Таким образом, любое установление права банка в кредитном договоре на взимание комиссии за досрочный возврат кредита должно рассматриваться через призму ст. 168 ГК РФ как условие, противоречащее требованиям закона. Не может взиматься комиссия и в случае, когда заемщик досрочно возвращает долг, несмотря на установленный в кредитном договоре запрет на досрочный возврат кредита, либо возвращает в нарушение условия о необходимости получения согласия банка на такой досрочный возврат. В изложенной ситуации заемщик не нарушает условия кредитного договора, поскольку нельзя нарушить условия, которые по смыслу действующего законодательства являются ничтожными. Дело в том, что ни правила параграфа 2 главы 42 ГК РФ, ни правила банковских законов прямо не предусматривают возможность ограничения права на досрочный возврат кредита посредством включения условия об этом в кредитный договор. Однако ст. 315 ГК РФ предписывает возможность установления такого ограничения, если это прямо предусмотрено законом, иным правовым актом, условиями обязательства либо вытекает из его существа. Существо обязательств, возникающих из кредитного договора, определяется, в частности, спецификой банка как стороны договора и характером совершаемой им банковской деятельности.
Банк, чья деятельность связана в основном с движением денежных средств, постоянно совершает действия, направленные на пополнение финансовых ресурсов, с тем чтобы их разместить. Деятельность конкретного банка не может быть поставлена в зависимость от одной операции по размещению денежных средств, как это характерно, например, для заимодавца, предоставляющего процентный заем, что, в свою очередь, и отражено в нормах параграфа 1 главы 42 ГК РФ. Размещение капитала для банка – это непрерывный процесс, когда кредитные договоры заключаются с каждым, кто соответствует требованиям платежеспособности. Причем у банка деньги есть всегда, что обеспечивается постоянным движением средств на счетах клиентов банка, открытых на основании договоров банковского вклада, банковского счета или иных договоров, используемых в банковской сфере. При этом в качестве источника предоставления кредита рассматриваются и деньги, поступающие в банк как погашение того или иного кредита. Банк совершает достаточно большое количество кредитных сделок, что предполагает непрерывный процесс их совершения. Деньги, поступившие от одного заемщика-должника, перераспределяются при исполнении каждого последующего заключенного кредитного договора. Интерес банка, выраженный в процентной ставке, не может быть прямо поставлен в зависимость от срока исполнения обязательства по возврату кредита даже в том случае, когда такое исполнение является досрочным.
Если заемщик-должник зачисляет денежную сумму на свой счет в банке-кредиторе в погашение обязательства по возврату кредита, банк, в принципе, не может отказать в зачислении таких денег, поскольку подобные действия рассматривались бы как нарушение условий договора банковского счета и императивных правил главы 45 "Банковский счет" ГК РФ. Однако с момента зачисления денежных средств на счет клиента банк начинает использовать их, смешивая с другими деньгами, для того чтобы, в частности, перераспределить их для исполнения кредитных обязательств банка по другим кредитным договорам. Банк не может заявить, что зачисленные на счет клиента-заемщика денежные средства, поступившие досрочно в оплату долга по кредитному договору, будут заморожены до момента, установленного в кредитном договоре как срок возврата кредита и уплаты процентов. Такая ситуация по меньшей мере выглядит абсурдно.
В свою очередь, заемщик не является специальным субъектом финансового рынка, а, следовательно, заключение кредитного договора не может рассматриваться как деятельность, направленная на получение прибыли. Более того, заемщик никогда не обратился бы в банк с предложением заключить кредитный договор, если бы имел достаточно собственных средств. Для него заключение любого долгового обязательства – это бремя. Получение денег в цепи всех последующих действий заемщика – это лишь начальное звено, которое позволит совершить иные действия, связанные с достижением конечной цели, для которой берется кредит. Для заемщика кредитный договор не может выступать в качестве предпринимательского договора независимо от того является ли он субъектом предпринимательской деятельности. Учитывая это, заемщик заинтересован в скорейшем возврате кредитных средств банку. При этом досрочный возврат долга не может рассматриваться как одностороннее изменение условия кредитного договора о сроке, поскольку не подпадает под смысл оснований изменения договорных условий. Досрочное исполнение не требует соглашения сторон и, тем более, решения суда на досрочное исполнение, которое представляет собой действие, связанное с предоставлением кредитору надлежащего исполнения. Перед кредитором не возникает вопрос: будет или не будет исполнено обязательство по возврату кредита и уплате процентов, поскольку надлежащее исполнение уже предложено.
Таким образом, досрочное исполнение обязательств по возврату кредита и уплате процентов не может быть поставлено в зависимость от наличия в кредитном договоре условия о необходимости получения согласия банка-кредитора на такой досрочный возврат долга, а равно от наличия запрета на досрочный возврат кредита. Не может быть обременено досрочное исполнение обязательств заемщика уплатой комиссионного вознаграждения в пользу банка-кредитора. Любое ограничение (обременение) права заемщика на досрочный возврат кредита и уплату процентов должно рассматриваться как не соответствующее закону, противоречащее существу кредитного договора.
§3. Уступка прав требования возврата кредита и уплаты процентов
Исполнив обязательство по предоставлению кредита, банк рассчитывает на возврат переданной суммы денежных средств в некотором увеличенном размере с учетом процентов годовых, начисляемых в качестве платы за использование кредита. Однако при наступлении определенных обстоятельств банк может стать перед необходимостью уступки права требования возврата долга другим субъектам права. В этой связи возникает потребность в уяснении круга лиц, которым такая уступка может быть произведена.
В юридической литературе встречаются различные точки зрения как на возможность уступки прав требования возврата кредита и уплаты процентов, так и на возможность уступки таких требований субъектам права независимо от их принадлежности к банковской сфере.
Так, Е. А. Павлодский на том основании, что к кредитному договору подлежат применению правила о договоре займа (п. 2 ст. 819 ГК РФ), полагает, что уступка банком права требования по кредитному договору может быть произведена не только другой кредитной организации, но и любому другому субъекту. Уступка права требования, по его мнению, означает, что суммы, предназначенные банку, будут направлены другому лицу, которое может не иметь банковской лицензии, что не нарушает права банка. При этом ученый исключает необходимость наличия лицензии у лица, которому уступается требование, лишь потому, что кредитный договор не включен в число банковских операций, для совершения которых требуется лицензия Банка России. Он пишет, что "в условиях правомерности кредитования одной организацией другого лица какие-либо ограничения уступки права требования банками по кредитному договору представляются необоснованными" [267] .
Исключают влияние банковской сферы (необходимость наличия лицензии) на уступку права требования возврата кредита и другие ученые [268] .
Например, В. В. Витрянский указывает на то, что "специальные правила (ст. 819-821 ГК РФ) не содержат запретов и ограничений возможности уступки прав требования по кредитным договорам" [269] . Ученый предлагает "рассуждать не об исключительности кредитного договора (на самом деле имея в виду, что банк, предоставляя кредит, размещает денежные средства, привлеченные им на банковские счета и во вклады), а о его родовой принадлежности к договору займа, что делает необходимым субсидиарное применение положений о заемных обязательствах, каковые, конечно же, не ограничивают кредитора-заимодавца в его праве уступать право требования возврата суммы займа" [270] . По его мнению "данное право требования в силу реального характера договора займа "очищено" от каких-либо обязанностей на стороне заимодавца и является абсолютно оборотоспособным" [271] . Л. А. Новоселова также указывает на то, что "обязательства заемщика по возврату денежных средств, полученных на основании договора о кредите принципиально ничем не отличаются от любых других денежных обязательств, возникших, например, из займа. Личность кредитора для заимодавца (независимо от того, получил ли он средства по договору займа или кредита), как в большинстве денежных обязательств, не имеет значения" [272] . Другими словами, речь идет о том, что обязанность по возврату кредита выступает обязанностью по возврату долга, а значит, обязательство заемщика сродни обязательству любого другого субъекта, на котором лежит обязанность возвратить долг в качестве оплаты товара по договору купли-продажи, внесения арендных платежей по договору аренды, оплаты услуги по договору возмездного оказания услуг и т.п.
Приведенные позиции можно свести к двум основным аргументам, позволяющим обосновать возможность уступки прав банка-кредитора по кредитному договору любому субъекту права, в том числе и некредитной организации. Во-первых, возврат кредита и уплата по нему процентов в отличие от предоставления кредита не попадают в перечень банковских операций, подлежащих обязательному лицензированию. Во-вторых, обязательство заемщика по возврату денежного долга является денежным обязательством, в котором личность заимодавца (кредитора) не имеет значения для должника. Нам представляется, что указанные аргументы нельзя признать достаточными для обоснования изложенного подхода.
Заметим, что для всех возмездных договоров характерна, как правило, одна особенность, которая выражается во встречном предоставлении в виде денежной суммы, т. е. погашении долга уплатой денег. Именно по этой причине обязательства по оплате товара, работ, услуг не могут быть положены в основу квалификации договора в качестве того или иного конкретного типа (вида) гражданско-правового договора, поскольку по своей правовой природе одинаковы и представляют собой денежные обязательства. Данный факт позволяет подвести замену лица на стороне кредитора в денежном обязательстве под общее правило п. 2 ст. 382 ГК РФ, согласно которому для перехода к другому лицу прав кредитора не требуется согласия должника. Естественно, что возможная замена кредитора должна соответствовать правилам о надлежащем субъекте.
Однако необходимо помнить, что любой вывод должен основываться не только на общих принципах (правилах), но должен учитывать всевозможные аспекты (как частноправовые, так и публичные), которые могут проявиться и повлиять каким-либо образом на правовое явление. Другими словами, только исследование вопроса в определенной системе может привести к достоверному выводу, отличающемуся должной степенью обоснованности (аргументированности). Нельзя дать оценку части правового явления (каким выступает обязательство по возврату кредита) изолированно, оторвано от той правовой среды, в которой она функционирует (кредитная деятельность). Исполнение денежного обязательства в рамках кредитного договора определяется не только общими правилами исполнения денежных обязательств, но и особенностями банковской сферы, выражающимися в первую очередь в наличии специальной правосубъектности кредитора.
Отсутствие значения личности кредитора для заемщика вовсе не означает, что от заемщика как носителя субъективной правовой обязанности исполнение такой обязанности может потребовать любой кредитор, наделенный корреспондирующим гражданским правом, на основании сделки уступки права требования.
Обращает на себя внимание то, что существующей судебной арбитражной практикой уступка права требования одного банка-кредитора другому банку всегда рассматривалась как правомерная. При этом суды при вынесении соответствующего решения руководствовались положением о том, что личность банка-кредитора для заемщика в обязательстве по погашению кредитной задолженности значения не имеет.
Так, из материалов дела [273] следовало, что акционерное общество (заемщик) являлось должником коммерческого банка (кредитора) по пяти кредитным договорам, заключенным в 1994-1995 гг. В свою очередь, коммерческий банк являлся должником одного из отделений Сбербанка РФ по депозитному договору от 28 июня 1995 г. В связи с этим коммерческий банк по договору от 31 октября 1995 г. уступил право требования по указанным кредитным договорам Сбербанку. Акционерное общество обратилось в суд с иском к коммерческому банку и Сбербанку о признании недействительным договора уступки требования от 31 октября 1995 г.
Согласно п. 2 ст. 382 ГК РФ для перехода к другому лицу прав кредитора не требуется согласия должника, если иное не предусмотрено законом или договором. Договором уступки требования необходимость в получении согласия акционерного общества для перехода прав коммерческого банка к Сбербанку не предусмотрена. Истец же настаивал, что договор уступки требования должен быть признан недействительным на основании п. 2 ст. 388 ГК РФ (личность кредитора имеет существенное значение для должника). Президиум ВАС РФ разъяснил:
во-первых, по обязательствам, вытекающим из пяти кредитных договоров, личность кредитора для заемщика значения не имеет; денежное обязательство, каким является обязательство заемщика перед кредитором, никогда не носит личного характера – уплата кредитору определенной денежной суммы денег в срок всегда признается надлежащим исполнением денежного обязательства, от кого бы она не исходила;
во-вторых, не относится к личности кредитора, которое бы имело существенное значение для заемщика, и невыполнение коммерческим банком обязательств по договору банковского счета с заемщиком о перечислении налоговых платежей.
ВАС РФ постановил: в иске о признании договора уступки требования недействительным отказать.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что личность кредитора для должника в отношениях по договорам расчетно-кредитной сферы существенной не является.
Однако заметим, что ст. 388 ГК РФ допускает ограничение не только в случае, когда личность кредитора имеет существенное значение для должника (п. 2). Правило п. 2 ст. 388 ГК РФ выступает примером общего правила ограничения уступки в тех случаях, когда таковая противоречит закону, иным правовым актам или договору (п. 1 ст. 388 ГК РФ). Речь идет не о прямых запретах, которые должны быть установлены в отношении уступки прав банка-кредитора, в частности, правилами главы 42 ГК РФ, а о возможном противоречии такой уступки положениям как общегражданского законодательства, так и специального, не говоря уже о договоре.
Обязательство по возврату суммы кредита как гражданское правоотношение "определяется материальными условиями жизни общества, общественными отношениями, составляющими реальную экономическую основу каждого социального строя" [274] . Субъективное право и корреспондирующая ему обязанность существуют как "юридическое средство регулирования личных и общественных интересов в их гармоническом сочетании…" [275] . Для отношений, возникающих из кредитного договора, достижение таких интересов обеспечивается, в частности, посредством определения специального субъектного состава на стороне кредитора, в качестве которого только и могут выступать банки или иные кредитные организации. Речь идет о гарантиях, предоставляемых государством тем физическим и юридическим лицам, которые в первую очередь являются кредиторами непосредственно банков. Действенность таких гарантий может быть достигнута, в частности, путем лицензирования деятельности последних. Совершенная в рамках кредитного договора кредитная сделка существует в специально установленных государством границах, а поэтому не имеет значения на какой стадии исполнения находится кредитный договор, главное – чтобы не были нарушены эти установленные границы.
При уступке права требования кредитора лицу, не являющемуся кредитной организацией, нарушаются не только частные интересы участников, но и публичные интересы. Так, банк может уступить право требования суммы долга организации, обеспечивающей его жизнедеятельность, например энергоснабжающей организации, перед которой у банка имеется долг по оплате электроэнергии. Однако такой уступкой банк-кредитор выводит из собственного оборота часть денежных средств. Последствия очевидны. Во-первых, исполнение обязательств банка по возврату, выплате, перечислению денежных средств на основании договоров банковского вклада и банковского счета становится невозможным из-за отсутствия таковых. Во-вторых, нормативы Банка России не выполняются, что чревато целым рядом негативных последствий, результатом которых в конечном счете станет ликвидация банка.
Предположим другую ситуацию. Банк уступает свое требование лицу, не являющемуся кредитной организацией, но выступающему в качестве вкладчика данного банка. То есть речь идет о случае, когда такая уступка права требования погашает требования конкретных кредиторов-вкладчиков. С одной стороны, подобная уступка права требования нарушает права всех остальных вкладчиков. Кроме того, глава 44 "Банковский вклад" ГК РФ ничего не говорит о возможности возврата суммы вклада посредством уступки права требования, что, естественно, основано на правовой природе вкладной операции. С другой стороны, такая уступка сводит на нет сущность банка как самостоятельного субъекта рынка капитала, поскольку в момент уступки права требования конкретному вкладчику в отношении конкретного заемщика обезличенная денежная масса (привлеченные денежные средства) приобретает весьма конкретные очертания (конкретный вкладчик – конкретный заемщик). В таком случае теряется вообще какой-либо интерес в существовании промежуточного финансового звена – банка.
Не исключена ситуация, когда банки-кредиторы уступят долги специализированным организациям по "выбиванию" долгов. В таком случае нарушаются не только права вкладчиков, но и интересы заемщиков-должников, поскольку процесс сбора долгов выходит за рамки сферы, контролируемой государством в лице Банка России, что приведет к "криминализации" данного сектора экономики.
Следовательно, ни один из предложенных вариантов уступки права требования возврата долга лицу, не являющемуся кредитной организацией, не соответствует требованиям закона, сущности банковской деятельности, интересам граждан, организаций и государства в целом.