Сверх-Я и патология культуры
Рассматривая проблематику культуры, Фрейд выдвинул предположение, что более широкая аналогия между индивидуальным и культурным развитием допускает признание того, что у общества формируется некое Сверх-Я. Это Сверх-Я оказывает воздействие на развитие культуры и имеет тот же источник, что и Сверх-Я отдельного человека. Источником Сверх-Я любой культурной эпохи является, по его мнению, впечатление, оставленное либо людьми, обладающими огромной духовной силой, либо индивидами, у которых одна из человеческих страстей приобрела особое значение и выражение. Сходство между ними состоит также в том, что культурное Сверх-Я и Сверх-Я индивида основываются на идеальных требованиях, несоблюдение которых ведет к наказанию страхом совести.
Результаты клинической практики дают наглядное представление о том, что не так-то просто обнаружить у человека действенность его Сверх-Я. Точнее было бы сказать, что в силу своего знания закономерностей работы бессознательного аналитик вскрывает у пациента его бессознательное чувство вины и отслеживает конфликты, связанные с укорами карающей совести, в то время как сам пациент испытывает значительные трудности в понимании и осознании происходящего. Если же довести до сознания пациента бессознательные требования его Сверх-Я, то окажется, что они совпадают с предписаниями Сверх-Я той культуры, в которой пребывает человек. Поскольку развитие индивидуального человека и развитие культуры в целом тесным образом переплетаются между собой, то, как полагал Фрейд, многие свойства Сверх-Я легче обнаружить, наблюдая за поведением культурного сообщества, а не индивида.
Размышления о Сверх-Я культуры вновь привели основателя психоанализа к рассмотрению нравственной проблематики. Ведь Сверх-Я культуры формирует такие идеалы и требования, предъявляемые к взаимоотношениям между людьми, которые, по существу, относятся к этике. Но этика, по выражению Фрейда, обращается к центральному пункту развития культуры, являющемуся наиболее болезненным местом для него. Если этика может быть воспринята как попытка терапевтического воздействия на человека, как усилие достичь с помощью заповедей Сверх-Я того, что не сумела обеспечить культура, то проявленный им интерес к заповеди Сверх-Я культуры, выраженный в максиме "Возлюби ближнего твоего, как самого себя", был вполне оправданным. В этом отношении этические требования культурного Сверх-Я вызывали у него возражения потому, что это Сверх-Я не соотносится с душевной конституцией человека. Оно отдает такие приказы, которые оказываются внутренне невыполнимыми. Впрочем, оно даже не задается вопросом, как и в какой степени могут быть соблюдены его требования, чем они чреваты и какую угрозу представляют для психического здоровья человека. Культурное Сверх-Я молчаливо исходит из предположения, что сознание человека (Я) имеет безграничную власть над его бессознательным (Оно) и в состоянии психологически вынести все то, что на него возлагается. Но это, как замечал Фрейд, является заблуждением, так как даже у так называемого нормального индивида власть над Оно не поднимается выше определенного уровня.
В представлении основателя психоанализа, заповедь "Возлюби ближнего твоего, как самого себя" оказывается наглядным примером "непсихологичности действий" культурного Сверх-Я. Она неисполнима, так как следование ей ведет к инфляции и понижению ценности любви. Культура, по сути дела, пренебрегает этим и настаивает на том, что следование ее предписаниям является делом трудным, но благородным. В действительности же, тем, кто последует подобным предписаниям в рамках современной культуры, придется идти на ничем не оправданные жертвы, чреватые подрывом здоровья, в то время как несомненную пользу извлекут другие, не считающиеся с требованиями культуры.
Утверждая, что развитие культуры имеет значительные сходства с развитием индивида, Фрейд подошел к такой постановке вопроса, которая выводила психоанализ на уровень общечеловеческого метода лечения неврозов. Это стало возможным в процессе перехода от изучения индивидуального Сверх-Я к анализу культурного Сверх-Я. Попытка раскрытия роли Сверх-Я в явлениях культурного развития дала возможность Фрейду задаться вопросом о том, не вправе ли психоаналитик поставить такой диагноз, согласно которому многие культурные эпохи назвались бы невротическими под воздействием культуры. Не приводит ли культурное развитие к тому, что, возможно, все человечество невротизируется? Не следует ли заняться классификацией неврозов человечества, за которой могли бы последовать терапевтические рекомендации, имеющие несомненно важное значение и практический интерес?
Фрейд считал, что попытка применения психоанализа к различным культурам и к человечеству в целом была бы весьма полезна, целесообразна и практически значима. Во всяком случае, подобная попытка представлялась ему ни бессмысленной, ни бесплодной, ни бесполезной.
Другое дело, что, понимая всю сложность и необычность поставленной перед психоанализом задачи, он весьма осторожно оценивал возможности ее реализации. Прежде всего, основатель психоанализа предупреждал, что речь идет лишь об аналогии между индивидуальным и культурным развитием. В том случае, когда речь идет об индивидуальном неврозе, подспорьем для диагноза заболевания служит контраст между больным и его окружением, которое считается как бы нормальным. Диагноз же коллективных неврозов сталкивается с трудностью, обусловленной тем, что нет необходимого фона, позволяющего делать соответствующие сравнения. Кроме того, даже самый приближенный к реальности анализ социального невроза делает общекультурную, общечеловеческую терапию весьма проблематичной, поскольку нет такого авторитета, который мог бы принудить массы людей к лечению.
Фрейд не претендовал на роль психоаналитика, берущего на себя смелость и обязанность выступать в качестве врачевателя культуры и человечества. Несмотря на свою многолетнюю практику, когда порой он принимал по десять пациентов в день, имел заслуженный авторитет, а многие начинающие аналитики почитали за великую честь пройти у него анализ, он не считал себя хорошим врачом и не претендовал на роль всесильного бога, окончательно излечивающего обращавшихся к нему за помощью больных. Тем не менее он полагал, что, вопреки перечисленным им трудностям, анализ коллективных неврозов имеет смысл, а применение психоанализа к различным культурам и человечеству в целом в принципе возможно.
Не претендуя на роль психоаналитика человечества, Фрейд не собирался ставить окончательный диагноз современному культурному развитию и отказался от общей оценки человеческой культуры. Вместе с тем он не видел ничего предосудительного в мировоззренческой позиции тех критиков культуры, которые приходили к печальному выводу, что все усилия культуры не стоят затраченного труда, а культурное развитие в целом лишь усугубляет страдания отдельного человека. Исследуя проблемы культуры с психоаналитических позиций, он неизменно подчеркивал, что, к сожалению, его знания в этой области настолько ограниченны, что не позволяют ему делать какие-либо окончательные суждения и выводы. Единственное, в чем он был уверен, так это в том, что ценностные суждения предопределяются желаниями людей, их стремлением к достижению счастья и попытками подкрепления собственных иллюзий различного рода аргументами.
Обращаясь к рассмотрению проблемы культурного развития и высказывая свои психоаналитические соображения по поводу невротизации людей в современной культуре, Фрейд в то же время не выступал в роли пророка, предсказывающего печальную участь человечеству. Более того, он был готов принять упрек в том, что своими размышлениями о взаимоотношениях между культурой и человеком не приносит никому никакого утешения. Но психоанализ как таковой вовсе не призван давать различного рода утешения. Напротив, Фрейд всю свою жизнь боролся с всяческими иллюзиями, а его исследовательская и терапевтическая деятельность была направлена на выявление истинного положения вещей, вопреки тем иллюзиям и заблуждениям, которые имели место в жизни людей. В этом отношении он выступал с критических позиций по отношению к культуре, подавляющей естественные влечения человека и загоняющей многих людей в болезнь.
Цели и задачи психоанализа как метода исследования и лечения сводятся к тому, чтобы сделать человека сознательным и способным принимать самостоятельные решения в его жизни. Психоанализ – не панацея, сам по себе он не ведет к счастью человека, да и не претендует на подобную задачу. Психоаналитическое исследование культуры дает возможность понять, как и почему культурное развитие не только не способствует обретению человеком счастья, но и приводит к таким последствиям, которые чреваты его невротизацией. Тем самым оно способствует осознанию того положения, в котором оказывается человек в современной культуре. Подобное осознание необходимо ему для организации дальнейшей его жизни, поскольку незнание закономерностей работы бессознательного и тех процессов, которые возникают в контексте взаимоотношений между человеком и культурой, может привести к результатам, подрывающим основы его жизнедеятельности.
Стало быть, человеку необходимо иметь представление о тех разрушительных тенденциях, которые оказываются действенными как в недрах его психики, так и в культуре. В отличие от религиозных верований и политических учений, ставящих своей целью дать утешение человеку, психоанализ не только не утешает его, но, напротив, стремится выявить и показать, какие деструктивные силы действуют в нем, какова их направленность и с чем ему приходится сталкиваться в реальной жизни. Отсюда то пристальное внимание, которое уделялось Фрейдом рассмотрению вопросов, связанных с инстинктом разрушения, агрессии, смерти.
Изречения
З. Фрейд: "Сверх-Я любой культурной эпохи имеет тот же источник, что и Сверх-Я индивида. Им является впечатление, оставленное вождями, людьми подавляющей духовной силы, либо людьми, у которых одна из человеческих страстей получила самое сильное и чистое – поэтому часто одностороннее – выражение".
З. Фрейд: "Несмотря на все эти затруднения, следует ожидать, что однажды кто-нибудь отважится на изучение патологии культурных сообществ".
Контрольные вопросы
1. Какой смысл вкладывал Фрейд в понятие "культура"?
2. Что такое принцип удовольствия и принцип реальности?
3. О каких критериях культурности писал Фрейд?
4. Каково психоаналитическое объяснение противоречий между требованиями культуры и удовлетворением потребностей человека?
5. В чем состоит психоаналитическое понимание императивов культуры?
6. Каковы взгляды Фрейда на культурное Сверх-Я?
7. Могут ли культуры быть невротическими?
8. Как оценивалась Фрейдом возможность использования психоанализа для лечения патологии культуры?
Рекомендуемая литература
1. Додельцев Р. Ф. Концепция культуры З. Фрейда. – М., 1989.
2. Додельцев Р. Ф. Фрейдизм: культурология, психология, философия. – М., 1997.
3. Руткевич А. М. Философия культуры З. Фрейда // Фрейд З. Психоанализ. Религия. Культура. – М., 1992.
4. Соколов Э. В. Введение в психоанализ. Социокультурный аспект. – СПб., 1999.
5. Фрейд З. Неудобства культуры // Художник и фантазирование. – М., 1995.
Глава 17. Эрос и Танатос
Дуалистическая концепция влечений
Фрейд неоднократно подчеркивал, что знания о природе и особенностях влечений столь недостаточны для создания какой-либо общей теории, что они всегда вызывали у него неудовлетворение своей неопределенностью и неоднозначностью. В самом деле, до возникновения психоанализа многие мыслители пытались выделить основные влечения человека, определяющие и детерминирующие его жизнедеятельность. Причем каждый из них на свой манер выделял в качестве основных столько влечений, сколько ему нравилось или по крайней мере представлялось целесообразным. Столкнувшись с подобной ситуацией, Фрейд был вынужден признать, что ни в одной из областей психологии исследователям не приходилось действовать до такой степени в потемках, и что никакое иное знание не было таким важным для обоснования научной психологии.
Первоначально основатель психоанализа взял в качестве аналога дифференциации влечений представления древних мыслителей о голоде и любви. Соответственно этим представлениям он выделил влечения к самосохранению и сексуальные влечения. При этом влечения к самосохранению отождествлялись с влечениями Я, а сексуальные влечения включали в себя более широкий спектр, выходящий за пределы обыденного понимания сексуальности как чего-то такого, что сопряжено исключительно с сохранением человеческого рода.
По мере переосмысления психоаналитических взглядов на психосексуальное развитие человека стало очевидным, что либидо не ограничивается сексуальной энергией, целиком и полностью ориентированной на внешний по отношению к человеку объект. Исследование детской сексуальности и анализ нервнобольных подвели к выводу, что либидо способно отклоняться от внешнего объекта и может быть направлено на собственное Я, которое оказывается для человека не менее сексуальным объектом, чем окружающие его люди. Причем в ряде случаев собственное Я индивида становится самым важным среди других сексуальных объектов. Речь идет о нарциссическом либидо, когда сексуальная энергия человека направляется не вовне, а внутрь себя. Это нарциссическое либидо оказывается, с одной стороны, выражением тех же самых сил, которые приводят в действие сексуальные влечения, а с другой – тождественным влечениям к самосохранению.
Представления Фрейда о нарциссическом либидо, наиболее ярко выраженные в работе "О нарциссизме" (1914), способствовали пониманию нарциссических неврозов и развитию психоаналитической терапии, но поставили под вопрос правомерность дуалистического учения о влечениях. Действительно, предшествующая противоположность между влечениями Я и сексуальными влечениями оказалась как бы размытой, так как часть первых влечений была признана либидозной, наделенной сексуальной энергией. Различение двух первоначально выделенных видов влечений человека теряло смысл в силу признания того, что влечение к самосохранению имеет такой же либидозный характер, как и сексуальное влечение. Это вело к далеко идущим последствиям, связанным с необходимостью отказа от дуалистической концепции влечений и пересмотром представлений о либидо в духе того расширенного толкования, которое было осуществлено Юнгом.
Ни то, ни другое не могло быть приемлемым для Фрейда. Дуалистическая концепция влечений позволяла рассматривать бессознательные психические процессы как в качественном, так и в топическом отношении. Осуществленный в 1913 году разрыв с Юнгом, в основе которого (помимо всего прочего) лежали концептуальные расхождения в понимании либидо, не способствовал радикальному переосмыслению природы влечений. Ведь подобный пересмотр подрывал основы психоанализа, и без того ставшие объектом критики со стороны сторонников индивидуальной психологии и аналитической психологии.
Однако Фрейд не мог оставаться равнодушным к тому двусмысленному положению, в котором оказалась психоаналитическая теория с признанием нарциссического либидо. Перед ним со всей остротой встали серьезные и принципиальные вопросы. Если влечения к самосохранению и сексуальные влечения имеют одну и ту же либидозную природу, то, быть может, не стоит проводить между ними какие-либо различия? Если оба влечения являются по своему характеру однопорядковыми, то, возможно, вообще нет никаких других, кроме либидозных, влечений? При утвердительном ответе на оба вопроса психоанализ оказывается на грани концептуального банкротства. В первом случае психоаналитики должны были признать справедливой критику тех, кто обвинял психоанализ в пансексуализме, с чем никогда не соглашался Фрейд. Во втором случае в идейном споре между основателем психоанализа и Юнгом правым оказывался последний, согласно представлениям которого либидо не ограничивается сексуальностью, а олицетворяет собой силу и энергию влечений вообще.
После мучительных сомнений и глубоких раздумий Фрейд нашел выход из трудного для него и психоанализа положения. Вместо первоначального дуализма, включающего в себя разделение на влечения к самосохранению (влечения Я) и сексуальные влечения, он выдвинул новое дуалистическое представление о влечениик жизни и влечении к смерти. В концептуально оформленном виде новое представление о влечениях человека было выражено им в работе "По ту сторону принципа удовольствия" (1920). Применительно к проблемам культуры оно нашло свою последующую разработку десять лет спустя в книге "Недовольство культурой", где основатель психоанализа высказал свои соображения на соотношение между инстинктом жизни и инстинктом смерти.
Изречения
З. Фрейд: "В основе нашей теории либидо сначала лежало противопоставление влечений Я и сексуальных влечений. Когда позднее мы начали изучать само Я и поняли основной принцип нарциссизма, само это различие потеряло свою почву".
З. Фрейд: "Мы недолго оставались на этой точке зрения. Предчувствие какого-то антагонизма в рамках инстинктивной жизни скоро нашло другое, еще более резкое выражение".
З. Фрейд: "Наше понимание с самого начала было дуалистическим, и оно теперь острее, чем прежде, с тех пор как мы эти противоположности обозначаем не как первичные позывы Я и сексуальные первичные позывы, а как первичные позывы жизни и первичные позывы смерти".
Деструкция, агрессивное влечение, смерть
В период 1910–1912 годов аналитиками Штекелем, Юнгом и Шпильрейн были высказаны соображения о разрушительных силах, действующих в психике человека. Так, Штекель считал, что проявление страха у пациентов нередко связано с темой смерти. Осуществив сравнительный анализ любви и ненависти, он также пришел к выводу, что в истории человечества ненависть возникла раньше любви. Наконец, согласно его взглядам, в сновидениях и фантазиях пациентов часто проявляются такие сюжеты и мотивы, которые свидетельствуют о символическом проявлении внутренней тенденции к смерти. В свете последнего соображения им была высказана идея о Танатосе как влечении к смерти. На примере разбора многочисленных сновидений он показал, что наряду с желанием жить человек обладает и желанием умереть.
Юнг утверждал, что либидо включает в себя силы, направленные как на созидание, так и на разрушение. Как было им отмечено в работе "Либидо, его метаморфозы и символы" (1912), страх невротика перед эротическими влечениями может привести к тому, что он не захочет участвовать в битве за жизнь. Он душит в себе бессознательные желания и тем самым, по выражению Юнга, совершает как бы самоубийство. Отсюда проистекают различного рода фантазии о смерти, сопровождающиеся отказом от эротических желаний. Как это ни странно покажется на первый взгляд, но страсть уничтожает саму себя и либидо "есть бог и дьявол". Любовь, по мнению Юнга, подымает человека над самим собою, над границами его смертности и земнородности, ввысь, к божественности, и в то же время она и уничтожает его.