Книга Д. В. Щедровицкого – известного отечественного теолога-библеиста, автора фундаментального "Введения в Ветхий Завет" – посвящена одной из самых древних и загадочных книг Библии. Разбираются мистический, традиционалистский, рационалистический и богооткровенный подходы к причине человеческих страданий.
Для студентов, аспирантов и преподавателей гуманитарных и педагогических вузов, духовных учебных заведений, а также для широкого круга читателей.
Д. В. Щедровицкий
Беседы о Книге Иова. Почему страдает праведник?
Предисловие
Книга Иова – одна из самых загадочных и удивительных книг Ветхого Завета. Многие теологи, философы и поэты изумлялись тому, что она вообще вошла в библейский канон. Одни утверждали, что книга эта – по сути своей богоборческая, предъявляющая Богу неподобающие, еретические претензии по поводу того, что в мире нет справедливости, что он полон зла и в нем страдают невинные. При этом ссылались, например, на такое высказывание Иова:
Земля отдана в руки нечестивых; лица судей ее Он закрывает. Если не Он, то кто же? (Иов. 9, 24)
Другие утверждали, что, наоборот, эта книга прославляет человека-праведника, который, даже перенося немыслимые мучения, невинно страдая, остается верен Богу. В поддержку второй точки зрения приводился, например, следующий стих:
Вот Он убивает меня, но я буду надеяться; я желал бы только отстоять пути мои пред лицом Его! (Иов. 13, 15)
Книга Иова вызывала, таким образом, самые противоположные оценки. Но в чем сходились все без исключения исследователи, так это в признании ее необычайной философской глубины и поэтической красоты. Датский философ Сёрен Кьеркегор, посвятивший Книге Иова одно из наиболее известных своих произведений "Страх и трепет", говорит, что у Иова "истина выражается убедительнее", чем у древних греческих или новейших университетских философов. Русский религиозный мыслитель Н. А. Бердяев пишет: "Книга Иова – одна из самых потрясающих книг Библии". Немецкий теолог XIX века Филипп Шафф утверждает: "Книга Иова возвышается, как пирамида, в истории литературы, без предшественника и без соперника". Английский историк и философ Томас Карлейль так высказывается о Книге Иова: "Я полагаю, что ни в Библии, ни где-либо еще не встречается ничего равного ей по литературному достоинству". Английский поэт Альфред Теннисон называет Книгу Иова "самой возвышенной поэмой древнего и настоящего времени". Она была любимой библейской книгой великого Гете. Так, в прологе "Фауста" звучит диалог Бога с сатаной, подобный тому, который является завязкой всего действия Книги Иова. Всего в "Фаусте" насчитывается свыше 200 реминисценций из этой книги. Виктор Гюго называет Книгу Иова "величайшим произведением человеческого ума", т. е. как бы признает ее первенство среди всех философских творений человечества. Ломоносов, восхищенный Книгой Иова, написал "Оду, выбранную из Иова" – поэтическое переложение глав 38–41. Книге Иова особое внимание уделял Пушкин, говоривший, что в ней заключена "вся человеческая жизнь". Более того, великий поэт даже специально изучал древнееврейский язык с намерением переводить Книгу Иова на русский.
Вот об этой книге, единственной в своем роде во всей мировой литературе, мы и будем говорить.
… Несколько замечаний редакционного характера. Текст книги разделен на лекции, соответствующие главам Книги Иова. После древнееврейских и греческих слов в угловых скобках дается их русская транскрипция; звук, соответствующий древнееврейской букве ה, транскрибируется с помощью знака "ґ" [1] (произносится сходно с украинским "г"). Библия цитируется по Синодальному переводу, за исключением тех случаев, когда автор дает свой перевод, на его взгляд более точно передающий смысл оригинала. При этом в библейских цитатах в квадратных скобках приводятся слова автора, вставляемые для связности речи или как пояснение. Кроме того, автор оставляет за собой право в отдельных случаях при цитировании Синодального текста производить некоторые лексические и грамматические изменения в целях уточнения перевода. В ссылках на текст Библии используются стандартизованные сокращения названий входящих в нее книг (соответствие сокращений полным названиям можно установить по Библейскому указателю).
Доработанный и снабженный дополнительным справочным аппаратом вариант настоящей книги предполагается в дальнейшем включить в состав многотомника "Введение в Ветхий Завет" (на данный момент издательством "Теревинф" опубликованы три первых тома; кроме того, отдельным изданием выпущено толкование на Книгу Даниила: Щедровицкий Д. В. Пророчества Книги Даниила. 597 год до н. э. – 2240 год н. э. – М.: Теревинф, 2003. – 278 с.). Замечания и пожелания читателей данной книги будут приняты во внимание при подготовке соответствующего тома.
Лекция 1 Почему страдает праведник? Ответ Шумера и Египта
Книге Иова принадлежит в масоретской Библии третье по счету место в разделе Кетувим (Писания). А в Септуагинте она следует за Книгой Есфирь, одновременно и замыкая корпус исторических книг, и открывая корпус книг поэтических и философских: вслед за ней сразу идет Псалтирь.
Место, которое занимает Книга Иова в Священном Писании, обусловлено тем, что она традиционно рассматривалась как очень древняя. Существовало предание, что по сроку создания эта книга предшествовала самому Пятикнижию, являясь древнейшей поэтической книгой и одновременно старейшей из "книг премудрости".
Сам Иов предсказывал, что его слова на веки вечные сохранятся в памяти человечества. И хотя предречение Иова выглядит как пожелание, всё же его смысл – пророческий:
О, если бы записаны были слова мои! Если бы начертаны были они в книге
Резцом железным… на вечное время на камне вырезаны были! (Иов. 19, 23–24)
Это предсказание Иова сбылось. В памяти человечества, словно на вечном камне, как бы железным резцом "начертаны слова" Иова: его безысходный плач, его непрестанное взывание к Богу, его философские вопрошания и утверждения.
Обратим внимание еще на одну деталь: здесь говорится о весьма архаичном способе записи. Похоже, что во времена Иова писали еще не на коже, даже не на глине, как в древнем Междуречье, а "резцом железным… на камне" (буквально "на скале" – др. – евр. צור <цур>). Надписи на камне относятся к самым древним письменным памятникам человечества. В связи с этим возникает вопрос не только об авторстве, но и о способе записи книги. Кто записал речи Иова, кто придал им литературную обработку, когда написана книга, где создана, где жил сам Иов и кем он в действительности был? Мнений существует множество. Высказывалось и такое: книга-де написана довольно поздно – во время вавилонского пленения или даже после него, а сам автор жил где-то на северо-западе Аравии и был иудеем, бежавшим из Иерусалима от войск Навуходоносора. Якобы во времена вавилонского царя Набонида (VI в. до н. э.) его стада и всё имущество подверглись разграблению халдеями (ср.: Иов. 1, 17), и сам он пережил страшные бедствия. Но когда, мол, вавилоняне из Аравии ушли, к нему возвратились богатство, слава и прочие утраты. Это мнение с легкостью опровергается содержанием самой книги, а также независимыми от нее упоминаниями Иова в Писании. Дело в том, что в Книге Иезекииля Иов дважды называется рядом с Ноем, а, следовательно, оба они считаются древнейшими праведниками. Иезекииль жил как раз в VI веке до н. э., и если бы Иов был его современником, то вряд ли удостоился бы упоминания в качестве столь древнего и авторитетного лица.
Другое мнение "поселяет" Иова к востоку от Святой земли, где-то в краях арамейских, граничащих с Междуречьем, – и, соответственно, считает его арамейским мудрецом, хотя и не опирающимся на иудейскую традицию, но всё же как-то с ней связанным (арамейские родословия достаточно четко представлены в Библии).
Однако наиболее аргументировано то мнение, согласно которому этнически Иов – эдомлянин (идумей), потомок Исава. Как известно, эдомляне, происходившие от праотцев Авраама и Исаака (но не от Иакова), в определенной мере сохраняли воспоминание о завете Господа с патриархами и отчасти соблюдали основные заповеди этого завета – правда, в некоторой степени искаженные и "объязыченные" последующими поколениями. Эдомляне были как бы двоюродными братьями израильтян, т. е. родственниками достаточно близкими, говорившими на сходном языке, имевшими ряд похожих черт в мировоззрении; но тем не менее эти два народа со временем стали чужды друг другу, а иногда и враждовали между собой.
Таким образом, Иов – праведник, живший в стране Едома, – следует традиции не израильской, но близкой к ней, восходящей к основам праведности народов мира, сложившимся еще при Ное, – к той "дозаконной", существовавшей до Синайского откровения, праведности, которая была известна на земле прежде разделения человечества на отдельные народы.
Откуда же известно, что Иов жил в Едоме? Первый же стих Книги Иова говорит:
...
Жил человек в земле Уц, имя его Иов… (Иов. 1, 1)
Название страны Уц мы находим также в Плаче Иеремии, где оно относится к земле потомков Исава-Едома. Пророк, описывая нападение эдомлян вместе с вавилонянами на Иерусалим, восклицает:
...
Радуйся и веселись, дочь Едома, обитательница земли Уц! И до тебя дойдет чаша… (Плач. 4, 21)
Здесь чаша – символ бедствий, а значение сказанного – в том, что вавилоняне не остановятся на завоевании Иудеи, но впоследствии нападут также и на эдомлян, тогдашних своих союзников.
Иов, вполне возможно, жил к югу от Святой земли, на границе между нею и Синайским полуостровом (а может быть, и с некоторым смещением в сторону Аравии); следовательно, жизнь его проходила в регионе, где обитали многие мудрецы древности (см. III Цар. 4, 30–31).
Когда же разворачивались события, описанные в Книге Иова? Согласно ряду иудейских преданий – до исхода израильтян из Египта, следовательно, где-то в первой половине II тысячелетия до н. э. Предание отождествляет Иова с царем Иовавом, который упомянут в главе 36 Книги Бытия. Там говорится о царях, которые стояли во главе Едома "… прежде, чем воцарился царь над сынами Израиля." (таков буквальный перевод; в Синодальном тексте: "… прежде царствования царей у сынов Израилевых."). Напомним, что первым царем над Израилем древнейшая традиция признавала отнюдь не Саула, а самого Моисея:
...
Закон дал нам Моисей, наследие обществу Иакова.
И он был царь Израиля, когда собирались главы народа вместе с коленами Израилевыми. (Втор. 33, 4–5)
Таким образом, с точки зрения древних иудейских толкователей, события жизни Иова относятся к домоисеевым временам:
...
Вот цари, царствовавшие в земле Едома прежде царствования царей у сынов Израилевых…
<…>
И умер Бела, и воцарился по нем Иовав, сын Зераха, из Восоры. (Быт. 36, 31–33)
Боцра (в Синодальном переводе "Восора"; араб. Бузейра) – один из древнейших городов Едома, недавно обнаруженный археологами и отождествленный ими с библейской столицей Едома. Царь, выходец из Боцры, носил, как видим, имя "Иовав" (יובב <Иова́в>), что очень похоже на "Иов" (איוב <Ийо́в>); последнее имя может быть модификацией первого.
Обратим внимание на интересную деталь: отца Иовава звали Зерах, а до Иовава над Едомом царствовал Бела. И если просмотреть весь этот список царей, мы увидим, что царская власть не передавалась по наследству. Царствует не сын предшествующего властелина, а его преемник. Отсюда исследователи заключают (и то же самое известно о параллельных, родственных, культурах Ханаана – угаритской, эблаитской и других), что в ряде государств данного региона царская власть была выборной. Обладая большими полномочиями, царь, тем не менее, обычно не имел возможности передать свою власть сыну, как это происходило и в Израиле в период судей: судья умирал, а его преемник "восставал" из совсем другого рода, часто из иного колена (см., однако, исключения из данного правила – например, изложенную в главах 8 и 9 Книги Судей историю Авимелеха, сына Гедеона).
Но если действительно Иов тождествен царю Иоваву, правившему во II тысячелетии до н. э. в земле Уц, т. е. в Едоме, то совсем в другом свете предстают и его речи. Если это был не просто богатый и знатный человек, но царь, то произошедшее с ним явилось крушением не только материальных основ его жизни, но и опор его мировоззрения, ведь он надеялся своей праведностью заслужить милосердие Бога, а оказался жертвой событий и обстоятельств, которые привели его к величайшему поношению и бесчестию, особенно унизительным для его царского достоинства. На Древнем Востоке считалось, что царь олицетворяет здоровье, благо и долгоденствие всего народа. Как только царь лишался благодати небесной, проявлявшейся в успешной деятельности, его могли сместить, изгнать, убить, чтобы он, возглавляя страну, не навлек бедствий на свой народ, поскольку внешние поражения однозначно воспринимались как знак немилости высших сил. Вспомним фиванского царя Эдипа, который, как только стало известно, что он виновен в бедствиях, постигших Фивы, ушел в добровольное изгнание. Если бы Эдип не ушел, его могли бы выдворить силой или даже убить. Подобное случилось с Иовом: когда на него обрушились страшные испытания, допущенные Господом, он сразу был свергнут с престола, став мишенью для всяческих бесчестий и издевательств – вплоть до того, что уличные мальчишки смеялись над ним и бросались в него камнями и комьями грязи.
Сказано ли где-либо еще, что Иов был царем? Обратимся к самой Книге Иова:
...
… Когда я выходил к воротам города и на площади ставил седалище свое, -
Юноши, увидев меня, прятались, а старцы вставали и стояли;
Князья удерживались от речи и персты полагали на уста свои;
Голос знатных умолкал, и язык их прилипал к гортани их. (Иов. 29, 7-10)
На чье появление это похоже? Чей публичный "выход" бывал обставлен подобным образом? Именно правитель города садился обычно на площади "у ворот". Согласно библейским, а также древнеханаанейским данным, там происходил городской суд. Близ городских ворот было главное место народного собрания, здесь располагалась площадь, подобная древнегреческой агоре. Иов "на площади ставил седалище", т. е. трон для суда, а "старцы вставали и стояли" – конечно, так приветствуют только правителя; "князья удерживались от речи" – младший в присутствии старшего по возрасту или чину не говорил; "голос знатных умолкал" – князья молчали в присутствии царя. Далее сказано:
...
… Потому что я спасал страдальца вопиющего и сироту беспомощного. (Иов. 29, 12)
Каким образом спасал? Конечно, посредством справедливого суда. Иов возглавлял суд, на который страдальцы – сироты, вдовы и другие – представляли свои жалобы и дела. Такой руководитель суда назывался по-финикийски "суффет", а по-древнееврейски "шофет", т. е. "судья"; одновременно он был и правителем данной области.
Далее говорится:
...
Я облекался в правду, и суд мой одевал меня, как мантия и увясло. (Иов. 29, 14)
Иов упоминает "мантию" как нечто ему весьма подобающее и привычное. В оригинале употреблено слово מעיל <мэи́ль> – буквально "верхнее": это торжественное облачение, длинная риза, которую носили лица царского достоинства (а также израильский первосвященник – Исх. 28, 4; 31–35).
Затем сказано:
...
Сокрушал я беззаконному челюсти и из зубов его исторгал похищенное. (Иов. 29, 17)
Значит, Иов был наделен такой властью, что мог "сокрушать" беззаконника своим приговором, если была доказана его вина.
...
И говорил я: в гнезде моем скончаюсь, и дни мои будут многи, как песок… (Иов. 29, 18)
"… В гнезде моем…" – слово קן <кэн> означает не только "гнездо", но и "обитель", "огороженное пространство" (ср.: Быт. 6, 14, где то же слово во множественном числе, קןים <кини́м>, означает отделенные друг от друга помещения). Очевидно, Иов жил в благоустроенном жилище (вероятно, во дворце), окруженный почестями. Наконец, далее Иов прямо назван царем: