А: Здесь две причины. Первая, менее важная: потому что если изгоняемые за правду подвергаются гонениям не полностью осознанно, как Христос, а более инфантильно и незрело, как князь Мышкин, у них все равно есть шанс войти в Царство Небесное. Потому что, во-первых, изгнание для них – пусть и горькая, но все же пилюля, расширяющая сознание, дающая обратную связь, лишающая последних иллюзий и окончательно расставляющая все по своим местам. Во-вторых, после такого отрезвляющего расширения сознания у человека появляется возможность сделать такой выбор, который инициирует тектонические сдвиги в его самости, значительно ослабляя путы его пленения сансарными иллюзиями мира дольнего с дальнейшей перспективой полного от них освобождения. Речь идет, разумеется, о выборе правды даже перед ужасом изгнания. Наполненность этой правды как следствие возникает такая, какой она до этого выбора даже присниться не могла.
Вторая причина, более весомая и вытекающая из первой, может быть сформулирована следующим образом: ничто не бывает просто так. Если бы был важен только выбор, тогда его было бы достаточно. Иногда батюшки так и принимают исповедь: видят внутреннюю готовность человека покаяться, его настрой, и отпускают грехи, не выслушивая исповеди. Правы они или нет?
М: Да. Потому что внутренняя готовность уже есть. Слова не так важны, должен быть внутренний настрой.
А: Я тоже так думаю. Но здесь другое, здесь чрезвычайно важен сам акт изгнания. Если бы это было не так, Евангелие не заканчивалось бы крестом. Достаточно было бы Гефсиманского сада и готовности Христа к восхождению на крест. Но этого мало, нужно еще и претерпеть. "Претерпеть" – значит проверить свою готовность реальностью. Ведь одно дело, когда мы говорим себе, что мы готовы, и совсем другое – когда это все происходит в жизни. Вот тут и наступает момент истины, проверятся наша готовность, и только после огненного крещения наступает блаженство и вхождение в Царство Небесное. Как говорил Христос на кресте раскаявшемуся разбойнику: "Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю" (Лк. 23. 43).
В: То состояние богооставленности, которое Он испытал на кресте говоря: "Боже мой, для чего Ты меня оставил?" (Мф. 27.46) – тоже часть этого испытания?
А: Я привел в пример Христа, но по отношению к проверке на реальность сравнение с Христом будет некорректно. Почему? Потому что у Христа готовность была полная, Ему этой проверки не требовалось. Она требуется нам.
В: Это было сделано для людей…
А: Да. Это было сделано для других. Нам, чтобы войти в Царство Небесное, через такие выборы нужно проходить по-настоящему. Эта готовность пожертвовать комфортом, комфортными отношениями…
В: Потому что у нас нет такой осознанности? И мы не настолько понимаем, от чего мы отказываемся?
А: Потому что мы не настолько в Царствии Небесном. Он вышел оттуда только для того, чтобы вернуться обратно не одному. А мы выходим из мирской грязи, а не из Царства Небесного, как Христос. И оставляем ее, чтобы войти в это Царствие Небесное, полностью ей противоположное, а для этого мы должны от нее отречься – осознанно и полноценно.
Что такое изгнание за правду? 11-ый стих гласит: "Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня". Как в подобной ситуации можно испытывать блаженство? Это раскрывает предыдущий стих – 10-ый, в котором изгнанные за правду также способны оказаться в Царстве Божием. Ведь если нас поносят, всячески неправедно злословят о нас, а мы на это реагируем, значит у нас остались зависимости, которые нас держат и с которыми надо работать. Если же нас это никак не задевает, если мы смотрим на все происходящее, как из космоса…
М: …значит, эго растворилось.
А: Да.
У: Я смотрю на 10-ый стих и мне кажется, что здесь не просто "не реагируют", а здесь еще и такая любовь к людям – несмотря ни на что – даже к изгоняющим тебя.
А: Верно. А как такую любовь можно испытывать? Только если все, что происходит, нас не задевает. Есть притча про Будду о том, как он проходил через деревню, жители которой были настроены к нему крайне недоброжелательно. Они окружили его плотной толпой, стали поносить, оскорблять и всячески над ним издеваться. Он их выслушал очень спокойно, с улыбкой на устах, а когда они замолчали, ожидая его ответа (им хотелось насладиться его унижением), он кротко их поблагодарил. Они были потрясены: "За что ты нас благодаришь? Мы же сделали все, чтобы тебя оскорбить и унизить". И он им ответил: "Вы устроили мне прекрасное испытание. Благодаря вам я смог еще раз убедиться в том, что слова ваши меня не задели и внутри меня ничего не дрогнуло. Я вам очень признателен за такую возможность". Представляете, что чувствовали эти люди, когда он от них уходил?
Будде повезло больше, чем Христу, его не растерзали за правду. Он все-таки жил в мирном, благополучном, духовно более свободном обществе, он мог называть вещи своими именами, мог говорить открытым текстом, дожил до глубокой старости, у него было множество учеников – он в восемьдесят лет ушел в нирвану. Христу "повезло", если можно так выразиться, гораздо меньше (хотя так нельзя говорить, потому что по ортодоксальной точке зрения, Он сам выбрал себе и место воплощения и участь). Он родился среди людей эмоционально одержимых, озлобленных, раздосадованных, раздавленных оккупацией Рима, затравленных ужасающей действительностью – кругом кипели вражда, ненависть, готовность уничтожать друг друга, грубейшее невежество, кастовость. Духовные истины, уже открытые и проповеданные, начали опять вытесняться и замалчиваться. В той ситуации у Него не было никакой возможности свою мудрость и глубину передавать открытым текстом, как это делал Гаутама. Слава Богу, до наших дней дошло то, что дошло – это великое счастье. Но Он, проживая свою жизненную мистерию, вполне вероятно понимал, что может и ничего не дойти, и Ему нужно было оставить вот такой пример – яркий и выразительный. Конечно, то, что Он был послан именно в Иудею, – не случайно, так мрачно и безысходно было там в те времена.
Д: А за что же Будда был послан в Индию, если там все было так благополучно и беспроблемно?
А: Так нельзя говорить: ни Будду, ни Христа не посылали в наказание – ни им самим, ни тем, кому они были посланы. Здесь, скорее, уместен вопрос не "За что?", а "Почему?". Там образовался духовный застой, нужно было дать толчок развитию. И он был дан – настолько мощный, что духовный посыл ощущается до сих пор.
11 Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня.
Этот стих раскрывается дальше.
12 Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас.
А: В отличие от предыдущих, это блаженство раскрывается в двух стихах – 11-ом и 12-ом. Как всегда в Евангелии, текст обезоруживает своей простотой.
Д: Честно говоря, с обычной человеческой точки зрения логика совсем не очевидна. Если человека гонят из общины, из семьи – как же он может чувствовать себя блаженным? Ему плохо в этот момент. Наверное, имеет значение, что поношения и злословие в этом случае неправедные, напрасные.
А: А как же еще – если за Него?
У: Видимо, они не будут воспринимать то, что происходит как поношения и гонения. Если бы они так воспринимали, была бы какая-то… человеческая реакция.
А: И что это была бы за реакция?
У: Мне кажется, что Он в этих словах обращается не к их человеческой природе, ведь "поносить и гнать" можно человека. Это как с женщинами… Есть разряд женщин, которых можно бросить, есть женщины, которых бросить нельзя. Как можно бросить, если женщина не чувствует себя брошенной. Можно расстаться, но "бросить" нельзя. Так
и тут. Поносить можно только тогда, когда человек на это реагирует, отвечает. А если он это так не воспринимает, поношение невозможно.
Д: Для этого, наверное, надо пребывать в безэговом состоянии.
В: Саша, я чувствую, что у меня есть затруднение, которое мне мешает. Когда мы что-то читаем или обсуждаем, у меня часто, возникают мыслеобразы, которые мне трудно вербализовать выразить словами.
А: Что – ощущение не поддается вербализации?
В: Не поддается. Очень трудно. Оно какое-то единое, а его надо расчленить линейно. Оно теряется, становится плоскостным.
А: Так ты убиваешь свое ощущение. Превращаешь его в плоское и двумерное, лишаешь объема.
В: Да.
А: Это происходит потому что такова изначальная задача, которую ты перед собой ставишь: не передать, а изложить. Объем должен возникать за счет свидетеля, который смотрит сверху. Третьей точки, которая создает объем. Понимаешь?
В: Нет.
А: Вероника, с тобой когда-нибудь было такое, чтобы тебя поносили и всячески о тебе неправедно злословили, а тебя это не задевало?
В: Нет. Я всегда реагировала. Потом могла сердиться на себя, но всегда реагировала.
А: Кто может сказать, почему Вероника не может развернуть и передать свое цельное ви́дение?
М: Может быть, у нее действительно не было такого опыта?
Д: Мне кажется, изначальное ви́дение, которое возникает внутри, недостаточно цельное.
А: Нет, изначальное ви́дение у Вероники цельное. Потом идет по затухающей.
Д: Может быть, это связано как-то со страхом самовыражения?
А: Думаю, что да. Это связано прежде всего с тем, что внутренне она не хочет подхватить огонь вспыхнувшего понимания. Этот огонь – цельное ви́дение – родится в твоем сознании – ты же его хочешь только изложить, никак с ним не соприкасаясь, не взаимодействуя с ним, не проживая его. И из-за этого ты лишаешь его подпитки. Он начинает гаснуть. Ты его в себе не несешь, ты его только описываешь.
Д: Саша, а отчего это? Страх отстоять эту позицию или страх быть осужденным за нее?
А: Разве это не одно и то же? Зависимый, слишком зависимый взгляд. Ты, Вероника, очень озабочена тем, как тебя воспримут и оценят, и ты совершенно не озабочена этим огнем. Он начинает тускнеть в твоих глазах, в твоих руках, твоих речах, потому что ты дышишь в другую сторону. Мы так устроены, что если что-то слишком сильно волнует в одном месте, в другом мы автоматически становимся слабее. Что ты скажешь, например, по поводу состояния блаженства, когда тебя будут "поносить и гнать и всячески неправедно злословить"? Возрадуешься? Возвеселишься? Видишь, Вероника ты сейчас полностью в противофазе. Ты понимаешь, что нужно для того, чтобы войти в противоположное состояние – радости и блаженства?
В: В последнее время у меня стало получаться расслабляться на примитивном, бытовом уровне. Но это должно быть и на другом, более высоком уровне, качественно ином. У меня это понимание только в зародыше, и все равно я воспринимаю это как чудо.
А: Что же нужно, чтобы это чудо в тебе развернулось? Обратите внимание, до 10-го и 11-го стихов – "изгнанные за правду" – как-то можно было представить и вообразить себе то, о чем идет речь. Здесь же Иисус вдруг очень резко набирает высоту, что называется "идет в отрыв", и говорит такие вещи, которые без реального опыта не понять. Что касается реального опыта, то у тебя, Вероника, его нет уже в том, о чем говориться в четвертом стихе: "Блаженны плачущие, ибо они утешатся". Как ты думаешь, умеешь ли ты плакать?
В: Я разучилась.
А: А что ты делаешь?
В: Я в последнее время вообще не плачу. Я не помню, когда я в последний раз плакала.
А: Ты не можешь плакать, ты не знаешь, как это делается, ты забыла, как действительно надо плакать. Если бы ты это вспомнила, тебе стали бы понятны слова: "Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня". Ну что, будем учиться плакать? Кто хочет, может присоединиться к процессу.
Но сначала нужно научиться трехуровневому дыханию: живот, диафрагма, ключицы. Вам, женщинам, из-за вашей анатомии должно быть несравненно легче это сделать, чем мужчинам. Мужчины, в том числе и поэтому, реже плачут. Если человек по-настоящему рыдает, то в это время он дышит трехуровневым дыханием, так, как это делают, рыдая, маленькие дети. И именно твоя неспособность так дышать, Вероника, – это как раз и есть твоя неспособность к капитуляции. Попробуйте так подышать и почувствуйте, как вы приближаетесь к капитуляции.
Вероника, вспомни, что твой сын пошел в школу, как это здорово, как это замечательно – расплачься. На выдохе у тебя задушено, чувствуешь? Не бойся своего выдоха, ты не присутствуешь в нем. Присутствуй! Все отдавай. Ты не можешь даже выдох отдать людям, а хочешь передать им смысл, который в тебе рождается. Ты его задавливаешь, губишь и убиваешь. Поплачь по поводу того, что ты убийца собственного смысла, рождающегося в тебе. Плачь! Медленнее, с присутствием. Тебе ни до кого дела не должно быть. Все из себя вылей. Плачь о том, что мы все умрем. Представляешь? У тебя только сейчас появляется возможность по-настоящему плакать. Продолжай. И одновременно слушай, что я буду говорить. Внутри тебя есть точка, которая в этом плаче не участвует. Она не забивается этим рыданием. Иди в эту точку и продолжай рыдать. Оставайся в ней. Почувствуй, что когда ты присутствуешь в ней, выдох становится более свободным. Нет спазма жалости к себе. Есть просто космическая вибрация плача. Просто смотри на то, как изменчив мир. И сын твой когда-нибудь состарится и умрет. Ты это не сейчас узнала. Ты это знала всегда. Стоит мир вокруг. Чувствуешь его из этой точки? Сейчас мир затихнет. Почувствуй, какой удивительный покой. Покой, принятие, блаженство. То, что ты раньше воспринимала как "мне все равно", на самом деле было защитой. Тебя нет. Есть какая-то оболочка, которой ты привыкла себя считать. Не отождествляйся с ней. Ты слишком привязана к этой оболочке, которая родилась только для того, чтобы выполнить определенные задачи и затем снова распасться. Вдохни так глубоко, как только можешь. И выдохни так же глубоко. Не жалей себя. Посмотри, сколько этих оболочек ходило по земле. Миллионы, мириады прекраснейших людей. О чем же ты жалеешь сейчас? О своей привязанности? О своей жажде отождествления? О своих страхах? Почувствуй, что ты привязана только к страхам. Как сильно ты любишь сына. А теперь вспомни, что он умрет. Ты это понимала? Почему же ты сегодня расплакалась? От страха смерти? На дне твоих зажимов, на дне твоих зависимостей всегда таилось безумие. Увидь его. Посмотри, как ты безумна на самом деле. Видишь? Выйди из него или оставайся с ним. Открой глаза. Взгляни на икону Александра Свирского.
Посмотри, как он на тебя смотрит. В его взгляде нет самоутверждения, нет надменности – только бесконечное сострадание и понимание того, как тебе плохо. И в то же время, смотри: сколько там зова. Видишь? Понимаешь, почему? – Потому что здесь оставаться бессмысленно. Спроси его: "Есть ли смысл оставаться здесь?" В тебе продолжает оставаться точка, которая не вовлечена. Чувствуешь эту точку? Просто держись за нее, и больше ничего не требуется. Все, что тебе нужно, находится внутри тебя. Понимаешь? Держись за это. Видишь этот взгляд? Полный мудрости, наполненности, понимания. Видишь? Все это в тебе уже есть. Просто закрой глаза и почувствуй это. Чувствуешь?
В: Чувствую.
А: "И Он, отверзши уста Свои, учил их, говоря: Блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие Небесное". Сейчас мы вернемся ко всему, что мы проходили, опираясь на опыт, полученный тобой сегодня. "Нищие духом" – то есть смиренные. А еще какие? Что такое смирение? Это и принятие, и бесстрашие. Без сегодняшнего опыта про "бесстрашие" было бы непонятно, правда? "Блаженны плачущие, ибо они утешатся". В нашем обычном, заблокированном, сдерживаемом, стесненном плаче эта точка очень слаба, через нее действительно трудно пройти. Теперь ты о ней знаешь не по рассказам. "Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю". Почему именно кроткие блаженны, почему именно они наследуют землю? Своей кротостью они ее наследуют. А как? Что такое кротость?
В: Тоже смирение.
А: Вот, например: я вытащил у тебя главный страх, о котором ты не подозревала. Он оказался рациональным. Ты боишься, что твой сын умрет. Я сразу его увидел, еще днем, когда ты сидела и плакала на подоконнике. Ты плакала от счастья, что твой сыночек пошел в школу. Но на самом деле ты плакала не поэтому. "Жив мой сыночек, жив еще пока" – вот что значит твой плач. Ты себе жизнь в ад превращаешь таким образом, все время ожидая того события, которое неизбежно, неминуемо произойдет. Ты живешь, как перед казнью. Место жительства – эшафот. "Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю". Почему они ее наследуют, Вероника? Да потому что остальные умрут в этом самом страхе. А кротость – это та точка, которая не умирает.
Продолжим. Весь текст с 3-го по 12-ый стих обладает потрясающей целостностью и единством. Давайте попробуем это единство рассмотреть более подробно. Для этого необходимо взглянуть на упомянутые строки не как на простое перечисление, а как на некие вехи на пути восхождения души к Богу, некую последовательность духовных устремлений и этапов внутреннего развития. С этой точки зрения иерархия блаженств обладает всеми атрибутами классического понятия дао как в его каноническом даосском понимании, так и в конфуцианском, а затем – в буддистском. Путь блаженств – это действительно классическое дао, ибо, во-первых, он указывает на то, какой дорогой следует двигаться душе в своем стремлении к вершинам христианских идеалов; во-вторых, вглядываясь в перечисление блаженств, мы получаем возможность узреть те абсолютные метафизические принципы, которые, с одной стороны, и создают этот путь блаженств, а с другой – знание которых помогает нам по нему двигаться. Именно поэтому я считаю, что, без всякого преувеличения, но в то же время и без всякого преуменьшения мы смело можем рассматривать то, что мы с вами пытаемся постичь, как Великое дао блаженств Великой христианской традиции.
Итак, все начинается с блаженства "нищих духом": это базовое условие возможности открытия сознания для сердечного опыта Царства Небесного. Без него человек никогда не сможет выйти за пределы умствований и концептуализаций.
Затем идет сублимация, утоньшение и возгонка первоначального опыта через последующее наращивание присутствия в точке капитуляции. Возникновение этого присутствия как раз и становится утешением плачущих.
Затем, в точке присутствия, в сердечной открытости и умилении, начинается внутренняя работа. Эта точка растет, занимая все больше внутреннего пространства, преображая его из психического в духовное. Капитуляция из разового события превращается в постоянное свойство души, и так возникает блаженство кротости, а кротость – это уже черта характера.
Наступает момент очередных внутренних выборов, и если человеку удается правильно пройти сквозь узкие врата духовных испытаний, то у него возникает возможность испытать блаженство насыщения правдой. Это уже следующая ступень, большой и важный этап на пути внутреннего роста и расширения сознания. Опыт сублимируется и из области чувства переходит в сферу осмысленного и осознанного.