Те дети, чьей целью является внимание, уверены, что они становятся "причастными к этому миру", только когда их замечают. В психотерапевтической сессии такие дети зачастую специально ведут себя так, чтобы тем или иным способом вынудить психотерапевта постоянно быть поблизости. Репертуар такого поведения очень широк. Это громкие крики, быстрая и непонятная речь, агрессия, негативизм по отношению к предложениям психотерапевта и т. д. Одним из контртрансферентных показателей такого детского поведения является постепенно возникающее у психотерапевта чувство раздражения. Если такая реакция возникает, психотерапевт может попробовать подтвердить свою гипотезу через обыгрывание вопроса: "Может быть, ты чувствуешь себя значимым только тогда, когда я постоянно обращаю на тебя внимание?".
Дети, чья цель – достижение силы, обычно ведут себя так, как будто они чувствуют свою причастность к окружающему миру только тогда, когда отказываются сделать то, о чем их просят. В психотерапевтических сессиях такие дети часто "тестируют реальность", постоянно проверяя рамки, установленные психотерапевтом относительно их взаимодействия в процессе работы. Они "экспериментируют" с игрушками и вещами в игровой комнате, ведут себя агрессивно по отношению к психотерапевту или тем объектам, которые могут его символизировать, проявляют упрямство, переживают приступы гнева и т. п. Типичная контртрансферентная реакция психотерапевта на эти особенности поведения – гнев. Для проигрывания проблемы силы он может обсудить с ребенком следующий вопрос: "Может быть, ты чувствуешь себя чего–то стоящим только тогда, когда командуешь?".
Дети, нацеленные на месть, уверены, что какой–то человек или какое–то обстоятельство очень сильно испортило им всю последующую жизнь. Поэтому единственный способом почувствовать собственную значимость является месть. В психотерапевтической сессии они будут сосредоточены на том, чтобы нанести психологический и даже физический вред психотерапевту, родителям или другим детям. Они могут высмеивать, пугать, рассуждать на темы мести, оскорблять, повреждать вещи, делать колкие выпады и т. п., вызывая контртрансферентное чувство того, что их задели, и желание отплатить тем же. Для обыгрывания этой проблемы терапевту необходимо поставить в фокус взаимодействия с ребенком следующие вопросы: "Может быть, ты чувствуешь себя чего–то стоящим только тогда, когда причиняешь вред мне и другим людям?" или "Может быть, тебе кажется, что кто–то навредил тебе, и тебе хочется отомстить за это?".
Дети с целью неадекватности убеждены, что они не способны что–либо делать. Они глубоко переживают собственную незначительность и обычно ведут себя так, как если бы чувство причастности возникало у них в тех случаях, когда от них ничего не ждут. В ходе психотерапевтической сессии они провоцируют ситуации собственной несостоятельности, неспособности нести ответственность. Так, они могут просить психотерапевта сделать что–то за них или вообще не выражают желания хоть что–то делать и как–то взаимодействовать с терапевтом (они могут просто сидеть, стоять или лежать на одном и том же месте безо всякого стремления что–либо предпринять). Чаще всего эта манера поведения вызывает у психотерапевта контртрансферентные чувства беспомощности, растерянности и обескураженности. Чтобы разыграть эту проблемную тематику, психотерапевту необходимо поднять вопросы: "Может, ты боишься сам попробовать это сделать, потому что тебе кажется, что ты не справишься?" или "Может быть, тебе хочется, чтобы я перестал с тобой разговаривать и просто оставил тебя в покое?".
И все же самым главным методом исследования личности Адлер считал анализ ранних воспоминаний. Он писал: "Я бы не стал исследовать личность, не спрашивая о первом воспоминании" (цит. по: Сидоренко, с. 71).
Исследование ранних воспоминаний
Метод ранних воспоминаний является центральным в практике адлерианской консультации и психотерапии. Он используется в исследовательских, диагностических и психотерапевтических целях. Такое исключительное положение метода ранних воспоминаний в системе индивидуальной психологии объясняется по крайней мере двумя причинами:
1. "В нем содержится фундаментальная оценка человеком самого себя и своего положения…это его первое обобщение явлений, первое более или менее полное символическое выражение самого себя и тех требований, которые к нему предъявляются" (цит. по: Сидоренко, с. 72–73);
2. "Это его субъективная стартовая точка, начало автобиографии, которую он для себя создает… Поэтому мы часто обнаруживаем в нем контраст между переживавшимся тогда состоянием слабости и неадекватности и теми целями силы и безопасности, которые он считает идеальными для себя" (там же).
Адлер писал, что "каждое воспоминание, каким бы тривиальным оно ни казалось человеку, представляет для него что–то достопамятное. Оно говорит ему: "Вот чего ты должен ожидать", или: "Вот чего ты должен избегать", или: "Вот что такое жизнь". И вновь мы должны подчеркнуть, что само по себе событие не так важно, как тот факт, что именно это переживание настойчиво сохраняется в памяти и используется для кристаллизации того значения, которое придается жизни. Каждое воспоминание – это напоминание" (там же). Кроме того, "воспоминания никогда не могут вступать в противоречие со стилем жизни. Если стиль жизни меняется, воспоминания тоже изменятся: человек будет вспоминать другие случаи или по–другому интерпретировать те случаи, которые он помнит" (там же).
Методика ранних воспоминаний обладает рядом как преимуществ, так и недостатков. К ее преимуществам относятся следующие:
1. "Люди с готовностью идут на то, чтобы рассказать или описать свое раннее воспоминание – ведь это "просто факты", и значение их не осознается. Едва ли кто–нибудь понимает свое раннее воспоминание… Таким образом, через ранние воспоминания люди признаются в своих жизненных целях, в своем отношении к окружающим и своем взгляде на мир нейтральным и не затруднительным для себя образом" (там же).
2. "Для психологических целей безразлично, является ли воспоминание, которое человек считает первым, действительно самым ранним событием, которое он может вспомнить, и даже является ли оно вообще воспоминанием реального события. Воспоминания важны только в той мере, в какой они за таковые принимаются: их значение–вихинтерпретации и в их способности переносить что–то в настоящую и будущую жизнь…" (там же).
3. Компактность и простота метода позволяют использовать его для групповых исследований.
4. Очень важен тот факт, что, как отмечает Е. В Сидоренко, метод ранних воспоминаний отвечает требованиям объективного исследования личности.
К ограничениям методики ранних воспоминаний относится то, что "иногда люди не дают ответа или заверяют, что они не знают, какое событие было первым; но это само по себе уже их раскрывает. Мы можем догадаться, что они не хотят обсуждать свои фундаментальные значения и не готовы к сотрудничеству" (цит. по: Сидоренко, с. 74).
На желание и способность пациента воспроизвести какое–либо раннее воспоминание могут отрицательно влиять самые разнообразные факторы, в частности травмирующие события детства (например, инцест), изменение жизненного стиля, к которому не подходит никакое действительное воспоминание, мозговые нарушения и неврологические расстройства либо просто недостаточное доверие по отношению к психотерапевту и психотерапии. Кроме того, то, что субъект не может воспроизвести свои ранние воспоминания, часто имеет клиническое объяснение. "Эти люди не развивают у себя индивидуальных базовых убеждений и поэтому наобум бредут по жизни, по существу не представляя себе, что они такое и что такое жизнь. Они не обязательно должны быть тревожными или помешанными, скорее они растеряны, бесцельны… Наверняка им предлагали обратиться за терапевтической помощью, и они послушно обращались за ней, сами не зная почему…" (Manaster, Corsini, p. 188). Впрочем, возможен вариант, когда "люди, которые говорят, что у них "нет ранних воспоминаний", позволяют нам прийти к заключению, что их детство не было приятным. Мы должны задавать им наводящие вопросы, чтобы обнаружить то, что нам нужно. В конце концов, они всегда что–то вспоминают" (цит. по: Сидоренко, с. 74).
Иногда в таких случаях психотерапевты–адлерианцы предлагают человеку "придумать воспоминание". Многим людям это помогает спонтанно вспомнить что–нибудь, некоторые же оказываются в состоянии придумать лишь общие контуры "воображаемого" воспоминания, нечто фрагментарное, смутно выражающее какую–либо надежду или желание. Впрочем, практика показывает, что пациенты редко оказываются не в состоянии вспомнить что–либо из своего раннего детства. В крайнем случае им можно помочь, стимулируя их память. Например, Р. Пауэрс и Дж. Гриффит советуют предложить начать воспоминания с 6 или 7 лет и постепенно возвращаться к моменту рождения, вспоминая места, где пациент жил, играл или делал что–то еще, и людей, с которыми он тогда был. Можно предложить вспомнить какие–то особенные события, от которых потом можно будет оттолкнуться (рождение брата или сестры, семейные праздники, первый школьный день и т. п.). Дж. Манестер и Р. Корзини даже рекомендуют в таком случае сначала рассказать пациенту свое собственное раннее воспоминание.
Ранние воспоминания могут отражать актуальное состояние пациента, обусловленное какими–либо серьезными внешними факторами. В этом случае они имеют скорее ситуативное, ане фундаментально обусловленное значение. Адлер отмечал: "Использование воспоминаний для стабилизации настроения легко видеть в обычном поведении. Если человек переживает поражение и утрачивает уверенность в своих силах, то он вспоминает прежние случаи поражений. Если он в меланхолии, все его воспоминания меланхоличны. Когда он воодушевлен и исполнен смелости, он выбирает совершенно другие воспоминания: случаи, которые он вспоминает, приятны и подтверждают его оптимизм. Аналогичным образом, если он чувствует, что столкнулся с некоей проблемой, он будет призывать воспоминания, которые помогают развить в себе состояние, нужное для встречи с нею. Таким образом, воспоминания в значительной степени служат той же цели, что и сны" (цит. по: Сидоренко, с. 76). Манестер и Корзини предлагают для исключения случайных ситуативных влияний анализировать не одно, а 3, 6 или даже 10 ранних воспоминаний.
Методика ранних воспоминаний, являющаяся одной из проективных методик, обладает их обычным недостатком – известной субъективностью интерпретаций. Свою роль здесь играет и то обстоятельство, что Адлер не оставил подробно разработанной системы интерпретации ранних воспоминаний. В своих произведениях он лишь на примерах показывал, как могут быть истолкованы те или иные их элементы, при этом напоминая, что в психологии "все может быть совсем по–другому".
С другой стороны, существуют многочисленные попытки количественно оценивать воспоминания по различным характеристикам, значимым для индивидуальной психологии, например рождение брата или сестры; болезнь; смерть кого–либо из близких людей; активность, стремление к цели; принятие или отвержение окружающими и т. п. Опыт применения этих систем в группах показывает, что пока эксперты оценивают ранние воспоминания по схеме, основанной на высказываниях самого Адлера, между ними царит полное согласие, но как только они переходят к оценке активности, взаимности, исхода, "яркости" и т. п., начинаются разногласия. Однако, так или иначе, некоторые из элементов этих систем помогают подготовить почву для "инсайта". В работах Адлера нет точных указаний на процедуру получения ранних воспоминаний. В связи с этим все разработки этой процедуры принадлежат его последователям и ученикам. Заметим при этом, что не существует универсального метода получения и оценивания ранних воспоминаний, с которым бы были согласны все исследователи. По мнению одних авторов, процесс получения ранних воспоминаний "важнее самой методики" (Warren, p. 24–35), по мнению других, преимущество методики в том и состоит, что она не требует от психотерапевта никаких специальных навыков.
Существуют специальные вопросники ранних воспоминаний, например вопросник ранних воспоминаний The Early Recollections Questionnaire (ERQ). От испытуемого требуется записать 6 воспоминаний. Согласно процедуре, предлагается дать письменное изложение самых ранних воспоминаний. При этом подчеркиваются несколько важных моментов:
1) старайтесь быть как можно более конкретным;
2) не давайте "обзоров", т. е. воспоминаний о случаях, которые повторялись много раз;
3) не отказывайтесь давать воспоминание, даже если вы не уверены, что это действительно с вами случилось;
4) включайте все, что помните, даже то, что кажется вам незначительным;
5) описывайте только то, что относится к возрасту до 8 лет;
6) описывайте чувства, даже если они противоречивы;
7) называйте имена присутствующих в воспоминаниях людей;
8) опишите наиболее яркую часть;
9) опишите то, что случилось до и после этого, и чувства, которые вы в это время испытывали;
10) попытайтесь высказать догадку по поводу цели своего поведения;
11) укажите примерный возраст, к которому относится воспоминание.
Ч. Аллерс и коллеги (Allers, White & Hornbuckle, p. 61–66) приводят более короткую инструкцию: человека просят рассказать самое раннее воспоминание о каком–либо событии. Предлагается, чтобы это было одно событие, а не рассказ о серии событий. После того как пациент это сделает, консультант может задать уточняющие вопросы:
1) что вы чувствовали;
2) кто еще там был;
3) помните ли вы цвета, звуки и другие обстоятельства этого события?
Л. Хайер и коллеги (Heyer, Marilyn & Boudewyns, p. 300–312) описывают процедуру, которую они применяли при обследовании ветеранов войны во Вьетнаме. Их просили рассказать два ранних воспоминания о каких–либо единичных событиях, которые произошли в возрасте до 8 лет. Это могло быть любое событие, которое "засело" в голове и может быть вызвано перед "мысленным взором". Воспоминания записывались на магнитофон, а позже переписывались на бумагу. После записи каждого воспоминания испытуемого просили: 1) дать ему название; 2) выразить свои чувства по поводу этого события; 3) внести любое изменение в запомнившееся событие. В последующем анализе использовалось только первое воспоминание из двух.
При анализе воспоминаний рекомендуется отдавать предпочтение первому из них, а последующие использовать лишь в том случае, если первое не удается удовлетворительно проанализировать. Поскольку в работах Адлера большое значение придается подробностям и формулировкам тех или иных эпизодов, некоторые исследователи настаивают на письменном изложении раннего воспоминания. Е. В. Сидоренко предлагает следующие содержательные категории для контент–анализа ранних воспоминаний.
1. Люди, присутствующие в воспоминаниях
а. Мать
♦ Для анализа ранних воспоминаний имеет значение как присутствие, так и отсутствие фигуры матери в продукции.
♦ Присутствие в материале ранних воспоминаний фигуры матери может свидетельствовать:
◊ о жизненном стиле избалованного ребенка. "У испорченных детей, особенно у избалованных, в раннем воспоминании почти всегда будет фигурировать мать" (Сидоренко, с. 83);
◊ о том, что индивид "нуждается в большем ее внимании" (Сидоренко, с. 84);
◊ о том, что хорошая адаптация индивида была достигнута благодаря матери.
♦ Отсутствие фигуры матери в продукции ранних воспоминаний может быть показателем:
◊ того, что у индивида существует чувство, что мать им пренебрегала;
◊ того, что ребенок не был привязан к ней и удовлетворен своей жизненной ситуацией;
◊ того, что в связи с рождением в семье других детей происходила "детронизация" – свержение ребенка с "трона любви".
б. Отец
♦ Присутствие фигуры отца в материале ранних воспоминаний может наблюдаться в случаях:
◊ когда ребенок обращается к отцу из–за неудовлетворенности отношениями с матерью или в связи с рождением следующего ребенка;
◊ когда избалованный ребенок восстает против строгого отца.
♦ Отсутствие фигуры отца в материале ранних воспоминаний никак не анализируется.
в. Братья и сестры
♦ Присутствие их фигур может говорить о: Д детронизации в связи с их рождением; Д соперничестве с ними;
◊ несамостоятельности и зависимости от них;
◊ развитии социального чувства и сотрудничества (возможно и неудачного).
г. Двоюродные братья и сестры
♦ Присутствие их фигур свидетельствует:
◊ о расширении поля социального действия индивида, распространении его за пределы собственной семьи;
◊ в случае, если они противоположного пола, о трудностях в полоролевом взаимодействии.
д. Бабушки, дедушки и другие родственники
♦ Присутствие их фигур может означать:
◊ что они баловали ребенка и "испортили" его;
◊ в случае, если они упоминаются в дружественной атмосфере наряду с другими близкими родственниками, что у индивида произошло исключение остальных людей и, следовательно, его недостаточную социальную адаптацию.
е. Посторонние люди: гости, друзья, соседи и др.
♦ Присутствие фигур посторонних людей позволяет предположить, что: Д ребенок осознавал себя как часть общества, распространяя свой интерес на других людей и сотрудничая с ними;