В целом проблема выделения законных интересов наряду с правами и обязанностями носит весьма дискуссионный характер. В частности, достаточно подробно она рассматривается в трудах А. В. Малько, который определяет законный интерес как отраженное в объективном праве либо вытекающее из его общего смысла и в определенной степени гарантированное государством простое юридическое дозволение, выражающееся в стремлениях субъекта пользоваться конкретным социальным благом, а также в некоторых случаях обращаться за защитой к компетентным органам – в целях удовлетворения своих потребностей, не противоречащих общественным. При этом он отмечает, что содержание законного интереса состоит из двух элементов (стремлений): пользоваться конкретным социальным благом (центральный, осевой элемент) и обращаться в необходимых случаях за защитой к компетентным органам государства или общественным организациям (дополнительный элемент, обеспечивающий реализацию первого). Особое внимание ученый обращает на необходимость разграничения понятий "законный интерес" и "субъективное право", поскольку между ними много общего, "родственного", но в то же время существуют и определенные различия. Субъективные права и законные интересы, по его мнению, – это различные правовые дозволенности: законный интерес в отличие от субъективного права есть простая правовая дозволенность, имеющая характер стремления, в которой отсутствует указание действовать строго зафиксированным в законе образом и требовать соответствующего поведения от других лиц и которая не обеспечена конкретной юридической обязанностью.
Иной точки зрения придерживается Е. А. Лукашева. Она отмечает, что "интерес предшествует правам и обязанностям независимо от того, находит ли он прямое закрепление в законодательстве или просто подлежит "правовой защите со стороны государства", то есть "интерес – это категория внеправовая, или "доправовая".
Поскольку проблема выделения законных интересов не относится непосредственно к предмету нашего исследования, отметим лишь, что нам также не представляется необходимым выделение законных интересов как самостоятельного элемента правового статуса, поскольку по крайней мере даваемое им определение весьма абстрактно: что означает "простая дозволенность" – разве может быть дозволенность "сложной"; в чем смысл выделения такой дозволенности, которая конкретно не определена и не обеспечена соответствующей обязанностью. Поэтому более обоснованной считаем позицию, рассматривающую законный интерес как внеправовую категорию.
В качестве элементов правового статуса также указываются, как отмечалось выше, устанавливающие статус лица правовые нормы, его правосубъектность и гражданство. На наш взгляд, данные качества не определяют, а предопределяют, то есть обусловливают правовой статус лица, то есть фактически здесь смешиваются причина и следствие. Между тем построение понятийно-категориального аппарата требует строгого соблюдения законов логики в соотношении однопорядковых и разнопорядковых понятий. Поэтому правовые нормы, устанавливающие статус лица, правосубъектность и гражданство выступают, по нашему мнению, основаниями, предпосылками правового статуса личности. Именно их наличие делает правовой статус "функционирующим, действенным для личности". То есть они могут быть включены в юридическую конструкцию правового статуса, но не в его содержание.
Так, очевидно, что без норм права не было бы и правового статуса, поскольку именно они, как уже подчеркивалось, придают социальному статусу индивида форму правового. В то же время ставить их в один ряд с правами и обязанностями, составляющими содержание правового статуса, не обоснованно, т. к. они представляют собой абстрактные предписания безличностного характера, в то время как правовой статус по своему содержанию связан именно с юридической персонификацией личности. По этим же основаниям, на наш взгляд, не требуется включение в правовой статус в качестве самостоятельных элементов правовых принципов, которые носят ещё более абстрактный характер и конкретизируется непосредственно в нормах права. Нормы права, таким образом, выступают юридическим (нормативным) основанием правового статуса.
Как мы уже отмечали, некоторые ученые предлагают рассматривать как элемент правового статуса, наряду с правами, свободами и обязанностями, гражданство. Более того, само определение гражданства, распространенное в научной литературе и нашедшее отражение, в частности, в российском законе "О гражданстве РФ", как устойчивой правовой связи лица с конкретным государством, выражающейся в совокупности их взаимных прав и обязанностей, позволяет некоторым ученым по сути отождествлять его с правовым статусом. Но, как справедливо отмечает Н. В. Витрук, неразрывная связь правового статуса и гражданства не дает основания объявлять правовой статус содержанием гражданства: гражданство есть юридическое основание (условие), предпосылка обладания и пользования правовым статусом, причем не единственное. Отсюда и более четкое определение гражданства, даваемое ученым: "… гражданство как правовое явление есть правовая устойчивая, постоянно длящаяся связь по принадлежности лица к государству (государственно-организованному обществу), которая опосредуется совокупностью прав личности в сфере отношений гражданства (по его признанию, приобретению и прекращению, утрате)". Соответственно Н. В. Витрук делает вывод, что гражданство находится вне статуса и не входит в его содержание, оно является предпосылкой обладания правовым статусом и должно быть включено в более широкое понятие – правовое положение личности. Мы согласны с ученым в том, что гражданство нельзя отождествлять с правовым статусом, также как нельзя включать его и в содержание правового статуса, но его можно рассматривать в качестве основания правового статуса как особый юридический факт. На это обращает внимание и Е. А. Лукашева, подчеркивая, что гражданство "является для индивида юридическим основанием пользоваться правами и свободами и выполнять установленные законом обязанности, то есть основанием правового статуса гражданина". А. А. Чепурнов также отмечает, что гражданство не является конкретным правом человека или совокупностью прав, не может оно рассматриваться и как правоотношение лица с государством – оно составляет предпосылку и юридическое основание вступления граждан в правоотношение, является условием установления правового статуса личности. Гражданство, по нашему мнению, – это ничто иное как правовое состояние, то есть длящийся во времени юридический факт, периодически порождающий определенные правовые последствия, а именно – порождающий определенные права и обязанности индивида, составляющие ядро его правового статуса. Даже в тех случаях, когда обладание соответствующими правами не ставится в зависимость от наличия гражданства, последнее всё равно определяет правовой статус как особую форму статуса социального. Как справедливо подчеркивает в этой связи Б. Л. Назаров, "правовой статус человека в значительной мере характеризует его как гражданина, который в системе социальных связей является участником тех из них, что регулируются правом"; "человек взаимодействует во всех социальных связях, гражданин – в таких, которые носят юридический характер".
В отношении правосубъектности как способности лица быть субъектом права следует отметить, что она, наряду с нормами права, служит тем фундаментом, на котором и строится вся юридическая конструкция правового статуса. Это неотъемлемое качество индивида как "носителя" правового статуса, которое и превращает его из личности "биосоциальной" в личность юридическую. Правосубъектность, включающая в себя правоспособность и дееспособность, предопределяет как содержание правового статуса (объем субъективных прав и обязанностей), так и форму его реализации. Так, правоспособность, под которой понимают потенциальную возможность лица иметь права и нести обязанности, выступает необходимым условием возникновения правового статуса любого лица. Именно поэтому общая правоспособность как необходимое юридическое свойство личности появляется у человека с момента рождения и прекращается со смертью. Именно поэтому правоспособность как абстрактная возможность не может быть ограничена или отобрана у индивида: не существует неправоспособных или ограниченно правоспособных лиц. Правоспособность нельзя ни передавать, ни ограничивать, от неё невозможно отказаться. Наличие одинаковой общей правоспособности у всех лиц реализует демократический принцип равенства перед законом.
В отличие от правоспособности, дееспособность как элемент правосубъектности означает уже не потенциальную возможность, а реальную способность индивида своими собственными действиями осуществлять права и исполнять обязанности. Она, в свою очередь, определяется целым рядом факторов, таких, как возраст, психическое состояние лица, и возникает в полном объеме по общему правилу с достижением совершеннолетия. Именно дееспособность предопределяет разное содержание правового статуса индивидов и разные формы его реализации. Так, если индивид признан ограниченно дееспособным или недееспособным (а дееспособность, в отличие от правоспособности, может быть ограничена, и человек может быть лишен дееспособности), то он не может самостоятельно реализовывать те права и обязанности, которые входят в содержание его правового статуса: "недостающая" дееспособность в этих случаях как бы восполняется действиями законных представителей этих лиц. И реализация прав и обязанностей здесь будет опосредованной – через опекунов и попечителей. Соответственно, правосубъектность, и в первую очередь дееспособность, служит своего рода фактическим основанием правового статуса, учитывающим конкретные жизненные обстоятельства каждого индивида. Накладываясь на юридическое основание, которым выступают нормы права, фактическое основание и образует реальную основу для формирования содержания правового статуса. Поэтому нельзя также согласиться с позицией, достаточно распространенной среди советских ученых, сводящей по сути правовой статус именно к правосубъектности (или даже правоспособности). Так, например, Н. Г. Александров писал, что "право, определяя круг действий, которые государство разрешает совершать, устанавливает правоспособность, или правовой статус граждан… и тем самым определяет их правовое положение". Как справедливо подчеркивает в этой связи Н. И. Матузов, "правоспособность – весьма существенный элемент правового статуса, но она всё же не исчерпывает и не раскрывает в полной мере действительное правовое положение личности в обществе, не отражает всё богатство и сложность их взаимосвязей; сведение правового статуса к правоспособности обедняет и, в конечном счете, принижает реальное положения гражданина… в государстве".
В качестве элемента правосубъектности иногда также выделяют деликтоспособность – способность нести ответственность за совершенные противоправные деяния. Более того, как уже отмечалось, саму юридическую ответственность также предлагают включать в правовой статус индивида как самостоятельный элемент. На наш взгляд, подобное выделение ответственности (и соответственно деликтоспособности) не обосновано, так как претерпевание негативных последствий личного, материального или организационного характера за совершение правонарушения (в чем и заключается юридическая ответственность ) есть ни что иное, как обязанность правонарушителя. Таким образом, способность нести юридическую ответственность охватывается понятием дееспособности, а само несение негативных последствий входит в содержание правового статуса как обязанность правонарушителя.
Интересную точку зрения на эту проблему высказывает Н. В. Витрук. Он обращает внимание на то, что вопрос о месте юридической ответственности в правовом статусе индивида зависит от того, как её понимать, в частности – в статике или в динамике. Средства юридической ответственности, установленные в праве и взятые в статике, по его мнению, – один из видов юридических гарантий защиты прав и обязанностей, а юридические гарантии, обеспечивающие реализацию и защиту прав, обязанностей и законных интересов личности, он относит к структурным элементам правового положения личности. Если же рассматривать юридическую ответственность в динамике как определенное поведение и деятельность в процессе реализации и защиты прав и обязанностей, то в этом случае, как пишет ученый, она составляет часть этого процесса. Однако, на наш взгляд, и в том, и в другом случае подобное понимание ответственности вообще выходит за рамки правового статуса, так как относится именно к сфере защиты прав и обязанностей, то есть по сути к средствам защиты самого правового статуса.
Дискуссионным является вопрос и о включении в правовой статус общих (статусных) правовых отношений, в рамках которых индивидами реализуются их права и обязанности. С одной стороны, очевидно, что правоотношения не могут быть поставлены в один ряд с правами и обязанностями лица. Как подчеркивает Н. В. Витрук, "правовые связи и отношения не выступают в качестве структурного элемента правового статуса, так как они существуют не в одном ряду с правами, обязанностями и законными интересами личности, а как форма их существования (проявления)". С другой стороны, полное выведение их за рамки правового статуса (по аналогии, например, с юридическими гарантиями) лишает последний фактической составляющей, то есть по сути превращает в формальную характеристику лица. Между тем, правовой статус индивида – это не только те юридические качества, которые закреплены в нормах права, но и их реальное воплощение в действительности. Реализация же основных субъективных прав и обязанностей индивида происходит именно в рамках правовых отношений. Ведь именно субъективные права и обязанности индивида и составляют юридическое содержание правоотношения, а их реальное воплощение – его фактическое содержание. Поэтому, на наш взгляд, нельзя отрывать права и обязанности индивида от формы их реализации, так как это разрушает и юридическую конструкцию правоотношения (субъект – объект – субъективные права – юридические обязанности), и юридическую конструкцию правового статуса. Без правовых отношений правовой статус из юридической конструкции по сути превращается в юридическую фикцию.
Исходя из вышеизложенного, на наш взгляд, правовой статус индивида можно определить как систему предусмотренных юридическими нормами прав, свобод и обязанностей индивида, обусловленную его правосубъектностью и гражданством и реализуемую в соответствующих правоотношениях.