Токвиль в приводимых ниже словах очень ясно показал это прогрессивное дифференцирование социальных слоев, и притом в такую эпоху, когда промышленность была еще очень далека от той ступени развития, какой она достигла в настоящее время… "По мере того, как принцип разделения труда получает более полное приложение, рабочий становится все слабее, ограниченнее и зависимее. Искусство делает успехи, ремесленник идет назад. Хозяин и работник с каждым днем все более отличаются друг от друга".
В настоящее время цивилизованный народ с интеллектуальной точки зрения можно рассматривать как своего рода пирамиду со ступенями, основание которой занято темными массами населения, средние ступени – образованными слоями и высшие ступени, т. е. вершина пирамиды, – всем небольшим отбором ученых, изобретателей, артистов, писателей, очень ничтожной группой в сравнении с остальной частью населения, но которая одна определяет уровень страны на шкале цивилизации. Достаточно бы было им исчезнуть, чтобы увидеть, как одновременно исчезло бы и все то, что составляет величие нации.
"Если бы Франция, – пишет Сен-Симон, – вдруг потеряла своих пятьдесят первых ученых, своих пятьдесят первых артистов, своих пятьдесят первых фабрикантов, своих пятьдесят первых агрономов, то нация стала бы телом без души, она была бы обезглавлена. Но если бы ей пришлось, напротив, потерять весь свой служебный персонал, то это событие опечалило бы французов, потому что они добры, но для страны от этого был бы очень небольшой ущерб".
С успехами цивилизации дифференциация между крайними слоями населения быстро возрастает; она даже стремится возрастать в геометрической прогрессии. Итак, если бы известные влияния наследственности не положили этому преграды, то с течением времени высшие слои какого-нибудь народа удалились бы в умственном отношении от низших на такое же большое расстояние, какое отделяет негра от белого или даже негра от обезьяны.
Но многие причины препятствуют тому, чтобы эта интеллектуальная дифференциация социальных слоев, становясь значительной, совершалась с той быстротой, какую можно было бы допустить теоретически. Во-первых, в действительности дифференциация простирается только на ум, мало или вовсе не задевая характера; а мы знаем, что характер, а не ум играет главную роль в политической жизни народов. Во-вторых, массы стремятся в настоящее время своей организацией и дисциплиной стать всемогущими.
Кроме двух только что изложенных причин, чисто искусственных, потому что они вытекают из условий цивилизации, способных разнообразиться, есть еще значительно более важная (потому что она – непреоборимый закон природы), которая всегда будет мешать отборной части нации дифференцироваться слишком быстро в интеллектуальном отношении от низших слоев. Рядом с искусственными условиями цивилизации, которые все более и более стремятся дифференцировать людей одной и той же расы, существуют в действительности устойчивые законы наследственности, которые стремятся уничтожить или приводить к среднему индивидов, слишком явно стоящих выше ее.
Уже древние наблюдения, приводимые всеми авторами трудов о наследственности, доказали, что потомки выдающихся по уму семейств рано или поздно, чаще всего рано, претерпевают вырождения, имеющие тенденцию их совершенно уничтожить. Большое интеллектуальное превосходство получается лишь под условием оставления за собой только вырождающихся. В действительности верхушка социальной пирамиды, о которой я говорил выше, может существовать только под условием постоянного заимствования своих продуктивных сил у элементов, помещающихся под нею. Если собрать на уединенном острове всех индивидов, составляющих этот цвет, то можно образовать путем их скрещиваний расу, пораженную всевозможными формами вырождения и, следовательно, осужденную на скорое исчезновение. Большие интеллектуальные превосходства можно сравнивать с ботаническими уродливостями, созданными искусством садовника. Предоставленные самим себе, они вымирают или возвращаются к среднему типу вида, который один и есть всемогущий, потому что он представляет длинный ряд предков.
Итак, все более и более дифференцируясь в течение веков, индивиды какой-нибудь расы постоянно стремятся вращаться вокруг среднего типа этой расы, не будучи в состоянии удалиться от него надолго. К этому-то среднему типу, который возвышается очень медленно, принадлежит значительное большинство членов известной нации. Этот основной остов покрыт, по крайней мере у высших народов, очень тонким слоем выдающихся умов, важным с точки зрения цивилизации, но не имеющим никакого значения с точки зрения расы. Беспрестанно уничтожаясь, он беспрестанно обновляется за счет среднего слоя, который один изменяется, только очень медленно, потому что малейшие изменения, чтобы стать прочными, должны накапливаться наследственно в том же направлении в продолжение многих веков. В действительности только наследственным накоплением усовершенствований, приобретенных средними слоями, а не возвышенными умами (потому что гений не передается), образовались те прогрессивные дифференциации, которые постепенно возвысили уровень некоторых рас и вырыли пропасть между этими расами и народами, не сумевшими прогрессировать.
Уже несколько лет тому назад, опираясь на чисто анатомические исследования, я пришел к идеям, изложенным мною выше, относительно дифференциации индивидов и рас, и для оправдания которых я ссылался теперь только на психологические доводы. Так как двоякого рода исследования приводят к одним и тем же результатам, я позволю себе напомнить некоторые из выводов моего первого труда. Они опираются на измерения, произведенные над многими тысячами древних и современных черепов, принадлежащих к различным расам. Вот из них наиболее существенные выводы: "Если оставить в стороне отдельные случаи и обращать внимание только на большое число их, то тесная зависимость между объемом черепа и умственными способностями становится совершенно ясной. Но не эти ничтожные различия в средней емкости черепов составляют тот признак, по которому можно отличить низшие расы от высших, а тот существенный факт, что высшая раса имеет известное число лиц с очень развитым мозгом, между тем как в низшей расе их не встречается. Итак, не народными массами, но единицами, выдающимися среди них, различаются между собой расы. Средняя разница в объеме черепа у различных народов, исключая случаи, когда рассматриваешь низшие расы, никогда не бывает очень значительной.
…Сравнивая черепа различных человеческих рас за настоящее и прошедшее время, можно видеть, что расы, объем черепов у которых представляет большие индивидуальные различия, стоят на высшей ступени цивилизации, что по мере того, как какая-нибудь раса цивилизуется, черепа составляющих ее индивидов все более и более разнятся между собой. Результатом этого является то, что цивилизация ведет нас не к умственному равенству, но к все более и более глубокому неравенству. Анатомическое и физиологическое равенство встречается только среди представителей рас, стоящих на самой низкой ступени развития. Между членами какого-нибудь дикого племени, из которых все посвящают себя одним и тем же занятиям, различие существует самое ничтожное. Напротив, между каким-нибудь крестьянином, имеющим в своем лексиконе не более трехсот слов, и ученым, у которого их сотня тысяч с соответствующими понятиями, различие существует громадное".
Я должен прибавить к сказанному мною выше, что дифференциация между индивидами, произведенная развитием цивилизации, проявляется также и между полами. У низших народов или у низших слоев высших народов мужчина и женщина в умственном отношении весьма близки друг к другу. Но по мере того как народы цивилизуются, полы стремятся к тому, чтобы все больше и больше различаться между собой.
Объем черепа мужчины и женщины, даже когда сравниваем только субъектов одинакового возраста, одинакового роста и равного веса, представляет очень быстро возрастающие различия с ростом цивилизации. Очень слабые в низших расах, эти различия становятся громадными в высших. У высших рас женские черепа часто лишь немногим более развиты, чем черепа женщин низших рас. Между тем как средний объем черепа парижанина ставит его между самыми большими известными черепами, средний объем черепа парижанки ничем не разнится от объема самых маленьких черепов и достигает чуть ли не объема черепа китаянок или даже черепа женщин Новой Каледонии.
Глава V
Образование исторических рас
Как образовались исторические расы. – Условия, позволяющие различным расам слиться для образования одной расы. – Влияние числа приходящих в столкновение между собой индивидов, неравенства их признаков, среды и т. д. – Результаты скрещиваний. – Причины большого понижения типа у метисов. – Изменчивость новых психологических признаков, созданных скрещиваниями. – Как укрепляются эти признаки. – Критические эпохи истории. – Скрещивания составляют существенный фактор образования новых рас и в то же время могущественный фактор разложения цивилизаций. – Значение учреждения каст. – Влияние среды. – Среда может влиять только на новые расы, находящиеся в периоде образования, скрещивания которых разложили признаки, унаследованные от предков. – На древние расы среда не оказывает никакого действия. – Различные примеры. – Большинство исторических рас Европы находится еще в периоде образования. – Политические и социальные выводы. – Почему период образования исторических рас должен скоро завершиться.
Мы уже выше отметили, что теперь нельзя более встретить среди цивилизованных народов настоящие расы, в научном значении этого слова, но только расы исторические, т. е. расы, созданные случайностями завоеваний, иммиграций, политики и т. д. и образованные, следовательно, из смешения людей различного происхождения.
Каким образом сливаются эти разнородные расы и образуют одну историческую расу, обладающую общими психологическими признаками? Это составит предмет нашего ближайшего рассмотрения.
Прежде всего заметим, что элементы, которые привел в столкновение случай, не всегда сливаются. Немцы, венгры, славяне, живущие под австрийским владычеством, образуют совершенно различные расы и никогда не обнаруживали склонности к слиянию. Ирландец, живущий под владычеством англичан, не в большей степени смешался с ними. Что же касается народов, стоящих на самой низкой ступени развития, например краснокожих, австралийцев, тасманийцев и т. д., то они не только не сливаются с высшими народами, но быстро исчезают от соприкосновения с ними. Всякий низший народ, приходящий в столкновение с высшим, фатально осужден на скорое исчезновение.
Много условий необходимо для того, чтобы расы могли слиться и образовать новую, более или менее однородную.
Первое из этих условий заключается в том, чтобы скрещивающиеся расы не были слишком неравны численно; второе – чтобы они не слишком отличались своими признаками; третье – чтобы в течение долгого времени они подвергались одинаковым влияниям среды.
Первое из только что перечисленных мною условий имеет главное значение. Небольшое число белых, поселившихся среди многочисленного негритянского племени, обыкновенно исчезает через несколько поколений, не оставив следа своей крови в потомстве. Так исчезли все победители, которые покоряли себе слишком многочисленные народности. Они умели оставить себе свою цивилизацию, свое искусство и свой язык; но никогда не оставляли там своей крови.
Второе из предыдущих условий имеет столь же важное значение. Без сомнения, сильно различающиеся между собой расы, например белая и черная, могут смешиваться, но рождающиеся от них метисы образуют значительно низшую расу в сравнении с теми, от которых она происходит, и совершенно неспособную создать или даже поддержать какую бы то ни было цивилизацию. Влияние противоположных наследственностей разлагает их нравственность и характер. Когда метисы случайно наследуют (как в Сан-Доминго) высшую цивилизацию, эта цивилизация быстро приходит в состояние плачевного упадка. Скрещивания могут быть элементом прогресса только среди высших рас, достаточно близких друг к другу, таковы англичане и немцы Америки. Но они составляют всегда элемент вырождения, когда эти расы, будучи даже высшими, слишком различаются между собой.
Все страны, заключающие в себе слишком большое число метисов, по одной только этой причине обречены на постоянную анархию, если только ими не будет управлять железная рука. Такова неизбежная судьба Бразилии. Она насчитывает только треть белых. Остальная часть населения состоит из негров и мулатов. Знаменитый Агассис говорит с полным основанием, что "достаточно побывать в Бразилии, чтобы признать факт вырождения, являющегося результатом скрещиваний, имевших в этой стране место в гораздо более широких размерах, чем где-либо в другом месте. Эти скрещивания сглаживают, – говорит он, – лучшие расовые качества родичей, будут ли это негры, индейцы или европейцы, и производят неописуемый тип, в котором физическая и душевная энергия ослабли".
Скрещивать два народа – значит изменять зараз как его физический, так и душевный склад. Впрочем, скрещивания составляют единственное верное средство, каким мы обладаем для того, чтобы основательно изменить характер какого-нибудь народа, так как одна только наследственность достаточно сильна для того, чтобы вступать в борьбу с наследственностью. Они позволяют создать со временем новую расу, обладающую новыми физическими и психологическими признаками.
Таким образом созданные признаки остаются вначале неустойчивыми и слабыми. Нужны всегда продолжительные наследственные накопления, чтобы закрепить их.
Первое действие скрещиваний между различными расами заключается в том, что они уничтожают душу этих рас, т. е. ту совокупность общих идей и чувств, которые составляют силу народов и без которых не могут существовать ни нация, ни отечество. Это критический период истории рас, период первых опытов и блужданий, обязательно проходимый всеми расами, потому что нет ни одного европейского народа, который бы не образовался из останков других народов. Это период, полный междоусобных распрей и всевозможных неожиданностей, продолжающийся до тех пор, пока новые психологические признаки еще не укрепились.
Предыдущее нам показывает, что на скрещивания следует смотреть одновременно как на основной элемент образования новых рас и как на могучий фактор разложения древних рас. Все народы, достигшие высокой ступени цивилизации, старательно избегали смешения с иностранцами и поступали так вполне обоснованно. Без удивительного кастового строя ничтожная горсть арийцев, покорившая 3000 лет тому назад Индию, вскоре потонула бы в бесчисленной массе черных племен, окружавших ее со всех сторон, и никакая цивилизация не возникла бы на почве большого полуострова. Если бы в наши дни англичане не сохранили на практике той же системы и согласились бы скрещиваться с туземцами, то громадная империя Индии давно бы от них избавилась. Народ может потерять очень многое, претерпевать всевозможные катастрофы и быть еще в состоянии подняться. Но им все потеряно, и ему уже никогда не подняться, если он потерял свою душу.
Когда цивилизации, находящиеся в состоянии упадка, стали добычей завоевателей, скрещивания играют сначала разрушительную роль, а потом созидательную, о чем я только что говорил. Они разрушают древнюю цивилизацию, так как губят душу народа, который ею обладал. Они допускают создание новой цивилизации, так как старые психологические признаки пришедших в столкновение рас уничтожены и так как под влиянием новых условий существования могут в скором времени образоваться новые признаки.
Только на расах, находящихся в периоде образования, унаследованные черты которых разрушаются противоположными действиями наследственности, обнаруживается влияние последнего из упомянутых в настоящей главе факторов – среды. Очень слабое в своем воздействии на древние расы, оно влияет очень сильно на новые. Скрещивания, уничтожая психологические признаки, унаследованные от предков, создали своего рода tabula rasa, на которой действие среды, продолжающееся в течение веков, в конце концов создает и постепенно укрепляет новые психологические признаки. Тогда и только тогда можно считать образование новой исторической расы завершившимся. Так создалась французская раса.
Отсюда ясно, что влияние среды, как физической, так и моральной, или очень велико, или, напротив, очень слабо, смотря по обстоятельствам, и этим можно себе объяснить, почему относительно их влияния высказываются самые противоречивые мнения. Мы только что видели, что это влияние очень велико на расы, находящиеся в периоде образования; но если рассматривать древние расы, прочно установленные с давних пор наследственностью, то можно сказать, что влияние среды, напротив, почти сводится к нулю.
Относительно моральной среды: мы имеем доказательство ничтожности ее действия в полном бессилии наших западных цивилизаций оказать влияние на народы Востока, даже когда они соприкасались с ними в течение многих поколений, как это наблюдается на китайцах, живущих в Соединенных Штатах. Для физической среды мы можем констатировать слабость ее власти из трудностей акклиматизации. Перенесенная в новую среду, совершенно отличную от прежней, древняя раса – все равно, идет ли речь о человеке, животном или растении, – скорее гибнет, чем изменяется. Последовательно завоевываемый десятью различными народами Египет был всегда их могилой. Ни один из них не мог там акклиматизироваться. Греки, римляне, персы, арабы, турки и т. д. никогда не оставляли там следов своей крови. Единственный тип, который там можно встретить, – это тот же неизменный феллах с чертами, верно воспроизводящими те, которые вырезали египетские художники семь тысяч лет тому назад на гробницах и дворцах фараонов.
Большинство исторических народов Европы находится еще в периоде образования, и этот факт очень важен для понимания их истории. Один только современный англичанин представляет собой почти совершенно определившуюся расу. В нем древний бретонец, англосакс и нормандец слились, чтобы образовать новый, очень однородный тип. Во Франции, напротив, провансалец совершенно отличен от бретонца, овернца и нормандца. Однако если еще не существует типа среднего француза, то, по крайней мере, существуют средние типы известных областей. Эти типы, к несчастью, еще слишком разнятся идеями и характером. Поэтому трудно найти учреждения, которые могли бы быть одинаково пригодны для них всех. Их глубокие различия в чувствах и верованиях и вытекающие отсюда политические перевороты держатся главным образом на различиях в душевном складе, которые сумеет, может быть, изгладить будущее.
Так бывало всегда, когда стечение обстоятельств заставляло различные расы жить совместно на одной территории. Раздоры и междоусобные войны всегда отличались тем большей интенсивностью, чем различнее были соприкасавшиеся между собой расы. Когда они слишком несходны между собой, становится совершенно невозможным заставить их жить под одними учреждениями и одними законами. История больших империй, образованных из различных рас, всегда была тождественна. Они исчезали чаще всего вместе со своим основателем. Из современных наций одни только голландцы и англичане успели подчинить своему игу азиатские народы, совершенно отличающиеся от них, но это им удалось только потому, что они умели уважать нравы, обычаи и законы этих народов, предоставляя в действительности им самим управлять собой и ограничивая свою роль взиманием налогов, торговыми сношениями и поддержанием мира.
За этими редкими исключениями все большие империи, объединяющие несходные народы, могут быть созданы только силой и осуждены погибнуть от насилия.