Маленький человек во мне желает расположить тебя к себе, "обезопасить" тебя, принимая во внимание тот трепет, с каким ты относишься к "высшей математике", не зная даже основ арифметики. Чем меньше ты знаешь, тем сильнее в тебе проявляется этот трепет. Ты знаешь Гитлера лучше, чем Ницше , а Наполеона лучше, чем Песталоцци . Какой-нибудь король значит для тебя больше, чем Зигмунд Фрейд .
М аленький человек во мне добивается твоего расположения так же, как ты добиваешься мелких побед под громкий бой барабанов. Я боюсь тебя, когда маленький человек во мне мечтает о том, как он "поведет тебя к свободе". Ты можешь узнать себя во мне, как и меня в себе, испугаться при этом и убить себя во мне. Именно поэтому я больше не хочу погибать за твою свободу на рабство.
Конечно же, ты меня не понимаешь. Я прекрасно знаю, что "свобода на рабство" вещь очень не простая.
Чтобы вырасти из верного раба в простого хозяина и стать неугнетаемым рабом, ты должен для начала убить того, кого считаешь угнетателем, например, царя. Конечно же ты не можешь совершить такого убийства, если оно не опра в дывается высокими идеалами свободы. В соответствии со своими убеждениями, ты присоединяешься к революционной партии, возглавляемой действительно великим человеком, таким, как, например, Иисус Христос, Маркс, Линкольн или Ленин. Этот великий человек по-настоящему одержим твоим освобождением.
Но если он хочет добиться реальных результатов, он окружает себя маленькими людьми, с целым рядом помощников и исполнителей в придачу, поскольку задача, стоящая перед ним настолько грандиозна, что он не в силах справиться с ней в одиночку. Более того - ты не поймешь его, если он не станет объединять маленьких больших людей вокруг себя. Окружив себя маленькими большими людьми, он добивается некоторого облегчения твоей участи, а также открывает некоторую часть правды или способа реализации большей социальной справед л ивости. Он издает "заветы" и законы о легализации твоей свободы, рассчитывая на твою помощь, или, по крайней мере, на намерение помочь ему. Он вытягивает тебя из той социальной мерзости, в которой ты погряз.
Для того, чтобы сохранить свое окружение, не утратив в то же время твоего доверия, по-настоящему большой человек вынужден, шаг за шагом, жертвовать величием своих достижений, которых он добился, будучи в одиночестве, вдали от тебя и того шума, который ты ежедневно создаешь, но, в то же время, думая о тебе. Чтобы окончательно подчинить тебя своей власти, он позволяет тебе преклоняться перед ним и возводить его в ранг святых. Он не был бы кумиром для тебя, оставайся он обычным человеком, таким же, как и ты; например, если бы он жил с жен щ иной, не зарегистрирова в брак.
Таким образом ты сам сотворяешь себе нового кумира. Становясь кумиром, великий человек теряет свое величие, которое и состояло из честности, доступности, мужества и близости к жизненным реалиям. Вот тут то и проявляются маленькие большие люди, слыву щ ие продолжателями его дела, которые немедленно занимают руководящие посты в правительстве, финансировании, внешней политике, науке и искусстве, а ты при этом остаешься там же, где и был - в дерьме!
Ты продолжаешь ходить в лохмотьях во имя "коммунистического будущего" или "интересов Третьего рейха". Ты, как и прежде, живешь в вонючем коровьем сарае, но проникаешься гордостью за Дворец народной культуры. Тебе нравится твоя иллюзорная собственная значимость … до тех пор пока следующая война не низвергнет твоих теперешних кумиров.
За рубежом маленькие люди уже давно изучили твое стремление быть добровольным рабом. Результаты этого изучения подсказали им, как стать маленьким большим человеком, прилагая к этому минимум усилий. Эти люди не из дворцов - они были такими же как и ты. Они голодали и страдали, как ты. Они нашли простейший способ стать хозяевами.
Сотни и сотни лет великие люди приносили себя в жертву на алтарь твоей свободы и благосостояния. Маленькие люди из твоего окружения поняли, что необходимости в этом нет. Все, что веками создавалось тяжелым трудом воистину великих мыслителей, эти самые маленькие люди разрушили менее, чем за пять лет. Да, эти маленькие люди, которых ты порой возносишь, остановились на способе собственного возвеличивания путем разру ш ения всего старого мира "до основания" - способе крикливом, вульгарном и бесчеловечном.
Они так часто утверждают, что твоя жизнь, как и жизнь твоих родных и близких, не стоит ничего; что ты есть их слабоумный прислужник и иного отношения к себе не заслуживаешь, что заставляют тебя самого поверить в это. Они обещают тебе не личную, а национальную свободу, не собственную значимость, а национальное величие. Они не говорят ни слова о самоуважении, зато трубят во все трубы о необходимости твоего уважения к государству.
Поскольку понятия "личная свобода" и "собственная значимость" теряют для тебя всякий смысл, то лозунги "национальной свободы" и "национальных интересов" приводят тебя в такой же восторг, какой испытывает собака, когда ей бросают кость.
Никто из этих маленьких людей не уплатил той цены, которую пришлось уплатить за свои гениальные идеи свободы таким великим людям, как Джордано Бруно, Карл Маркс или Линкольн. Никто из них не любит тебя, маленький человек. Все они презирают тебя потому, что ты презираешь себя сам. Они знают тебя намного глубже и разбираются в твоей натуре гораздо тоньше, чем, например Рокфеллер или какой-нибудь другой, так называемый, "эксплуататор". Маленькие большие люди знают твои слабости лучше тебя самого. Они приносят тебя в жертву своим фетишам, а ты отдаешь им власть над собой. Ты сам поднимаешь своих хозяев на пьедесталы власти даже тогда, когда они обнаруживают свои истинные лица - а может и именно поэтому.
С предельной откровенностью они говорят тебе: "Ты всегда был, есть и будешь оставаться под нашим каблуком и ни на какие самостоятельные действия ты не способен". В ответ на это ты называешь их вождями и избавителями и кричишь "ура !".
Я очень боюсь тебя, маленький человек, поскольку от тебя зависит будущее человечества. Я боюсь тебя потому, что главная цель твоей жизни - спрятаться от самого себя. Ты очень и очень слаб, маленький человек. В этом нет твоей вины, но на тебе лежит огромная ответственность.
Ты уже давно мог бы избавиться от своих истинных угнетателей, если бы прямо или косвенно не поддерживал диктаторские режимы. Никакая полицейская сила в мире - эта постоянная опора диктаторских правлений - не смогла бы справиться с тобой, имей ты хоть чуточку уважения к себе в своей повседневной жизни, осознай ты тот факт, что без тебя невозможно продолжение жизни на Земле!
Разве хоть кто-нибудь из твоих "освободителей" говорил тебе это? Они называли тебя "рабочим классом мира", но никогда не упоминали о том, что ты и только ты сам в ответе за свою жизнь, а судьбы отечества тут не причем.
Ты должен осознать, что это ты поднял своих маленьких людей до уровня угнетателей, в то время, как людей по-настоящему великих ты обрек на мученичество. Ты издевался над ними, забрасывал их камнями, позволял им умирать от голода, ни разу не задумавшись ни о том, кто они такие, ни о том, что они сделали для тебя. Ты должен осознать тот факт, что у тебя нет ни малейшего представления о том, кто в действительности, привносит свет в твою жизнь.
"Чтобы я тебе поверил, сообщи мне, где ты находишься", так или почти так ты ответишь на мои попытки докричаться до тебя, а затем, узнав, где я нахожусь, ты немедленно донесешь на меня "куда следует", будь то местное отделение полиции, Комитет по антиамериканской деятельности, ФБР, ГПУ, Ку-Клукс-Клан или разнообразные вожди мирового пролетариата.
Я не принадлежу ни к красным, ни к белым, ни к черным, ни к желтым.
Я не христианин, не иудей, не мусульманин и не мормон. Я не представитель сексуальных меньшинств, и не анархист.
Когда я обнимаю женщину, я делаю это потому, что люблю и хочу ее, а вовсе не потому, что я официально на ней женат или сексуально озабочен.
Я не бью детей. Я не увлекаюсь рыбалкой и охотой, хотя и хорошо стреляю по мишеням. Я не играю в азартные игры и не провожу кампаний популяризации своих идей. Если мои идеи здравы и убедительны, то они сами найдут свое распространение.
Я не признаю "авторитетных" медицинских отзывов о своей работе, и сам решаю, кто из медицинских авторитетов способен вникнуть в глубину моих открытий, как бы нескромно это ни звучало.
Я чту закон и здравый смысл, но протестую против устаревших или абсурдных общественных установок. (Не торопись настучать на меня в "заинтересованные инстанции", маленький человек! Признайся, ты сам поступаешь точно так же.)
Я хочу, чтобы дети и молодежь имели возможность любить открыто.
Я не верю в то, что по-настоящему верующий и религиозный человек должен убивать свою плоть и превращать в мумию самого себя, свое тело и душу. Я знаю, то, что ты называешь Богом, действительно существует, но не в той форме, какая бытует в твоем представлении. Бог есть, прежде всего, космическая энергия, заключенная в тебе самом, в твоей любви, честности, и осознании окружающего и внутреннего мира.
А если кто бы то ни было, под каким угодно предлогом попытается вмешаться в мою медицинскую и преподавательскую деятельность - я вышвырну его вон. Но в случае, если он вызовет меня в суд, я задам ему ряд предельно ясно сформулированных простых вопросов, на которые он не сможет ответить, не будучи посрамленным на всю оставшуюся жизнь, поскольку я - человек работающий, который знает людей изнутри, который знает, что каждый из них имеет свою ценность, и который хочет, чтобы в умах людей господствовали конкретные дела, а не рассуждения об этих делах.
У меня есть собственное мнение, и я в состоянии отличить ложь от правды, ибо ежедневно и ежечасно использую правду как рабочий инструмент, который чищу после каждого употребления.
Я очень и очень боюсь тебя, маленький человек. Но я не всегда был таким. Я и сам был маленьким человеком - одним из миллионов себе подобных маленьких людей. Затем я стал ученым и психиатром. Я понял, как ты слаб, и насколько ты опасен в своей слабости. Я осознал, что только твое собственное несовершенство унижает тебя каждый день и каждый час, и никакая внешняя сила здесь ни при чем. Ты бы уже давно сверг тиранов, если бы имел в душе правильные ориентиры.
Когда-то твои угнетатели происходили из высших слоев общества, но теперь, они выходят из твоего собственного окружения. Они даже меньше, чем ты сам, маленький человек. Они и должны быть по-настоящему маленькими, маленькими до такой степени, чтобы самостоятельно осознать, какое жалкое существования они влачат, а затем, опираясь на собственный опыт, угнетать тебя, но уже более жестоко и изощренно.
Ты не видишь и не замечаешь человека, действительно великого. Его характер, его страдания, его чаяния, его бешенство и его борьба за твое благо чужды для тебя. Тебе невдомек, что существуют люди, органически неспособные к угнетению тебя и других и к насилию над твоей личностью. Люди, которые хотят для тебя реальной и подлинной свободы. Ты не любишь таких людей - мужчин или женщин, поскольку их природа отлична от твоей собственной. Они доступны и откровенны, а правда для них также важна, как для тебя важна хитрость. Они видят тебя насквозь, но испытывают при этом не презрение, а лишь сожаление и печаль о несовершенстве человеческой природы, но ты, который чувствует их все понимающий взгляд, ощериваешься, опасаясь за себя.
Ты осознаешь их величие, маленький человек, только тогда, когда другие маленькие люди назовут их великими. Ты боишься великих людей, их близости к реальной жизни и любви к ней.
Но великий человек любит тебя точно также, как любое другое животное, то есть - как живое существо. Он не хочет, чтобы ты испытывал те же страдания, что испытываешь на протяжении тысяч лет. Он не хочет, чтобы ты продолжал говорить те же глупости, которые повторяешь на протяжении тысяч лет. Он не хочет, чтобы ты жил, подобно рабочему скоту, поскольку любит жизнь и желает видеть ее свободной от страданий и унижений.
Ты вынуждаешь великих людей презирать тебя и стараться не замечать твоей ничтожности, чтобы избежать столкновения с тобой, а, что хуже всего, чтобы пожалеть тебя. Маленький человек, если ты психиатр, как например, Ломброзо , ты навешиваешь на великих людей криминальные ярлыки, или, как минимум склонность к преступной деятельности, а можешь приписать им, скажем, лунатизм, потому что великий человек, в отличие от тебя, не видит цели жизни в обогащении, в социально престижных браках своих детей, в политической карьере или научном признании. Словом, только потому, что он отличается от тебя, ты называешь его "гением" или "сумасшедшим".
Он же, со своей стороны, отнюдь не считает себя гением, а лишь обычным живым существом. Ты считаешь его асоциальным, так как он предпочитает раздумья в одиночестве пустой болтовне, под которой ты подразумеваешь общественную деятельность. Ты говоришь, что он сумасшедший, поскольку тратит деньги на научные исследования, вместо того, чтобы вкладывать их в ценные бумаги, как это делаешь ты. Ты, маленький человек, при всей своей глубочайшей упадочности, смеешь называть честного и откровенного человека "ненормальным". Ты меришь его собственными извращенными мерками нормальности, в которые он не вписывается. Ты не можешь увидеть, маленький человек, и не желаешь осознать, что ты вытесняешь из общественной жизни человека, который любит тебя и желает тебе только добра, и пытается помочь тебе. Ты делаешь его жизнь невыносимой, где бы он не появился. Кто превратил его в то, что он являет собой сейчас, после десятилетий гонений, отчаяния и страданий? Это сделал ты с твоей беспринципностью, твоей узостью мышления, твоим искривленным сознанием и с твоими так называемыми "вечными истинами", которые не живут более десяти лет.
Только вспомни о тех "святынях" которым ты клялся в верности в период ме ж ду Первой и Второй мировыми войнами. А теперь скажи мне, маленький человек, сколько раз ты публично отрекся от них? Ни разу, маленький человек, ни разу!
Великий человек более осторожен в своих мыслях, но приняв для себя какую-то идею в качестве основополагающей, он смотрит намного дальше тебя. Однако же его идея оказывается жизнеспособной, в то время как та, которой преклонялся ты, лопается как мыльный пузырь. Вот тогда-то ты, маленький человек, и начинаешь относиться к нему как к парии. А превратив его в парию, ты сеешь в его душе ужасное зерно одиночества. Зерно, которое не подвигает к действию, а лишь порождает страх, страх быть непонятым и оскорбленным тобой.
Для тебя важны такие понятия, как "народ", "общественное мнение", "коллективный разум". Ты, маленький человек, хоть раз задумывался над последствиями такого отношения к этим понятиям? Ты когда-нибудь спрашивал себя (только отвечай честно) за всю историю мирового развития или, хотя бы, со времен распространения учения Иисуса Христа, прав ты или не прав? Нет, ты спрашивал себя не об этом, а о том, что скажут о тебе окружающие в связи с тем или иным твоим поступком, и чем это тебе грозит. Об этом и только об этом ты всегда спрашивал себя, маленький человек!
Обрекая великого человека на одиночество, ты тут же забывал, что ты сделал с ним. Ты просто говорил новые глупости, отпускал в его адрес грязные шутки, причиняя ему, тем самым, еще большую боль.
Ты забываешь. А великий человек не забывает. Он не строит планов мести, но пытается понять, почему ты ведешь себя столь отвратительно. Я знаю что тебе этого не понять, но поверь мне на слово: сколько бы раз ты не делал ему больно, какими бы страшными ни были раны, нанесенные ему тобой, как бы ты в своей жалкой суете ни забывал того, что он сделал для тебя –великий человек будет страдать из-за твоих злодеяний вместо тебя не потому, что эти злодеяния столь значительны, а потому, что они ненормальны. Он пытается понять, что заста в ляет тебя обливать грязью своего ближнего, расстроившего тебя; причинять боль ребенку за то, что он не понравился злому соседу, предавать своих друзей, высмеивать добрых, предварительно получив от них то, что тебе надо, и раболепствовать перед кнутом. Он пытается объяснить для себя, что вынуждает тебя брать то, что дают и отдавать то, что требуют, но никогда ничего не отдавать добровольно; что заставляет тебя подталкивать пошатнувшихся, лгать самому и преследовать за правду других. Маленький человек, ты всегда на стороне гонителей.
Для того, чтобы обрести твое расположение и добиться твоей недостойной дружбы, великому человеку приходится подстраиваться под тебя: говорить то, что ты хочешь услышать, и притворяться, что ценит твои добродетели.
Но он не был бы ни мудрым, ни честным, ни простым для понимания - он, попросту, не был бы великим человеком, дружи он с тобой, имей те же добродетели, что и ты, и говори с тобой на одном языке. Ты не можешь не замечать, что среди твоих друзей, говорящих только то, что ты хочешь услышать, великих людей нет.
Ты не веришь, что твой друг может когда-нибудь сделать что-то великое. Ты презираешь себя втайне и даже открыто, тогда, когда отстаиваешь свое достоинство, а потому, презирая себя, ты не можешь уважать своего друга. Ты не можешь даже предположить, что некто, с кем ты сидел за одним столом, жил в одном доме, способен на великие достижения. Вот почему все великие люди одиноки.
В твоем обществе, маленький человек, трудно думается. Можно думать о тебе, за тебя, но не с тобой, ибо ты душишь все великие и благородные идеи.
Будучи матерью, ты говоришь своему задумавшемуся чаду: "Это не детская тема"; а преподавая, например, биологию, ты восклицаешь: "Ни один думающий студент не воспримет этого всерьез. Это же надо! Усомниться в наличии микробов в воздухе ?!"; а если ты учитель младших классов, от тебя часто услышишь: "Хорошо воспитанный ребенок не задаст такого неуместного вопроса"; но если ты жена - ты пригвоздишь мужа: "Открытие? Ты сделал открытие? Я бы на твоем месте ходила на работу и хотя бы попыталась прокормить свою семью!" Но когда ты читаешь о новом открытии, ты веришь в него, даже если не понимаешь о чем идет речь.
Я говорю тебе, маленький человек, ты утратил чувство лучшего, что было в тебе. Ты просто задушил его в зародыше. И когда ты встречаешь нечто великое в других: твоих детях, жене, муже, отце или матери, ты убиваешь его. Маленький человек, ты мелок и не хочешь становиться другим.
Ты спросишь меня, откуда мне известно все это? Изволь, я расскажу тебе.