Глава 1
Поступки и качества
Однажды когда Великий учитель прибыл в монастырь Баолиньсы, наместник области Шаочжоу вместе с чиновниками взошли на гору и обратились с просьбой к учителю придти в монастырь Дафаньсы, который находился внутри городской стены, дабы многие люди могли бы послушать проповедь о раскрытии связей между дхармами. Как только учитель взошел на помост, наместник и с ним более тридцати чиновников, более тридцати конфуцианцев-книжников, буддийские монахи и монахини, последователи Пути и миряне, числом более тысячи, – все они одновременно выразили Учителю знаки почтения в надежде услышать важнейшие наставления в Дхарме.
Великий Учитель, обратившись к людям, сказал: "О, глубокомудрые! Само-природа Бодхи изначально чиста и не загрязнена. Поэтому необходимо лишь использовать эту чистую душу и уже благодаря этому можно непосредственно обрести состояние Будды. О, глубокомудрые! Лишь вслушайтесь в смысл моего жизненного пути и моих поступков, благодаря которым я и сумел достичь Дхармы.
Отец мой строгий родом был из Фаньяна, затем переехал в Линнань и стал жителем области Синьчжоу. В ту пору бытие наше было безрадостно, отец рано угас, мы со старушкой-матерью стали влачить жалкую жизнь и вновь переехали, теперь уже в Наньхай. Жизнь наша была полна трудностей и бедна, и существование наше я поддерживал лишь тем, что торговал дровами на рынке.
Однажды какой-то незнакомец пришел покупать дрова и попросил меня отнести купленные дрова к нему на постоялый двор. После того, как чужестранец получил дрова, он вручил мне денег. Выйдя из ворот наружу, я увидел, как какой-то незнакомец читал вслух буддийские сутры. Лишь только я услышал слова сутры, как тотчас сердце мое пробудилось, и я спросил:
– Что за сутру читает почтенный господин?
– Это – Алмазная сутра (Пратья-парамита сутра), – ответил незнакомец.
– Откуда вы пришли? Где сами услышали эту сутру? – продолжил любопытствовать я.
– Я пришел из монастыря Дунчаньсы, что расположен в области Цичжоу в уезде Хуанмэйсянь. Руководит этим монастырем пятый патриарх – Великий Учитель Хунжэнь, а учеников в его братстве – более тысячи человек. Я пришел туда, поклонился Учителю и получил от него эту сутру. Великий учитель нередко приглашал к себе монахов и обращался к ним с такими словами: "Надо лишь придерживаться наставлений Алмазной сутры и тогда сам прозреешь свою изначальную природу и непосредственно станешь Буддой".
Послушав эти речи и из-за того, что еще раньше на мне лежала печать предопределения (пратьяя), я удостоился получить от незнакомца десять лян серебра, которые он велел мне отставить матери, чтобы та не страдала без одежды и еды. После чего он наставил меня отправиться в уезд Хуанмэйсянь и поклониться Пятому патриарху. Обустроив жизнь матери, я распрощался с ней, и вот не прошло и тридцати дней, как я уже достиг уезда Хуанмэйсянь и поклонился Пятому патриарху.
Пятый патриарх спросил:
– Откуда ты родом? К чему ты стремишься?
– Твой ученик – простолюдин родом из Линьнани, из области Синьчжоу. Я пришел издалека поклониться Учителю и стремлюсь лишь к тому, чтобы обрести Будду [природу Будды внутри себя]. Никаких других стремлений я не имею, – произнес я в ответ.
– Родом ты из Линнани, да и вид у тебя дикаря. Как же тебе стать Буддой? – удивился Патриарх.
– Люди хотя и разделяются по своему происхождению на южан и северян, но природа Будды в своем изначалии не имеет ни Севера, ни Юга. Хотя дикарь по своему виду и отличается от монаха, в чем же они отличаются по своей природе Будды? – в ответ спросил я.
Пятый патриарх желал еще поговорить со мной, но заметил, как его ученики обступили нас слева и справа, а поэтому велел мне идти вместе со всеми и приниматься за выполнение дел.
Я произнес: "Ученик, который в своем сердце постоянно порождает мудрость, никогда не расстается с собственной изначальной природой. Именно это и есть нива благословения. Так зачем же идти с монахами и заниматься какими-то делами?"
"Ах ты, дикарь! – воскликнул Пятый патриарх. – Хватит тебе рассуждать. Ступай к конским яслям [на задний двор]!"
Я, Хуэйнэн, удалился на задний двор, где один из последователей велел мне рубить дрова. И этой работой занимался я больше восьми месяцев.
Однажды Пятый патриарх неожиданно подошел ко мне, [когда я работал на заднем дворе] и сказал: "Я думаю, что тебе можно найти достойное применения. Однако я беспокоюсь за то, что может найтись недобрый человек, который испортит тебя. Поэтому я и не захотел, чтобы ты так много говорил. Понимаешь ли ты, о чем я говорю?" Я ответил: "Ученик понимает смысл сказанного его учителем. Поэтому Вы и не позволили мне проявить себя перед братством, дабы другие братья не искусились".
Как-то раз Пятый патриарх собрал учеников и обратился к ним: "Нет в мире дела более великого, чем [цепь] людских рождений и смертей! День ото дня вы лишь пытаетесь достичь чертогов счастья, но не стремитесь избавиться от того моря страданий, что [несет в себе бесконечная череда] рождений и смертей. И тем самым вы замутняете собственную изначальную природу. А заслуги – кого они могут спасти? Пускай каждый из вас прозреет высшую мудрость и обретет природу мудрости-праджни, что коренится в его сердце, а затем напишет об этом мне стих-гатху. Тот, [в чьей гатхе будет видно] просветление и Великий Смысл, тот и получит от меня рясу и Дхарму Шестого патриарха. И поторопитесь! Не задерживайтесь, ибо напряжение сознания отнюдь не означает срединного использования. Человека, что прозрел свою внутреннюю природу, можно сразу узнать, стоит ему сказать лишь [слово об этом]. И даже если он находится в пылу сражения, его можно сразу заметить.
Получив наставления, ученики удалились и принялись говорить друг другу: "Стоит ли всем нам очищать свое сердце в поисках смысла, создавая гатху, и показывать ее Его Святейшеству? Старший монах Шэнсюй, что является нашим наставником, должен получить [рясу Шестого патриарха]. И даже если мы будем с превеликим тщанием писать гатху, то это окажется лишь пустой тратой сил".
Послушав друг друга, ученики решили отдохнуть сердцем [и не писать гатху], заявив: "Мы и так последуем за мудрым Шэньсюем. Так к чему нам еще неприятности?"
Шэньсюй же размышлял: "Никто из учеников не будет писать гатху, лишь потому, что я являюсь их наставником, а потому я один обязан написать гатху и передать ее Учителю. Если же и я не захочу делать этого, то как же Патриарх узнает, что в сердце моем я прозрел освобождение [от мирских страстей], [познал] и мелкое и глубокое? Если смысл того, что я примусь за написание гатхи, заключен в стремлении получить Дхарму, то он – добродетелен. Если бы он объяснялся лишь желанием получить титул Патриарха, то был бы недобродетелен. Так чем бы я отличался от человека с обычным сердцем, что стремится просто украсть место Патриарха? Но если я не напишу гатху, то я не получу и передачу Дхармы. Вот великая трудность!"
Перед залом Пятого патриарха было три галереи, стены которых попросили расписать придворного художника Лу Сюя на мотивы "Ланкаватара-сутры", а также "Схем кровеносных каналов Пятого патриарха" (т. е. генеалогическая линия школы – А.М.), дабы запечатлеть это событие в памяти будущих поколений.