – они являются действенной психологической разрядкой, после которой теплые супружеские отношения восстанавливаются. Хотя в пьяном виде дело может дойти и до увечий, но это уже охищненное поведение. Сюда же можно отнести и столь распространённую в русском народе привычку к мату, особенно в нетрезвом состоянии, это его основная, "фоновая" агрессивность, и она имеет явно нехищный уровень, будь бы это не так – дело бы этим "фольклором" не ограничилось и разговоров об уникальном долготерпении русского народа не возникало.
Следующую ступень агрессивности развернуто и определённо описывает индус Бхагаван Шри Раджниш (Ошо) [71], попытавшийся в своих трудах достаточно своеобразно синтезировать мудрость Востока с… похабщиной непристойных анекдотов Запада. Для иллюстрации собственных положений он постоянно приводит европейские анекдоты, но зачем-то самые похабные, хотя можно было бы легко найти более пристойные и не менее остроумные примеры. Но это – к слову. А вот, что он отмечает. "Любовь и Ненависть – это одна и та же энергия любви-ненависти. Любовь может стать Ненавистью, Ненависть может стать Любовью, они обратимы, они дополняют друг друга… Если вы не можете прийти в бешенство, то как можете вы почувствовать любовь?"
Более точно и конкретно описывает эту взаимосвязь Эверет Шостром в книге "Анти-Карнеги" [14]. "Интересно то, что гнев и любовь – очень близки, они как бы растут из одного корня. И для многих необходимо сначала ощутить прилив горячего гнева, прежде чем он почувствует любовное тепло". Хотелось бы спросить у этого Эверета: для кого это именно – для каких таких "многих"?
В приведённом пассаже психолога – "анти-карнегианца" явно чувствуется "прилив" садизма. Это уже действительно похоже на описание механизмов агрессивных чувствований и переживаний хищных гоминид (суггесторов и суперанималов) – садистов, некрофилов и т.п. Именно таковы, вероятно, чувства, испытываемые всеми теми знаменитыми сексуальными маньяками – со смертельной ненавистью убивающие, и с не менее сильно выраженной "любовью" насилующие свои жертвы. Причём совсем не то v весьма агрессивных (несомненно хищных) мужчин. Таким мужчинам свойственно пристрастие к причинению боли "объекту любви", непременно сопровождающее их оргазм. Легко предположить, что подобное сексуальное поведение должно быть присуще именно суперанималам и, возможно, некоторым суггесторам (самым наглым. "косящим" под "крутых", и в итоге привыкающим к своей роли. "окукливающимся"). Подобное завершение полового акта нередко может дополнительно сопровождаться потоком совершенно беспочвенной грязной матерной брани в адрес упомянутого сексуального объекта. Здесь можно ясно увидеть из какого именно "корешка" произрастает то – уже предельное – махровое любовно-агрессивное отправление, столь свойственное хищным, которое-то и совмещается с убийством собственной "любовной пассии".
Таким образом, сексуальная сфера более чётко выявляет глубинные инстинкты. Если в политике или в других областях, в которых "вращаются" хищные гоминиды, их подлинные чувства и переживания достаточно трудно "вычислить", то в сексуальной области – всё их нечеловеческое, зоопсихологическое нутро проявляется более непосредственно. Оно и понятно – ведь половой инстинкт является одним из стержневых в психике. Хотя и здесь социальные запреты сказываются: предельно возможная откровенность достижима далеко не всегда.
В этом "смертоубийственном" аспекте невольно возникает один очень важный вопрос. Что для хищных индивидов является "вершиной агрессии" – убийство просто, как таковое (будь то какое-нибудь политическое, или же равно – "немотивированное": "под настроение", "под горячую руку"), или же – убийство именно сексуальное?! Взаимосвязанность агрессивности и сексуальности даёт однозначный ответ: убийство на сексуальной почве и является таковой "вершиной агрессии" для хищных гоминид. А их "убийством убийств" = "песней песен" является такое же сексуально окрашенное убийство, но – с поеданием трупа или отдельных, как это чаще всего практикуется, именно генитальных и эрогенных частей тела.
Можно сказать ещё определённее: тергоровый рефлекс хищника включает в себя две составляющие: агрессия плюс сексуальное влечение (ненависть + любовь). Если сначала убил, то хочется ещё и изнасиловать, а если сначала насладился "любовью", то подавай затем и ненависть, вплоть до убийства. Только этим рефлексом возможно объяснить почему так мерзко относятся хищные мужчины к женщинам, да и вообще ко всем своим сексуальным партнёрам. Казалось бы, те доставили им удовольствие, нужно быть им как-то благодарными Но нет! – после этого – сразу же или чуть позже, следует физическое и/или психическое подавление, унижение объекта недавних воздыхании.
И эта их "тергоровость" стала в мире практически повсеместной, пронизывающей все взаимоотношения между мужчинами и женщинами. Считается, что женщины любят мерзавцев, и мало кто оспаривает эту закономерность, ставшую уже банальной. Но можно утверждать, что это, скорее всего, не любовь, а попадание нехищных, внушаемых женщин (а женщины очень и очень внушаемы!) в психологическую зависимость от хищных гоминид, как в плен. Как бы некая разновидность "стокгольмского синдрома", когда жертвы проникаются совершенно неадекватной симпатией и даже нежностью к террористам-чудовищам. Кстати, всё это некогда было доказано очень простыми опытами [61].
Еще задолго до появления, воцарения и засилья фрейдистской галиматьи были проведены эксперименты Бине и Фере, доказавшие появление у женщин "любовного" притяжения к подавляющим индивидам вообще и к гипнотизёрам, в частности. Причём в феномене страстной влюбляемости, доведённой до гипнотического транса пациентки сама личность гипнотизёра не имеет никакого значения. Если гипнотизёр своим влиянием отключает критическое мышление подвергшейся эксперименту женщины, то в постгипнотическом состоянии она не обязательно начинает объясняться в любви именно ему, но любому, кто, пока она была в трансе, первым до неё дотронулся: желательно до участков обнажённой кожи. Больше того. Гипнотизёр подавлял критическое мышление у очередной женщины, и до её обнажённых рук одновременно дотрагивались сразу двое ассистентов: один за левую, другой – за правую. Состояние особого влечения возникало у неё сразу к обоим, женщина оказывалась в состоянии как бы раздвоенности. Каждая половина её тянулась только к одному из ассистентов, и женщина противилась, когда левый ассистент пытался взять её за правую руку, а правый – за левую.
Но эксперименты Бине и Фере были "успешно забыты" и выведены из научного оборота. Продолжительность страстной "любви" (синонимы: любовь до гробовой доски, смертельная любовь, безумная любовь, лакейская любовь, романтическая любовь, возвышенная любовь) определяется психической силой подавляющего, интеллектуальной силой влюблённого и нравственным его чутьём. Не все в состоянии изжить в себе влечение к страстной "любви".
Уже только по одному этому "факту влюбляемости" можно судить о масштабах хищного тлетворного воздействия на человечество, а также сделать вывод о том, что людям жизненно необходимо бороться с хищными гоминидами. Женщинам же можно лишь посоветовать бежать без оглядки от всякого рода "крутых" и, особенно, пройдох-"ловкачей" (как в песне: "мне б ненавидеть его надо, а я – безумная – люблю"). И если те окажутся всего лишь попросту охищненными, то они, возможно, поймут свою неправоту и одумаются. А пока что значительная часть нехищных людей заражается этим уничижительным отношением к женщинам. Мужчины уже с детства впитывают хищную поведенческую модель "морального" подавления женской половины человечества.
Лишь материнские отношения пока держатся как цитадель. Тут хищные анти-моральные потуги, похоже, бессильны: даже в их среде институт материнства, в силу своего высокого статуса, изуродован в меньшей степени, чем другие. Даже у отпетых рецидивистов уголовников наряду с предельно уничижительным отношением к женщинам парадоксально сосущестствует сентиментальный культ матери. Но всё равно хищный уровень заметен и здесь: воспитание детей ведётся без достаточной любви, их рано отчуждают от родительской опеки, вытесняют во взрослую жизнь, или они уходят из дому сами, за что потом следует неминуемая – "как аукнется" – расплата: помещение родителей в богадельню, а не то и оставление их на произвол судьбы. Достаточно будет лишь одного примера "огромной сыновней любви" А.Райкина, некогда пытавшегося в гробу матери вывезти в Израиль несколько пудов бриллиантов, как об этом известила телепередача А.Боровика "Совершенно секретно", подтвердив давнишние слухи.
Здесь нужно как-то выделять нехищные, диффузные семьи, именуемые "неблагополучными", в которых тоже имеют место быть всяческие жуткие процессы распада семейных уз, но это – от безысходности нищеты, деградации, "острой нехватки" бриллиантов, в отличие от распрей и скандалов между хищными богатенькими родственниками, вызванных их злонравием и пресыщенностью.
Отсюда можно легко вычленить, элиминировать основную хищную агрессивную цепочку: от садистского изнасилования до некрофилии и некрофагии, – как наиболее притягательную для хищных модель поведения. Теме некрофилии, присущей многим одиозным фигурам истории, посвящено немало литературы, в частности, известная работа Э.Фромма о Гитлере, как о сублимированном в политическую деятельность некрофиле [41]. Собственно, понятие некрофилии, введённое неофрейдистами с подачи своего идейного отца Зигмунда, оперировавшего с мифическим Танатосом, есть не что иное, как неосознанное определение "духовной" сущности хищных гоминид.
По очевидной логике, наиболее оптимальным для удовлетворения комплексного сексуально-агрессивного ("либидо-танатосного") влечения хищных гоминид должно явиться убийство с изнасилованием уже мёртвого объекта, ибо это есть предельно естественное для них проявление тергорового рефлекса хищника: крайнее выражение "нежности" к только что убитой жертве-партнёру. Садистическое же изнасилование с оставлением жертвы в живых, равно как и последующее её убийство с целью сокрытия следов преступления, "безо всякого на то удовольствия", – это всё редуцированные варианты, как бы "недолёты".
Существует "недолёт" и с другой стороны – это некрофилия в форме влечения к уже мёртвым, к трупам, но с непричастностью к их смерти, наиболее часто встречающаяся среди работников морга, но есть и "гробокопатели". Это – тоже явно редуцированная, неполная форма того же самого комплекса, ещё одна модификация тергорового рефлекса хищника, хотя по своей чудовищности этот "способ" – сожительство с разлагающимся или замороженным трупом – явно "дотягивает" до предельной "любовной высоты" хищных гоминид. В то же время в этом нет хищного "изящества в зверстве", а больше похоже на поведение стервятников, слетевшихся к падали на своё пиршество. "Перелёт" же в этом хищном "любовном деле" трудно представим, это уже нечто фантастическое.
"Расчеловечивание"
Как же всё-таки вычленить изо всего вышеприведённого широчайшего спектра сексуальных извращений (перверсий) и отклонений (девиаций) те конкретные формы половой монструозности, за которые несут ответственность именно хищные видовые свойства и особенности? В первую очередь, надо исключить все девиации (отклонения) полового поведения, непосредственной причиной которых являются экзогенные факторы: мозговые травмы, энцефалитные опухоли и другие нейрозаболевания, приводящие к патологическим изменениям в мозге и, как следствие, – в поведении. После этого можно выстроить некую "пирамиду форм" проявлений сексуальности.
Основанием её следует считать т.н. синдром неразличения сексуального объекта. А уже из этой полнейшей скотской (не в обиду братьям нашим меньшим, но нет другого слова) неразборчивости произрастают все остальные дифференцированные, "узкоспециализированные" сексуальные ориентации, девиации и перверсии. "Лица с этим синдромом совершают практически всё многообразие возможных форм сексуальных действий – и педофильные, и гетеро-, и гомосексуальные, и инцестные, и зоофильные и другие сексуальные контакты. Их сексуальное поведение является как бы полидевиантным" [6]. На этой полидевиантности, всеобъемлющей полиморфной сексуальности, можно сказать, пан-сексуальности, как на фундаменте, можно надстроить остальные "этажи сексуальности", отражающие уровни либидо у достославных представителей человечества.
ПОЛИСЕКСУАЛЬНОСТЬ – неразличение объекта сексуального предпочтения.
БИСЕКСУАЛЬНОСТЬ – неразличение пола сексуального партнёра.
ГОМОСЕКСУАЛЬНОСТЬ – извращённая сексуальная избирательность. Этот уровень, равно как и предыдущие, дополнительно включают инцест и педофилию, как неразличение родства и возраста.
Это всё хищные уровни, хотя они до некоторой степени "освоены" и диффузными людьми, но так или иначе – хищно ориентированными. Чаще это – придебильные субъекты (олигофрены). шизофреники, или же имеющие органические (физиологические) отклонения в половой сфере. Во все три уровня включается садизм (и соответственно мазохизм, впрочем, имеющий и нехищное "расширение", в основном среди женщин), как некая "отягощённая" форма проявления хищной агрессивности, не отделившаяся при своей сублимации в чисто либидоносное русло.
ГЕТЕРОСЕКСУАЛЬНОСТЬ – нехищный уровень, единственно достойный называться человеческим, естественным. Если гетеросексуальное поведение "освоено" хищными мужчинами, то оно, как указывалось, дополняется агрессивностью, враждебностью, психическим подавлением близких, как фактором скрытой, латентной бисексуальности. В хищных семьях, в том числе между родителями и детьми, взаимоотношения – как в злобной стае (иногда в подспудной, выжидательной форме).
В охищненных диффузных семьях ("неблагополучных") зафиксировано не меньшее, если не большее озлобление, но оно носит иные, чаще всего, истероидные формы, что есть следствие всё той же безысходности – отсутствия целей, перспектив, к тому же усугубленное, как правило, алкоголизмом, а то и наркоманией – это уже полный конец!
Изо всего этого трудно вообразимого "полидевиантного" сексуального многообразия, включающего в себя всю мыслимо-немыслимую мерзость "человека сексуального" (Homo sexualis), как видим, удаётся выделить лишь одну-единственную ветвь, тонюсенькую спектральную линию – являющуюся единственной действительно естественной формой отношений полов. Это – нормальная человеческая любовь-дружба мужчины и женщины, не отягощённая никакой грязью, хотя чувственность и является её корнями. Эту любовь можно сравнивать с прекрасным нежным кустом чайной розы, растущим между репейников, чертополоха на скотном дворе прямо посреди навозных куч "полидевиантности". К счастью, этот образ поневоле гиперболизирован, в реальности подавляющее большинство людей придерживаются нормальной естественной ориентации в половой жизни, подобно упомянутым "чайным розам".