Перечень обязанностей потерпевшего внушителен. Приведём перечень процессуальных требований к потерпевшему. Они изложены в п.п. 1–3 ч. 5 и частях 6 и 7 той же статьи 42-й УПК в форме запретов и возможных нарушений, влекущих применение санкций. Потерпевший не вправе: 1) уклоняться от явки по вызову дознавателя, следователя и в суд; 2) давать заведомо ложные показания или отказываться от дачи показаний; 3) разглашать данные предварительного расследования, если он был об этом заранее предупрежден в порядке, установленном статьей 161 настоящего Кодекса. 6) При неявке потерпевшего по вызову без уважительных причин он может быть подвергнут приводу. 7) За отказ от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний потерпевший несет ответственность в соответствии со статьями 307 и 308 Уголовного кодекса Российской Федерации. За разглашение данных предварительного расследования потерпевший несет ответственность в соответствии со статьей 310 Уголовного кодекса Российской Федерации.
Нарушения потерпевшим перечисленных обязанностей не является редкостью. Однако реакций на эти нарушения исследователям следственной и судебной практики, как правило, обнаружить не удаётся. Их отсутствие едва ли следует объяснять снисходительным отношением к правонарушениям потерпевшего. Скорее в этом проявляется соответствующий уровень правовой культуры правоприменителей, которые новым законодательством освобождены от заботы воспитания у граждан уважения к закону.
§ 4. Потерпевший в судебном разбирательстве
Выше мы отметили, что совершенствование в ходе правовых реформ процессуального законодательства, регулирующего предварительное расследование, не привело к позитивным изменениям в статусе потерпевшего. То же можно сказать и о стадии судебного разбирательства. Права потерпевшего на этой стадии значительны, но они, не имея опоры на профессиональную юридическую поддержку, или не реализуются, или исполняются формально, не обеспечивая жертву преступления должными материальными и моральными компенсациями. Более того, есть основания для утверждения об ухудшении положения потерпевшего в связи с изменениями некоторых концептуальных основ российского уголовного процесса.
Уголовный процесс дореформенного времени (советский период) был ориентирован на установление объективной истины в характере отношений обвиняемого и потерпевшего, складывавшихся до и во время совершения преступления. Это требовало строгого следования принципу полноты, всесторонности и объективности исследования всех обстоятельств дела, имеющих отношение к преступлению. Этот принцип в равной мере программировал деятельность и органов расследования и суда, обеспечивая защиту подозреваемого (обвиняемого) от неосновательных обвинений и интересы потерпевшего при определении характера и размеров причиненного ему ущерба и способов его реального возмещения. Доктрина процесса не отделяла от функции расследования и обвинения функцию защиты и юридической помощи обвиняемому и потерпевшему. И следователю и суду вменялось в обязанность установление обстоятельств, как изобличающих, так и оправдывающих обвиняемого, независимо от участия профессионального защитника. И потерпевший мог считать защищенными свои интересы независимо от собственной процессуальной активности и участия профессионального представителя. Это была патерналистская концепция процесса, и так было, по крайней мере, в идеале.
Теория судебного доказывания отражала (возможно, и предвосхищала) эту позицию законодателя. Суд относился к субъектам обязанности доказывания. Он "активно и самостоятельно собирает, проверяет и оценивает всю совокупность доказательств. Это составляет публично-правовую обязанность суда, гарантированную соблюдением ряда процессуальных правил". Подчеркивалось также, что невыполнение защитником обязанностей по установлению оправдывающих подзащитного обстоятельств либо смягчающих его ответственность, не может вести к ухудшению положения обвиняемого (соответственно и потерпевшего), ибо на защите его интересов стоит следователь, прокурор, суд. "Наблюдение за надлежащим выполнением обязанности доказывания защитником входит в процессуальную компетенцию следователя и суда". Что же касается потерпевшего, то обеспечение его прав и интересов как бы соединялось с обоснованием обвинения, на что была направлена деятельность следственных органов, государственного обвинителя и суда.
Отсутствие строгости и чистоты в размежевании процессуальных функций имело тот смысл, что даже и при отсутствии в процессе профессиональных защитников и представителей не должно было отрицательно сказываться на положении обвиняемого и потерпевшего – их права и интересы охранялись должностными лицами правоохранительных органов и суда. Можно предположить, что такая конструкция процесса не только отражала всеобъемлющую роль государства, поставившего в зависимость от своей опеки (чаще декларируемой, чем действительной) граждан страны, – это могло быть связано со слабостью институтов юридической помощи населению (адвокатуры, в частности) и всеобщей бедностью, затрудняющей пользование профессиональными услугами юристов. Не идеализируя УПК РСФСР 1960 г., мы отмечаем лишь некоторые его особенности, ориентированные в равной мере на защиту прав и обвиняемого и жертвы: ориентацию на установление истины, на объективность и справедливость, на формирование уважения к закону и нравственности.
Концептуальные изменения уголовного судопроизводства в реформах конца XX и начала XXI связаны с реализацией законодателем принципа состязательности англо-американского образца. Согласно УПК РФ должностные лица органов уголовного преследования (прокурор, следователь, начальник следственного отдела, орган дознания, дознаватель) безоговорочно отнесены к стороне обвинения. Это значит, что они выполняют одностороннюю функцию и освобождены от обязанности в ходе расследования устанавливать обстоятельства, свидетельствующие в пользу обвиняемого. На их стороне, т. е. стороне обвинения, потерпевший. Но это вовсе не означает, что защита интересов потерпевшего входит в круг обязанностей названных должностных лиц. В этом нетрудно убедиться, ознакомившись со статьями УПК РФ, определяющими их полномочия (ст., ст, 37–41). Потерпевший для них не более чем источник информации о преступлении, т. е., по сути, – свидетель обвинения.
Не меняется отношение к потерпевшему и в стадии судебного разбирательства. Полномочия прокурора, выступающего в роли государственного обвинителя (ст. 246 УПК РФ), позволяют ему отказаться от обвинения, не интересуясь позицией потерпевшего, который "на стороне обвинения", несмотря на весьма существенные для потерпевшего последствия такого отказа. Часть 7 статьи 246 УПК устанавливает: "Если в ходе судебного разбирательства государственный обвинитель придет к убеждению, что представленные доказательства не подтверждают предъявленное подсудимому обвинение, то он отказывается от обвинения и излагает суду мотивы отказа. Полный или частичный отказ государственного обвинителя от обвинения в ходе судебного разбирательства влечет за собой прекращение уголовного дела или уголовного преследования полностью или в соответствующей его части по основаниям, предусмотренным пунктами 1 и 2 части первой статьи 24 и пунктами 1 и 2 части первой статьи 27 настоящего Кодекса". Конституционный Суд РФ в это положение нашел необходимым внести поправку: "Взаимосвязанные положения частей седьмой и восьмой статьи 246 и пункта 2 статьи 254, поскольку по их конституционно-правовому смыслу в системе норм предполагается, что полный или частичный отказ государственного обвинителя от обвинения, влекущий прекращение уголовного дела, равно как и изменение государственным обвинителем обвинения в сторону смягчения, должны быть мотивированы со ссылкой на предусмотренные законом основания, а вынесение судом решения, обусловленного соответствующей позицией государственного обвинителя, допустимо лишь по завершении исследования значимых для этого материалов дела и заслушивания мнений участников судебного заседания со стороны обвинения и защиты, и что законность, обоснованность и справедливость такого решения возможно проверить в вышестоящем суде". При соблюдении этих условий часть 7 статьи 246 УПК и пункт 2 статьи 254 признаны не противоречащими Конституции РФ.
Эти положения Постановления КС РФ для защиты интересов потерпевшего представляют существенный интерес: прекращение дела с учетом отказа прокурора от обвинения требует обоснования и создания условий для его последующей процессуальной проверки. Вместе с тем, Конституционный суд не указал, как быть в тех случаях, когда участники процесса, потерпевший и его представитель, в частности, возражают против прекращения дела и потому остаётся неясным, с какой целью следует заслушивать мнения участников судебного заседания. Иными словами, КС РФ не увидел в этой ситуации ущемления прав потерпевшего. Более того, КС решением, касающимся ст. 254 ч.1 УПК об отдельных случаях прекращения дел в судебном заседании, подчеркнул, что это не препятствует суду рассмотреть по существу находящееся в его производстве уголовное дело, если до вынесения приговора новым уголовным законом устраняется преступность и наказуемость инкриминируемого обвиняемому деяния, "и не лишает обвиняемого права на доступ к правосудию и права на эффективную судебную защиту в установленных законом процессуальных формах". Открытым остался вопрос о том, как в этих случаях быть с защитой потерпевшего, его правом на доступ к правосудию и правом на эффективную судебную защиту в установленных законом процессуальных формах?
Этими решениями КС РФ как бы санкционировал отступление УПК РФ от принципа равенства процессуальных прав сторон.
Здесь возникает и еще одна проблема, не решенная законодателем. В соответствии с ч. 6 ст. 246 УПК прокурор (государственный обвинитель) предъявляет или поддерживает предъявленный по уголовному делу гражданский иск, если этого требует охрана прав граждан, общественных или государственных интересов. Продолжает ли прокурор выполнять эту свою обязанность при отказе от обвинения? Очевидно, нет, коль скоро суд обязан прекратить уголовное дело. Иск потерпевшего в этом случае может быть передан истцом на рассмотрение в порядке гражданского судопроизводства. "Прекращение уголовного дела ввиду отказа государственного обвинителя от обвинения, равно как и изменение им обвинения, не препятствует последующему предъявлению и рассмотрению гражданского иска в порядке гражданского судопроизводства" декларирует ч. 10 ст. 246 УПК. Но ведь нельзя не понимать того, что судьба гражданского иска тесно связана с обвинением, и в зависимости от оснований прекращения дела по заявлению обвинителя может оказаться бесперспективной.
В литературе в этой связи вносилось предложение о необходимости продолжения слушания дела и при отказе прокурора от обвинения, если потерпевший на этом настаивает, предоставив ему поддержание обвинения. Но ни Конституционный Суд этой проблемы не услышал, ни законодатель не обратил на нее внимания. Можно было предполагать, что этот вопрос будет если не решен, то хотя бы затронут в Постановлении Пленума Верховного суда о потерпевшем (№ 17 от 29 июня 2010 г.). Но это предположение не подтвердилось.
Требование о прекращении уголовного дела в случае отказа государственного обвинителя от обвинения в ходе судебного разбирательства, выраженное в категорической форме (часть 7 статьи 246 УПК РФ), не только связано с ущемлением прав потерпевшего и ограничением полномочий суда по осуществлению правосудия, но и находится в противоречии с положениями Конституции РФ и рядом норм того же УПК РФ. Конституцией РФ предусмотрено право каждого на судебную защиту (ч.1 ст. 46) и право потерпевшего на доступ к правосудию и возмещение ущерба (ст. 52). Прекращение производства по уголовному делу в связи с отказом государственного обвинителя от обвинения подрывает, а нередко и исключает возможности защиты интересов потерпевшего. Ограничение прав суда мы видим в том, что, принимая решение по основаниям части 7 статьи 246 УПК РФ, суд вынужден ориентироваться не на собственное внутреннее убеждение о доказанности обвинения, а на мнение одного из участников процесса. Очевидна и рассогласованность положения ст. 246 УПК с его другими нормами о потерпевшем. Так, отнесение потерпевшего к стороне обвинения не исключает, а предполагает возможность его участия в доказывании, которое возложено законом не только на прокурора, но "на сторону обвинения" (ч. 2 ст. 14 УПК). Потерпевшему предоставлено право участия в уголовном преследовании обвиняемого (ст. 22 УПК), т. е. осуществлять процессуальную деятельность в целях изобличения обвиняемого в совершении преступления (п. 55 ст. 5 УПК РФ).
Сложившаяся процессуальная ситуация, как видим, не укладывается в юридическое содержание принципа состязательности, провозглашаемого и Конституцией, и новым УПК РФ. В этой связи мы предлагаем для обсуждения следующие изменения редакции ч.7 ст. 246 УПК РФ:
"Если в ходе судебного разбирательства государственный обвинитель придет к убеждению, что представленные доказательства не подтверждают предъявленное подсудимому обвинение, то он отказывается от обвинения и излагает суду мотивы отказа. Полный или частичный отказ государственного обвинителя от обвинения в ходе судебного разбирательства может влечь за собой прекращение уголовного дела или уголовного преследования полностью или в соответствующей его части по основаниям, предусмотренным пунктами 1 и 2 части первой статьи 24 и пунктами 1 и 2 части первой статьи 27 настоящего Кодекса, при условии обоснованности отказа и отсутствия возражений со стороны потерпевшего. Продолжение рассмотрения уголовного дела может осуществляться как по инициативе суда, так и по мотивированному ходатайству потерпевшего с возложением на него и его представителя функции поддержания обвинения".
Одним из доводов противников предложения об обеспечении за счёт казны потерпевшего профессиональным представителем подобно тому, как это практикуется по обеспечению права обвиняемого на защиту, было соображение о том, что интересы потерпевшего надежно защищает и следователь, и государственный обвинитель. Изобличая преступника, они действуют в интересах потерпевшего. Мы пытались показать выше несостоятельность такой позиции, начиная от момента обращения жертвы преступления с заявлением в правоохранительные органы. Да и сам факт привлечения виновного к уголовной ответственности и осуждения его еще не гарантирует восстановления всех нарушенных прав потерпевшего.
Отметим также, что и судья, рассматривающий уголовное дело, новым УПК РФ не уполномочен выяснять обстоятельства, обеспечивающие интересы потерпевшего. Его статус определен концепцией принципа состязательности: не вмешиваться в процесс доказывания, чтобы не запятнать мантию подозрениями в необъективности. Председательствующий лишь "руководит судебным заседанием, принимает все предусмотренные настоящим Кодексом меры по обеспечению состязательности и равноправия сторон". Кроме того, он обеспечивает соблюдение распорядка судебного заседания, разъясняет всем участникам судебного разбирательства их права и обязанности, порядок их осуществления (из ст. 243 УПК). Странным на этом фоне, явно противоречащим концепции УПК РФ, выглядит напоминание Верховного суда РФ "о необходимости наиболее полного использования достижений науки и техники в целях всестороннего и объективного исследования обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу".
Заметим, что законодательные решения, обрекающие суд на роль пассивного наблюдателя борьбы сторон, противоречат традициям отечественного правосудия не только советского времени, но и актам судебной реформы в России 1864 г. Более того, они оказались в противоречии и с принципами правосудия европейских государств, с которых реформаторами копировалось юридическое содержание судебной состязательности.
Судебная реформа России 1864 г., ориентированная на лучшие образцы континентальной системы судопроизводства, наделяла суд широкими полномочиями для воздействия на ход процесса и его результаты. Председательствующий "направляет ход дела к тому порядку, который наиболее способствует раскрытию истины…" (из ст. 613 Устава уголовного судопроизводства 1864 г.). Активность при исследовании доказательств подчеркивалась в ряде статей Устава (ст. ст. 682, 684 и др.).
"По делам, в решении коих участвуют присяжные заседатели, председатель суда обращает особенное внимание на то, чтобы они воспользовались всеми средствами для обстоятельного рассмотрения дела, и, по требованию их, дает им надлежащие объяснения в простых и понятных для них словах" (ст. 614 Устава).
В законодательстве европейских государств нашего времени также можно отметить положения об активной роли суда в состязательном процессе.