Школу закончил почти отличником. Нравились точные науки. По плаванию получил I разряд, по ушу занял 2 место в области, хорошо бегал, катался на коньках. Из лицея автоматом был зачислен в институт, отучился 2 месяца и бросил, поступил в университет. И вот на этом мой этап неосознанного вкалывания по полной программе кончился.
Я решил отдохнуть. Отдыхаю до сих пор..
Лентяй, каких свет не видывал. Люди, узнав меня, говорят: "Парень ты умный, но ненадежный", и дел со мной иметь не хотят.
В университете перебивался с двоечки на троечку, играл в компьютер, играл в бейсбол, играл в бадминтон, играл на бас-гитаре.. А на 4 курсе встретился со старым приятелем по лицею Васей, и стали мы ЗАЖИГАТЬ (знаете этот термин? - раньше это называлось, кажется, "прожигать жизнь").
У Васи была в распоряжении дача, там мы пили водку, привозили девушек, шашлык-машлык, стриптиз местного значения и т.д.
Продолжалось это безобразие года три.
За это время я нажил пивное брюхо, потолстел на 20 кг и окончательно обленился. Закончил универ и пошел работать в таможню.
Не понравилась тупая работа с цифрами, уволился, устроился главным бухгалтером к отцу Васи - практически без знания бухгалтерии, работал, понятно, шаляй-валяй.
А с Васей продолжался угар. Апогеем стали 2 разбитые по пьяной лавочке машины, 4-дневный запой и мое увольнение. Потом какая-то работа у знакомых - уволился, скучно. Потом проект в Н-ске(опять через знакомых) - завалил и уволен. Потом М-ск - уволился через 2 месяца..
Сейчас работаю на заводе замгенерального по экономике (опять через знакомых), и все то же самое. Ее нравится. Ее тяну. На собеседования ездил в другие места - не берут. Хочу устроиться без знакомых - не получается. Через знакомых попадаю в клоаки..
Итак, грустные выводы: я не специалист, не профессионал. Не женат, нет даже девушки (любимая бросила, сказала, что устала от меня). Я не умею четко формулировать мысли. Я не генерирую новых идей. Я внутренне пуст и почти не уважаю себя. Я завишу от мнения окружающих. Я люблю, когда обо мне думают, что я "крут". (В последнее время, правда, пытаюсь это искоренить.)
Я завистлив: завидую успешным друзьям и сверстникам, завидую одаренным. Я не могу найти свое призвание. Я нетерпелив: ни одного дела, требующего долгих усилий, не довожу до конца, не дотягиваю..
И наконец: я все это понимаю и хочу изменить. Неужели я обречен все бросать и ничего не достигнуть? Уже сама жизнь бросает меня.. Посоветуйте, пожалуйста, что-как-куда-зачем-почему-для-кого жить?
Андрей
- По письму парень нравится. Хотя, если бы по делу столкнуться пришлось...
- Много сейчас таких бездорожных, огромные армии. Да и всегда было много...
- Какие виды лени? Какой тип недотяжества?
- По преимуществу гедоническая и негативистическая. Нетерпежник, Зависяга и Колобок, слегка, может быть, и Прожектер.
- Про таких говорили раньше "сбился с пути"?
- Да, но ведь и путь-то - поди поищи...
Пути жизненные у нас сбиты с человека, а прибиты к тугим кошелькам, и карты местности либо отсутствуют, либо предательски врут.
Когда детская зомбанутость спадает, у одних раньше, у других позже (тут как раз средний обычный срок - после школы), человек обнаруживает себя посреди жутких джунглей, в пустыне духа - и в полной дезориентации: посоветуйте, пожалуйста, что-как-куда-зачем-почему-для-кого жить?
Это ведь не просто наворот, отчасти пародирующий названия моих книг, это вопль духовного сироты...
- Заблудившегося ребенка с пивным брюхом... А как насчет обреченности - она есть?
- Недотягство - не приговор судьбы, а всего лишь выбор, собственный выбор. Но такой выбор становится и привычкой, клише-сценарием, самоожиданием - и диктуется все более подсознанием, чем сознанием.
- Пустоту, о которой Андрей сказал, я тоже и себе постоянно чувствую...
- Да, наша пустота пребывает в нас изначально и всегда с нами, как тень...
Она и есть тень той божественной полноты, которая нераскрыто живет во всякой живой душе.
Боль убитого времени, боль нерожденной жизни...
Андрей, я не оракул, не пастырь заблудших и не бюро по трудоустройству. Всего лишь собеседник с некоторым опытом. Пособить могу только правдой о тебе, как вижу ее и чувствую.
Ты и сам искренне написал, с хорошей к себе жестокостью. Когда человек говорит: я завистлив, я внутренне пуст, я не умею формулировать мысли и прочая - это не просто самокритика. Это уже выход за свой предел, начало изменения - воистину так!
Двадцать шесть лет - не время итогов, но опомниться уже можно. Ты и опомнился. Да, сбился с дороги, не успев пройти и пары шагов, неосознанно вкалывать прекратил, а осознанно не начинал. Семь лет прогулял - откачнул маятник школьной старательности...
Но тоже ведь опыт какой-никакой, и еще не вечер. Человек ты способный. А новые идеи - откуда им взяться, если нет настоящего зажигания?
Считая, что просыпание состоялось, имеет смысл дать себе время на подъем - год, допустим.
За год можно сбросить лишние 20 кг, наметить новый жизнепроект и приступить к осуществлению. Продолжить учебу, понимая ее не как добычу дипломов, а как исследовательское отношение к жизни, к себе...
При таком отношении становишься минимально зависимым от условий, в которые попадаешь, - любая клоака по-своему любопытна и даст опыт. И от оценок и мнений уже зависишь не так - прибавляется юмора...
В нетопленой избе я понял суть урока: кто не жесток к себе - к тому судьба жестока.
Не напилил я дров - мозоли пожалел, и вот сижу, дрожу и вою одиноко...Иван Халявин. Стихазм
Куда жить?.. Вперед. А там видно будет.
Антракт на восточную тему
(О вреде сапосознания)
разговор ишака с Аллахом
- Нии-как, нии-как не смирится душа.
Ая-лах, Ал-лах, почему я ишак? Ии-збавь, ии-збавь меня - от меня и-и дай, и-и дай ячменя, ячменя!
- О мой бедный, мой вьючный, как тебя я люблю.
Придорожной колючкой я тебя накормлю.
Поработай - а после угощу и овсом, лишь бы только мой ослик оставался ослом.
Но вот как предпринять столь решительный шаг, чтобы смог ты понять, почему ты ишак?
Хорошо, предположим, разобраться мы сможем, почему ты животное, в чем твоя подноготная.
Не пройдет и минуты, злой шайтан постарается,и тебе почему-то быть ослом не понравится, забрыкаешься ногами и ушами заколышешь и объявишь забастовку, заявление напишешь:
"Упираюсь. Не желаю за других зверей ишачить".
И придется мне, Аллаху, ишаком себя назначить!
Нет, нельзя предпринять столь решительный шаг, чтобы смог ты понять, почему ты ишак.
Почему ты ишак, ясно мне одному, а зачем я Аллах, я и сам не пойму.
Ах, зачем я Аллах?!..
Если б я угадал,
я бы - бух! - я бы - бах! -
все к шайтану послал!
Сочинил я этот разговорчик еще 20-летним студентом, и оказался он до странности долгим...
Захотелось потом сделать его и песенкой, тут как раз подоспел сын Максим, уже старше меня-тогдашнего, и вдвоем музыку досочинили. При случае как-нибудь споем...
Глава 9. ФАТАЛЬНАЯ ЛАЖА
Лень философская
...Он мог достичь многого, но не достиг; мог стать выдающимся человеком, но не стал им. Мог испытать множество неизведанных радостей и наслаждений, но не испытал, не изведал.
Потому что НЕ ЗАХОТЕЛ. А не захотел потому, что не видел смысла. Спрашивал: А ЗАЧЕМ?
А ДАЛЬШЕ? Ответа не было...
...сначала были дети Блажи, у них родились дети Лажи, потом явились дети Кражи, а кто же дальше?., страшно даже...
Иван Халявин. Рифмазм о российских поколениях
Тайна бытия человеческого не в том, чтобы жить,а в том, для чего жить.
Без твердого представления себе, для чего ему жить, человек не согласится жить и скорей истребит себя, чем останется на земле...
Ф. Достоевский
Сквозная нить нашей книги именно эта, друзья-лентяи, вы ее можете заметить в каждой из глав.
Да, главный русский и всечеловеческий вопрос - не "что делать" и "кто виноват", а "зачем?"
(Делать, усердствовать, напрягаться, к чему-то стремиться, добиваться, достигать, жить..)
Основание философской лени на том и покоится, что всеобщего и окончательного, ясного как дважды два четыре ответа на этот вечный вопрос не найдено.
А коли не найдено - это вопрос выбора отношения, вопрос веры. Давняя развилка между двумя великими мировоззренческими партиями человечества.
Для одних: если ответ не найден, это не значит, что его нет. Хорошо поискать - найдется. Смысл есть.
Для других: столько тысячелетий ищут и не нашли - значит, и нет его, смысла жизни, а если и есть - нам не постичь, лучше и не пытаться.
Философический Нехотяй - один из главных персонажей всемирной литературы, ее Гамлет и Чайльд Гарольд, Онегин и Печорин, Иван Карамазов... (Антипод - Фауст.) Капитальная фигура, целая между народная нация, представители есть во всех временах.
Исповедует философию, исходящую из одной стороны реальности, одной из постоянных ее черт.
Из тщеты.
Из фатальной лажи по имени жизнь, как выразился человек, о котором попробую вам кое-что рассказать.
Костя Капелькин имел два прозвища: от фамилии - Капелька или Капля и от сущности - Киса.
Не самый типичный философический нехотяй, выделка на особицу; зато наблюдал я его на протяжении целой жизни и накопил существенные подробности.
Судьба сталкивала нас с непонятным упорством, оба с этим смирились и с некоего времени стали считать себя почти родственниками.
В детстве жили в одном доме в соседних коммуналках. Бегали друг к другу играть в мальчишечьи игры, от машинок до шахмат. Учились в одной школе в параллельных классах, потом в соседних институтах: я в медицинском, он рядом в химическом.
Работали после школы в соседних зданиях, так почему-то выходило не раз и не два, мы сперва удивлялись потом смеялись, потом привыкли, даже и скучно стало, как все неизбежное.
Разъехаться по жилью тоже не удавалось: как ни переедешь, оказывается, и Капелькин тоже перебрался или скоро переберется если не в тот же дом. то на ту же улицу или недалече...
Кто его первым назвал Кисой, то ли во дворе, то ли в школе, не знаю, но попал в точку. Капелькин и сам к прозвищу этому относился как ко второму имени, нисколько не обижался. (А вот на "Капельку" сердился, шипел.) И вправду, ребенком очень похож был на задумчивого котенка. Тельце грациозное, гибкое, движения извилисто-мягкие, иногда прыжково-стремительные, куда-то вбок, мордашка широкая и скуластенькая, суженная книзу, большие янтарные глаза, чуть раскосые...
Свойственна ему была и кошачья самодостаточность, загадочная независимость, дразнящая и магически влекущая всякого представителя щеняче-собачьего типа, коим я был в ту пору и, кажется, остаюсь.
Мне всегда хотелось с ним поиграть, повозиться, похулиганить вместе, придумать что-нибудь несусветное, не хотелось никогда расставаться...
Непостижимое притяжение, магнетизм. Я хотел с ним дружить, как и многие, а он не отталкивал, нет, но хуже: ему было все равно, и с тобой неплохо, и без тебя... Глядел своими янтарными глазами то ли печально, то ли иронически и слегка насмешливо, словно знал недоступную другим тайну мироустройства...
Я непрестанно любопытничал о его жизни, обо всем вокруг него; он относился к этому спокойно и вроде бы ничего не скрывал, но отвечал всегда с некоей неопределенностью. "У тебя папа есть?" - "М-м-может б-быть." - "А ты видел его?" - "Н-н-у наверно..." (Отец Кисы, я потом узнал, был расстрелян в ГУЛАГе. Одна важная деталь дальше.)
Он был левшой и немножко заикался, иногда даже множко, и мне это нравилось, я считал его заикание высшим шиком и пытался ему подражать.
Меня ни о чем никогда не спрашивал, но вдруг обнаруживал осведомленность, неизвестно откуда почерпнутую. "У тебя дедушка отравился... Твоего отца из партии исключали..."
Я столбенел, ничего не понимая. До сих пор ума не приложу, как семи-восьмилеток Киса мог с такой точностью знать то, чего я сам в то время не знал, семейные тайны, которые от меня скрывали. Может быть, экстрасенсом был, тайным медиумом?,.
Жил в убогой, почти безмебельной комнатенке вдвоем с матерью, Эмилией Ильиничной, маленькой женщиной, похожей на мышь в той же мере, как Костик на котенка. Так их и звали соседи: Мыша-Капелька, Киса-Капелька. Мыша была тихим серым существом с отпечатком пришибленности во всем облике.
Говорила шелестящим шепотом. В сравнении с моей мамой казалась пожилой, хотя старше была всего на два года. Работала бухгалтером в какой-то конторе.
Кто коммуналки знал, тот помнит их затхлый запах, коридорной дымкой висевший, то кислый, полублевотный, то сладковато-прогорклый, мочеватый, если жили в квартире слабые старики...
Каждый обитатель сталинского рая частицы такого запаха нес на себе и в себе, каждый пах коммуналкой, но - в большей степени или меньшей.
Я замечал, что Мыша своей коммуналкой пахнет вовсю (запах нашей существенно отличался), Киса же, хотя был домоседом и подолгу ошивался на кухне, не пах ничуть, к нему не приставало - воистину он был из кошачьих, гениев самоочистки.
Так вот - добираемся до сути рассказа - отличался Киса Капелькин от нас, сверстников, именно тем, что ему было по-настоящему все равно - если не все, то многое: пойти куда-нибудь или нет; съесть вкусное или не съесть; какие отметки получать, во что играть и играть ли; выиграть или проиграть (хотя играл во все здорово); быть в компании или в одиночестве; дружить или не дружить; драться или не драться...
А драться тоже умел по кошачьи ловко и жестоко, если приходилось, когда нападали. Отнюдь не был флегматиком! - реакции быстрые, бывал остроумен, насмешлив и даже весел, но очень сдержанно.
Сдержанность была у него недетская; врожденная, либо сызмальства приобретенная, сказать трудно. Сдержанность не от слабости чувств или переизбытка, который приходилось придавливать, - нет, только от отношения, НАД-отношения ко всему - все равно.
- Почему тебе все равно?! - спросил я его однажды с досадой после того, как он продул мне партию в шахматы, зевнув ладью в обоюдоострой позиции. Я предложил ему взять ход назад, в наших матчах это практиковалось.- "Переходи, проиграешь", а он хмыкнул: "Хм... м-мне все равно".
- Почему - все равно?.. Почему?!
- П-п-потомушто п-п-правда - вс-с-се-се-се-равно. Ты этого не п-понимаешь, - сказал он тихо.
- Да как все равно?! Тебе что, вообще все равно? И как жить все равно?.. Помрешь - все равно?
- Хм-м-м... н-ну да. - Он сдержанно ухмыльнулся. - Паа-памрешь - все са-аавсссем уже все равно. А помрешь обязательно. Все равно.
Последние две фразы произнес без заикания, твердо, холодно, как-то жутко по-взрослому.
- Ни фига не помру! - орал я, не помня себя от злости и чуть не плача. - Не все равно! Ни фига! Сам ты помрешь, а я не помру!..
Киса смотрел на меня чуточку брезгливо, с тонкой полуулыбкой. Он был бесконечно взрослее меня, я это уже понимал, но не принимал, не мог я принять эту тупиковую взрослость.
Учился в школе Капелькин легко, безусильно: способности были хорошие, серьезные книги читать любил; но по отметкам оставался в серых середнячках, где-то между троечниками. Мыша расстраивалась, ей хотелось, чтобы ее умненький сын сделал научную карьеру; к десятому классу Киса как будто внял ей, аттестат получил бестроечный и поступил в институт учиться на химика. (Я тоже туда было собрался, но передумал.)
В студенчестве быстро завял: после второго курса ушел в академотпуск, то есть, по-школьному, остался на второй год.
- Болеешь? - спросил я, встретив его.
- Здоров, - сухо ответил он.
- А-а, загулял...
Самая частая причина студенческих академотпусков - лень, и не просто лень, а Лень Студенческая Разгульная Симулянтская, какая-нибудь болезнь под нее обычно подстраивается.
Но Киса и лень отрицал.
- Не загулял. П-просто неинтересно стало. Окончив школу, он перестал заикаться, но, встречаясь со мной, немножко опять начинал.
- Тоска взяла, да?
- Не-е-е тоскую. Наоборот.
В подтверждение ухмыльнулся.
Депресняка, стало быть, второй по значению причины отчислений и академотпусков студентов, у пациента Капелькина не выявилось.
Но тогда я еще слабо знаком был с психиатрией...
- А что делаешь, чем занимаешься?
- Не делаю ничего. Свободен.
- Химия, значит, не пошла?
- А куда ей идти? (Полуулыбка).
- Неинтересный предмет?
- Интересных предметов нет.
Он был прав, но можно было сказать и так: нет интересных или неинтересных предметов, есть люди интересующиеся или нет.
- А в медицину пошел бы?
- К-какая разница, чем заниматься... Или не заниматься. (Взгляд почти тот же, янтарно-детский..,)
- Опять все равно?.. Ну давай тогда к нам в мед переходи. Трупы порежешь, веселей будет...
- Лишние т-трепыхания.
Одно из ходовых его выражений. Он уже не был похож на котенка. Стройный, спортивного вида молодой шатен, смазливый, с мягко-упругими точными движениями, пожалуй, единственным, что осталось от кошачести. Лицо вытянулось, янтарные глаза припрятались под загустевшими бровями; детско-недетская смесь иронии и печали ушла в подспуд.
Теперь он выглядел уверенным и высокомерно-разочарованным, изведавшим уже не тайную скорбь мира сего, а явную его мерзость. Под Онегина или Печорина, что ли, косит, - подумалось смутно. Спросить, как насчет дел амурных?..
- Чё делаешь вечерами?
- Книжки читаю.
- Какие?
- Тебе знать надо?.. Ну Чехов... Куприн... Хайам... Оскар Уайльд...
- Хайама я тоже люблю. А Уайльда - нет.
- Дорастешь.
- Сомневаюсь, с извращенцами у меня нелады. А ты до траха дорос или все еще дрочишь?
В самолюбивом возрасте Киса начал меня слегка доставать своими холодноватыми подколками и пристройками сверху: все-то он постиг уже, все изведал теоретически, а ты дорастай изволь...
К выпускному вечеру Капелькин оставался еще девственником, как, впрочем, довольно многие школьники во времена раздельного обучения. Грубое бесцеремонное любопытство по этой части у нас, сексуально озабоченных юнцов, было в ходу, но Киса не разделял его, к сальностям относился с брезгливым презрением, не матерился. Он был естественно целомудрен, что, впрочем, не мешало ему заниматься подростковым онанизмом, я его однажды нечаянно за этим делом застал, он дико смутился...
А теперь вдруг спокойно ответил:
- Женюсь.
Вот это да. Тихой сапой сразу в женатики?!.. Я ведь еще даже ни разу не видел его с девчонкой.
- Ты что, серьезно?.. Не врешь?
- Ребенок скоро родится.
- А-а...