Вот бодрствование Его. Дух осознает Себя Духом. Единое видит Себя Единым. И это Истина. И она одна.
Единое же, полагающее Себя разделенным, это дух только. И это только греза, сон Духа. И множество есть великое этих снов, блужданий, самопрельщений.
Но полагать Единое различенным есть лишь Двенадцать способов. А сочетаниям их – двенадцать на двенадцать, да еще на двенадцать, да еще… – нет числа.
Чему подобно нисхождение Спаса в мир?
Оно подобно тому, как если бы во сне пребывающий, продолжая спать, вдруг осознал себя спящим.
Питается всякий сон желанием спать. Предел же сего желания – сон без всякого сновидения.
Однако без всякого сновидения угасают желания. Угасает воля. И в том числе – воля спать.
Поэтому ведь даже и камень жив. И ничего нет мертвого под луной. Ни даже малой песчинки.
Ибо во всяком сне теплится желание пробудиться.
Его предел – пробуждение.
Воля пробудиться и воля спать сплетаются меж собой.
И это переплетенье воль порождает сонное виденье.
То дух тоскует по осознанию полноты Себя, Духа.
Но, будучи во сне, он всего лишь дух и не знает всего Себя.
И потому не решается выйти за рамки сна.
А вместо того все перебирает, одно за другим, Двенадцать основных сновидений.
Испытывает различные роды всякого из них. Ищет, в каком не станет тоски.
Ищет – и не находит.
И перебирает вновь, круг за кругом.
Двенадцать повестей сна
сменяют одна другую
строго закономерно –
подобно тому, как движутся времена года.
Итак, Первое Разделение совершилось. Единый Дух спит. И видит себя во сне меньшим, чем вправду есть – просто духом.
И это лишь часть Его – то, что Он видит во сне как себя.
Иная часть Его же, Единого, видится Им во сне как окружающий мир.
И есть граница между миром и духом – тело.
И есть граница между телом и духом – это душа.
И потому говорят о спасении души.
Но кто будет спасать свою душу ради нее самой – погубит ее.
Спасение души есть величайшее из богатств, какое только может обрести человек. Но есть большее, нежели спасение души –
Сам Спаситель.
Таким было Слово Тихона. А вот беседа наша на это Слово.
Дмитрий: – Интересное выражение существует в речи: "забыться сном". То есть, засыпая, человек забывает свое "я" и свой мир, и начинает жить как бы "малым "я"" в "малом мире".
Тихон: – Да. Понимаю, что ты хочешь сказать. Уподобление правомерно. Так точно (только на более высоком уровне) Дух как бы забывается сном и начинает жить не Единым, а будто "я" в мире. Об этом именно и говорит учение арктов.
– Мы, руссы, напрямую наследовали арктам?
– Да.
– А почему же тогда ведизм, русский, не сохранил какиенибудь следы этой идеи арктов?
– Потому что он сохранил идею, всю целиком – зачем ему сохранять следы?
– И как же он сохранил?
– Вот так. Как мы с тобою сейчас беседуем.
– Но ведь во всех известных источниках…
– Кругу внешнему мало о чем известно.
– Но хоть какие-нибудь намеки-то должны были…
– Намеков много. Но кто не желает видеть их – не заметит.
– А например?
– Ты слышал о таком понятии: Малая Сварга?
– Что-то наподобие вспоминается… Малое Сварожье.
– Это – кому как нравится. Главное, что выражает понятие?
– Не припомню.
– Так называлась руссами внутренность мирового яйца. А под его внутренностью понималась вселенная… нет – даже больше. Вообще все, что есть. Все, что доступно хотя бы в принципе нашему восприятию. Все, что воспринимается обычным состоянием сознания как все то, что есть. Ты чувствуешь, в чем особенность?
– Да. В культурах более поздних приняты понятия мир, космос, вселенная. А выражение древнего русского ведизма подчеркивает, что "все" это есть еще далеко не Все. Лишь внутреннее мирового яйца, лишь Малая Сварга. То есть предполагалось еще и существованье Сварги Великой?
– Именно. Великая Сварга есть находящееся вне мирового яйца. Причем внутри мирового яйца, как учит русский ведизм, постоянно борются два противоположных начала, а вне его этой борьбы нет.
– Белобог и Чернобог?
– Да.
– А что они есть такое? Добро и зло?
– Это лишь один из их смыслов. Они – противоположности: свет и тьма, день и ночь, "я" и мир… Ведизм же русский далее учит: Сварог Небесный – Всевышний Бог – обитает в Сварге Великой. А в Малой Сварге, внутри мирового яйца – Его Сын, Сварожич… Ты чувствуешь, о чем тут?
– Да. После твоего Слова – чувствую… Тихон, а может быть не случайно подобны по звучанию слова "сон" и "сын"?
– Конечно же, не случайно. Старинным стилем, без огласовки, под титлами, эти слова пишутся одинаково "снъ". Строка Иисусовой молитвы записывается так: ГДИ ИИСЕ ХРТЕ, СНЕ БЖИЙ, ПОМИЛУЙ МЯ
– Так вот оно, о чем сказано – "Отец Мой больше Меня, но Я и Отец – одно"!
– Я рад, что ты это понял. Он говорил и еще: "Я есмь Путь… никто не приходит к Отцу иначе, как только через Меня" (от Иоанна, 14:6). "Сын есть Свет; суд же состоит в том, что Свет пришел в мир" (От Иоанна, 3:19). Сын есть просветление этого мира, этого Сна. Как бы осознанное сновидение: сознание спит, но знает, что это оно спит и видится ему сон. А если сновидение делается осознанным, то это путь к пробуждению. Кто осознал, что он спит, тот волен по желанию своему проснуться.
– Но, все-таки… как же ВСЕ ЭТО – сон, если мои все чувства человеческие говорят мне, что это явь?!
– Да потому, что это явь – человеческая. Явь человеческая и есть Сон Божий. "Свет человеков есть тьма". Приход же Сына подобен осознанию спящим: ВСЕ ЭТО – сон. Как сказано о Нем: "И свет во тьме светит, и тьма не объяла его" (от Иоанна, 1:5).
– Древние сказки-притчи, как русские, так и других северных народов, – прибавил еще, помолчав, Тихон, – часто повествуют о спящих. Не только те, канва которых широко известна благодаря Пушкину: Спящая Красавица, спящая отсеченная голова великана-богатыря… О том же говорят и былины, притчи про богатырский сон. Спал богатырь тридцать лет и три года, и вот очнулся. И понял, какая у него сила. И осознал, что он – богатырь.
Работа Дмитрия Логинова "Учение о Триглаве" была впервые опубликована в альманахе "Исконный Триглав" – М., "Альва-Первая", 2005.