9 А "восшел" что означает, как не то, что Он и нисходил прежде в преисподние места земли ? 10 Нисшедший, Он же есть и восшедший превыше всех небес, дабы наполнить все. 11 И Он поставил одних Апостолами, других пророками, иных Евангелистами, иных пастырями и учителями, 12 К совершению святых, на дело служения, для созидания тела Христова, 13 Доколе все придем в единство веры и познания Сына Божия, в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова; 14 Дабы мы не были более младенцами, колеблющимися и увлекающимися всяким ветром учения, по лукавству человеков, по хитрому искусству обольщения, 15 Но истинною любовью все возращали в Того, Который есть глава Христос, 16 Из Которого все тело, составляемое и совокупляемое посредством всяких взаимно скрепляющих связей, при действии в свою меру каждого члена, получает приращение для созидания самого себя в любви.
В предыдущих трех главах Апостол Павел раскрывал нам вечные цели Божьего плана. Через Иисуса Христа, умершего за грешников и воскресшего из мертвых, Бог творит нечто совершенно новое, не просто новую жизнь для каждого человека и для всего человечества. В мечтах Павел видел величественное зрелище воссоединения некогда разобщенного человечества, творение нового человека.
Теперь же Апостол идет дальше - от общей темы нового общества к теме новых конкретных требований жизни этого общества. Поэтому он переходит от описания к призыву, от того, что Бог сделал (в изъявительном наклонении) к тому, кем мы должны быть и что делать (в повелительном наклонении), от доктрины к обязанностям, "от уверения… к расписанию", от развивающей мышление теологии к ее земному, конкретному, каждодневному приложению.
Он начинает словами: Итак я, узник в Господе, умоляю вас… Он учил эфесян, молился за них (1:15-23 и 3:14-19) и теперь их наставляет. Умение учить, ходатайствовать в молитве и увещевать сделают честь любому учителю. Павел же был не просто учителем - здесь, как и в 3:1, он выразительно использует личное местоимение ego, говорящее о его апостольской власти. Рассказывая о себе как об узнике в Господе, он употребляет несколько иную грамматическую конструкцию. Из нее следует, что Павла нужно считать как узником Христа, так и узником ради Христа. Апостол связан с Ним узами любви и хранит верность Его Евангелию. Таким образом, сила его увещевания заключается в его власти как одного из Апостолов Христа и в его пламенном убеждении человека, видящего в перспективе единую Церковь, но находящегося под домашним арестом. Умоляю вас, пишет он, поступать достойно звания, в которое вы призваны.
Какой должна быть жизнь, можно узнать только по природе божественного призвания, которое и определяет ценность жизни. Что это значит? Новое общество, сотворенное Богом, характеризуется двумя основными чертами. Во–первых, это "один" народ, состоящий как из евреев, так и из язычников, единая семья Божья. Во–вторых, это "святой" народ, не похожий на людей из окружающего мира, отделенный (подобно Израилю в дни Ветхого Завета) и принадлежащий Богу. Так как народ Божий призван стать единым и святым, он должен стремиться проявлять единство и чистоту. Единство и чистота - вот две основные черты жизни, достойной божественного призвания Церкви. Апостол обсуждает вопрос о единстве Церкви в стихах 1–16, а вопрос о ее чистоте в 4:17–5:21.
За последние пятьдесят лет о единстве Церкви было сказано и написано очень много. История отношения современников к этому вопросу начинается с широко известного "Призыва ко всему христианскому народу", который прозвучал в 1920 году на Конференции Англиканских епископов в Ламбете под председательством Рендола Дейвидсона, архиепископа Кентерберийского. Постепенно движение по воссоединению набирало обороты. Можно назвать два примечательных события: инаугурация Церкви Южной Индии в 1947 году и создание Всемирного совета Церквей в 1948. Начиная с этого времени одни объединенные церкви сменяли другие, но затем движение пошло на убыль. Поэтому чрезвычайно важно свежим взглядом посмотреть на Еф. 4:1–16. Это одно из двух классических мест Нового Завета, в котором говорится о единстве христиан (другое относится к Ин. 17). Этот отрывок должен помочь нам осознать важность христианского единства и здраво относиться к тем, кто заблуждается по данному вопросу.
Павел выделяет четыре отличительных признака того единства, которого желал бы Бог Своему новому обществу. Вот они:
1. Оно зависит от милосердия и отзывчивости, ставших чертами нашего характера и поведения (ст. 2).
2. Оно возникает вследствие единства нашего Бога (ст. 3–6).
3. Оно обогащено разнообразием наших даров (ст. 7-12).
4. Оно зависит от нашей зрелости (ст. 13-16).
Теперь мы рассмотрим, почему милосердие, единство, разнообразие и зрелость мы считаем ключевыми словами этой части послания.
1. Единство христиан зависит от их отзывчивости и милосердия (ст. 2)
В начале этой части Павел рисует картину жизни, достойной нашего звания. Он выделяет пять основных качеств, которыми должны обладать люди: смиренномудрие, кротость, долготерпение, взаимное снисхождение и любовь. Он просил Бога, чтобы мы могли стать "укорененными и утвержденными в любви" (3:18), и теперь призывает нас вести такую жизнь. С этого начинает Павел, с этого следует начать и нам. К сожалению, сегодня очень многие отдают предпочтение организационным моментам (они, несомненно, важны), но Апостол вначале говорит о нравственности, и нам должно следовать его примеру. Разумеется, нравственность гораздо важнее, особенно если речь идет о христианском единстве.
В древнем мире смиренномудрие не считалось достоинством человека. Греки никогда не использовали слово "смирение" (tapeinotes) с оттенком одобрения или восхищения. Напротив, оно ассоциировалось у них с образом жалкого, униженного, "покоренного раба". И это продолжалось до тех пор, пока не пришел Иисус, - Он один из всех многочисленных религиозных вождей мира и учителей нравственности указал на ребенка как на образец для подражания.
Более того, Павел использует здесь слово tapeinophrosyne, что означает "смирение разумения", смиренное признание достоинств других людей, смиренномудрие, которое было во Христе и которое привело Его к тому, что Он "уничижил Себя Самого, приняв образ раба" (Флп. 2:3–8, это же слово использовано в ст. 3).
Смирение чрезвычайно важно для единства. За любым видом разногласия заметно присутствие гордости, в то время как смирение - это залог согласия. Доказать это на практике не составит большого труда. Есть люди, которые располагают нас к себе с первых же минут общения. Именно они, по нашему мнению, оказывают нам должное уважение. Но есть другая категория людей, высокомерных, к которым мы сразу же начинаем чувствовать неприязнь. Другими словами, тщеславие или его отсутствие может стать ключевым фактором в развитии наших взаимоотношений. Но если вместо того, чтобы искать уважения других (что есть гордость), мы оказываем им почтение, признавая тем самым их Богом данное достоинство (что есть смирение), мы способствуем установлению гармонии в новом Божьем обществе.
Кротость (prates) горячо приветствовалась Аристотелем. Он не любил крайностей и стремился к "золотой середине", видел в praotes качество умеренности, "средство, позволяющее сохранять равновесие между гневом и безразличием". Слово "кротость" использовалось также для характеристики прирученных животных и потому являлось синонимом не "слабости", а скорее умения сдерживать силу. Это качество сильной личности, которая может быть госпожой себе и слугою другим. Кротость есть "отсутствие склонности утверждать свои права в присутствии Бога или человека". Это особенно ценно в пастырях, которые также должны использовать свою власть только в духе кротости (1 Кор. 4:21, 2 Тим. 2:25).
"Смиренномудрие" и "кротость" образуют естественную пару, ибо "кроткий человек мало думает о своих собственных желаниях, как и смиренномудрый о своей выгоде". Обоими качествами обладал Господь Иисус, Который говорил: "…ибо Я кроток и смирен сердцем" (Мф. 11:29 (praos… kai tapeinos); ср.: 2 Кор. 10:1).
Третье и четвертое качества также могут считаться парными, ибо долготерпение (makrothymia) есть продолжительное терпение, проявляемое по отношению к очень тяжелым людям, которое и Бог во Христе проявил по отношению к нам (напр.: Рим. 2:4; 1 Тим. 1:16). Фраза же снисходя друг ко другу говорит о том взаимном терпении, без которого ни одна группа людей не сможет жить в мире и согласии. Любовь названа последней в череде всех качеств - она объемлет предшествующие четыре и становится венцом добродетелей. "Любить" - значит желать благо другим. Связующие свойства любви отмечаются и в Послании к Колоссянам 3:14.
Вот как называются пять основополагающих камней, составляющих фундамент христианского единства. Если их нет, то единство невозможно. Когда же в фундамент взаимоотношений закладывается подобная связка, есть надежда, что видимое единство будет проявлено. Никакое единство не сможет снискать благоволения Божьего, если оно не будет следствием благости.
2. Единство христиан как следствие единства нашего Бога (ст. 3–6)
Даже беглое прочтение стихов 3-6 (некоторые исследователи принимают их за часть христианского гимна или Символа веры, читаемого при крещении) поражает многократным повторением слова "один" - оно появляется 7 раз. Более внимательное прочтение позволяет увидеть, что три раза из семи оно относится к Триединому Богу (один Дух, ст. 4; один Господь, ст. 5, то есть Господь Иисус; и один Бог и Отец всех, ст. 6), а еще четыре связаны с нашей христианской жизнью и говорят о наших взаимоотношениях с Троицей. Это можно выразить тремя простыми утверждениями.
Во–первых, существует одно тело, так как есть только один Дух (ст. 4). Этим Телом мы называем Церковь. Тело Христа (1:23) составляют верующие как из евреев, так и из язычников. Причем своим единством Церковь обязана одному Святому Духу, Который пребывает в ней и животворит ее. Павел об этом пишет так: "Ибо все мы одним Духом крестились в одно тело, Иудеи или Еллины, рабы или свободные, и все напоены одним Духом" (1 Кор. 12:13). Таким образом именно один Дух Святой делает из нас одно тело.
Во–вторых, у нас одна надежда, связанная с нашим призванием (ст. 4), одна вера и одно крещение (ст. 5), которые МЫ обретаем потому, что существует только один Господь. Ибо Господа Иисуса Христа мы считаем единственным объектом веры, надежды и крещения всего христианского народа - именно во Христа Иисуса мы уверовали, в Него мы были крещены (напр.: 1 Кор. 1:13, Гал. 3:27) и Его пришествия мы ждем с невыразимой надеждой.
В–третьих, существует одна христианская семья, включающая всех (ст. 6), потому что есть один Бог и Отец… Который над всеми, и чрез всех, и во всех нас. В некоторых манускриптах мы встречаем фразу "во всех вас", где разъясняется, что "все", кому Бог есть Отец, это только "все христиане", а не "все люди" или просто "всё" (то есть вселенная). Армитаж Робинсон называет добавленное местоимение "робким проблеском". Возможно, так оно и есть. Несмотря на то что в подавляющем числе манускриптов нет этого местоимения, оно представляется мне правильным проблеском. Ибо те "все" над, чрез и в которых Бог есть Отец, и есть Его семья, Его искупленные дети (ср.: 1:2,17; 2:18–19; 3:14–15).
Итак, мы подошли к повторению трех вышеизложенных мыслей. Сделаем это в порядке, который обычно соблюдается при упоминании Троицы, - один Отец творит единую семью; один Господь Иисус является творцом одной веры, надежды и крещения; один Дух творит одно Тело.
Разумеется, можно пойти и дальше. Вывод будет таким: может существовать только одна христианская семья, только одна христианская вера, надежда и крещение и только одно христианское Тело, ибо существует только один Бог - Отец, Сын и Дух Святой. Недопустимо, чтобы численность церквей превысила число богов. Один ли Бог? Тогда и Церковь всего лишь одна. Можно ли преступить единство Бога? Тогда точно так же можно поступить и с единством Церкви. Единство Церкви нерушимо настолько, насколько нерушимо единство Божье. Вероятность разрушения Церкви не больше, чем вероятность разделения Бога.
Обсуждая этот вопрос в таком суровом, даже догматическом тоне (как, впрочем, поступает и Апостол Павел), легко представить себе мысли читателя. Вы сказали бы мне что–то вроде: "Конечно, заявить, что невозможно разделить Церковь, просто; на самом же деле многим удалось преуспеть в том, что, по вашему мнению, сделать нельзя". Как можно совместить очевидный феномен разобщенности Церкви с библейской настойчивой мыслью о нерушимости церковного единства?
А дело вот в чем. Разница существует не только между "видимой" церковью и "невидимой". Хотя подобное разграничение верно, идея невидимой Церкви (члены которой известны одному лишь Богу) часто искажается теми, кто пользуется ею для избежания членства и ответственности в церкви видимой. Поэтому необходимо напомнить об отличии между церковным единством как невидимой реальностью перед лицом Бога (Который говорит: "У Меня только одна церковь") и церковной разобщенностью как видимым проявлением, которое противоречит невидимой реальности (заставляя нас думать: "На земле сотни разобщенных и соперничающих церквей"). Мы едины, ибо так говорит Бог, и на межденоминационных конференциях и съездах мы все ощущаем наше сокровенное единство во Христе, И все же внешне мы относимся к различным церквам и традициям. Представители отдельных церквей даже не общаются друг с другом, в то время как другие отходят все дальше и дальше от понятия библейского христианства.
Да и сам Апостол признает эту парадоксальную комбинацию единства и разобщенности. В том же самом отрывке, в котором он так ярко подчеркивал неразрывное единство церкви, говорится и о возможной разобщенности. Посмотрите стих 3, которого мы до сих пор не касались. Апостол просит нас сохранять единство Духа в союзе мира. Очень странный призыв. Сначала Павел описывает единство церкви как "единство Духа" (подразумевая единство, которое создается Духом) и утверждает, что подобное единство нерасторжимо, как нерасторжим Сам Бог. Тем не менее нас тут же просят хранить его! Что все это значит? Зачем настаивать на сохранении нерасторжимого, причем просить об этом нас, если речь идет о "единстве Духа", которое созидается Им, и, следовательно, Он же несет за это единство всю ответственность?
На подобные вопросы можно дать только один ответ: сохранять церковное единство - значит сохранять видимое единство Церкви. В этом смысл увещевания Апостола - ' хранять взаимоотношения любви (в союзе мира, что значит миром, связывающим нас в единое целое) в том единстве, которое сотворил Бог и которое невозможно разрушить ни человеку, ни демонам. Мы должны показать всему миру, что наши слова о нерушимом единстве никто не вправе считать неудачной шуткой, а лишь истиной и фактом.
Возможно, понять нашу ответственность нам поможет аналогия с человеческой семьей. Давайте представим супружескую пару - мистера и миссис Смит, у которых есть три сына - Том, Дик и Гарри. Все они, несомненно, одна семья - брак и отцовство объединили их. Но со временем члены семьи разъехались. Отец и мать ссорились, несколько лет пытаясь удержать нелегкий мир, стали невероятно далеки друг от друга и наконец развелись. Их три сына также ссорились, сначала с родителями, а потом и друг с другом, и разошлись кто куда. Том уехал в Канаду, Дик - в Южную Африку, а Гарри - в Австралию. Они никогда больше не виделись, не писали и не звонили друг другу и потеряли всякую связь. Более того, каждый из них решил изменить фамилию. Трудно представить себе семью, которая бы пережила более страшное разобщение. Все родственные связи были порваны.
Теперь давайте предположим, что мы - двоюродные братья Смитов. Как бы мы отнеслись к происходящему? Может быть, мы пожали бы плечами, улыбнулись и пробормотали: "М–да… Ну, ничего, они ведь все равно одна семья"? И были бы правы - в очах Божьих, я считаю, они остаются одной семьей. Мистер и миссис Смит по–прежнему муж и жена, родители троих сыновей, которые все еще братья друг другу. Ничто не может изменить единство семьи, которое образовалось благодаря браку и рождению детей. Что делать нам? Попытаться предотвратить трагедию, взывая к неразторжимости семейных уз? Нет, это, пожалуй, не удовлетворило бы ни наш разум, ни наши сердце или совесть. Как же тогда поступить? Разумеется, всем хочется быть миротворцами. Мы бы настояли на том, чтобы Смиты "сохранили единство семьи с помощью мира", призвав их к воссоединению в покаянии и примирении друг с другом.
Вот так и слова о церковном единстве вовсе не служат извинением того, что мы свыклись с трагедией его фактического отсутствия. Напротив, Апостол советует нам сохранять единство Духа, стараясь. Греческий глагол "стараться" (spoudazontes) очень важен - он означает, что мы должны "использовать каждую возможность" (НАБ). Он употреблен в форме причастия настоящего времени и подразумевает длящуюся во времени прилежную деятельность. Марк Барт говорит об этом очень живо и образно: "Едва ли возможно совершенно точно выразить ту меру необходимости, которая содержится в греческом глаголе. Не только поспешность и старание, но и удивительная устремленность всего человека, его воли, чувств, разума, физической силы, передается этим глаголом. Повелительный характер причастия в греческом тексте исключает любую пассивность, спокойствие, отношение стороннего наблюдателя или неторопливое прилежание. Вся инициатива передается вам! Немедленно приступайте к делу! Вам нужно сделать это! Я не шучу! Стих 3 несет в себе именно такую смысловую нагрузку".
А где, спрашиваю я себя, найти это стремление к единству среди сегодняшних евангельских церквей? Виноваты ли мы, что, по большому счету, мало послушны этой апостольской заповеди?
Для начала предположим, что Павел обращается к какой–нибудь поместной церкви. Христианские связи испорчены соперничеством между группами и отдельными людьми, поскольку им было позволено гноиться в течение нескольких лет. Как изменить такое положение дел? Нужно "стремиться" к любви, единству и миру, прилагая к этому все усилия.