Как отмечает Бэйнс, упоминание книги жизни в Флп 4: 3 является особым, поскольку этот образ появляется в разделе увещаний, вне сколько-нибудь "апокалиптического" контекста. Хотя Евангелие от Луки, также как и Послание к филиппийцам, не относится к жанру апокалипсиса, книга жизни появляется в отрывке, имеющем своего рода "апокалиптический" характер (ср. слова о "падении сатаны" с неба в Лк 10: 18). То же самое полностью справедливо и относительно упоминания книги жизни в Послании к евреям.
5.3. Упоминание в Евр 12: 23
В 12-й главе Послания к евреям сравниваются реалии Ветхого и Нового Заветов (при этом использована образность синайского богоявления) и описывается несравненное превосходство Нового Завета: "Но вы приступили к горе Сиону и ко граду Бога живаго, к небесному Иерусалиму и тьмам Ангелов, к торжествующему собору и церкви первенцев, написанных на небесах, и к Судии всех Богу, и к духам праведников, достигших совершенства, и к Ходатаю нового завета Иисусу…" (Евр 12: 22-24).
В словах ἀπογεγραμμένων ἐν οὐρανοῖς (Евр 12: 23) можно увидеть указание на книгу жизни. В контексте отрывка этот образ служит для акцентирования дарованного христианам небесного гражданства, являющегося качественно новым по отношению к ветхозаветным реалиям. Ниже будет показано, что из всех новозаветных упоминаний именно отрывок Евр 12: 23 наиболее близок к образу книги жизни, представленному в Апокалипсисе.
Кроме этого, нужно отметить, что в книге Деяний апостолов говорится об "изглаживании" грехов кающихся: "Итак покайтесь и обратитесь, чтобы изглажены были грехи ваши" (Деян 3: 19). Здесь употреблен глагол εξαλείφω, обозначающий уничтожение записи в письменном документе.
5.4. Вывод
В Новом Завете, как и в Ветхом, большинство упоминаний о небесных книгах относится к книге жизни. Это позволяет подтвердить сделанные Кепом и Бэйнс выводы, что именно книга жизни является важнейшим образом небесной книги для библейской, а впоследствии и христианской традиции.
Можно подытожить, что если в межзаветной литературе (а также в Книге Даниила) образы небесных книг намного лучше разработаны и являются важным элементом общей композиции произведений, то в новозаветных произведениях в целом повторяется наблюдаемая в Ветхом Завете ситуация: образы небесных книг, несомненно, обладают значимостью, однако упоминания о них носят фрагментарный характер. Важным исключением является Откровение Иоанна Богослова, написанное в жанре апокалипсиса.
Глава II
Образы небесных книг в апокалипсисе: их характеристика и контекстный анализ
1. Книги и письменность в Апокалипсисе
1.1. Употребление слова "писать" в Апокалипсисе
Неоднократно отмечалось, что связанная с книгами образность проходит через все повествование Апокалипсиса. Слово "книга" и другие слова, связанные с понятием письменности (записывание, чтение) ни в одном ином раннехристианском произведении не употребляются столь широко, как в Откровении Иоанна Богослова.
В значимости письменного текста для автора Апокалипсиса можно убедиться, проследив за его использованием глагола "писать" (Ypacpw). Он употреблен уже в самом начале Апокалипсиса: "Блажен читающий и слушающие слова пророчества сего и соблюдающие написанное в нем…" (Откр 1:3).
Христос, явившийся Тайнозрителю как "подобный Сыну Человеческому", повелевает ему "написать": "То, что видишь, напиши в книгу и пошли церквам, находящимся в Асии: в Ефес, и в Смирну, и в Пергам, и в Фиатиру, и в Сардис, и в Филадельфию, и в Лаодикию". Это повеление Откр 1: 11 (вместе с последующим изречением Откр 1: 19 "Итак напиши, что ты видел, и что есть, и что будет после сего") предваряет раздел посланий семи церквам (Откр 2-3). Каждое из семи посланий начинается формулой "Ангелу… церкви напиши…" (2: 1, 8, 12, 18; 3: 1, 7, 14), причем повеление "написать" повторяется каждый раз.
И далее на протяжении видений нередко звучит повеление записать услышанное Тайнозрителем. Например, в Откр 14: 13: "И услышал я голос с неба, говорящий мне: напиши: отныне блаженны мертвые, умирающие в Господе…"; "И сказал мне Ангел: напиши; блаженны званые на брачную вечерю Агнца" (Откр 19: 9); "И сказал Сидящий на престоле: се, творю все новое. И говорит мне: напиши; ибо слова сии истинны и верны" (Откр 21: 5).
Имеется и обратный пример – по особому повелению Божию, ап. Иоанн не должен записывать то, что сказали "семь громов", но напротив, запечатать это (Откр 10: 3-4).
Глагол γράφω употребляется также для обозначения написания имен. В частности, говорится о написании имени на верующих или о даровании им имени (Откр 2: 17; 3: 12; 14: 1; 17: 5; и в 21: 12 говорится о написании имен колен Израилевых на вратах Нового Иерусалима). Также сказано, что Христос имеет "имя написанное, которого никто не знал, кроме Его Самого", и на одежде Его написано "Царь царей и Господь господствующих" – 19: 12,16. Подобное сказано и о богопротивном Вавилоне: "…на челе ее написано имя: тайна, Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным" (Откр 17: 5).
В Откр 22:18-19 речь идет о "написанном в книге сей". И пять раз упоминается "написание" в небесных книгах – 5:1; 13: 8; 17: 8; 20: 12; 21: 27.
1.2. Употребление слова "книга" в Апокалипсисе
Понятие "книга" (в греческом оригинале выраженное несколькими однокоренными словами, образованными от корня |3i|3?i-) встречается в тексте Апокалипсиса 28 раз. Для сравнения, во всех остальных книгах Нового Завета вместе – 19 раз. Этот факт ярко указывает на значимость понятия книги для Апокалипсиса.
Самое частое по употреблению слово, обозначающее книгу, – βιβλίον. Из 28 оно встречается в Апокалипсисе 23 раза; кроме него употреблены также βίβλος (два раза – 3: 5; 20: 15) и редкое слово βιβλαρίδιον (три раза, оно встречается только в Откр 10 – 10: 2, 9, 10).
Слово βιβλίον – диминутивная форма для βίβλος, однако ко времени написания Апокалипсиса оно постепенно лишилось уменьшительного значения; в сочинениях авторов эпохи Тай-нозрителя эти слова часто используются как взаимозаменяемые. То же самое мы наблюдаем и в Апокалипсисе: применительно к книге жизни употребляется то выражение βίβλος τїς ζωїς (3:5; 20: 15), то βιβλίον τїς ζωїς (13: 8; 17: 8; 20: 12; 21: 27).
Из 28 употреблений слова "книга" в Апокалипсисе "книга жизни" упоминается шесть раз (Откр 3: 5; 13: 8; 17: 8; 20: 12, 15; 21: 27); в Откр 20: 12 упомянуты "книги" во множественном числе (βιβλία), в которых записаны дела людей. О "книге, запечатанной семью печатями", говорится восемь раз (Откр 5: 1, 2, 3, 4, 5, 7, 8, 9). О "книжке", которую ангел дает Тайнозрителю – четыре раза (Откр 10: 2, 8, 9, 10). В стихе Откр 6: 14 имеет место сравнение с книгой: в Синодальном переводе "и небо скрылось, свившись как свиток (βιβλίον)" (ср.: Ис 34: 4). Также о самом Апокалипсисе как о книге говорится восемь раз (Откр 1: 11; 22: 7, 9,10,18-19; в стихах 18-19 по два раза).
Итак, в Апокалипсисе упоминаются четыре книги, являющиеся небесными: книга жизни, книга людских деяний, книга с семью печатями Откр 5:1 и книжка Откр 10. В остальных случаях слово βιβλίον относится к самому Апокалипсису.
1.3. Апокалипсис как книга
Слово "книга" применяется по отношению к Апокалипсису достаточно часто, восемь раз. При этом практически все исследователи отмечают, что четкое осознание всего произведения как письменного документа составляет яркую особенность Откровения Иоанна Богослова.
Действительно, весь Апокалипсис целиком имеет эпистолярное обрамление – все произведение заключено в рамки послания. В Откр 1: 4-5 находится приветствие и пожелание благодати, в 22: 21 – заключительное пожелание благодати.
Важно, что в самом начале произведения, уже в третьем стихе, Апокалипсис заявлен как книга: "Блажен читающий и слушающие слова пророчества сего и соблюдающие написанное в нем…" (Откр 1:3). Как следует из текста, Апокалипсис и есть это "слово пророчества" (ср.: Откр 22: 7), предназначенное к прочтению на богослужебных собраниях. Раннехристианское пророчество гораздо чаще имело устную форму, и характерная черта "пророчества" Апокалипсиса состоит в том, что его письменный характер подчеркнут с самого начала.
В качестве подтверждения этого факта Г. Гэмбл отмечает еще один значимый момент. Поручение написать, что Иоанн видит ("…то, что видишь, напиши в книгу и пошли церквам…" – Откр 1: 11), дается ему, собственно, прежде начала самих видений. Как известно, основной корпус видений Апокалипсиса начинается с 4-й главы. Более того, это повеление дается даже до того, как Тайнозритель видит Христа, "подобного Сыну Человеческому" (Его описание следует только в Откр 1: 12-17). Таким образом, можно увидеть, что "пророчество" ап. Иоанна – "это не устное сообщение о видениях, зафиксированное письменно лишь впоследствии; напротив, Иоанн с самого начала осознаёт свое пророчество письменным текстом". Подобное можно увидеть в Книге пророка Иезекииля: его пророческим призванием явилось дарование ему Богом "свитка" (Иез 2: 8 – 3: 3); съев его, Иезекииль наполняется словом Божиим и пророчествует "дому Израилеву". То есть можно сказать, что данное от Бога пророчество изначально мыслится письменным текстом; очевидно, таково понимание и ап. Иоанна.
Значимость записанного Тайнозрителем "пророчества" утверждается с особой силой. Как это было и в самом начале произведения, в Откр 1: 3, в последней, 22-й главе также содержатся слова "блажен соблюдающий слова пророчества книги сей" (Откр 22: 7). Всего по тексту Апокалипсиса рассредоточено семь обетований "блаженства" (или "макаризмов"), и указанное обетование является предпоследним. В заключительных стихах Апокалипсиса звучит грозное предостережение: "…я также свидетельствую всякому слышащему слова пророчества книги сей: если кто приложит что к ним, на того наложит Бог язвы, о которых написано в книге сей; и если кто отнимет что от слов книги пророчества сего, у того отнимет Бог участие… в святом граде и в том, что написано в книге сей" (Откр 22: 18-19).
В этих словах исследователи видят свидетельство того, что для Тайнозрителя было чрезвычайно важным сохранить текст именно в той форме, в какой он был изначально написан.
Г. Гэмбл считает, что это можно понять как предупреждение переписчикам, очень актуальное в античном мире: писцы могли вставлять в текст свои пометки и комментарии, не говоря уже о вероятности случайных ошибок при переписывании текста. В главе I настоящей работы было отмечено, что одним из свойств письменного текста является то, что он выходит из непосредственного контроля своего автора и начинает "жить своей жизнью" (ср. изречение: habent sua fata libelli). Возможно, здесь имеется в виду именно это, и ап. Иоанн желает оградить свой текст от изменений, добавлений и искажений. Это не "формула канонизации" текста, но, скорее, проявление заботы о его сохранении в первоначальном и целостном виде.
В аналогичном контексте, согласно Гэмблу, можно понимать и слова Откр 22: 10: "И сказал мне: не запечатывай слов пророчества книги сей". Помимо иных значений, это также может быть указанием на прочтение Апокалипсиса в христианских общинах Малой Азии. Тем самым уже в самом тексте Апокалипсиса мы видим намерение автора сделать свое произведение доступным для широкого круга читателей.
Можно заключить, что в Апокалипсисе, как ни в какой иной новозаветной книге, велика значимость образа книги и записанного текста. Более того, постоянно подчеркивается письменный характер самого Апокалипсиса, который является для автора неотъемлемым и изначальным; "Откровение стало книгой, а книга стала Откровением". Эта особенность Откровения Иоанна Богослова вполне объяснима, если принять во внимание цель Тайнозрителя – передать большому количеству людей, принадлежащих к разным церковным общинам Малой Азии, сложное и многогранное откровение Христа и Бога (ср.: Откр 1: l). Эта цель могла быть достигнута единственным образом – посредством записанного текста.
2. Книга жизни в Апокалипсисе
2.1. Упоминания о книге жизни в Апокалипсисе
Первая упомянутая в Апокалипсисе небесная книга – это книга жизни. Она упоминается в тексте шесть раз – в Откр 3:5; 13: 8; 17: 8; 20: 12, 15 и 21: 27 – и обозначается либо βίβλος (3: 5; 20: 15), либо βιβλίον (13: 8; 17: 8; 20: 12; 21: 27), всегда с добавлением τїς ζωїς ("жизни").
Первое упоминание находится в 3-й главе, в послании Сар-дийской церкви. После обличения духовного омертвения этой церкви и ободрения некоторых ее членов, явившихся "достойными", в заключительной части послания дается следующее обетование "побеждающему": "Побеждающий облечется в белые одежды; и не изглажу имени его из книги жизни, и исповедаю имя его пред Отцем Моим и пред Ангелами Его" (Откр 3: 5; ср.: Мф 10: 32).
Второе – в 13-й главе, где речь идет о видимом земном торжестве "первого зверя" и воздаваемом ему поклонении: "И поклонятся ему все живущие на земле, которых имена не написаны в книге жизни у Агнца, закланного от создания мира" (Откр 13: 8).
Далее, в 17-й главе, содержится сходное с предыдущим упоминание: "…и удивятся те из живущих на земле, имена которых не вписаны в книгу жизни от начала мира, видя, что зверь был, и нет его, и явится" (Откр 17: 8).
В 20-й главе, при описании последнего суда Божия, о книге жизни говорится дважды: "…иная книга раскрыта, которая есть книга жизни… кто не был записан в книге жизни, тот был брошен в озеро огненное" (Откр 20: 12, 15).
Последнее упоминание находится в 21-й главе, где изображен эсхатологический град Небесный Иерусалим; в этот град "не войдет ничто нечистое, и никто преданный мерзости и лжи, а только те, которые написаны у Агнца в книге жизни" (Откр 21: 27).
Итак, если во всех остальных книгах Нового Завета книга жизни упоминается всего три раза, то в Апокалипсисе ей уделено гораздо больше внимания. Можно сказать, что в Апокалипсисе представлен полноценный образ книги жизни, в котором можно проследить как преемственность с предшествующей библейской и межзаветной апокалиптической традицией, так и новые богословски значимые черты.
2.2. Преемственность образа книги жизни в Апокалипсисе с предшествующей традицией
В Книге пророка Даниила (Дан 12: 1) запись имен в книге жизни, несомненно, обозначает жизнь вечную; то же самое можно увидеть в межзаветной литературе (1 Енох 104-107, Юбил 30, Иосиф и Асенефа 15). В главе I настоящей работы было показано, что с определенной степенью уверенности можно говорить, что и в более ранних ветхозаветных упоминаниях о книге жизни эта идея имплицитно присутствует.
Отметим смысловое сходство значения книги жизни у пророка Даниила и в Апокалипсисе. В Книге Даниила образ книги жизни возникает в контексте описания всеобщего воскресения и эсхатологического суда: "…многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление" (Дан 12: 2). Констатируется, что "спасутся… из народа твоего все, которые найдены будут записанными в книге" (Дан 12: 1); подразумевается, что не записанные в книге являются грешниками и воскреснут "на вечное поругание". Таким образом, обе вечные участи людей определяются в зависимости от записи их имен в книге жизни.
Те же самые идеи развиваются и в Апокалипсисе. Книга жизни раскрывается на эсхатологическом суде. Если имя человека присутствует в книге жизни, он наследует вечное спасение, если нет – осуждение: "…кто не был записан в книге жизни, тот был брошен в озеро огненное" (Откр 20: 12, 15).