Словоразделение, деление на отделы, главы и стихи.
Ученые спорят, существовало ли словоразделение в древнееврейском письме и как оно производилось. Но все согласны, что ко времени введения квадратного письма словоразделение уже было. Деление ветхозаветных книг на определенные, достаточно большие разделы было сделано самими древними авторами этих книг. Так, например, в Книге Бытия исследователи находят 10 больших отделов, на которые автор или редактор разделил книгу. Каждый такой отдел начинается словами: "таково событие" или "вот". Вот происхождение неба и земли, вот родословие Адама, вот житие Ноя и т. д. Пророки тоже обозначали особыми словами разделы своих книг: видение Исайи, слово, которое было в видении, и т. д.
Столь же древне и деление текста на малые отделы, нечто вроде стихов. Такое разделение – это свойство еврейского стихосложения, где параллельные или сходные периоды отделяются друг от друга и произносятся с особой интонацией. Заметим по ходу дела, что сама логика библейской фразы иная, чем у греческой или латинской. Для греков важна гармония и выделение главного в мысли (так и у нас). В семитическом же выражении мысли органичность не столь важна. Части фразы здесь как бы нагромождаются, не сливаясь, и каждая из них выстраивается и отчеканивается как бы ради себя самой. Зато всюду здесь мы видим поиск симметрии, ритма мысли. Эта симметрия называется параллелизмом. Параллелизм – основной принцип еврейской поэзии, главным элементом которой является двустишие, состоящее из двух параллельных стихов: "Море увидело и побежало; Иордан возвратился вспять". Тенденция к симметрическому двух– или трехчастному делению характерна и для древнееврейской прозы Библии. Отсюда также и повторы более крупных кусков текста. Например, две версии сотворения мира.
Что же касается современного деления Библии на главы, то его впервые осуществил английский кардинал Стивен Лэнгдон только в XIII веке применительно к тексту Вульгаты, а затем уже в XV веке это деление перенесли и на текст оригинала. Нумерацию же цифрами стихов ввели уже в XVI веке в печатный текст латинской Библии во Франции, а затем им также воспользовались и издатели еврейского оригинала.
И еще один важный момент. До обнаружения свитков Мертвого моря в Кумране (1947) свидетельства в пользу существования различных вариантов библейского текста ограничивались в основном разночтениями в Самарятинском Пятикнижии и Септуагинте. Последняя, очевидно, была переведена с источника на иврите, который отличался от дошедших до нас еврейских текстов. Кроме того, свидетельства существования вариантов текста можно также почерпнуть и из апокрифов, обильно цитирующих Библию в неканонической форме и в раввинистической литературе, описывающей деятельность книжников по исправлению текстов.
Кумранские свитки подтвердили, что в период II–I веков до и. э. окончательный канонический текст Ветхого Завета еще не существовал. Отличительной чертой кумранской общины было равное признание разных вариантов текста одной и той же книги. Канонический же текст Ветхого Завета окончательно оформился только в I веке и. э., уже после возникновения христианства, когда после разрушения Второго Храма римлянами (70 год) еврейский народ осознал необходимость религиозного и культурного сплочения.
Все это подводит нас к вопросу о сохранившихся разночтениях отдельных мест Ветхого Завета. Их немного, но они важны. Это, прежде всего, знаменитое место из пророка Исайи: "Се, Дева во чреве приимет" (7:14). В еврейском тексте вместо слова "дева" (как в Септуагинте, Пешито и у кумранитов) стоит "молодая женщина". Богословы также ссылаются и на некоторые другие места, касающиеся мессианских пророчеств, дат и летосчисления. Идеи о намеренной порче текстов иудеями в свое время были отвергнуты еще Иеронимом. Трактуя такие разночтения, ученые сейчас по большей части склоняются к мнению о том, что при составлении канонического текста Ветхого Завета иудеи отобрали варианты, отвергнутые переводчиками Септуагинты и Самарянского Пятикнижия; возможно также, что полемика с христианством сыграла здесь свою роль.
Книга "Бытие". Ветхозаветная концепция Бога. Сотворение мира
Обратимся теперь к отдельным книгам Ветхого Завета и начнем по порядку, с начала, с Пятикнижия, или Торы. В глубокой древности Тора воспринималась как единая священная книга Закона. Однако уже относительно давно, задолго до установления библейского канона, все ее пять частей были выделены в качестве отдельных книг и получили свои названия. Эти названия в еврейском тексте зависят от начальных слов каждой из книг, а в греческом, латинском, славянском и русском – от главного предмета их содержания. Вот, например, как называется первая книга:
Еврейское название – Берешит (в начале)
Греческое – Генесис
Славяно-русское – Бытие
Книга "Бытие". Греческое слово "генесис", которым эту книги озаглавили в Септуагинте, означает рождение, зарождение, происхождение, начало, источник и даже творение. Все эти смыслы так или иначе реализуют себя в тексте. Сама же книга содержит рассказ о происхождении мира и человека, своеобразное универсальное введение к истории человечества, а также рассказ об избрании и воспитании еврейского народа в лице его патриархов – Авраама, Исаака и Иакова. Следующая за "Бытием" книга "Исход" повествует о выходе евреев из Египта и даровании им синайского законодательства. Книга "Левит" посвящена изложению этого закона во всех его частностях, имеющих отношение к богослужению и левитам. Книга "Чисел" рассказывает о странствовании евреев по пустыне и дает сведения о числе евреев, пустившихся в это странствие. И, наконец, книга "Второзаконие", согласно преданию, содержит повторение закона Моисея. Это предсмертное завещание Моисея, мудрого и опытного вождя, молодому и неустойчивому народу. Соответственно, она главным образом содержит речи Моисея, последние наставления великого пророка и законодателя.
Нет никакого сомнения в том, что Пятикнижие – это своеобразный фундамент всего Ветхого Завета, на котором держатся все остальные книги. Большое значение Пятикнижие имеет и для Нового Завета, поскольку тут рассказывается о творении, грехопадении и дается план того, что на церковном языке называется Божественным домостроительством, планом Бога о мире и человеке. Недаром же отцы Церкви придавали такое значение Пятикнижию, называя его "истинным океаном богословия" (Григорий Назианзин).
Книга "Бытие" открывается рассказом о Божественном акте творения. Она начинается знаменитыми словами: "В начале сотворил Бог небо и землю" (Бытие, 1:1).
В этой первой фразе Библии чрезвычайно важно каждое слово, и о каждом из них существует громадная литература, объясняющая их смысл. Но, несомненно, самым главным в данной фразе является слово "Бог". Не уразумев библейской, ветхозаветной концепции Бога, нельзя понять и саму Библию.
Подойдем к этому вопросу издалека, сравнив Библию с другими памятниками древнего Востока. Библейской научной критикой написано великое множество работ, пытающихся установить типологические черты, сближающие Ветхий Завет с другими древневосточными литературными памятниками. Что и говорить, такие черты, конечно же, есть. Тут можно сослаться и на схожесть ряда сюжетов (например, предание о потопе или о сотворении человека из земного праха – глины и т. д.), и на сходство жанров (молитвы, гимны, псалмы, любовная лирика, фольклорные изречения, летописи, новеллы), и на само циклическое построение Ветхого Завета и т. д.
Более того. На Древнем Востоке еще до появления ветхозаветных текстов уже существовало представление о божественном происхождении мира, но оно, как правило, было связано с политеизмом, т. е. верой во множество богов. В течение многих веков по всей Передней Азии, находившейся под влиянием месопотамской цивилизации, распространялись шумерские и вавилонские верования. Они известны науке из многочисленных клинописных документов, главным из которых является поэма "Энума Элиш" (Когда вверху). [Достаточно подробно обо всем этом рассказано, например, в книге С.Г. Хука "Мифология Ближнего Востока".] Смысл этих верований можно кратко свести к следующим положениям:
1. Мир и боги происходят из одного и того же источника, одного и того же первоэлемента.
2. Этот первоэлемент – вода, и он состоит из двух божественных существ, мужского и женского, Апсу (подземная вода) и Тиамат (море). От них рождаются боги, в том числе и бог-творец.
3. Бог-творец (Энлиль, позже Мардук) борется с прародителями и убивает их, а затем из их тел образует мир. Тело Апсу образует мир подземный. Тиамат рассечена пополам, и верхняя часть образует небесное море, нижняя – землю.
4. Светила, а именно Солнце и Луна, обожествляются.
5. Создание человека – дело особой важности. Ему предшествует совещание между богами, которые принимают это решение. Затем бог-творец создает человека из крови убитого божества. В других случаях вместе с кровью или отдельно упоминается глина.
Совсем иное дело – Ветхий Завет, поскольку концепция бога здесь совсем иная. В других культурах и религиях древности, существовавших на Ближнем Востоке, мы можем найти лишь некоторые подступы к монотеизму. Наиболее ярким событием подобного рода, по мнению всех историков, была религиозная реформа египетского фараона Аменхотепа IV (Эхнатона), которая, однако, противоречила всему строю древнеегипетской культуры и потому осталась лишь кратковременным эпизодом. Как справедливо заметил С.С. Аверинцев, в приложении ко всем ближневосточным культурам, кроме иудейской, мы можем говорить лишь о не очень последовательных монотеистических тенденциях в недрах достаточно жизнеспособного политеизма. И лишь в Древнем Израиле вопреки всем пережиткам бытового политеизма, о котором столь часто говорит Ветхий Завет (вспомним хотя бы о золотых тельцах, поклонение которым осуждали пророки), практически изначально утвердился монотеизм, вера в единого Бога. Заметим в этой связи, что теория немецких ученых XIX века о том, что монотеизм возник у евреев достаточно поздно, лишь в эпоху пророков, и окончательно восторжествовал после возвращения из плена, сейчас, в основном, отвергнута наиболее авторитетными учеными.
Итак, в чем же теологическая концепция Ветхого Завета? Или как ветхозаветные авторы представляли себе Бога?
Ответить на этот вопрос однозначно и полно, исходя только из библейских текстов, не так-то просто. Дело в том, что в Библии нет какого-либо трактата, который бы дал ответ на поставленный вопрос. Авторы Библии не отходят от предмета, чтобы описать его со стороны. Библия как бы приглашает читателя не говорить о Боге, но слушать, как говорит Он Сам, и пытаться в меру сил и данных нам возможностей приблизиться к пониманию Его слов. Именно приблизиться в меру сил, а не познать Его. Ибо согласно как иудейской, так и христианской доктрине, Бог – глубочайшая тайна. Он не существует таким же образом, как существуют люди и вещи. Он таинственно объемлет нас со всех сторон. Библия называет Его "Богом сокровенным" (Исайя, 45:15), живущим во "свете неприступном" (1 Тимофею, 6:16). Будучи сами конечными, люди не могут объять бесконечное, то, что само все объемлет. "Дивно для меня видение (Твое), – высоко, не могу постигнуть Его!", – пишет псалмопевец (Псалтирь, 138:6). Мы не можем снять покров с божественной тайны, исходя из нашего человеческого существования. Ведь Бог – не производное от человека, не идол, не воплощение наших желаний. Он существует абсолютно независимо от нас, и Его тайна бесконечно глубже и больше тайны человека. Человек может иметь лишь весьма и весьма ограниченные представления о Боге, и эти представления, сталкиваясь с непостижимой тайной Бога, постоянно обнаруживают свою недостаточность. Великие мыслители и тайновидцы прошлого, описывая свой опыт богопознания, говорили о темном мраке, в который входит человек в своем внутреннем постижении Бога. Этот мрак есть на самом деле сияние света Бога, ослепительно яркое для наших "умных", т. е. духовных очей.
Однако это вовсе не значит, что все пути богопознания закрыты. Как Ветхий Завет, так и Новый Завет, на каждой странице свидетельствуют, что Бог, скрытый для людей и живущий в неприступном свете, вышел из своей сокровенности и открыл людям Свою тайну, "о которой от вечных времен было умолчано" (Римлянам, 14:24). Потому человек в своих поисках устремляется не в пустоту, ибо Бог Сам идет ему навстречу, позволяя познать Себя через Свои слова и дела. Библия и создавалась как книга откровения.
Хотя Бог во всей своей полноте непостижим для человеческого разума, тем не менее Он открывает себя миру в той степени, в какой это необходимо людям. Что же мы узнаем о Боге из Ветхого Завета? Итак, Бог прежде всего един. "Я – первый и Я последний, и кроме Меня нет Бога", – читаем мы у пророка Исайи. Бог всемогущ. Он есть Дух невидимый, который все в мире проникает и оживляет. Он не только Творец мира, но и его Правитель, Законодатель и Судья. Все в мире абсолютно и безусловно подчинено Его воле.
Здесь важнейшее отличие ветхозаветного представления о Боге от разнообразных божеств политеистических религий. Боги в таких религиях, как правило, олицетворяют силы природы, и потому они не только борются между собой, но и подвластны основным законам природы. (Даже столь утонченные, приближающиеся к монотеизму и почти отвлеченные понятия древнегреческой философии, как "космическая душа" Платона и "перводвигатель" Аристотеля были включены в процесс космической закономерности.)
В Ветхом же Завете Бог Сам создает законы природы, не будучи им подчинен. Все, что творится, создается и существует в мире, о чем рассказывает Ветхий Завет, неизменно связано с Богом. Бог представляет Собой концентрацию всех духовных и нравственных сил в противовес многобожию, вызывающую их аберрацию. Отсюда Его совершенство, Его благость, премудрость, возвышенность и превосходство над всем существующим. В отличие от божеств политеистических религий, о которых создана богатая мифологическая литература, доктрина иудаизма (и, разумеется, христианства) исключает миф.
Ветхозаветный Бог находится вне космических и биологических процессов. Он не имеет личной судьбы и не подлежит жизнеописанию. Он не имеет начала и конца. Он бессмертен. Он независим от каких-либо материальных сил. Он не вступает в соперничество с другими божественными силами за владычество над миром. Он не борется с духами зла. Он безгрешен и не нуждается в очищении и искуплении.
Хотя человек создан по образу и подобию Бога, образ Божий настолько величествен и неизмерим, что не имеет конкретного физического облика. Даже пророки Исайя и Иезекииль, утверждавшие видение Бога, описывают не Его изображение, но Его трон, окружение и окутывающий Его ореол. Так, Исайя пишет: "В год смерти царя Озии видел я Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном, и края ризы Его наполняли весь храм. Вокруг Его стояли серафимы, у каждого их них по шести крыл, двумя закрывал каждый лицо свое, и двумя закрывал ноги свои, и двумя летал. И взывали они друг к другу и говорили: свят, свят, свят Господь Саваоф! Вся земля полна славы Его!" (Исайя, 6:1–3). Подобным же образом и пророк Иезекииль (1-я глава), рассказывая о видении Божием, описывает лишь четырех животных с четырьмя лицами и четырьмя крыльями, колеса с ободьями, полные глаз, престол из сапфира и подобие человека над престолом. Заповедь, запрещающая "делать кумир и какое-либо изображение того, что на небе вверху и что на земле внизу и что в воде ниже земли" (Исход, 20:4) отрицает возможность даже символического изображения Бога в материальной форме.
И хотя обращение к Богу на том или ином уровне доступно каждому человеку Он вместе с тем недосягаем и непостижим; и хотя Он вездесущ, он вне пространства и времени.
И вместе с тем – и в этом важнейшая особенность библейской доктрины – Бог – не просто надмирное, трансцендентное начало, но Он в то же время еще и Личность. Во многих текстах Священного Писания о невидимом Боге говорится как о человекоподобном Существе. Согласно таким текстам, Он имеет лицо, глаза, уши, руки, плечи, крылья, ноги, дыхание. Он отворачивается и поворачивается, вспоминает и забывает, гневается и успокаивается, скорбит, ходит, слышит. В этом антропоморфизме, т. е. в уподоблении человеку, лежит уникальный опыт личной встречи с Богом как с живым существом.
Пытаясь выразить этот опыт, древние иудеи прибегли не к языку спекулятивной философии и отвлеченных понятий (их вообще очень мало в Библии), но к конкретным земным словам и образам. И это понятно, потому что опыт библейского Бога был для них, прежде всего, опытом личной встречи. Древние иудеи ощущали Бога рядом с собой. Он был их царем, предводителем. Он присутствовал на их богослужениях и праздниках. Он незримо обитал в скинии Завета и в Храме Соломона. Потому слова из 30 псалма "Яви светлое лице Твое рабу Твоему" – это просьба не о том, чтобы Бог, Который отсутствовал, вдруг оказался рядом, потому что Он присутствует везде и всегда, но чтобы человек, прежде не замечавший Бога, смог увидеть Его, т. е. в меру сил ощутить, познать.
Чем древнее библейский текст, тем больше там подобных антропоморфических черт, и только уже в V веке до н. э., после возвращения из вавилонского плена черты трансцендентности, даже недоступности Бога выступают на первый план, и Бог как бы уходит ввысь, за облака.
Вообще говоря, библеисты часто пишут о различных стадиях познания Бога в Ветхом Завете. Поначалу единый и вездесущий Бог воспринимался как Бог семьи, родовой Бог, ибо Он открыл Себя пока только библейским патриархам, праотцам Аврааму, Исааку и Иакову Затем во времена Моисея Бог стал уже Богом всего еврейского народа. А потом уже во времена пророков и особенно после возвращения из плена библейский Бог открыл Себя как Бог всего мира, владыка всех людей.
Эту идею на свой лад развивают и христианские богословы, утверждающие, что христианское откровение о Боге-Троице, Отце, Сыне и Святом Духе, готовилось исподволь и что иудейские представление о Боге соответствуют лишь идее Бога Отца, да и то не в полной мере. Но в скрытом виде концепция Бога-Троицы просматривается уже в первых главах книги Бытия.