Сходная динамическая картина может возникнуть из-за патологии матери (Lax, 1977). Рождение дочери может вывести мать из душевного равновесия, так как это событие может иметь для нее различные бессознательные значения. Возможно, она бессознательно желает пенис и потому предпочитает мальчика. По этой или какой-либо другой причине мать оказывается не в состоянии развить генитальную материнскую озабоченность (Winnicott, 1956), поскольку ребенок не соответствует ее фантазии о ребенке. Возникающий у девочки образ себя затем объединяется с позицией, обесценивающей мать, и девочка затем познает себя как существо, негодное для любви, никчемное и неадекватное. Конфликты анальной и детской генитальной фаз добавляются к ниспровергающему чувству неполноценности, мать сама по себе не воспринимается как идеал. Интернализация отвергающей, обесценивающей матери ведет к мазохистской самообесценивающей позиции и примитивному, жесткому и враждебному Суперэго. Обнаружение девочкой анатомических различий может привести к компромиссу в конфликте стадии воссоединения, если идеализация матери серьезно подрывается каким-либо из описанных способов. Девочка уже не хочет быть как мать, она чувствует нарциссическую обиду, гнев и разочарование, пришедшие с этим открытием (Jacobson, 1954, 1964). Зависть к пенису может развиваться, но это вторично по отношению к неспособности девочки разрешить ее амбивалентность по отношению к матери (Roiphe & Galenson, 1981; Grossman & Stewart, 1976). В этих обстоятельствах, зависть к пенису может часто сопровождаться обесцениванием женственности и отождествление с отцом и с его идеалами.
Хотя эти обстоятельства делают эдипову привязанность девочки к отцу трудной или задерживают ее эдипово соединение с ним, эдипова прогрессия может, тем не менее, произойти. В этом случае вся любовь и нарциссические ожидания направлены на отца, а разрушительный, чрезмерный эдипов гнев и враждебность связываются с соперничеством с матерью. Если мать является предметом этих негативных чувств, тогда интроекты, основанные на раннем познании матери, превратятся во враждебность, направленную наружу. Из-за этого увеличится потребность в отце и в его любви. Следовательно, тревога девочки по поводу ее продолжающегося гнева будет фокусироваться на нарциссической угрозе - неотзывчивости отца и враждебности матери и лишения ее любви. Страх наказания за эдиповы желания затем комбинируется вокруг пугающих образов, которые могут включать в себя некоторые формы повреждения тела, выстроенных на раннем чувстве беспомощности и бессилия. Девочка может проявлять такие страхи по-разному. Одна шестилетняя девочка, после того, как описала, как ей приятно, когда ее щекочет отец, увидела сон, в котором ее щекотал вампир.
Неразрешенные конфликты по поводу агрессии, обращенной на мать, могут сделать девочку уязвимой к переживанию неизбежного в процессе развития эдипова разочарования, как очень болезненного отказа. Она чувствует, что она недостаточно красивая, не подходит для любви и недостаточно хорошая, и это предшествует крушению иллюзий в отношении матери. Эти же чувства снова возникают в связи с возрождением самообесценивания.
Окончательное укрепление Суперэго девочки почти не зависит от влечений и враждебных интроекций. Внутренние образы зависят от того, в какой степени отец способен уберечь ее и помочь ей на стадии воссоединения. Отец может помочь девочке снизить агрессию (Herzog, 1982), такая помощь полезна девочке для понижения враждебности к матери и также к ней самой в ее враждебных интроектах. Для этого, чтобы выйти из затруднительного положения, нужно, чтобы отец был для дочери добавочным голосом авторитета и дополнительным источником благополучия, чтобы он адекватно поддерживал ее эдипово развитие и был эмпатичен к ее эдипову разочарованию. Девочка еще больше поможет, если связь отца с ней такова, что она чувствует одобрение своей женственности и материнского эго-идеала, а так же соответствующих аспектов отца, его идеалов и моральных принципов.
РАЗВИТИЕ СУПЕРЭГО У МУЖЧИН
Поскольку именно мать привносит стандарты и требования на ранних стадиях развития Суперэго, происхождение мужского авторитетного голоса в Суперэго требует объяснения. С нашей точки зрения ответ лежит не только в способе, которым доэдиповы конфликты преобразуются Эдиповым комплексом, но также в природе доэдиповых и эдиповых конфликтов как таковых. Хотя мальчик имеет дело с амбивалентностью в отношении матери в фазе воссоединения, в противоположность девочке, мальчик не сталкивается с потерей иллюзий и гневом от потери идеализированного чувства единства с матерью, поскольку это чувство единства разрушает его ощущение собственной мужественности. Различие, таким образом, дает толчок его борьбе за самостоятельность. Мальчики получают нарциссическое удовлетворение хотя бы от того, что, как они думают, они обладают чем-то, чего нет у матери, что полезно для защиты от чувства гнева и беспомощности, вызываемых ощущением силы и всемогущества матери (Chasseguet-Smirgel, 1970). К тому же, хотя его ранние интроекты авторитетной фигуры и сопутствующей ей системы ценностей основаны на запретах и стандартах, установленных матерью, с возрастанием чувства мужественности он все больше и больше считает авторитетом своего отца. Разумеется, мальчик может защищаться от ранних страхов кастрации, идеализируя отца. Эта идеализация может уменьшать стремление подчиняться материнским стандартам. Если он воспринимает требования матери как очень назойливые, он может упрямо отказываться от их выполнения, стремясь утвердить чувство независимости и мужественности, что часто и отчетливо заметно при трудностях обучения пользованию туалетом. Как только мальчик переходит в детскую генитальную фазу и ощущает ведущую роль гениталий, в его сознании возрастает важность отца как идеала и приближение к идеалу доставляет нарциссическое удовольствие от возрастающего чувства мужественности. Когда мальчик принимает отца как идеал мужественности и старается идентифицироваться с ним, это прокладывает путь позитивному разрешению Эдипова комплекса (Freud, 1921). Теперь отец нужен мальчику не только для конечной эдиповой прогрессии, но и для интернализации безопасного чувства мужественности (этот процесс, детально описан в последующих главах).
Когда, из-за конфликтующих инцестуозных влечений возрастает амбивалентность мальчика по отношению к отцу, отцовские репрезентации становятся все более авторитетными. В то же время, отцовский интроект становится выразителем, так сказать, всех прежних интроектов Суперэго, и доэдиповы враждебные чувства к материнским запретам реорганизуются, трансформируются и направляются на отца. Тогда мальчик может вернуться к матери как к менее амбивалентно любимому либидному объекту. Такой взгляд на мать смягчает другие, крайне враждебные доэдиповы материнские интроекты. Во время возрастающей включенности Эдипова комплекса появляются приятные фантазии эдипова успеха, этим фантазиям сопутствует соперничество и ненависть к отцу. Поскольку мальчик также любит идеально воспринимаемого отца, эти эдиповы фантазии привносят болезненное чувство амбивалентности, а также страх. И страх кастрации, и амбивалентность могут прийти в противоречие с приятным ощущением собственной мужественности. Амбивалентность по отношению к отцу может привести к его обесцениванию, и, следовательно, к обесцениванию самого мальчика как мужчины. Разрешение конфликта амбивалентности обеспечивает поддержание его фаллически-нарциссических отношений, что усиливает полноправное чувство мужественности, с которым мальчик отождествляется как с идеальным отцом. Приятное чувство мужественности, следовательно, зависит от успешного разрешения мальчиком его амбивалентности к отцу, достигаемой за счет отказа от инцестуозных желаний и принятия правил отца, и за счет дальнейшей идеализации отца. Нарциссическое удовлетворение, увеличивающееся с помощью отождествления с идеалом отца и его моральными стандартами, помогает уравновесить нарциссическую травму от эдиповой неудачи. Мы считаем, что так же как у девочек, у мальчиков есть потребность в разрешении амбивалентности через идеализацию объекта любви одного с ними пола, создающей сильную мотивацию для формирования Суперэго. Любовь и ненависть мальчика к отцу могут вызнать различные фантазии об ответном наказании, избегание которого создает дальнейшую мотивацию для отождествления с правилами отца. Как мы отмечали ранее, мальчик также получает все большее осознание как того, что у отца есть правила для него, так и то, что отец сам живет, следуя установленным моральным стандартами и правилам и, как часть эдипова становления, мальчик идеализирует эти моральные правила и отождествляется с ними. Мы уже подчеркивали, что девочки начинают формировать Суперэго раньше, чем мальчики, что в последствии можно обнаружить в ее Суперэго примитивные элементы, и чем более поздние, более реально ориентированные элементы, тем они более подвержены изменениям. Это значит, что репрезентации авторитета у мальчиков могут не иметь настолько примитивных черт, какие есть у раннего Суперэго девочек.
В некоторых случаях Суперэго мужчин проявляет ригидное и догматическое соблюдение правил, что, возможно, как считает Шафер (1974), преимущественно связано с обсессивной патологией. Важным этиологическим фактором обсессивной психопатологии является потребность в строгом следовании директивам Суперэго из-за сильного страха кастрации. Здесь мы хотим отметить такой относительно мало рассмотренный аспект роли отца, как снижение агрессии. По разным причинам, мальчики часто имеют больше трудностей, чем девочки, в контроле над либидными и агрессивными импульсами. Из-за большей импульсивности они более уязвимы для жестких интроектов. и страх кастрации может сохраняться. Один маленький мальчик даже проявлял этот страх в виде активного желания. Он хотел быть девочкой, потому что "девочкам не так сложно быть хорошими..." Как и для девочек, для мальчиков существенно, чтобы отец помог ему понизить контроль и другими способами управлять своей сексуальностью и агрессией и отождествиться с отцовскими предписаниями. Он частично делает это, грубовато играя с мальчиком. Это сначала возбуждает мальчика, но затем отец помогает ему, приводя его в спокойное состояние. Когда отец не выполняет этой функции, чрезмерно увеличивая агрессию и снижая контроль над ней, возрастает вероятность жестких интроектов или реального наказания. И то и другое усиливает страх кастрации. Позже рациональные рассуждения могут быть нарушены, и мужчина может упорно настаивать на том, что только точно следуя законам и придерживаясь буквы закона, можно избежать несчастья или кастрации.
Приведем пример Джимми, шести с половиной лет. Родители Джимми развелись, когда ему было три года, оба заключили повторные браки и разделили опеку над ним. Джимми одинаково восхищался как родным отцом, так и отчимом, но эти двое мужчин придерживались различных воззрений и представляли собой контрастно противоположные модели для отождествления. Его родной отец вел себя в несколько пугающей, агрессивной манере, и выражал грубый, жесткий образ мужественности. Его отчим был спокойным, с мягкой речью, любящим, нежным, но твердо контролирующий себя. Пока Джимми сражался с этими двумя точками зрения на мужественность, интеграция и эффективное функционирование Суперэго страдали. Он был маленького роста и очень сердился, если его поддразнивали за его рост. Он пытался демонстрировать свою мужественность путем физической агрессии и нападок, как его отец. Но затем он становился подавленным, считал себя плохим мальчиком, - реакция, которая отражает жесткие интроекты и идеалы, основанные на ценностях его отчима.
Интересно, что точно обратное поведение может также указывать на сильный и устойчивый страх кастрации тревогу. Неуступчивость в отношении внутренних или интернализированных запретов и моральных стандартов приводит к разрушительному поведению, которое ставит мальчика в положение конфликта с внутренним авторитетом; такое поведение часто мотивируется потребностью продемонстрировать и увеличить свою мужественность. Хотя оценка авторитета может быть болезненной и приводить к чувству стыда, она может также подтверждать возмужание и эффективность, и, поэтому, в некоторой степени негативная оценка подкрепляется. В этом случае, тем не менее, дальнейшая интернализация Суперэго задерживается другими патологическими последствиями.
РЕЗЮМЕ
Хотя мы не отдали должное всему ряду разнообразных половых различий в развитии Суперэго и ограничили обсуждение ранним детством, мы надеемся, что мы, тем не менее, опровергли идею Фрейда о том, что функционирование Суперэго у женщин неполноценно по сравнению с таковым у мужчин.
Наш основной тезис состоит в том, что потребность в разрешении амбивалентности к идеализированному объекту того же пола, служащая формированию половой идентификации, является исключительно важной для развития Суперэго. Для девочек эта задача встает раньше, когда когнитивные навыки еще не созрели. Следовательно, очень велика вероятность, что интернализация жестких, разъединяющих безжалостных инроектов происходит от этих усилий. Это подвергает опасности приятное нарциссическое наделение властью чувства собственной женственности и функционирование любящего Суперэго. Это также потенциально приходит в противоречие с окончательной интернализацией самостоятельного, независимого функционирования Суперэго.
Для мальчиков эта задача встает несколько позже, когда достижима некоторая проверка реальности благодаря более развитым когнитивным навыкам. Кроме того, мальчики не сталкиваются с лишением иллюзий и чувством гнева от потери идеализированного чувства единства с матерью, поскольку половое различие обеспечивает дополнительную силу его стремлению к независимости. Разрешение амбивалентности к отцу является важнейшим для развития Суперэго мальчиков. Разрешение амбивалентности обеспечивает полноценное чувство мужественности, которое мальчик идентифицирует с идеальным отцом, а также обеспечивает отождествление с отцовскими правилами и нравственными нормами. Таким образом, он откладывает фантазии гетеросексуального завоевания на более поздний период жизни. В этот период он получает все возрастающее удовольствие от того, что похож на идеализированного отца и разделяет с ним активность, так же, как от подчинения нравственным нормам отца и идентификации с ними. Голос авторитета затем постепенно становится независимо функционирующим, внутренним и прочным.
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ. ПОЛ
Глава 15. ПОЛОВОЕ РАЗВИТИЕ: ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ ОБЗОР
В теории психосексуального развития Фрейда отсутствует концепция половой идентичности. Правда, повсюду в его работах можно найти упоминания мужественности и женственности, однако его определения этих концепций основаны на инфантильной сексуальности и никак не учитывают влияния развития объектных отношений, чувства "я", Суперэго и Эго. Концепция половой идентичности, включающая все это, появилась относительно недавно, когда были в большей мере осознаны различные факторы развития.
Мы следуем Столлеру в предпочтении термина "половая идентичность" более многозначному термину "сексуальная идентичность". Дело в том, что если последний относится к биологической характеристике мужественности или женственности, то первый обозначает более широкую концепцию. Это психологическая система, которая соединяет и интегрирует личностную идентичность с биологическим полом и на которую оказывает значительное влияние объектные отношения, идеалы Суперэго и факторы культуры. Наконец, понятия, связанные с корнем "секс", часто используются для обозначения эротических фантазий или поведения, что скорее относится к психосексуальности, чем к идентичности.
С полом различными путями связан широкий спектр чувств, мыслей, фантазий, убеждений и действий, складывающихся в манеры ухаживания, вступления в брак, воспитания детей (Meyer, 1980). Вследствие разнообразия участвующих элементов, а также множественности форм психопатологии, связанных с теми или иными из этих элементов, мы считаем целесообразным различать половую идентичность, поло-ролевую идентичность и сексуальную ориентацию. Хотя и то, и другое, и третье в глобальном смысле обусловлено половым развитием, каждое зависит от своих факторов и своих условий развития. Клинически четко различая признаки каждой из трех характеристик, мы можем более конкретно определять вклад тех или иных факторов развития и психопатологические элементы любой данной клинической картины.
Еще одно вводное замечание: психоаналитические авторы нередко пытались делать общие теоретические выводы о развитии женственности, основываясь на представлениях о мужском развитии. На последующих страницах после теоретического обзора концепций мы обсудим развитие чувства пола отдельно у мужчин и женщин, чтобы прояснить их различные пути, насколько позволяет текущее состояние наших знаний. При этом мы рискуем повторяться, зато противостоим соблазну пытаться понять один пол на основе контраста с другим.
ПОЛОВАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ
Половая идентичность - это широкая концепция, включающая все качества индивидуальных сочетаний мужских и женских черт, обусловленная большим массивом биологических, психологических, социальных и культурных факторов (Stoller, 1968a. 1976). Столлер подчеркивает, что в ходе развития эффекты идентификаций с объектами как своего, так и противоположного пола накладываются друг на друга, поэтому окончательная половая идентичность - то есть личностная идентичность в соединении с биологическим полом - представляет собой сочетание мужских и женских черт. Столлер говорит, что даже само определение мужественности или женственности является личностным: конечно, культурные факторы могут наложить на него отпечаток, однако каждый человек развивает сложную систему представлений о самом себе, в том числе восприятие себя как мужчины или женщины (1976, 1985).
Половая идентичность строится на основании того, что Столлер называет ядром половой идентичности (1968а, 1968b). Это самое примитивное, отчасти осознанное и отчасти неосознанное чувство принадлежности одному биологическому полу, а не другому. Столлер определяет его как базовое "чувство своего пола - мужского у мужчин и женского у женщин... Оно есть часть, но не эквивалент более широкого чувства половой идентичности" (1976, стр. 61). Среди многих факторов, участвующих в формировании ядра половой идентичности: физиологические и биологические силы, психологические факторы, объектные отношения, функции Эго и когнитивные способности, - со многих сторон обсуждавшиеся Гринэйкр (1950, 1958), Кольбергом (1966, 1981), Столлером (1968а, 1976), Мани и Эрхардтом (1972), Ройфом и Галенсоном (1981) и другими.