Как раз тут росла рощица лиственниц, и получалось так, что два Буки, если, конечно, это были именно Буки, прошли вокруг этой рощи, так что вокруг рощицы вслед за ними пошли и Пух с Пятачком. Пятачок коротал время, рассказывая Пуху, как его дедушка Посторонним В боролся с ревматизмом после Осеннего Сбора Желудей, о том, как дедушка Посторонним В на склоне лет страдал от Одышки и о прочих занятных вещах, а Пух ломал голову, как выглядел дедушка Пятачка, и думал, что если бы, как сейчас, было два дедушки и им с Пятачком удалось бы их поймать, было бы здорово взять одного из них себе и держать у себя дома, и что сказал бы по этому поводу Кристофер Робин. А следы всё шли и шли…
Внезапно Винни Пух остановился и взволнованно ткнул лапой перед собой.
- Смотри!
- Где? - взвизгнул от неожиданности Пятачок, заодно и подпрыгнув. А затем, чтобы дать понять, что он вовсе не испуган, подскочил ещё и ещё, как бы на всякий случай разминаясь.
- Следы! - сказал Пух. - К двум этим кто-там-они-есть присоединился ещё кто-то-третий!
Итак, для Пуха и Пятачка всё начинало выглядеть Всё Более Опасным. Но по крайней мере третье животное не было Букой. Как отметил Пух, его следы отличались от двух первых. Они были меньше.
И они продолжили выслеживание, хотя и ощущая уже небольшое беспокойство на случай, если у трёх преследуемых ими животных окажутся Враждебные Намерения… А потом Винни Пух вдруг опять остановился и облизнул себе кончик носа, чтоб чуть остудить его. Нос показался ему чуть более горячим, чем обычно, а сам Пух ощутил себя куда более взволнованным, чем бывало раньше.
Перед ними шли следы четырёх животных!
Волнение становилось всё более невыносимым. Нет, это не то слово. Мы имеем в виду, что…
- Я думаю, - сказал Пятачок, тоже облизнув себе кончик носа и решив, что это несколько успокоило его. - Я только что вспомнил кое-что. Я только что вспомнил кое-что, что я забыл сделать вчера и не смогу сделать завтра. В общем, мне как раз пора возвращаться, причём прямо сейчас.
- Мы займёмся этим сегодня же после обеда. Я помогу тебе, - сказал Пух.
- Это не то дело, которым можно заняться после обеда, - быстро сказал Пятачок. - Это исключительно утреннее дело, которое должна быть сделано исключительно утром. По возможности, между… Не подскажешь, который час?
- Около двенадцати, - сказал Винни Пух, глянув на солнце.
- Как раз, как я уже сказал, между около двенадцати и двенадцатью ноль пятью. Потому, дорогой Пух, если ты извинишь меня… Ой, что это?
Это был Кристофер Робин, свистнувший им сверху, из ветвей соседнего дерева. Такое облегчение!
- Глупый добрый Мишка, - сказал он, - что это ты тут делал? Сначала два раза обошёл вокруг рощи, потом прибежал Пятачок и вы обогнули рощу уже вдвоём, а теперь обогнули её в четвёртый раз…
Да. Именно это и произошло. Экое недоразумение!
Раз уж зашло про снег, мы могли бы вспомнить ещё один случай, когда Пух и Пятачок на прогулке задумали построить для Иа дом в укромном закутке соснового леска, называемого Унылым Местом Иа. Понятно, что строить дом надо из чего-то. Лучше всего было бы строить из палок.
- На той стороне леска этих палок полно, - сказал Пятачок. - Я видел. Их там целая куча. Они уже даже сложены.
В общем они набрали палок и соорудили дом для Иа. А позже, когда Иа не мог найти свою кучу палок… то есть когда он не смог найти свой дом, он пошёл искать его вместе с Кристофером Робином и они встретили Пуха и Пятачка, и…
- Где, ты сказал, он стоял? - спросил Пух.
- Именно здесь, - сказал Иа.
- Из палок?
- Да.
- Ой! - сказал Пятачок.
- Что? - спросил Иа.
- Я просто сказал "Ой", - сообщил Пятачок.
А чтоб не показаться озабоченным, он чуть пожужжал пухову жужжалку.
- Ты уверен, что это был дом? - сказал Пух. - Я хочу сказать, ты уверен, что дом был именно здесь?
- Конечно, - сказал Иа. И проворчал про себя: "Ну просто ни капли ума у некоторых…".
- В чём дело, Пух? - спросил Кристофер Робин.
- Ладно, - сказал Пух… - Дело в том, что, - сказал Пух… - Ну, дело в том… - сказал Пух. - Понимаешь, - сказал Пух. - Это вроде того, что… - сказал Пух, но что-что, казалось, подсказывало ему, что он не справится с объяснением такого сложного случая, и он чуть подтолкнул Пятачка.
- Это вроде того же самого… - быстро отозвался Пятачок. - Только теплее, - добавил он, немного подумав.
- Где теплее?
- С другой стороны леска, где стоит дом Иа.
В общем, они пошли туда и Иа нашёл свой дом, и…
Они оставили его там; а Кристофер Робин вернулся, чтоб пообедать со своими друзьями Пухом и Пятачком, а по пути они рассказали ему об Ужасной Ошибке, ими допущенной. А когда он перестал смеяться, они до самого дома пели Дорожную Шумелку для Снежной Погоды…
Такое вот недоразумение.
- Мы вернулись, - сказал Пух.
- Хорошо. Я так увлёкся своей писаниной, что даже не заметил, как вы ушли.
- Мы тут с Пятачком придумывали Загадки, - сказал Пух. - У Пятачка есть одна и для тебя.
- Замечательно, Пятачок. И что за Загадка?
- Вот такая, - сказал Пятачок. - Вся в перьях, а лает.
- В перьях и лает? Я… я не знаю.
- Птицесобака.
- Хм.
- Что-то не так? - спросил Пятачок.
- Ладно, Пятачок, тогда вот одна и для тебя. Чем отличается картотека от кенгуру?
- Я не знаю, - сказал Пятачок.
- Правда, не знаешь? Не знаешь, чем отличается картотека от кенгуру?
- Нет, - подтвердил Пятачок.
- Хорошо, тогда я не буду разрешать тебе подшивать лучистые бумаги.
Пауза.
- Я, кажется, не понял, - сказал Пух.
Вдобавок к обычному человеческому стремлению неверно истолковывать То, Что Есть - как это только что показали нам иногда-слишком-человечные Пух и Пятачок - мы могли бы упомянуть склонность многих людей замечать что угодно, кроме поистине необычного, о чём рассказывается в китайской новелле "Бык и крыса":
Много лет назад Будда призвал к себе двенадцать животных и сказал им, что назовёт именем каждого из них один год Китайского Зодиака. Животные были очень довольны. Но едва встал вопрос очерёдности, как начались неприятности.
- Я должна быть первой, - сказала крыса, - поскольку по уму мне нет равных.
- Нет, первым должен быть я, - возразил бык. - Я самый большой.
Бык и крыса начали спорить, что более важно: ум или размеры. Через некоторое время крыса вдруг умолкла.
- Ладно, - сказала она. - Я согласна, что размеры важнее.
- Хорошо, - сказал бык. - Договорились.
- Не так быстро, - сказал крыса. - Мои размеры внушительнее твоих.
- Что? - фыркнул возмущенный бык. - Как можешь ты, простой грызун, удивить кого-нибудь своими ничтожными размерами?
- Давай обратимся к людям, - ответила крыса, - и пусть он и решат, чьи размеры внушительнее.
- Смешно! - воскликнул бык. - Почему мы должны тратить время на такую ерунду? Ведь любому ясно, что…
- Ну-ну, - сказал Будда. - Давайте не будем больше спорить. Конечно, крыса меньше тебя. Но почему бы не спросить у людей? Тот из вас, чьи размеры произведут на людей большее впечатление, и будет объявлен победитель.
Бык, уверенный в своей победе, согласился.
- О Будда, - сказал крыса. - Прежде, чем мы предстанем перед людьми, я хотела бы с согласия быка обратиться с одной небольшой просьбой. Если я действительно столь мала, как утверждает бык, я хотела бы попросить, чтобы мне было позволено на время увеличить свои размеры всего лишь вдвое.
Будда спросил вола, не возражает ли тот.
- Конечно нет, - ответил бык. - В конце концов, какая разница? Я всё равно останусь в сотню раз больше её!
Бык и вдвое увеличившаяся крыса вышли к людям. И всюду, где они появлялись, люди восклицали в изумлении: "Посмотрите на эту крысу!" Они кричали: "Смотрите, какая громадная крыса!" И никто даже не заметил быка. Такого быка каждый видел и раньше. В нём не было ничего необычного.
Так крыса удивила людей своими размерами и стала первым животным в китайском Зодиаке.
- Кстати, Пятачок, я думал о надписи на твоём доме…
- О Посторонним В?
- Да. Ты говорил, что так звали твоего дедушку.
- Да - Посторонним Вильям.
- Так вот, он, наверное, был очень рослым боровом, если смог повесить табличку так высоко?
- Э… Ну… Он не сам повесил. Ему помог друг.
- Друг?
- Да, другое животное. Высокое такое животное.
- Вроде жирафа?
- Да-да, жираф. Это был он.
- Забавная, наверное, была дружба: свинья и жираф. Я не знал, что здесь водились жирафы.
- Нет, не водились, - сказал Пятачок. - Всё как обычно. Этот жираф оказался здесь по программе Культурного Обмена.
- Да? И что же послали в обмен мы?
- Э… коробку куниц.
- Странно. Не очень похоже на равноценный обмен, правда?
- Ну, это была очень большая коробка.
- Ну тогда ладно… Разговор шёл об Иллюзиях, потому давай, если не возражаешь, вернёмся к предмету обсуждения. Мы полагаем, что тут ещё есть о чем поговорить.
Хотя Иллюзии распространены по всему миру, большая их часть приходится, похоже, всё же на долю Индустриального Запада. А уж те Иллюзии Запада, которые в последнее время активно экспортируются на Восток, заслуживают особо пристального рассмотрения. Может показаться странным, но "реалистическое", "научное" Западное индустриальное общество так или иначе глумится над сравнительно безвредными мифами и исконнными национальными верованиями народов мира - большинство которых как минимум частично основывается на реальных фактах - и происходит это при неизменном увековечивании Западом собственных иррациональных вер и методов, настолько опасных, что они попросту уничтожают планету. И, вероятно, наиболее разрушительная из всех Иллюзий Запада - глубоко ошибочное убеждение в том, что Технологический Путь Развития может снять и разрешить все наши сложности и проблемы.
Это Поклонение Технологии началось примерно в XVI-м веке с географических Исследований и Завоевания Территорий в Западной Европе, что привело к росту Меркантилизма, вылившегося в Индустриальную Революцию XVII-го столетия. Быстрое развитие и распространение Ненасытных Машин, сопровождаемое опасной эксплуатацией природных ресурсов для их прокорма, быстро превратило деревенские сельскохозяйственные общества ("Доброе утро, госпожа Витерспун! Какая у вас замечательная корова!") в общества городские и фабричные ("Я, конечно, надеюсь, - удушье, хрип - что угля нам хватит - кашель - хотя бы до конца дня!"), а затем в большие городские и крупные промышленные сообщества ("Правильно, инспектор, - они украли всё, что не было прибито к полу!"). В Викторианскую эпоху этот Индустриальный Фанатизм получил широкую поддержку со стороны формирователей империй и общественного мнения, свято веривших в то, что наука может всё и что любая иная точка зрения является еретической.
Но задолго до этого подобная же бессмыслица (грабь-планету-и-не-морочь-себе-голову-всякой-ерундой) экспортировалась из Европы в Новый Свет. Вместе с нею туда же прибыла абсурдная и столь же бессмысленная вера в то, что счастье можно купить за деньги. Было бы удивительно, если бы вместе с этими людьми к тем же берегам не прибыла и эта вера, учитывая, что основную массу первых иммигрантов составляли должники английских тюрем, охотники за пушниной, будущие хлопковые и табачные бароны и торговцы-пуритане. Такие люди стремятся узнать об окружающем мире ровно столько, чтобы его эксплуатировать, и не более того - и хорошо ещё, если они знают хотя бы это. В частности, пуритане почти ничего не знали о том, как жить в Североамериканских лесах, лугах и горах, а также о том, как ладить с людьми, которые это знают. Не зря сказано в старой пословице: "Сначала они рухнули на колени, а затем обрушились на индейцев". А позднее - и на природу. Вот как описывает тогдашнюю ситуацию Luther Standing Bear, глава фирмы Oglala Sioux:
Мы не думали о больших открытых равнинах, красивой холмистой местности и вьющихся потоках с запутанными водорослями как о чём-то "диком". Только для белого человека эта природа была "дикой", и только для него эта земля "кишела" "дикими" животными и "дикими" людьми. Для нас такое отношение к миру было слишком пресным. Земля была обильна, а сами мы были окутаны благословением Великой Мистерии. И только когда с востока сюда прибыл страшный человек и со звериным безумием обрушил на нас и тех, кого мы любили, свою несправедливость, это было для нас "дико". А когда даже мирные лесные животные стали убегать при одном его появлении, тогда для нас начался "Дикий Запад".
Сегодня, благодаря такой достаточно перекошенной культурной основе, мы живём в обществе, которое обычно называют Материалистическим. Но это ошибочное название. В действительности мы обитаем в обществе Абстрактных Ценностей, в котором вещи ценятся не столько за то, чем они являются, сколько за то, что они олицетворяют. Если бы Западное индустриальное общество действительно ценило Материальный Мир, не было бы никаких свалок, никаких сплошных вырубок лесов, никаких низкопробных по оформлению и качеству товаров, никаких отравленных водных источников, никаких громадных, чадящих выхлопами автомобилей, как и всех остальных мерзостей и уродств, с которыми приходится сталкиваться едва ли не на каждом шагу. Если бы наше общество было действительно материалистическим, мы любили бы этот физический мир - и знали бы своё место в нём.
В действительности же Западное индустриальное общество даже не замечает Материального Мира. Оно быстро отбрасывает его, оставляя ржаветь под дождём. Материальный мир это Здесь и Сейчас, а индустриальное общество не ценит своего Здесь и Сейчас или не обращает на него внимания. Оно слишком занято внешним и устремлено в Туда и Потом. В результате оно всё чаще и чаще оказывается неспособно увидеть то, что находится прямо перед ним. Это общество забыло, где оно, и не знает, куда стремится.
- В Искпедицию? - заинтересованно сказал Пух. - Я ещё ни разу ни в чём таком не участвовал. И куда пойдёт эта наша Искпедиция?
- Экспедиция, глупый милый мишка. Не "иск", а "экс".
- А-да! - сказал Пух. - Я знаю.
Хотя сам он, если признаться, совершенно не представлял, что меняется от замены "иск" на "экс".
- Мы пойдём искать Северный Полюс.
- О! - сказал Пух. - А что такое Северный Полюс?
- Это то, что открывают, - небрежно сказал Кристофер Робин без особой уверенности, что это и вправду как-то открывают.
Возможно, предложенный выше беглый обзор некоторых обстоятельств нашей истории поможет нам понять, почему Западное индустриальное общество достигло таких ничтожных успехов везде, где дело касается следования Тому, Что Есть. В нашей части мира это пренебрежение к Высшему наиболее удручающе проявляется всякий раз, когда речь заходит о Выборах. Потому что вот уже почти тридцать лет нация, которая некогда была Светом Свободного мира, выбирает на высшие должности в стране череду Чёрных Шутов, увлекающих нас всё глубже и глубже во тьму: Шутов, поощряющих массовые алчность и коррупцию, наращивающих многомиллиардные долги, платить по которым придётся будущим поколениям; превративших экономику в нечто бесформенное; отказывающихся принимать меры, необходимые для спасения того, что осталось от естественного мира ("Необходимы более глубокие иследования"), угрожающих взорвать планету всякий раз, когда какое-нибудь государство недостаточно быстро исполняет то, что они полагают необходимым, и постоянно роняющих замечания по поводу уровня интеллекта из разряда "Если вы видели одну секвойю, вы видели их все".
И, раз уж зашло о деревьях: почему, если большинство избирателей не живёт в мире фантазий, вокруг становится всё больше и больше разговоров о Защите Окружающей Среды, а зато голосов, поданных "за" это, с каждым годом оказывается всё меньше? Например, на недавних выборах в нашем некогда-почти-оберегавшем-природу родном государстве большинство избирателей проголосовало за продолжение работы одной из наших наиболее печально известных, опасных и ненужных атомных электростанций несмотря на постоянное нарушение там правил техники безопасности; они же отклонили закон, ограничивающий использование неперерабатываемой упаковки и отвергли честного самофинансируемого кандидата, настроенного бороться за защиту природы, а вместо него вновь избрали политического деятеля, в течение ряда лет активно выступавшего против сохранения того немногого, что ещё остается от нетронутых вырубками государственных лесов, поддерживающего политику лесопромышленников, направленную на сплошные вырубки и отправку брёвен для обработки за границу, и ежегодно лоббирующего поправки к законам, запрещающие людям опротестовывать в суде торговлю старыми деревьями. Очень много для Планеты Земля, правда?
Таким образом, с природой у нас всё обстоит просто замечательно, а избиратели по всей стране, кажется, полагают, что до сих пор охране природы вовсе не мешает процесс её разрушения во имя денег. Так пусть Кто-то Другой оплачивает эту охрану. Но учитывая, что на охрану природы в США выделяется менее одного процента всего объема филантропических пожертвований, похоже, что этот мифический Кто-то просто ещё одна фантазия.
- Мы все отправляемся в Искпедицию с Кристофером Робином!
- На чём отправляемся?
- На какой-нибудь лодке, я думаю, - сказал Пух.
- Ага! На какой-нибудь…
- Да. Отправляемся открывать Полюс или что-то вроде этого. Или Пояс? Ну, во всяком случае мы это откроем.
К несчастью для нас самих, мы на Западе унаследовали Иа-религию, которая осуждает реальный мир как средоточие зла и порока, чьи пути мудрым надлежит игнорировать, и Иа-науку, которая насмехатся надо всем, что выходит за пределы механистической точки зрения на планету - планету, тайны которой эта наука пытается раскрыть для манипуляций природой в целях наживы. Способен ли хоть один из этих Путей вывести нас из хаоса, в котором мы оказались, или хотя бы помочь нам увидеть то, чем этот хаос вызван?
Иа-религия говорит, что, как бы там ни было, а планета не достойна спасения и что когда наступит конец света, все Истинно Верующие сразу же отправятся на небеса. Никаких проблем. Хотелось бы только знать, что они скажут Святому Петру у Врат Рая, когда он спросит их, что они сотворили с миром, доверенным им Всевышним. Вполне возможно, что ответ на этот простой вопрос вызовет у них некоторые затруднения.
С другой стороны, Иа-наука упорно утверждает, что Технология спасёт нас от разрушения - в том числе, видимо, и от всех тех многочисленных разрушений, причиной которых стала сама Технология. Оттого, когда Иа-учёные сообщают нам что-нибудь такое, мы не можем удержаться от вопроса, уж не пытается ли и Технология стать новой религией? Нет, конечно же, не религией, - просто разновидностью культа, чем-нибудь вроде вуду.