Личный закон юридического лица (lex societatis) указывает на принадлежность юридического лица к правовой системе определенного государства и, соответственно, на его государственную принадлежность (и в этом смысле условно на "национальность", отсюда – закон "национальности" юридического лица ). Личный закон позволяет решать вопросы, относящиеся к статуту лица, его гражданской правосубъектности, в т.ч. такие: является ли образование юридическим лицом; как возникает и в каком порядке прекращает свою деятельность юридическое лицо, каковы его организационно-правовая форма, объем правоспособности; каким образом строятся отношения внутри юридического лица; как осуществляется его реорганизация и ликвидация. Этим же законом регулируются судьба ликвидационного остатка, правовое положение представительств и филиалов юридического лица. Основы гражданского законодательства (п. 1 ст. 161) в вопросах определения гражданской правоспособности иностранных юридических лиц предпочтение отдали праву страны, где "рождено" юридическое лицо. Приверженность этой коллизионной норме сохраняет модель Гражданского кодекса для стран СНГ: в соответствии со ст. 1211 модели законом юридического лица считается право страны, где это юридическое лицо учреждено.
11. Закон местонахождения вещи (lex rei sitae). Закон страны продавца
Закон местонахождения вещи (lex rei sitae) – одна из первых формул прикрепления, сложившаяся в практике международного частного права. Она означает применение права того государства, на территории которого находится вещь, являющаяся объектом частноправовых отношений. Если сущность этой формулы прикрепления не изменилась с древнейших времен, то сфера ее использования серьезно изменилась. Когда-то закон местонахождения вещи применялся исключительно к недвижимости, в настоящее время в сферу его действия включается и движимое имущество.
Сфера применения этого коллизионного начала – вопросы права собственности и других вещных прав. Основы гражданского законодательства (ст. 164) ограничиваются решением коллизионной проблемы права собственности на имущество, устанавливая в качестве основного правило lex rei sitae и допуская ряд исключений из него. Более широко проблема рассматривается в модели Гражданского кодекса для стран СНГ, в соответствии с которой (ст. 1219) право собственности и другие вещные права на недвижимое и движимое имущество определяются по праву страны, где имущество находится, если иное не предусмотрено законом. По этому же праву определяется принадлежность имущества к недвижимым или движимым вещам, а также осуществляется иная юридическая квалификация имущества. Последующими положениями модели предлагаются правила, предусматривающие отдельные изъятия из закона местонахождения вещи.
Закон страны продавца (lex venditoris) означает применение права того государства, к которому относится продавец. Основы гражданского законодательства (п. 1 ст. 166) при существовании соглашения сторон о подлежащем применению права предписывают применять к внешнеторговому договору купли-продажи для определения его статута
право страны, где учреждена, имеет место жительства или основное место деятельности сторона, являющаяся продавцом, аналогичную субсидиарную коллизионную норму, но к любой купле-продаже, осложненной иностранным элементом (а не только к внешнеторговой), предлагает применять модель Гражданского кодекса для стран СНГ (ст. 1225).
В ряде общих условий поставок товаров к отношениям сторон по тем вопросам, которые не урегулированы или не полностью урегулированы контрактами или соответствующими общими условиями, предусматривается применение материального права страны продавца (ОУП СССР – КНДР 1981 г.; РУП СЭВ 1968-1988 гг.; ОУП СЭВ – Финляндия 1978 г.; Общие условия поставок товаров между организациями СССР 1977 г.).
Конвенция о праве, применимом к международной купле-продаже товаров, 1955 г. в случаях, когда сторонами не определено право, подлежащее применению, подчиняет продажу регулированию внутренним правом страны, в которой постоянно проживает продавец в момент получения им заказа или находится предприятие продавца, получившее заказ. Регулирующим внутренним правом может быть право страны, где постоянно проживает покупатель или находится предприятие, выдавшее заказ, если заказ был получен в этой стране продавцом либо его представителем.
Из ст. 8 Конвенции о праве, применимом к договорам международной купли-продажи товаров, 1986 г. (в силу не вступила) следует, что в отсутствие выбора сторонами права, применимого к договору купли-продажи, договор регулируется правом государства, где продавец на момент заключения договора имеет коммерческое предприятие. При определенных обстоятельствах договор подчиняется праву страны, где на момент заключения договора покупатель имеет коммерческое предприятие, или иному праву, с которым договор имеет явно более тесную связь. В таком вот понимании закон страны продавца закреплен во внутреннем праве разных государств, в т.ч. и в России.
12. Обратная отсылка и отсылка к закону третьей страны
Обратная отсылка и отсылка к закону третьей страны возникает в случаях, когда отечественное право отсылает к иностранному праву, а из коллизионных норм последнего вытекает необходимость обращения вновь к отечественному праву или к праву третьей страны.
В пользу принятия обратной отсылки приводят обычно довод о том, что сама идея коллизионного метода регулирования состоит в выборе правовой системы, с которой данное правоотношение имеет наиболее тесную связь. Поэтому следует использовать не только ее материальные, но и коллизионные нормы . Позднее стали приводить и довод чисто практического порядка: принятие обратной отсылки ведет к сокращению случаев вынесения судами решений на основе иностранного права, что значительно упрощает их работу по рассмотрению споров.
Против признания выдвигается довод о том, что коллизионная норма страны суда уже решила проблему выбора права. Поэтому отсылку к праву другой страны следует понимать как отсылку исключительно к материально-правовым нормам другой страны, а не к ее коллизионным нормам. Отрицательное отношение к принятию обратной отсылки (точно так же, как и к практике отсылки к закону третьей страны) было проявлено в Римской конвенции 1980 г. о праве, применимом к договорным обязательствам (ст. 15).
В этой статье предусмотрено, что под правом государства, подлежащим применению в соответствии с Римской конвенцией, понимаются действующие в этом государстве правовые нормы (за исключением норм международного частного права). Законодательная практика и доктрина иностранных государств не дают однозначного ответа на вопрос о применимости обратной отсылки и отсылки к праву третьей страны.
В ФРГ Вводный закон к германскому гражданскому уложению (ГУ) общим образом признает обратную отсылку и отсылку к третьему закону. Согласно ст. 4 при отсылке к праву какого-либо государства применяется и его международное частное право, если это не противоречит смыслу коллизионной нормы. Если право иностранного государства содержит отсылку к гражданскому праву, то применяются нормы германского материального права (п. 1 ст. 4).
Отрицательное отношение к применению обратной отсылки получило в России впервые законодательное закрепление в Законе о международном коммерческом арбитраже 1993 г. В соответствии с этим Законом третейский суд должен разрешать споры в соответствии с такими нормами права, которые стороны избрали в качестве применимых к существу спора. "Любое указание на право или систему права какого-либо государства, – говорится в ст. 28 Закона, – должно толковаться как непосредственно отсылающее к материальному праву этого государства, а не к его коллизионным нормам".
В российском гражданском законодательстве вопрос об обратной отсылке впервые был решен в ч. 3 ГК (ст. 1190).
Приведем текст этой статьи:
"1. Любая отсылка к иностранному праву в соответствии с правилами настоящего раздела должна рассматриваться как отсылка к материальному, а не к коллизионному праву соответствующей страны, за исключением случаев, предусмотренных пунктом 2 настоящей статьи.
2. Обратная отсылка иностранного права может приниматься в случаях отсылки к российскому праву, определяющему правовое положение физического лица (статьи 1195–1200)".
Из приведенного текста следует, что общее правило неприменения обратной отсылки и отсылки к закону третьей страны установлено не только в отношении договоров. Согласно этому правилу любая отсылка к иностранному праву должна пониматься как отсылка к материальному праву, а не к коллизионному праву соответствующей страны.
13. Конфликт квалификаций
В процессе применения коллизионной нормы возникает проблема квалификации юридических понятий , используемых в самой формулировке коллизионной нормы (как объема, так и привязки). В праве различных государств эти понятия ("домицилий", "форма сделки", "движимое и недвижимое имущество" и т.д.) не совпадают по своему содержанию. Например, исковая давность рассматривается во Франции (как и в подавляющем большинстве других государств) как понятие гражданского права, а в Великобритании, США и Финляндии – как понятие процессуального права.
Правда, в самой Великобритании в 1984 г. был принят Закон об иностранных сроках исковой давности, в котором было установлено, что правила об этих сроках считаются относящимися к материальному праву, применяемому к договору, а не к процессуальным нормам.
В США также постепенно происходит отход от характеристики этого института как процессуального с целью применения принятого в международном частном праве подхода.
Если французский суд квалифицирует давность не по собственному праву, а по английскому (в случае, когда к сделке подлежит применению английское право), то применить английские правила о сроке давности он не сможет, поскольку суд вообще не применяет иностранные процессуальные законы. Господствующая доктрина западных государств исходит из того, что квалификация юридических понятий должна проводиться по закону страны суда до того, как решена проблема выбора закона, т.е. до того, как применена коллизионная норма. Если на основе коллизионной нормы должен применяться иностранный закон, то всякая дальнейшая квалификация возможна лишь на основе той правовой системы, к которой отсылает коллизионная норма. Следует подчеркнуть, что во всех случаях, когда коллизионная норма права иностранного государства отсылает к нашему закону, суд или иной орган этого государства должен применять российский закон так, как он применяется в России.
В прошлом, до принятия ч. 3 ГК (в ред. от 30 декабря 2004 г.), в нашей стране отсутствовало законодательное регулирование сложных проблем квалификации в области международного частного права. Этот пробел был восполнен принятием ст. 1187 ГК, текст которой гласит следующее.
1. При определении права, подлежащего применению, толкование юридических понятий осуществляется в соответствии с российским правом, если иное не предусмотрено законом.
2. Если при определении права, подлежащего применению, юридические понятия, требующие квалификации, не известны российскому праву или известны в ином словесном обозначении либо с другим содержанием и не могут быть определены посредством толкования в соответствии с российским правом, то при их квалификации может применяться иностранное право".
Из текста этой статьи следует, что проблема квалификации в современном российском законодательстве решается в отношении понятий как объема, так и привязки коллизионной нормы, исходя из одних и тех же критериев. Основным правилом, установленным п. 1 ст. 1187, является правило о толковании юридических понятий в соответствии с российским правом.
Из этого основного правила сделаны исключения, а именно:
1) может осуществляться квалификация, как это предусмотрено п. 2 этой статьи, на основе иностранного права;
2) могут применяться иные подходы в самой ч. 3 ГК и в других законах.
Так, в соответствии со ст. 1205 ГК содержание права собственности и иных вещных прав на недвижимое и движимое имущество должно определяться по праву страны, где это имущество находится. При таком подходе, допускающем в определенных случаях осуществление квалификации на основе иностранного права, должным образом учтены объективное несовпадение или же существенные различия в правовых системах разных государств.
14. Установление содержания иностранного права
В современных условиях после перехода нашего государства от по существу закрытого к открытому обществу, когда резко возрос объем гражданско-правовых отношений с иностранным элементом, когда не только суд, но и другие государственные органы должны применять иностранное право не только в силу действия принципа автономии воли сторон, но и в силу коллизионных норм, установленных законодательством или международным договором, вопрос об установлении содержания иностранного права из чисто теоретической категории стал переходить в проблему практического характера.
Перед судами , рассматривающими споры в области международного частного права, возникает непростая проблема – установить содержание иностранного права. Иностранное право подлежит применению не только в силу отсылки к нему коллизионных норм, но и в других случаях (определение статуса иностранного лица – стороны в процессе, полномочий представителя такого лица и др.). Кроме того, иностранное право применяется не только третейскими судами, судами общей юрисдикции, арбитражными судами, но и другими государственными органами (нотариатом, загсом и т.д.). В ст. 166 С К РФ от 29 декабря 1995 г № 223-ФЗ (в ред. от 28 декабря 2004 г.) говорится об установлении содержания норм иностранного права судом или загсами.
Согласно действующему в России законодательству суды применяют иностранное право в случаях, предусмотренных законом и международным договором.
В ГПК от 14 ноября 2002 г № 138-ФЗ (в ред. от 29 декабря 2004 г) установлено, что суд в соответствии с федеральным законом или международным договором Российской Федерации при разрешении дел применяет нормы иностранного права (п. 5 ст. 11). Далее развернутая формулировка применяется в АПК РФ от 24 июля 2002 г. № 95-ФЗ (в ред. от 2 ноября 2004 г.) РФ. Согласно п. 5 ст. 13 АПК арбитражный суд в соответствии с международным договором Российской Федерации, федеральным законом, соглашением сторон, заключенным в соответствии с ними, применяет нормы иностранного права.
Включение в ч. 3 Гражданского кодекса РФ ст. 1191 "Установление содержания норм иностранного права" имеет принципиальное значение. В п. 1 этой статьи предусмотрено следующее.
"При применении иностранного права суд устанавливает содержание его норм в соответствии с их официальным толкованием, практикой применения и доктриной в соответствующем иностранном государстве".
Из этого положения ГК РФ, а также из ГПК РФ 2002 г. (п. 5 ст. 11) и АПК РФ 2002 г. (п. 5 ст. 13) следует, что судья обязан применять в соответствующих случаях нормы иностранного права. Однако правило такого рода легче сформулировать в законе, чем применить на практике.
В суде любой страны применение иностранного права связано с большими трудностями, поскольку судей нельзя обязать знать право другого государства.
Сложность применения иностранного права для российских судов объясняется и тем, что до 90-х г г. XX в. практика применения иностранного права в государственных судах (в отличие от международных третейских судов) была крайне незначительной. К тому же она и не публиковалась.
Таким образом, имеются различные способы установления содержания иностранного права, к ним, в частности, относятся следующие :
1) обращение за содействием и разъяснениями к Министерству юстиции РФ и иным компетентным органам или организациям (например, в Торгово-промышленную палату РФ, научно-исследовательские организации);
2) обращение к органам или организациям иностранных государств;
3) привлечение в качестве экспертов соответствующих специалистов.
Поскольку практика показала недостаточную эффективность использования этих способов для установления содержания иностранного права, в современных условиях проявляется тенденция более активного обращения к сторонам в деле.
15. Автономия воли
Закон, избранный лицом, совершившим сделку (lex voluntatis), означает применение права того государства, которое выберут сами стороны – участники частного правоотношения.
Отношение к этой формуле прикрепления в последние годы характеризуют:
1) расширение пределов обращения к началу автономии воли;
2) придание ему большей гибкости; закрепление правила о выборе сторонами контракта применимого права в универсальных и региональных международных договорах;
3) применение этого правила как основного, ведущего в "связке" с системами коллизионных норм, имеющих субсидиарное значение;
4) ограничение автономии воли посредством сверхимперативных норм.
Представляют интерес примеры обращения к началу автономии воли в области отношений, не являющихся для него традиционными:
1) п. 2 ст. 161 Семейного кодекса РФ (об избрании супругами, не имеющими общего гражданства или совместного местожительства, законодательства, подлежащего применению для определения их прав и обязанностей по брачному договору);
2) ст. 5 Гаагской конвенции о праве, применимом к наследованию имущества умерших, 1989 г. (об автономии воли в отношениях по наследованию);
3) ст. 132 Закона о международном частном праве Швейцарии (о праве сторон деликтного обязательства в любое время после совершения вредоносного действия договориться о применении права суда).
В немалой степени способствовало закрепление данного принципа в международных конвенциях – кодексе Бустаманте, Конвенции о праве, применимом к международной купле-продаже товаров, 1955 г, Конвенции о праве, применимом к договорным обязательствам, 1980 г., Конвенции о праве, применимом к договорам международной купли-продажи товаров, 1986 г. (в силу не вступила), Межамериканской конвенции о праве, применимом к международным контрактам, 1994 г. Положения ст. 3 Конвенции 1980 г. , озаглавленной "Свобода выбора", в составе других правил Конвенции нашли отражение в законодательстве стран ЕС – ее участниц.
Российское законодательство исходит из главенствующего значения воли сторон при выборе правопорядка, которому они намерены подчинить права и обязанности по сделке, как внешнеэкономической, так и иной, не относящейся к внешнеэкономической.
Статья 166 Основ гражданского законодательства подчиняет права и обязанности сторон по внешнеэкономическим сделкам праву страны, избранному сторонами при совершении сделки или в силу последующего соглашения. Права и обязанности сторон по сделке, которая, как это следует из сопоставления ст. 165 и 166 Основ, не является внешнеэкономической, но осложнена иностранным элементом, определяются по праву места ее совершения, если иное не установлено соглашением сторон (п. 2 ст. 165 Основ).
Автономия воли рассматривается отечественной доктриной и практикой не как источник коллизионного права, а как одна из коллизионных норм, формирующих основания применения иностранного права.