После того как [Хуэй]минь медитировал в течение долго времени, я обратился к нему: "Не размышляя о добре и зле, прямо сейчас можешь ли ты мне сказать, каковым был твой изначальный лик?"
Как только Хуэйминь услышал эти слова, он тотчас получил просветление, и тем не мене вновь спросил: "Есть ли какой-то еще тайный смысл за пределами тех тайных речей и того тайного смысла, [который проповедовали чаньские патриархи]?" Я ответил: "То, что я говорю тебе, не относиться к тайному. Если ты обратишь свой свет внутрь себя, то именно там обнаружишь ты тайное". Хуэйминь воскликнул: "Я, Хуйэминь, хотя и учился в горах Хуанмэй [у Пятого патриарха], в действительности так и не узрел собственный истинный лик. Сегодня после мудрых наставлений я стал подобен страдающему от жажды человеку – лишь он может воистину знать, что такое холодная и что такое горячая вода. Прошу Вас, Брат, станьте моим наставником".
Я ответил: "Если это так, то и я, и Вы являемся учениками одного наставника из Хуанмэй, берегите себя". Хуэйминь вновь спросил: "Куда теперь отправиться Хуэйминю?" Хуэйнэн сказал: "Дойдешь до Хуай[цзи] – пережди, а как дойдешь до [Сы]хуэй – укройся там". При этих словах [Хуэй]минь отвесил поклон.
Затем я пришел в Цаоси, но и там недобрые люди преследовали меня, и мне пришлось укрыться в Сыхуэй среди охотников. В течение пятнадцати лет я проповедовал охотникам. Охотники нередко показывали мне свои силки, но каждый раз, лишь стоило мне увидеть живое существо, [что попало в силки], я его отпускал. Когда приходило время еды, я клал [охотникам] овощи в котел для мяса. Некоторые спрашивали меня, я же лишь говорил в ответ: "Ешьте лишь овощи, что лежат рядом с мясом".
Однажды я размышлял: "Настало время проповедовать Дхарму, не должен я постоянно вести затворническую жизнь". После того [Хуэйнэн] покинув эти места, отправился в Гуанчжоу в монастырь Фасинсы – "Монастырь природы Дхармы".
Как раз в ту пору там мастер Иньцзун наставлял [монахов] в "Маха-паринирване сутре". Однажды, когда флажки, [что стоят вокруг монастыря], развивались под порывами ветра, один монах сказал: "Ветер находится в движении", другой же возразил: "Флажки находятся в движении", и так спору их не было конца. Я, подойдя к ним, сказал: "Это не ветер находится в движении, и не флажки находятся в движении, это сердце ваше пребывает в движении". Вся монашеская община была немало поражена.
Наставник Иньцзун пригласил меня [в зал] и усадил на почетное место, после чего начал задавать вопросы о сокровенном смысле сутр. Он заметил, что речи мои просты, но принцип их точен и не проистекает из книжного знания. [Инь]цзун сказал: "Брат, Вы, безусловно, неординарный человек! Я уже давно слышал, что ряса и Дхарма из Хуанмэй [от Пятого патриарха] перекочевала на Юг. Уж не вы ли тот человек? Я ответил: "Не достоин [Вашей похвалы]".
Иньцзун тотчас поклонился и попросил: "Покажите монахам ту патру и рясу, что предали Вам". А затем [Инь]цзун вновь обратился ко мне:
– Когда вы покидали [Пятого патриарха] в Хуанмэй, какие наставление он дал Вам?
– Не было никаких других наставлений, – ответил я, – кроме рассуждений о прозрении внутренней природы, но не было также и рассуждений о дхиане и освобождении.
– Почему же вы не обсуждали дхиану и освобождение?
– Это означало бы наличие двух учений [о спасении], и не являлось бы учением Будды. "Маха-паринирвана-сутра", которую Вы проповедуете, четко разъясняет, что Природа Будды и есть Учение (Дхарма) Будды и она не двойственна. Например, в этой сутре Бодисаттва говорит: "Тот, кто грешит четырьмя видами зла (парагика), творит пять смертных зол, проповедует ложные взгляды (ичантика), обрубает ли он корни добра в своей природе Будды?" Будда отвечает: "Существует два типа корней добра (или благодатных корней – А.М.). Первый – это постоянные, второй – непостоянные. Поскольку природа Будды не постоянна и не непостоянна, то [корни добра] невозможно обрубить, посему зовется это недвойственным. Существует добро и существует отсутствие добра. Природа Будды не добра и не недобра – это и зовется недвойственным. С мирской точки зрения, составляющие части личности (скандха) и формы нашего сознания (дхату) представляют собой два начала, однако мудрец понимает, что по природе своей они не двойственны. Недвойственная природа и есть природа Будды".
Иньцзун, услышав эти слова, возрадовался, сложил руки перед грудью [в знак восхищения] и сказал: "Моя интерпретация сутр подобна кускам черепицы, Ваши же рассуждения – что чистое золото". После этого он остриг мне волосы [в знак окончательного посвящения] и попросил меня взять его в ученики. Под деревом Бодхи я, Хуэйнэн, открыл для себя школу Дуншань.
Пока я, Хуэйнэн, получал Дхарму в Дуншане, существование мое было полно трудностей, а жизнь моя порой висела на волоске.
Сегодня все мы – наместник и чиновники, буддийские монахи и монахини, последователи Пути и простолюдины собрались здесь вместе – как не отнести все это за счет причин, что коренятся в предыдущих кальпах! Случилось это также благодаря нашим общим благодатным корням, что проросли из наших прошлых молений Будде. Именно по этим причинам вы смогли услышать наставления в высочайшем учении о внезапном просветлении. Учение это передалось нам от первомудрецов, и отнюдь не я сам придумал его. Каждый, кто желает услышать это учение первомудрецов, должен очистить свое сердце, а, услышав его, каждый должен устранить все сомнения и тогда вы ничем не будете отличаться от мудрецов прошлых эпох".
Вся паства, услышав это учение, возрадовалась, поклонилась и разошлась.
Глава 2
О высшей мудрости праджне
На следующий день наместник Вэй вновь попросил патриарха произнести проповедь, патриарх попросил всех сесть и, обращаясь к собравшимся, сказал: "Все могут очистить свое сердце и мысли, читая "Маха-праджняпарамиту-сутру". Затем он продолжил: "О, глубокомудрые! Мудрость бодхи-праджни (трансцендентного знания о просветлении – А.М.) живет в основе каждого из вас, и лишь из-за того, что наше сердце погружено в заблуждения, мы не можем достичь пробуждения. А поэтому надо обратиться к человеку, великому своей добротой и знаниями (т. е. к наставнику – А.М.), что может наставить нас, чтобы [он помог] вам узреть свою изначальную природу. В основе природы Будды нет различий между глупцом и мудрецом, и лишь по причине наших заблуждений возникает эта разница. Поэтому сегодня я буду говорить о "Маха-праджняпарамита-сутре", дабы каждый из вас сумел постичь ее мудрость. Твердые сердцем пусть внемлют истине, я поведаю ее вам.
О, глубокомудрые! Многие люди, которые произносят слово "праджня", внутри своей природы даже и не знают, что такое праджня. Это подобно тому, как говорить о пище и никогда не испытать насыщения. Если уста лишь говорят о пустоте (санскр. шуньята), то и мириад кальп не хватит, чтобы прозреть свою изначальную природу и никакой пользы от этого, в конце концов, не будет.
О, глубокомудрые! "Маха-праджняпарамита" – это санскритское слово и обозначает оно "великая мудрость, которая позволяет достичь противоположного берега". Мы должны именно своим сердцем, а не словами или рассуждениями следовать этому. Если же будем опираться лишь на слова и рассуждения, а не на следование сердцем, то это будет сродни иллюзиям или метаморфозам, выпавшей росе или вспышке молнии, [что тут же исчезают]. Если же вы будете следовать этому и сердцем и речами, то сердце и речь будут взаимно откликаться друг другу. Изначальная природа – и есть Будда. И вне нашей природы не может быть другого Будды.
Что мы называем "Маха"? "Маха" означает "Великий" ("Большой"), это значит, что усилия сердца [в самоочищении] безгранично велики. Это подобно пустоте, у которой нет границ, она не может быть круглой или квадратной, малой или большой, не может она также быть ни зеленой, ни желтой, ни красной, ни белой, нет у нее ни верха, ни низа, длинного и короткого. Она не может быть опечалена или обрадована, нет в ней ни истинного, ни ложного, ни добра, ни зла, нет ни начала, ни конца. И все чертоги Будды (ксефра) подобны этой пустоте. Утонченная природа всех людей в своей основе пуста, и даже одной дхармы нельзя обнаружить там. Вот каковы само-природа и истинная пустота!
О, глубокомудрые! Слыша мои слова о пустоте, не начинайте сразу же придерживаться идеи пустотности! Прежде всего, нельзя "придерживаться" пустоты! Если вы опустошите свое сердце и будете сидеть в умиротворении, то это уже будет "пустота, что не оставляет даже следов".
О, глубокомудрые! Пустота, что царит в мире, может вобрать в себя мириады образов и форм, таких как солнце, луна и звезды, горы, реки и вся земля, источники, родники и ручьи, трава, деревья и лесные чащи, добрых и злых людей, добрые и дурные дхармы, небесный рай и земной ад, все моря и гору Шумеру, – все это умещается в Пустоте. Пустота человеческой природы подобна именно этому.
О, глубокомудрые! Само-природа, которая способна вобрать в себя мириады дхарм, поистине велика, и все эти мириады дхарм прибывают внутри человеческой природы. Когда мы смотрим на людей как на "добрых и злых", мы не принимаем и не отвергаем это и даже не бываем затронуты этим. Сердце, что подобно пустоте, и называется Великим. А поэтому [в названии сутры и присутствует слово] "Маха" – "Великий".
О, глубокомудрые! То, о чем заблудший человек предпочитает говорить, то мудрый человек претворяет в своем сердце. Есть и такая категория заблудших людей, которые сидят спокойно, опустошив свое сердце, и сохраняют свой разум чистым от сотен мыслей, называя это "Великим". Из-за их ложных представлений с этой категорией людей очень сложно говорить.
О, глубокомудрые! Мощь сердца безгранично велика, поскольку она объемлет весь мир дхармы – Дхармадхату. Когда мы используем ее, мы можем постичь часть чего-либо, когда же еще больше используем ее, то можем познать все. Все и есть "одно", и это "одно" и есть все. Оно свободно приходит и уходит, не имея преград ни в сердце, ни в теле – вот это и есть мудрость-праджня.
О, глубокомудрые! Всеобщая мудрость-праджня рождается из нашей само-природы, а не приходит извне. Не ошибитесь в использовании этого смысла! Это называется "само-использование истинной природы". Истина одного – это истина всего. Великое дело усилия сердца не нельзя сотворить на малом Пути. И не стоит весь день напролет рассуждать о Пустоте, при этом не пестуя этого в сердце! Тот, кто занимается этим уподобляется простолюдину, который именует себя Императором, но никогда не сможет этого достичь. Такому не стать моим учеником!
О, глубокомудрые! Что же называется "праджней"? В переводе на китайский это означает "мудрость". В каком бы месте, в какое бы время вы не находились, ни одна мысль не должна замутнить вас, вот тогда вы и будете постоянно следовать праджне. Если хотя бы одна мысль замутила [ваш разум], то вся праджня разрушилась. Но если же хотя бы одна мысль обрела мудрость, то тотчас родилась и [всеобщая] праджня. Многие люди пребывают в заблуждениях и замутнении и не способны увидеть праджню. Их уста произносят "праджня", сердце же пребывает в помутнении. Они часто говорят о себе: "Я пестую праджню", рассуждают о пустоте в мыслях, но [на самом же деле] и не знают истиной пустоты. Праджня не имеет ни формы, ни проявлений – вот какова мудрость сердца. И если мы будем понимать ее именно так, то лишь в этом случае можно это назвать мудростью-праджней.
Что такое "Парамита"? В переводе с языка западной страны (т. е. с санскрита– А.М.) на китайский язык это означает "переправиться на другой берег". Если трактовать смысл этого, то – "преодолеть рождения и смерти". Когда говорят о мире рождений и смертей, его уподобляют [месту], на которое воды накатывают волнами [и откатывают назад], а поэтому и называют его "берегом". Вырваться в мир, где нет ни рождений, ни смертей, подобно тому, как [достичь места], где воды всегда спокойны в своем токе, а поэтому и именуют это "противоположным берегом". Вот почему все это называется "Парамитой".
О, глубокомудрые! Люди, находящиеся в заблуждении, повторяют [ "Праджняпарамиту-сутру"] своими устами, но когда они делают это, то возникают лишь иллюзии и фальшь. Если же этому следовать своими мыслями, то только это и можно назвать истиной природой. Получить просветление в этом учении означает получить учение праджни. Тот, кто пестует это в себе и следует этому, тот следует праджне. Тот же, кто не пестует это – останется лишь простолюдином. Даже если лишь одной мыслью следуешь этому, то уже своим телом становишься равен Будде.
О, глубокомудрые! Всякий простолюдин [в основе своей] является Буддой, равно как и незнание [в основе своей] является просветлением-бодхи. Тот, кто своими предыдущими мыслями пребывал в заблуждении, тот и является простолюдином, последующие же мысли о просветлении делают его Буддой. Тот, кто в своих предыдущих мыслях держался за этот мир, тот пребывал в незнании, тот же, кто в своих последующих мыслях отринул этот мир, тот и реализовал в себе просветление-бодхи.