– Без серебряной тарелки я, может быть, и обойдусь, а вот книги мне в изгнании могут пригодиться. Я уже слишком стар, чтобы подобно Зиновии искать убежища у персов. Все, что мне нужно – хорошая библиотека и люди с которыми можно говорить о философии. И если второго меня лишат, то я хочу оставить хотя бы первое…
– Поднимается буря, – араб указал на бурую дымку на горизонте.
Центурион ничего не ответил, и лишь отер рукой пот. Проклятая пустыня. Лучше уж германские леса, чем это песчаное море.
Он осмотрел вверенный ему отряд. Этот Акроком и его наемные галлы и германцы дрались слишком хорошо. Пятерых легионеров пришлось оставить на поле битвы, еще дюжина была ранена.
– Сморите – один из легионеров указал рукой на что-то черневшее справа в небе. Это был огромный орел, уже третий, которого они видели в этих местах. Птица, тяжело махая крыльями, улетала от надвигающейся бури.
По рядам легионеров прокатился легкий шумок. Этот орел, как и предыдущие, летел справа налево. А это было дурной приметой, предвещавшей самые разные неприятности.
Центурион понимал, что птицы лишь спасались от непогоды и летели к оазису, в котором были их гнезда. Но где-то внутри шевелился суеверный страх – "мало ли что"…
Он обернулся к проводнику.
– Ты уверен, что мы должны идти дальше?
– Да, господин, никакой бури не будет… Мы скоро уже дойдем до Серсуры.
– Он лжет, командир, – прошипел сквозь зубы араб-лучник, – я родился в пустыне, я знаю, что такое буря, он лжет…
– Посмотрим, – проворчал центурион, – если он солгал, я лично зарежу его как свинью… А пока вперед, что остановились?
Бурая дымка постепенно сгустилась в плотное облако, закрывавшее уже половину горизонта.
– Командир, ты все еще думаешь, что этот пес говорит правду? – обычно смуглое лицо араба стало сероватым, а на лбу выступил пот.
Центурион подошел к проводнику.
– Ты солгал… Я выполню свое обещание. Но сначала скажи мне почему? Разве тебе мало заплатили? Или мятежница Зенобия, или как вы ее зовете аль-Забба, заплатила больше?
– Римляне были щедрее, – покачал головой проводник.
– Тогда почему?
Проводник сделал небольшую паузу, потом сказал.
– Царица аль-Забба правит нами по древнему закону. В ее жилах течет кровь Дидоны и Ганнибала. Наши предки пришли из Карфагена и ее род правил там со времен основания города. Судьи Серсуры признали ее право быть царицей моего города. Я буду служить ей… Я все сказал.
– Проклятый варвар, – буркнул кто-то из легионеров.
– Тебя бы стоило распять в назидание другим, – произнес центурион, и, прищурившись, взглянул на надвигавшееся пылевое облако, – но не уверен, что мы переживем эту бурю, а я не хочу уйти в царство мертвых, не исполнив своего обещания…
Солдаты схватили проводника и опустили на колени. Центурион вынул из ножен меч, подошел ближе и, взяв оружие обеими руками, резко опустил острие на спину жертвы, вложив в удар весь свой вес. Клинок с легким хрустом пробил лопатку и ушел в сердце.
Отерев меч от крови, центурион скомандовал:
– Всем собраться в кучу и накрыться плащами…
В зал проникал отчетливый запах свежей извести. Случившееся пару месяцев назад взятие города не обошлось без обычных в подобных случаях пожаров и разгрома. Теперь строители приводили дворец наместника в относительный порядок.
Гулко отдаваясь эхом, прозвучали шаги сандалий по мраморному полу.
– Что там у тебя? – поинтересовался префект, не глядя на вошедшего секретаря.
Префект был занят разборкой массы документов, свалившихся на него после успешного занятия войсками Египта, и посетители не радовали его ни в малейшей степени.
– Извещение о казни сторонников мятежницы.
– Давай сюда, – префект пробежал глазами длинный список, – значит старика Лонгина все-таки казнили… жаль, умный был человек… Это все?
– Нет, еще прошение из Стимфалополиса…
– Что просят?
– Оставить ценности переданные мятежницей Зенобией в дар местному храму…
– И большие ценности? – в глазах префекта появился интерес.
– В основном книги и свитки, золота и серебра довольно немного, пурпур…
– Пурпур и половину золота пусть принесут в дар императору Аврелиану, а остальное могут оставить себе. Книг у нас и так хватает.
– Я им так и передам…
– Передай, и больше не беспокой меня по пустякам.
Я проснулся… В голове царил форменный беспорядок. Я кое-как вылез из койки и побрел к умывальнику.
– Неважно выглядите, мистер Бронн, – скептически поглядел на меня Лайвсли, – хотите, я дам вам снотворного?
– Нет, спасибо, – я зачерпнул прохладной воды и плеснул себе в лицо.
– Ну как знаете, после всех потрясений, выпавших на вашу долю в последнюю пару недель, думаю, вам стоит всерьез заняться собственным здоровьем. Лично я бы рекомендовал полный покой и хороший отдых где-нибудь на Ривьере…
Глава 6
Остаток плавания прошел в беседах с доктором Лайвсли и лейтенант-коммандером Хокинсом. У последнего в Адене оказались тетушка и вверенная ее попечению племянница, которая как раз нуждалась в нескольких уроках классических языков… Я галантно вызвался помочь юной леди в освоении сложностей латинской грамматики и стал обладателем рекомендательного письма адресованного тетушке Камилле Хокинс.
Впрочем, и сам лейтенант-коммандер оказался не чужд историческим наукам, и мне удалось скоротать пару вечеров за увлекательными разговорами на самые разные темы.
Следует заметить, что Аден в те годы был одной из "трех жемчужин" Британской короны, наряду с Бомбеем и Калькуттой. По существу это была столица британских владений на западном побережье Индийского океана, центр из которого тянулись нити управления в Британскую Восточную Африку, Месопотамию, Персию и Аравию – колонии и зоны влияния могущественной империи.
Одновременно это была столица авантюристов и искателей наживы и приключений всех мастей, обретавшихся в британских владениях, контрабандистов и торговцев сомнительными товарами. В общем, это был впечатляющий и многоликий город, плоть от плоти той незабываемой эпохи… М-да, я, кажется, впадаю в ностальгию по молодости. Но вернемся к нашей истории.
"Джеймс Кук" подходил к Адену ранним утром, и я, не без некоторого изумления, смотрел на открывающуюся передо мной в лучах рассветного солнца панораму одного из крупнейших портов мира… Однако мое созерцание было прервано вежливым покашливанием матроса Фокса.
– Вы ко мне?
– Да, сэр, я вспомнил, сэр…
– Что вспомнил? – не понял я
– Ну, ту картинку, узор, Вы еще спрашивали…
Тут я, наконец, сообразил, что речь идет об узоре, срисованном мной с основания статуэтки.
– А… О! Где?!
– Точно такой же рисунок был наколот на руке одного старшины с "Рассерженной Кошки", я еще обыграл его в карты в Александрии…
– Какой еще кошки? – снова ничего не понял я.
– Ну, с "Генриха IV", линкора первого класса…
Конечно же, Henry IV по-французски звучит почти также как английское angry cat – рассерженный кот, ну а поскольку для британского моряка его корабль всегда существо женского пола… Надо заметить, в метком слове британским морякам не откажешь. На какое-то время лингвист во мне взял верх над археологом:
– И много у вас таких прозвищ?
– О, много, сэр, "Туманная" это "Лондон", "Мэгги" – "Магнифисент", "Одноглазая" – броненосец "Полифем", "Ниффи Джейн" – "Ифигения"… – начал перечислять Фокс.
Удовлетворив свое любопытство, я вернулся к делу.
– Итак, речь шла о татуировке у проигравшегося старшины? – все определенно запутывалось, что могло быть общего у матросской татуировки и таинственной статуэтки – артефакта неведомой древней цивилизации?
– Так точно, сэр, старшины торпедной команды.
– И где сейчас этот старшина?
– Понятия не имею, сэр, в Александрии, в порту, у нас вышла заварушка с французами с "Жаннетты", и в суматохе его пырнули кортиком… Последнее, что я слышал, его свезли в александрийский лазарет. А он так и не заплатил мне карточный долг…
– И как зовут этого старшину?
– Кажется, Дик… или Ник… – матрос Фокс задумался, – нет, пожалуй, Рик… – у меня плохая память на имена, сэр, вот в лицо я его так сразу узнаю. Я всегда с первого взгляда запоминаю, кого увидел.
Интересно, как я потащу матроса в Александрию опознавать раненного старшину?
– И больше о старшине ничего не известно?
– Почему, известно. Он из Килларни. Ходил на "Чайной Чашке", я хотел сказать крейсере "Цейлон", потом перешел с повышением на "Кошку"…
– Это прекрасно. Но как я могу найти его в Александрии?
– А зачем? Он же вам ничего не должен? – глаза матроса Фокса были полны простодушного непонимания.
– Я хочу узнать, откуда у него татуировка… Эта татуировка точно как на этом рисунке? – я вытащил листок из кармана. (Вот чем хороша униформа морского пехотинца – в ней масса карманов самых разных форм и размеров, на самых неожиданных местах).
– Почти, сэр, вот только здесь… и вот здесь… – Фокс указал пальцем на отдельные элементы узора, – чуть-чуть по-другому, – а Вам нужна именно татуировка того старшины?
– А разве есть какая-то еще такая же?
– Есть…
Я смог лишь растерянно открыть рот, не произнося ни звука.
– У нашего боцмана Кробара очень похожая.
Я так же молча закрыл рот. Мои таинственные иероглифы, похоже, были довольно популярны в среде британских моряков. В качестве декора…
– Надеюсь, его-то не пырнули кортиком в Александрии?
– О, Кробара так просто не пырнешь, – улыбнулся Фокс, – Вы можете найти его в кладовой…
Обнаружив боцмана по указанному адресу, я понял, что имел в виду матрос Фокс, говоря "так просто не пырнешь". Я человек, прямо скажем, не маленького роста, но боцман был примерно на голову меня выше, и довольно таки крепкого сложения…
– Мистер Сильвестр Кробар?
– Так точно… – я даже немного оробел, бас у боцмана был вполне соответствующий телосложению.
После непродолжительного вступления я продемонстрировал ему рисунок узора.
– Похож… – боцман был по-спартански лаконичен.
Лопатообразной ладонью он закатал свой рукав, обнажив внушительный бицепс. Среди якорей и русалок я отчетливо разглядел цепочку затейливого орнамента. У матроса Фокса действительно была отличная зрительная память…
– Если не секрет, откуда она?
– Мне ее наколол один китаец, тут в Адене.
Мои глаза загорелись, кажется, я поймал удачу…
– Китаец? Где я могу его найти?
– Может и не китаец. Азиат, в общем. Они все на одно лицо. А где найти, не помню. Где-то рядом с портом.
… но удача, похоже, упорно не желала идти мне в руки.
– Ну, хотя бы примерно?
– Буду в городе, может и вспомню. Если ногами пройдусь, вспомню, – великан почесал затылок – у ног своя память…
Не все еще потеряно…
– Полагаю экипаж "Джеймса Кука" получит увольнение на берег после этого похода?
– Неплохо бы.
– Если с моей стороны это не будет слишком смело, я бы просил…
– Почему бы не помочь хорошему человеку, – прервал мои витиеватые словеса боцман, – как сойду на берег, помогу.
Теперь у меня была хотя бы какая-то ниточка, ведущая к интересующей меня цели. Интересно связана ли статуэтка с историей о книгах и рукописях, скрытых в Стимфалополисе? Весьма вероятно. Будем искать параллельно. Надо сообщить Карлу о моих находках и попросить его приложить все усилия к выяснению того, где именно располагался этот античный городок. Пока он будет этим заниматься, я разберусь с татуировкой, а затем придется возвращаться в Египет и приступать к поиску сокровищ Александрийской библиотеки…
Сложность была в том, что я оказался в чужом городе, без денег, документов, багажа. С одной стороны поразительное чувство свободы, с другой – понимание того, что надо что-то есть и где-то жить. К счастью, лейтенант-коммандер Хокинс, рекомендовал меня своей тетушке, что давало шанс на временное пристанище, как минимум пока Карл не вышлет мне денег. Но сначала надо было решить вопрос с документами.
Поэтому сойдя на берег, я первым делом направился в военную комендатуру.
– Полковник Монтгомери, – представился сухощавый невысокий офицер, – начальник оперативно-разведывательного отдела Аденской пехотной бригады. Присаживайтесь.
– Спасибо, – я вручил ему справку, выданную доктором Лайвсли, и изложил обстоятельства моего появления в Адене.
Полковник внимательно выслушал меня.
– Значит, случайно выпали за борт?
– Совершенно случайно, господин полковник.
– Странно, вы не производите впечатления человека, способного случайно выпасть за борт… – он сделал ударение на слове "случайно".
– Почему Вы так думаете?
– Мой личный опыт подсказывает мне, что тот, кто способен без спасательного круга выжить в центре открытого моря, крайне редко бывает столь рассеян, чтобы на ровном месте выпасть с корабля. И наоборот…
Я лишь молча развел руками, давая понять, что уверен в своей позиции.
– Хорошо, – после небольшой паузы сказал полковник, – я выдам вам временное удостоверение личности, но если вы будете намерены покинуть город, даже на короткое время, вам будет необходимо уведомить комендатуру. Сожалею о причиненных неудобствах, но мы вынуждены заботиться о безопасности подданных Британской короны. Надеюсь, вам у нас понравится.
Полковник протянул мне украшенный фиолетовым штемпелем листок желтоватой бумаги, словно по волшебству превращавший меня из сомнительной личности с туманными намерениями в респектабельного и законопослушного члена общества.
Меня несколько смутила подозрительность офицера, но после непродолжительного размышления я отбросил сомнения и списал это на профессиональную въедливость. Какое ему, в конце концов, дело до подробностей того, как я оказался в море?
Дом семейства Хокинсов оказался внушительной виллой в колониальном стиле, вальяжно расположившейся на каменистом склоне давно потухшего вулкана. При виде безупречного, буквально архетипичного, дворецкого, словно сошедшего со страниц романов Вудхауза, мне показалось, что я вернулся на несколько десятилетий назад – в патриархальный и чинный довоенный мир…
Тетушка Камилла Хокинс подтвердила мои первые впечатления – безумная, джазовая, пропахшая дешевым табаком и бензином современность никак не затронула эту добродушную британскую даму в шелковом платье с белоснежным накрахмаленным воротником. Я вручил ей мое рекомендательное письмо и заверил, что ее племянник Джеймс в прекрасном здравии, но дела службы не предоставляют ему возможности немедленно посетить любимую тетушку.
Со своей стороны леди Камилла ознакомила меня с семейной портретной галереей и в подробностях рассказала об истории рода Хокинсов, с XVIII века снабжавшего Королевский Военно-морской флот первоклассными офицерами.
– А теперь, разрешите пригласить Вас к чаю.
– С преогромным удовольствием, леди Камилла, сочту за честь, – я церемонно поклонился, царившая вокруг атмосфера девятнадцатого века оказала свое облагораживающее воздействие и на мою, развращенную веком двадцатым, персону.
Мы прошли на открытую веранду. Там уже беседовали о чем-то две весьма симпатичные юные особы в абсолютно несовременно пышных летних платьях.
– Позвольте мне представить Вам нашего гостя, доцента кафедры древних языков университета Карла Великого, магистра филологии Танкреда Бронна.
Я снова поклонился.
– Моя племянница Мелисса, ее компаньонка мадемуазель Полетта Клери…
Видимо именно их мне и было необходимо просвещать в области латыни и древнегреческого. Мелисса Хокинс оказалась довольно хрупкой девушкой с чисто британским сочетанием голубых глаз, молочно белой кожи, при малейшей возможности заливавшейся пунцовым румянцем и густо-черных волос. Ее подруга была шатенкой и выглядела чуть старше. В чертах ее лица промелькнуло что-то знакомое, но я не придал этому значения.
Чаепитие было по-английски неспешным и благочинным. Мы обсуждали погоду в Адене в это время года (похоже, для англичан эта тема неизбежна, где бы они не жили), книжные новинки, еще какие-то мелочи. Как-то малозаметно разговор перешел на археологию и римскую историю.
– Вам доводилось принимать участие в раскопках, мистер Бронн? – поинтересовалась тетушка Камилла.
– Да, несколько раз. В Стоунхендже, например…
– А его действительно построили римляне?
Только наивное выражение лица Мелиссы вынудило меня сдержаться от резкой оценки…
– Почему вы так решили?
– Полетта сказала, что ее дядя написал по этому поводу целую статью…
Мои челюсти свела судорога, но я еще раз сдержался.
– Ваш дядя, мадемуазель?
– Да, вы должно быть читали эту статью, он очень известный археолог.
– Наверное, запамятовал, вы не напомните его имя?
– Жиль Гастон дю Понт…
Я поперхнулся чаем.
– Э-м-м… У меня немного другое мнение. Я полагаю… м-м-м… это было несколько раньше римского завоевания Британии.
– Мне тоже казалось, что сторонники кельтской версии могут быть правы, – встрепенулась Полетта, – кстати, мой дядя должен со дня на день приехать в Аден, вы могли бы с ним побеседовать об этом…
Я поперхнулся чаем второй раз.
– С вами все в порядке, – забеспокоилась тетушка Камилла.
– Все нормально, просто не в то горло попало – просипел я…
Мысль о личной встрече с дю Понтом радовала меня меньше всего. Пожалуй, стоит поторопиться с завершением моих дел в Адене.
На следующее утром я был разбужен все тем же каноническим дворецким.
– Вас спрашивает какой-то матрос, сэр, что прикажете ему ответить?
Каким-то немыслимым образом дворецкий ухитрился, сохраняя абсолютно бесстрастное выражение лица и речи, передать богатую гамму дополнительных смыслов, начиная от "ну и знакомые у такого с виду приличного джентльмена" до "и по какому именно адресу Вы хотите, чтобы я послал этого матроса"…
– Я сейчас к нему спущусь.
– Как вам будет угодно, сэр, – в его безупречном ответе явственно читалось "я был о Вас куда как лучшего мнения…"
Как я и ожидал, утренним гостем оказался боцман Кробар. Чуть поодаль стоял Фокс и еще несколько матросов. Последовавший за этим день слился в моей памяти в бесконечную череду баров, борделей, курилен опиума и гашиша, игорных домов и прочих портово-развлекательных заведений. Количество здешних притонов и ассортимент услуг, предлагавшихся ими публике, превосходили любое воображение. До того я вполне серьезно полагал себя человеком немало повидавшим на своем веку… Как же я был наивен.
Увы, цель вояжа так и не была достигнута – никаких следов китайского татуировщика обнаружить не удавалось. Зато матрос Фокс ухитрился продемонстрировать выходящее за всяческие разумные пределы везение за карточными столами всех без исключения игорных заведений – к вечеру его совокупный выигрыш вплотную приблизился к величине моего месячного жалования.
– Вы должны быть жутко несчастливы в любви, Фокс…
Тот лишь скромно улыбался в ответ, размещая добычу в специальных кожаных карманах на внутренней стороне пояса.
– Я всего лишь простой моряк, сэр.