Итак, древние толтеки изначально понимали (не без помощи "растений силы"), что мы живем в мире кажимостей. Кроме того, серия геологических катаклизмов убедила толтеков, что мир неустойчив в самом фундаменте своем. Евроазиаты учились преходящести или иллюзорности мира на примерах вполне человеческих: слава обращалась в ничтожество, государство - в руины, друзья предавали, нравы менялись и т. д. Так возникла майявада в Индии, субъективный идеализм в Европе. Однако подобно тому, как все дела человеческие эфемерны, эфемерными были и остаются конструкции ума, возросшие на таких неустойчивых предпосылках. И все же совсем другое дело, когда фундамент мира колеблется, когда исчезает граница между сном и явью, "иллюзией" и "действительностью" - безо всяких политических интриг, войн, внезапных и несправедливых несчастий. Перцептивная относительность стала аксиомой толтекского разума на самой заре его развития. Философия шла вслед за практикой - неугомонный человек стремился "прозреть" ночь и "оседлать" ветер. Открытое толтеками видение приблизило их к нагуалю вовне. Они восприняли множество нитей, собирающихся в пучки; пучки, формирующие полосы, которые в свою очередь могли пересекаться друг с другом. В местах пересечений возникали организованные структуры, "сосуды" и "коконы", прикрепленные к одной из полос. Внутри "кокона" или "сосуда" энергетические линии сближались, что превращало их в энергомассив, который в центре приобретал изоморфную структуру - волокна резонировали, отчего сила их внутренней пульсации многократно возрастала. Так толтеки на собственном опыте познали, что сила импульса и есть масса в мире первого внимания. Если же кокон имел трубчатую форму, то сила внутреннего резонанса уменьшалась. Для первого внимания это означало, что данная структура имеет крайне низкую плотность и незначительную массу. Трубчатые коконы не могли вступать в полноценный энергообмен с "яйцевидными" и, естественно, закреплялись на полосах, имеющих подходящие для них характеристики. У трубчатых, правда, было одно немалое преимущество: они с легкостью использовали энергию эманаций, будучи открытыми, и могли свободно передвигать перцептивный центр (точку сборки).
Именно плотность энергетического кокона привела к жесткой фиксации перцептивного центра. С другой стороны, плотность дала структуре мощный импульс (массу) и тип энергообмена, который позволил нам считать себя существами первого внимания - биологическими объектами, т. е. "реальными живыми существами". Яйцевидные коконы, таким образом, стали частью нашего мира - с ними приходилось считаться. Трубчатообразные для нас слишком призрачны и подвижны, из-за чего не вошли в человеческое описание мира. Иногда с ними имеют дело маги. Толтекские колдуны называют их гуахо ("союзник").
Древние толтеки быстро оценили преимущества "союзников": их долговечность (трубчатая структура гораздо прозрачней для потока внешних эманаций и разрушается очень медленно), а главное - свободу перемещения во вселенной осознания.
Близость "союзников" к энергопотокам, формирующим мироздание, ярко демонстрировала, насколько человек связан категориями пространства и времени, которые являются препятствием только для нашего типа существ. Толтеки увидели, что наша зависимость от них имеет целиком перцептивную природу: стоит сдвинуть центр восприятия, как пространство и время меняют свои характеристики. Европейская философия (в лице Канта и многих других) пришла к тому же выводу, но ее рассуждения всегда были спекулятивны. Метафизика, не подтверждаемая опытом, для толтеков не существовала. Разрешение проблемы пространства и времени практически невозможно, если вы не одарены видением.
Ясно, что пространство и время - только перцептивные шаблоны, оптимальные для сохранения гомеостазиса биологической системы. Это одно из самых первых открытий видящих. Пространство и время ограничивают объем поступающих извне сенсорных сигналов - как структурно, так и содержательно. Видение толтеков не обнаружило в Реальности ни трехмерного пространства, ни линейного времени; она настолько оторвана от человеческих концептов, что ее содержание невозможно передать, используя язык, предназначенный фиксировать и укреплять однажды избранный способ восприятия. Недаром дон Хуан отказывался говорить о нагуале. Экспериментатор может прибегать только к аналогии - самому ненадежному и субъективному средству декодирования информации. Я тоже буду пользоваться аналогиями, поскольку и мне не дано вырваться из клетки языка.
Итак, видящие утверждают, что вселенная осознания состоит из тонких и гибких светящихся линий; они переплетаются, пересекаются, сами оставаясь неподвижными, несут в себе движение. Состоящая из нитей сеть всегда неизменна: только по перемещению яркости мы догадываемся, что внутри нее происходит движение. Поскольку все "нити мира" имеют единственный общий источник (видящие его воспринимают), полевые волокна в традиции дона Хуана именуются эманациями. Повторимся: эманируют не "нити", не структуры - эманирует энергия, используя нити как каналы для своего движения.
Число нитей не убывает и не возрастает, поскольку им просто нет числа. Любой наблюдаемый нами объект (физический или биологический) есть результат пересечения эманаций в определенном порядке. Так как мы желаем убежать от навязанной нам концепции пространства, то вправе спросить: где (в каком объеме, локусе) происходит вышеуказанное пересечение? Здесь вам потребуется самая необыкновенная, почти нечеловеческая фантазия. Попробуйте понять, что каждая, отдельно взятая нить есть свернутый в трубочку пространственно-временной континуум. Никакого объема, заполняющего "промежутки" между нитями, не существует. Видящие созерцают множество эманаций, пронизывающих темную пустоту, потому что даже здесь следуют врожденному перцептивному гештальту "объект-фон". Без такого гештальта восприятие теряет смысл.
На самом же деле "фон" не существует, есть только временно отодвинутые (лучше сказать "затушеванные") массивы энергетических нитей, которые уступают перед натиском перцептивного аппарата ограниченной живой формы. Когда первое внимание регистрирует передвижение того или иного объекта, передвигается только фокус перцептивного центра, следуя за распространением вычлененного типа энергии по вечно недвижимой сети раз и навсегда извергшихся эманаций. Неподвижный луч внимания не обнаружит во внешней Реальности ничего движущегося, никакого процесса, никаких изменений. Если мы говорим, что объект А переместился из точки В в точку В1 то просто интерпретируем возросшую плотность определенной энергии внутри одного пучка эманаций и параллельно - снизившуюся плотность внутри другого пучка. Сами пучки накладываются друг на друга в бесконечном ряду, поскольку обладают невообразимой многомерностью.
Попробуем теперь еще немного приблизиться к реальному положению дел. Так как многомерность каждой элементарной нити - полевой структуры бесконечна, то можно непротиворечиво утверждать, что вся беспредельная масса эманаций содержится (с точки зрения первого внимания) в одном локусе, в одной точке, пространственным образом не измеряемой. Упрощая (и тем самым неминуемо искажая) картину, возможно прибегнуть к следующей аналогии: пусть нам дан кабель, имеющий внутри огромное количество слоев. Если волна W в силу своей частоты, например, присутствует в слое А данного кабеля, а потом меняет характеристику и оказывается в слое В, то можно ли в данном случае говорить о движении? Если слой А оптимален только для состояния волны W1, а слой В - только для состояния волны W2, то волна переходит естественно из слоя в слой, и здесь нет нового импульса к новому движению. Движение по-прежнему остается тем же самым; быть может, возросла интенсивность или упала частота, а это уже вопрос не перемещения в пространстве, а энергетического обеспечения волны. Когда случается нечто подобное, видящие регистрируют изменения в ту или иную сторону яркости созерцаемой ими нити или пучка нитей. Разумеется, изменение характеристики волны требует изменения в способе резонировать с ней. Ни у кого не вызывает удивления, что на бегу догнать велосипедиста все-таки проще, чем автомобиль на скоростной трассе. Вот так, очень примитивно, можно объяснить движение в рамках энергетической вселенной. Перцептивный аппарат человека разворачивает подобные процессы в придуманном им пространстве: если точка В1 находится от точки В на расстоянии 2 000 км, то вам нужен поезд или самолет; иначе придется плестись туда пешком несколько месяцев. А все это лишь из-за того, что интенсивность энергии интересующего вас пучка эманаций значительно уменьшилась или возросла.
Следуя таким рассуждениям, приходишь к выводу, что в Реальности существует только один локус (L) - локус универсальный, вмещающий в себя все эманации мироздания благодаря своей изумительной многомерности. Подобные взгляды часто возникали на протяжении всей истории человечества - субъективный идеализм и солипсизм здесь черпают некоторое вдохновение, кантианцы обретают метафизическую опору, а новые мистики - неописуемое чувство единения с Высшим Разумом, проникающим повсюду и помогающим страждущим. Когда древние индийцы утверждали, что Бог - внутри каждого из нас, то не слишком заблуждались, поскольку энергетические нити, исторгнутые, скажем, из центра Галактики, в нашем коконе просто переплелись сложным, причудливым образом, но суть их осталась неизменной. Однако вернемся к проблемам пространства и времени в неописуемом мире нагуаля.
Поскольку Время (Т) неразрывно связано с движением, а последнее куда-то улетучилось в неизмеримой глубине единственного локуса (L), все представления, связанные со временем, становятся эфемерными, и полученную эфемерность необходимо разъяснить, хотя это и нелегко. Сама идея Времени в философском своем осмыслении происходит непосредственно от идеи движения. То, что интуитивно ощущали философы и ученые с древнейших времен, Эйнштейн показал и научно аргументировал в своей теории относительности. Чем быстрее движется объект, тем медленнее движется время (Т) внутри объекта. Уже это положение, выведенное в эйнштейнианской парадигме, порождает массу вопросов, в особенности если речь идет о сложных (complex) объектах. Пока мы говорим об элементарных частицах (понимаемых в соответствии с традиционной терминологией современной физики), об этих вопросах забываешь, и тогда картина мира обретает некоторую ясность, хотя и здесь масса недоумении вокруг вещей, не желающих вмещаться в узкие рамки представлений, бытующих в головах физиков-экспериментаторов.
Выходит, что человек как система многоуровневая существует параллельно в нескольких временных потоках. Особенно это касается процессов психических, ибо как раз здесь мы упираемся в фундаментальные кирпичики бытия - в природу микромира и вездесущего, загадочного Поля. То, что человек способен воспринимать время с разной скоростью, известно давно. Этот факт настолько интенсивно вторгается во все эксперименты, связанные с психической активностью, что возникла необходимость в терминах "психологическое время", "субъективное время" и т. п.
По ближайшему рассмотрению "субъективное время" оказалось не столь уж субъективным: под его влиянием повышается или снижается скорость метаболизма, соответственно - работоспособность индивида, не только его мироощущение, но и темпы старения органов, физиологических систем, т. е. в конечном счете - всего тела. Длительность жизни (согласитесь, величина вполне объективная, доступная измерению) продемонстрировала вдруг крепкую и обоюдную связь с психологическим субъективным временем личности. Долгожители, перешагнувшие вековой рубеж, не только (а может быть, и не столько) пользуются преимуществами экологически чистого пространства, в котором они обитают; они переживают иначе само Время, замедляют его в собственном сознании. Китайские даосы, среди которых раньше было довольно много долгожителей, не имели в своем распоряжении родниковой воды, чистейшего воздуха высокогорья, насыщенного умеренным потоком ультрафиолетового излучения, который убивал вредоносных бактерий. Они жили иногда в непосредственной близости от суетных китайских городов, где уже в эпоху средневековья количество стрессов было немалым, а психологическое давление (во многом благодаря конфуцианству) вполне конкурировало с социальным прессингом, накатившим на европейцев той поры. Эти факты заставляют призадуматься: а не культивация ли вполне определенного отношения ко Времени в значительной степени регулирует длительность существования организма? Ведь даосы много думали о Времени и понимали его иначе, чем носители европейского сознания. Для даосов Время не являлось линейной структурой, напротив - оно замыкалось в круг, и этот наглядный конструкт иллюстрировал бесконечное повторение цикла. Все мироздание было вовлечено в даосский круговорот, и каждое природное явление подтверждало изначальную идею, питавшую мировоззрение "человека Дао": осень-зима-весна-лето-осень, новолуние-полнолуние-новолуние, восход-закат-восход, расцвет-увядание-вновь расцвет и т. д. и т. п.
Если человек стремился достичь гармонии с Дао, он непременно учитывал цикличность любого процесса - в том числе и собственной жизни. Бесконечная череда снов и бодрствовании в этом свете представлялась прообразом вечной жизни.
Таким образом, внимание сознательно акцентировало все, что совершало в человеке искомый круговорот, не имеющий ни начала ни (что особенно важно!) конца. На подсознательном уровне внимание, опираясь на конструктивное визионерство, сделало из личного, психологического времени даоса круг и таким способом моделировало все биоэнергетические процессы, доступные его контролю. К несчастью, область контроля (хотя и значительно возросшая в результате занятий даосскими медитативными упражнениями) оставалась все же слишком узкой, и смерть подбиралась к даосским мастерам - пусть медленно, но неотвратимо.
Итак, Время (Т) есть неизбежный спутник движения внутри локуса (L), не имеющего пространственных характеристик. Энергетическая структура не просто живет во Времени, она порождает Время собственным движением. И человек здесь пользуется заметным преимуществом, ибо способен формировать временную ткань как ему заблагорассудится. Он может поставить перцептивные фильтры на те процессы, что кажутся ему слишком быстрыми, или, наоборот, на те, что кажутся слишком медленными, тем самым регулируя собственный энергообмен с внешним полем.
В нагуале Времени не существует. Понять такое положение непросто, но мы попробуем. Вначале мы должны согласиться с тем, что многомерная сеть эманаций, будучи неподвижной, тем не менее переполнена движением: энергия неустанно течет по нитевидным структурам, и характеристики этой энергии могут изменяться - даже радикально. По одной и той же "нити" энергия может двигаться сразу в противоположные стороны, ее интенсивность может меняться как плавно, так и скачкообразно. Как уже было сказано, такое движение не имеет пространственного характера, поскольку происходит в единственном локусе (L), с чем невообразимо трудно согласиться. "Нить мира" - свернутая элементарная структура. Интенсивность заключенной в ней энергии - это скорость волчкообразного движения, скорость (частота) вращающегося вокруг своей оси возбуждения (что и заставляет нить, в глазах видящего, светиться "ярче"), а также определяет число нитей, которым сообщено, индуцировано такое же внутреннее движение.
В любой энергоструктуре, образованной пучком (пучками) подобных нитей, интенсивность внутреннего движения может сильно колебаться. Там, где пучки соединены таким образом, что они способствуют взаимной индукции внутреннего движения каждой нити, формируются области заметной плотности. Если плотность пучка (сочетания пучков) преодолевает некий барьер, то образовавшаяся энергетическая конфигурация оказывается важной для выживания нашей биологической формы - тогда она входит в сферу первого внимания, идентифицируется там и в результате становится частью "описания мира" человека. Те же волокна и образованные ими структуры, чья энергетическая плотность не вызывает интереса у нас как потребляющих и выживающих существ, остаются за порогом восприятия. Подобным образом дело обстоит и со скоростями: если скорость движения энергии слишком высока или слишком низка, такая энергия в поле осознанной перцепции отсутствует. Здесь мы вплотную подошли к проблеме Времени.
Избирательное восприятие энергоструктур и скоростей распространяется на восприятие времени. Мы порождаем собственное восприятие времени, когда сознательно или бессознательно концентрируем свое внимание на определенном типе космоса, в котором обитаем (здесь можно говорить о "психологическом космосе"). Наш перцептивный аппарат отбирает для восприятия только ту часть достаточно плотной энергии, что движется (согласно нашему же "описанию") в одну сторону и приблизительно с одной скоростью - в установленных фундаментальными перцептивными шаблонами рамках.
Когда были построены атомные часы, ученые, занимающиеся сверхточными измерениями времени, испытывали высокую степень удовлетворенности. Им казалось, что в этом приборе действует абсолютный, не подверженный никаким влияниям эталон. И это верно - для данной позиции точки сборки, для данной перцептивной модели мира, кроме которой, как и по сей день считает академическая наука, ничего во Вселенной не существует. Добившись точной корреляции между колебаниями атомной системы и сознательно воспринимаемым временным потоком, можно смело говорить о точных измерениях времени в предложенной перцептивным аппаратом системе координат. Однако малейший сдвиг системы координат делает атомные часы далеко не такими точными. Не надо думать, что для этого должны произойти потрясения космических масштабов - мы постоянно сдвигаем систему, выбирая те или иные потоки энергий вместе с присущими им скоростями. Наше восприятие времени далеко не так субъективно: если вы увлечены работой, творчеством или игрой, скорости, доминирующие в вашей психике, ощутимо возрастают, переживание времени соответственно замедляется - и вот, после каких-нибудь двух часов (ваших, "внутренних") необыкновенно увлекательных занятий оказывается, что во внешнем поле (перцепция которого стандартизирована куда более как основательно) прошел целый день и за окном уже давно торжествует ночь. Наоборот: стояние в длинной очереди может в вашей психике длиться 3-4-5 часов, а пресловутые атомные часы укажут, что там, "вне нас", прошло всего лишь 50 минут.