Тем не менее я считаю, что построенный технокод позволил впервые в истории аксиометрически распознать функционирование биокода. Волею случая удалось выяснить столь высокую сложность функционирования биокода, избыточную и вместе с тем конечную. Конечность с учетом начальных и краевых условий рождения кода возникла из того, что "случилось по дороге", а сам код делал то и так, что мог делать в силу тех начальных условий. Исторически навязанная конечность может оказаться при рассмотрении, выводящем ее за рамки истории, излишним осложнением. Содержащийся в "Сумме" пасквиль на эволюцию, поведанный словами моего фиктивного Голема (о том, что плоды эволюционной борьбы были тем хуже по своим технологическим качествам, чем они дальше от колыбели эволюции, а также, что создаваемое жизнью на микроуровне есть наиболее точное из того, что удается выносить на макроуровень с помощью молекулярного управления), становится реальным выражением моих подозрений. То обстоятельство, что мне даже в малой мере не удалось выполнить то, что удалось эволюции, еще не служит основанием для подобной беспредметной критики. Мастерство эволюции все кажется нам непревзойденным, но лишь либо моделирование, либо реальное исследование организующих кодов помогут нам достичь сверхинтуитивных мер креативной и функциональной точности созданного. Если бы я был мыслящим роботом, а не человеком с кодом, кровью и костями, то ломал бы голову над блужданиями земной эволюции по лабиринту, преисполненный изумления и сострадания по поводу тех действительно изысканных, но "задушенных" "тяжелыми условиями" уловок и удачных находок, которые должна была иметь эволюция. Впрочем, из такого рода размышлений вытекает порицание Големом живых существ, содержащееся в тезисе о том, что эволюция вложила точность наивысшей пробы квантово-молекулярного уровня во многие механически примитивные решения, подготовленные на макроуровне. Я был бы даже склонен считать, что довольно много трудностей, обнаруженных экспериментально при изучении человеческого мозга, происходит от "бесконечной сложности" как результата "вовлечения" эволюцией различных "старосветских" решений в границы мозга. Я имею тут в виду даже не исторические "напластования" человеческого мозга, отражающего старомозговой, среднемозговой и новозмозговой структурой миллионы лет каторжничества рыб, сумчатых, пресмыкающихся и насекомых, но скорее о едва недавно подключенной (но еще не полностью раскрытой) функциональной активности больших полушарий. Заранее прошу извинить меня всех, кто сочтет сказанное клеветой, но малость эффектов, которые влечет за собой рассечение мозолистого тела (corpus callosum) по всей протяженности от переднего соединения полушарий (comissura anterior) до заднего их соединения (comissura posterior), укрепляет меня во мнении, что вместилище разума можно было устроить лучше. Говорят, что правое полушарие немо (хотя и понимает речь), но зато хорошо воспринимает музыку и мыслит иррационально (или, иначе говоря, интуитивно) в отличие от левого полушария, но эти диагнозы надлежит еще "выстукать". В последнее "мгновение", длившееся миллион лет, когда возникла артикулированная речь, ее центр сосредоточился в левом полушарии, что весьма удачно, ибо если бы центр оказался продублированным, то у нас было бы два центра речи, но потребовалось "сшить" идентичность либо появилось бы сильная склонность к раздвоению личности. Если бы оба полушария систематично дополняли функционально друг друга, то рассечение мозолистого тела стало бы сущей катастрофой для подвергшегося такой операции человека, которая проявилась бы как утрата способности мыслить, заметная для других, если не для него самого, между тем как симптомы случайных конфликтов между полушариями на удивление скромны. Эпилептик, человек, мыслящий в остальном нормально, после такой операции достигнет только того, что когда, например, он захочет обнять жену правой рукой, то левой станет отпихивать жену (факт из истории болезни). Если же ничего драматического, как снижение способности мыслить, не происходит (то же правое полушарие, которое перестает участвовать в артикулированном мышлении и артикулированной мысли) избыточность мозга уподобилась бы надежности поезда с двумя локомотивами, который после отцепления одного локомотива повел бы себя, как до отцепления. Из того, что каким-то образом совместно делают оба полушария, трудно извлекать детали относительно того, как каждое из них функционирует в отдельности. Продвижения удается добиться, если смотреть на то, что низшие центры и кора правого полушария проделывают с прекрасными результатами рациональной дельности коры левого полушария. Я не стал бы настаивать на той точке зрения, что сказанное соответствует действительности, если бы симптомы, подкрепляющие такие подозрения, не становились бы все многочисленнее. Рост наших знаний об организующих языках будет сопутствовать упадку знания относительно естественной эволюции. Поскольку наибольшей из возможных глупостей было бы придерживаться чужих ошибок, технокодовая инженерия заведомо будет успешно отходить от биологических эталонов и, как я полагаю, это будет происходить с большей интенсивностью в микрообласти, чем на молекулярном уровне. Насколько можно в крайнем случае подвергать активность биологической эволюции этическим оценкам, независимо от технологических оценок, никто из специалистов явно к таким оценкам не прибегал, несмотря на то, что я прочитал немало работ палеонтологов, преисполненных сожалений по поводу гекатомб пресмыкающихся в юрском и меловом периодах. Но это были не претензии, сознательно адресованные эволюции, ибо кто лучше эволюционистов может понять, что она имеет особый характер и, следовательно, ее тактика не подчиняется этике как безынтенциональная. За сто с лишним миллионов лет космического затишья для Земли многие животные оказались вытолкнутыми на дорогу ортоэволюции и гигантизма с финалом в виде такого зооцида, с которым могла бы сравниться только атомная война в самом большом масштабе. Уяснить себе эти потопы жизни в потопах смерти невозможно. Меня всегда удивляла та аподиктичность, которую антиэволюционисты проявили со времен Дарвина до вчерашнего дня, сражаясь с дарвинистами. Их коронным аргументом была невообразимость такого накопления малых изменений, которое могло бы одарить даже животных, в наименьшей степени наделенных инстинктами самосохранения. Такие аргументы никогда не озвучиваются, и продиктованы только бездумной самонадеянностью их авторов. Никто не в состоянии представить себе самым большим усилием воли и при самой буйной фантазии, чего достигла эволюция и какая бездна времени для этого потребовалась. Хотя и незримо для глаза этот гигантский континент открылся перед нами на стыке двух столетий. И если мы не вторгнемся в его просторы, то это произойдет исключительно по нашей вине.
Станислав Лем, Краков, июль 1982 г.
Того, что достаточно для Геродота, мало для Герострата…
"Такие проделки, царевна, и правда больше никому не удаются, но я могу поклясться, что никакой он не бог еще и потому, что все его чудеса не имеют никакого смысла. Он нас поражает, но когда удивление проходит, мы испытываем разочарование. В первые дни мы просили у него все новых и новых чудес - нам было интересно; но потом они нам приелись, и говоря по правде, нам даже стало стыдно, да и ему тоже, потому что фокусы эти просто забава и никакого толку от них нет. А разве бог станет стыдиться своих чудес? Станет себя спрашивать, какой в них смысл?"
Т. Уайлдер "Мартовские иды."
1. Шестидесятые и двухтысячные
"Сумма технологии" была создана в самом начале шестидесятых годов XX века и вобрала в себя мироощущение предыдущего десятилетия. Может быть, это было и самое счастливое время в долгой истории городской европейской культуры, но сегодня она кажется слишком уж простой - эпоха ламповой электроники и реактивной авиации.
Позитивистский подход господствовал безраздельно, хотя в построениях теоретиков проступали контуры совершенно иных Вселенных. "Ум истончался в преньях о вампире…" Все же мир оставался четким, как черно-белая фотография. Прошлое было фиксировано, настоящее - известно, а неопределенность в картине будущего создавалась лишь угрозой термоядерной войны. Война была вероятной, и, следовательно, вероятностной: это слово должно было напоминать о волновой механике, квантовом дуализме, соотношении Гейзенберга, "копенгагенской трактовке" - о всем том понятийном аппарате, который архивирован нарративом "вероятность". Подобных параллелей, однако, не проводили. Наверное потому, что техника анализа семантических спектров, позволяющая находить неочевидные метафорические соответствия, будет создана В.Налимовым лишь спустя два десятилетия.
"Сумма технологии", как и любая хорошая научная работа, в чем-то выходит за рамки своего времени, в чем-то соотносится с ним. "За первое - мое уважение, за второе - улыбка".
И проблема не состоит в том, чтобы указать на те или иные ошибки С.Лема. За сорок лет изменилось само "пространство решений", да и понятие истинности стало иным. В известном смысле эта статья - просто еще одна глава к "Сумме…", призванная оттранслировать ее смыслы на язык начала XXI столетия.
1
Время безраздельного господства традиционной науки завершилось на рубеже 1970-х. К этому времени физический мир казался уже изученным, и предметом естественнонаучного познания стала высшая психическая деятельность. После ряда беспомощных и бесполезных экспериментов (у С.Лема описаны опыты О.Тихомирова, якобы доказывающие, что интуитивное видение есть иллюзия и самообман) выделилось два основных направления исследования.
"Парапсихологи" начали изучать "нечеткие способности", присущие человеку. В результате был получен огромный массив статистических данных, ничего не доказывающих и не опровергающих. По сей день одни и те же экспериментальные серии по-разному интерпретируются адептами и противниками экстрасенсорного восприятия. Можно предположить, что как первые, так и вторые кардинально недооценивают сложность проблемы.
Статистические законы не применимы к "единичным случаям" и физически точны, когда число событий сопоставимо с числом Авогадро, то есть порядка 10. Экспериментальный материал в области парапсихологии образуют сотни тысяч испытуемых и десятки миллионов опытов (таким образом, грубая оценка "сверху" дает число измерений порядка 10). При такой разреженности "облака событий" степень пригодности статистических законов неочевидна и, в сущности, определяется процедурой интерпретации. Всякая экспериментальная серия будет давать некое отклонение от случайного распределения. Такое отклонение можно объяснить теорией вероятности, а можно - существованием "парапсихологических полей". Но "вероятность" всегда намекает на квантовые эффекты и рождает призрак "проблемы скрытых параметров" или ее близкого аналога. Если парапсихологические явления представляют собой макроскопические квантовые эффекты, то для их регистрации требуется эксперимент, много более точный, нежели средневековое убожество с угадыванием карт Зенера. Понятно, что "квантовый" характер парапсихологии - это лишь простейшая догадка, в то время как реальный механизм может быть намного сложнее. Если, конечно, он существует.
Таким образом, тридцать с лишним лет исследований принесли лишь два "реперных факта", которые не согласуются между собой. Вся индустрия азартных игр работает против гипотезы о "нечетких способностях". С другой стороны сравнительная надежность прогнозов общественного мнения (а в широком смысле - вся индустрия рекламы) указывают на существование парапсихологических сил и их родство с социоглюонным взаимодействием. Между этими крайностями имеется огромное количество "единичных" случаев ясновидения или телепатии, которые не могут быть исследованы статистически, но создают - у непредвзятого человека - вполне определенное впечатление.
Второе направление исследования было в чем-то комплементарно парапсихологии, а в чем-то альтернативно ей. Речь идет об открытии и исследовании измененных состояний сознания. На этом пути наука Запада непосредственно столкнулась с трансценденцией Востока и обнаружила, что Вселенная не сводима к физическому миру.
Это открытие сначала вызвало шок, потом - ливень исследований (инициированных армией и ею же запрещенных, как только выяснилась их абсолютная военная бесполезность) и, наконец, обернулось "революцией сознания". Государства подавили первый опыт предельного раскрепощения психики ради новых горизонтов восприятия мира (и не случайно по обе стороны "железного занавеса" это обернулось тотальным наступлением реакции), но некоторая часть накопленного опыта была сохранена и востребована.
Когда создавалась "Сумма технологии", господствовало всеобщее убеждение, что существует "правильная" картина мира. Одни видят ее лучше (понятно, что это ученые), другие - хуже, есть и совсем "слепые" - они целиком и полностью находятся в плену заблуждений.
Последовательная позитивистская трактовка мироздания настаивала на объективности Истины. "Революция сознания" разрушила этот мираж, заменив единую картину мира совокупностью личных Тоннелей Реальности.
Тоннель Реальности - это тоже чертеж Мироздания, но Мироздания субъективного, отвечающего убеждениям данного конкретного человека и только для этого человека существующего. Все Тоннели хотя бы в чем-то различны, но некоторые из них могут перекрываться в значительной информационной области: так возникают идентичности, структурирующие социумы.
Тоннели Реальности могут быть шире или уже в смысле мировосприятия, но ни один из них не охватывает Вселенную. Поэтому нет "правильной картины мира", есть элементы мозаики, из которых эта картина может быть составлена теми, кто научится интегрировать Тоннели. (Метафора мозаики, возможно, не вполне точна. Правильнее было бы назвать индивидуальный Тоннель Реальности фрагментом голограммы. По такому фрагменту можно восстановить всю картину, но чем он меньше, тем хуже качество изображения.)
Естественнонаучное понимание мира, в рамках которой создавалась "Сумма", воспринимается сейчас как один из фрагментарных Тоннелей.
2
Хотя Тоннелей Реальности сколь угодно много, способов познания известно всего три, и с этой точки зрения статус науки остается очень высоким. Лишь она распаковывает смыслы природы и общества, предлагая Человечеству устойчивое, воспроизводимое, транслируемое знание. Но только искусство (субъективное, личное, эмоциональное познание) распаковывает смыслы человеческой жизни. И лишь трансцендентное, экзистенциальное познание способно переносить информацию между индивидуальными Вселенными, объединяя миры и рождая идентичности.
Так это видится сейчас, на пороге XXI столетия от рождества Христова.
3
Современное прочтение "Суммы технологии" должно опираться на представление о Тоннелях Реальности, на равноправие форм познания и, наконец, на фундаментальное для экзистенциальной психологии понятие контуров сознания.
В работах Т.Лири и Р.Уилсона рассматривается восемь таких контуров, но лишь первые шесть из них вполне доступны для восприятия. Согласно данной модели поведение человека (в том числе и высшая форма этого поведения - познание) может быть представлено как результат взаимодействия жестко заданных (импринтированных) программ, образующих паттерны (образы) поведения. Наиболее древним является биовыживательный контур, связанный с образом Матери. Этот контур "отвечает" за биологическую "просто жизнь", и в частности за питание. Он инициирует чувство безопасности и инстинкт самосохранения. В известном смысле он связывает данную личность со всей предшествующей историей биологической жизни на Земле.
Территориально-эмоциональный контур метафорически замыкается на образ Отца. Контур "отвечает" за агрессивное и уступчивое поведение, за контроль над определенной территорией, порождает понятие иерархии и служит паттерном для таких фундаментальных организующих структур, как армия и национальное государство.
Семантический контур первый, который можно назвать "специфически человеческим". Он "отвечает" за членораздельную речь и определяет наличие у индивидуума разума и его ограничений. Семантический контур "аппаратно поддерживает" логическое и математическое мышление и является Образом науки.
Социополовой контур прорисовывает характер взаимодействия людей в больших организованных группах. Часто ошибочно полагают его простоту, древность и повсеместную импринтированность. В действительности социополовой контур возник (как социальное, а не индивидуальное "изобретение") не ранее Средневековья. Он обусловливает принципиальную возможность существования больших городов, тоталитарных идеологических структур и современной индустриальной цивилизации.
Эти четыре контура образуют первый Круг психики и относятся к прошлому и настоящему. Следующие четыре должны или могут быть инсталлированы в будущем.
Пятый, нейросомантический контур есть некий аналог биовыживательного, но на ином - информационном, метагалактическом уровне. Он пассивен и инстинктивен, но речь идет об инстинкте мыслесохранения, пассивном проникновении в тайны мироздания через интуитивные "проколы сути" и трансцендентные практики. Сутью "революции сознания" была случайная или принудительная инсталляция пятого контура при помощи галлюциногенов. В наше время использование таких препаратов строго запрещено, взамен разработаны трудоемкие, но, как будто бы безопасные тренинговые упражнения.