Действующее уголовное законодательство впервые дает определение понятия убийства. В соответствии с ч. 1 ст. 105 УК РФ убийство есть умышленное причинение смерти другому человеку. Таким образом, в отличие от прежнего УК РСФСР 1960 г. действующее законодательство не знает понятия "неосторожное убийство". Такой подход вполне оправдан, поскольку, во-первых, соответствует традициям русского дореволюционного уголовного права (в частности, Уголовному Уложению 1903 г.), а, во-вторых, в нашем обыденном сознании "убийство" ассоциируется, как правило, с преднамеренными действиями (бездействием), направленными на причинение смерти другому человеку. Вместе с тем следует согласиться с мнением, что законодательное определение понятия убийства не совсем совершенно. Его следует дополнить таким существенным признаком, как "уголовная противоправность". Иначе под убийство подпадают случаи правомерного лишения жизни (например, причинение смерти в условиях необходимой обороны, задержания преступника либо приведение в исполнение законного приговора к смертной казни). При этом законодательная формулировка понятия убийства выглядела бы следующим образом: убийство – это умышленное противоправное лишение жизни другого человека. Аналогичное определение понятия убийства дается, например, в ст. 139 УК Республики Беларусь 1999 г., ст. 116 УК Латвийской республики.
Действующий УК РФ предусматривает ряд составов умышленных преступлений, основным или дополнительным объектом которых является право человека на жизнь. К их числу относятся составы преступлений, предусмотренные ст. 105–108, 277, 295, 317, 357 УК. В этих случаях умышленное противоправное лишение потерпевшего жизни охватывается указанными статьями полностью и дополнительной квалификации не требует. Другие же составы преступлений, так или иначе сопряженные с убийством, требуют дополнительной квалификации по ст. 105 УК. На этих позициях сегодня стоит и судебная практика. Так, согласно и. 18 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 января 1999 г.
"О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)" "действия должностного лица, совершившего убийство при превышении должностных полномочий, следует квалифицировать по совокупности преступлений, предусмотренных ч. 1 или ч. 2 ст. 105 и ч. 3 ст. 286 УК РФ". Аналогично по совокупности с ч. 2 ст. 203 УК РФ должны квалифицироваться действия руководителя или служащего частной охранной или детективной службы, совершившего убийство при превышении полномочий, предоставленных ему в соответствии с лицензией вопреки своей деятельности. Думается, что это правильное направление, поскольку подчеркивает особую ценность такого блага человека, как его жизнь.
Известно, что по совокупности преступлений наказание в виде лишения свободы может быть назначено до 25 лет лишения свободы, в то время как максимальный срок лишения свободы за отдельно взятое убийство в соответствии с ч. 2 ст. 105 УК составляет 20 лет.
Особо следует остановиться на составах преступлений, предусмотренных ст. 277 (Посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля); ст. 295 (Посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование); ст. 317 (Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа); ст. 357 (Геноцид), и их месте в структуре Особенной части УК РФ. Это так называемые двуобъектные составы преступлений. Дополнительным объектом в составах ст. 277, 295, 317 УК является право на жизнь государственного или общественного деятеля либо сотрудника правоохранительных органов, либо лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование. Основным объектом, соответственно, являются основы конституционного строя и безопасности государства, интересы правосудия, порядок управления. Именно основной объект посягательства определяет место каждой из этих норм в системе Особенной части Уголовного кодекса. Между тем такая позиция законодателя не бесспорна. На наш взгляд, это отголоски прежнего подхода к оценке системы ценностей, охраняемых уголовным законом. Очевидно, что никакие интересы органов власти и управления (если это, конечно, не касается безопасности государства в целом) не могут быть выше по своей значимости в сравнении с жизнью лица, принадлежащего по роду своей деятельности к той или иной системе органов власти и управления. Жизнь данного лица и должна выступать основным объектом, определяющим, соответственно, место этой нормы в системе Особенной части УК. В развитие сказанного ст. 105 УК (Убийство) целесообразно дополнить частью третьей, предусматривающей особо квалифицирующее обстоятельство убийства: "Убийство государственного или общественного деятеля, лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование, сотрудника правоохранительного органа, а равно их близких в целях воспрепятствования законной деятельности указанных лиц либо из мести за такую деятельность, – наказывается лишением свободы на срок от двенадцати до двадцати лет либо смертной казнью или пожизненным лишением свободы". В данном случае под уголовно-правовую охрану ставится жизнь лиц, осуществляющих не просто любую служебную деятельность (что охватывается и. "б" ч. 2 ст. 105 УК), а лиц, выполняющих служебную деятельность особого рода, стоящих на страже интересов правосудия, общественного порядка и безопасности государства в целом. Соответственно, ст. 277, 295, 317 УК следует из уголовного закона исключить. Если обратиться к опыту зарубежных стран, то, к примеру, по УК Франции 1992 г. убийство судьи, присяжного заседателя, адвоката, нотариуса, должностного лица системы правосудия или любого другого лица, обладающего государственной властью, или лица, выполняющего обязанности по государственной службе, при исполнении или в связи с исполнением ими таких функций или обязанностей, если это положение потерпевшего очевидно или известно исполнителю, отнесено к убийству при отягчающих обстоятельствах и наказывается пожизненным заключением (ст. 221-4). УК ряда американских штатов к тяжкому убийству первой степени также относят случаи умышленного лишения жизни определенных лиц, в том числе: президента и других государственных деятелей, служащих правоохранительных органов. Так, согласно § 125.27 УК штата Нью-Йорк 1967 г. "лицо виновно в тяжком убийстве первой степени, если… потерпевшим был служащий полиции, который был убит в ходе выполнения им своих служебных обязанностей, и обвиняемый знал или должен был разумно полагать, что потерпевший являлся служащим полиции; или потерпевшим был служащий исправительного заведения штата или местного значения, который был убит в ходе выполнения им своих служебных обязанностей, и обвиняемый знал или должен был разумно полагать, что потерпевший являлся таким служащим. Эти убийства являются фелонией класса А-I и наказываются пожизненным тюремным заключением". Аналогичный подход прослеживается и в УК Республики Болгария 1968 г. В соответствии с ч. 2 ст. 116 УК этой страны "за убийство судьи, прокурора, следователя или лица из состава Министерства внутренних дел при исполнении или в связи с исполнением ими служебных обязанностей или функций предусматривается наказание в виде лишения свободы от двадцати до тридцати лет, пожизненное заключение или пожизненное заключение без замены".
Что касается состава геноцида (ст. 357 УК), то эта норма находится в последнем разделе УК РФ "Преступления против мира и безопасности человечества". Вряд ли можно согласиться с местом, отведенным этому разделу в структуре Особенной части УК. По своей значимости важность охраняемых в этом разделе объектов трудно переоценить, ибо речь в данном случае идет даже не о жизни конкретного человека или группы людей, а о безопасности человечества в целом. Поэтому правы, на наш взгляд, те, кто считает, что этот раздел, скорее, должен начинать Особенную часть УК. Не случайно в Особенной части УК ФРГ на первом месте находится глава "Нарушение мира", а в УК Франции раздел первый Особенной части содержит составы преступлений против человечества. В УК Республики Польша 1997 г. Особенная часть также начинается с главы XVI "Преступления против мира, человечности и военные преступления" .
В УК РФ 1996 г. введен новый привилегированный состав убийства– убийство матерью новорожденного ребенка (ст. 106). Введение этого состава обусловлено, видимо, теми веяниями гуманизации, которые характеризуют сегодняшнее уголовное законодательство. Нельзя сказать, что эта норма уголовного права для России абсолютно нова. В той или иной форме она была известна отечественному уголовному законодательству, в частности Уложению о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. (ст. 1460) и Уголовному Уложению 1903 г. (ст. 461). Правда, в этих статьях речь шла об убийстве матерью ребенка, прижитого ею вне брака, при его рождении. Эта норма была знакома и УК ряда бывших союзных республик. Так, по УК УССР умышленное убийство матерью своего новорожденного ребенка во время родов или тотчас же после родов наказывалось лишением свободы на срок до трех лет (ст. 96 УК).
Вместе с тем юридический анализ этого состава преступления позволяет высказать ряд критических замечаний.
Представляется, что нынешняя законодательная конструкция состава детоубийства несовершенна. До сих пор нет единства в понимании новорожденности ребенка. В педиатрии этот период равен одному месяцу, в акушерстве – одной неделе, в судебной медицине – одним суткам.
В ст. 106 УК РФ фактически предусмотрены три вида детоубийства:
а) убийство матерью новорожденного ребенка во время или сразу после родов;
б) убийство матерью новорожденного ребенка в условиях психотравмирующей ситуации;
в) убийство матерью новорожденного ребенка в условиях психического расстройства, не исключающего вменяемости. По всем трем видам детоубийства возникают неясные вопросы. В первом случае, например, непонятно, как толковать термин "сразу же после родов"? Одни предлагают использовать судебно-медицинский критерий определения длительности периода новорожденности, который равен одним суткам с момента появления ребенка на свет. Другие делают акцент не на временной период (это состояние не может быть длительным), а на особое психофизическое состояние матери-роженицы. С их точки зрения, как только влияние резких патологических факторов на организм женщины закончилось (подтверждением тому могут служить действия матери по уходу за ребенком, направленные на сохранение его жизни), с этого момента деяние более не рассматривается как совершенное при смягчающих обстоятельствах.
В последующих случаях детоубийства основанием для квалификации содеянного по ст. 106 УК РФ является особое состояние матери в послеродовой период, связанное с наличием либо психотравмирующей ситуации, либо с психическим расстройством женщины, не исключающим ее вменяемости. Однако, исходя из буквального толкования закона, такое состояние женщины рассматривается как смягчающее обстоятельство лишь до достижения ребенком одного месяца, т. е. пока ребенок, в соответствии с точки зрения педиатрии, считается новорожденным. Получается, что если женщина, находясь в состоянии психического расстройства, не исключающего вменяемости, развившегося в послеродовой период, убивает ребенка в возрасте, предположим, 6–7 недель, то она уже не является субъектом состава детоубийства. Нелогичность этого положения очевидна, ибо смысл существования привилегированного состава в этом случае теряется. Правильную позицию в этом вопросе, на наш взгляд, занимает О. В. Лукичев. Он считает, что понятия "психотравмирующая ситуация" и "состояние психического расстройства, не исключающего вменяемости", точно не определены и не имеют четких границ. Они могут быть определены специалистами в каждом случае, в ходе комплексного исследования конкретной личности, исходя из конкретных обстоятельств совершенного деяния.
Еще более наглядно непоследовательность законодателя прослеживается при определении субъекта детоубийства. В соответствии с законом субъект данного преступления – специальный. Им является мать новорожденного ребенка, достигшая 16-летнего возраста. Следовательно, если аналогичные деяния совершает молодая женщина 15 лет, то она является субъектом общего состава убийства, но не является субъектом привилегированного состава убийства со всеми вытекающими из этого для нее негативными последствиями. В чем же здесь проявление принципа гуманизма?
Нельзя не отметить еще один существенный негативный момент. Наличие данной нормы в действующей редакции означает, она должна применяться во всех случаях детоубийства независимо от того, когда возникло намерение виновной совершить это злодеяние. Сюда, в том числе, относятся и ситуации, когда виновная заранее хладнокровно готовилась к детоубийству, скрывая от всех свою беременность. Таких случаев немало встречается в судебной практике. Сторонники такого подхода есть и в теории уголовного права. Так, Л. И. Глухарева считает, что предумышленность детоубийства не является обстоятельством, повышающим его общественную опасность. По мнению С. В. Тасакова, детоубийство всегда является преступлением, совершаемым с внезапно возникшим умыслом, который появляется под влиянием психического состояния роженицы. Эта позиция далеко не бесспорна. Нам она представляется по меньшей мере несправедливой. Правы те, кто считает, что если детоубийство – результат заранее обдуманных действий, если побуждение к совершению преступления не связано с эмоциональным возбуждением, вызванным родами, то оно должно квалифицироваться как убийство без смягчающих обстоятельств.
Все эти неясные вопросы, конечно же, не способствуют единообразному применению данной нормы и вызывают трудности в судебной практике.