Он, простершийся за пределы
Это Он простер Себя в сознании относительности, и существующая в этом сознании совокупность конечных и переменных обстоятельств, зависимых от бесстрастной, неподвижной и вечной Беспредельности, есть то, что мы называем Вселенной. Sa paryagāt. В этой проекции, следовательно, имеется два аспекта: один – это чистая, беспредельная и лишенная отношений неизменность, другой – совокупность объектов в Пространстве и Времени, строящих свои отношения на основе причинности. Оба они являются различными и взаимодополняющими выражениями одного и того же непознаваемого "Его".
Для обозначения беспредельной Неизменности Упанишада использует ряд прилагательных среднего рода – "сияющее, бестелесное, беспорочное, лишенное жил, чистое, неуязвимое для зла". Для обозначения того же Абсолюта как причины, опоры, управляющего начала всей совокупности предметов и каждого объекта в отдельности, как Пребывающего во всех них в целом и в каждом из них в отдельности (jagatyām jagat) употреблено четыре эпитета мужского рода – "Провидец, Мыслитель, Единый, что становится везде и всюду, Самосущий" или "Самостановящийся".
Неизменность – это неподвижное и скрытое основание игры и движения, которое ровно и бесстрастно простерто во всех объектах, это samam brahma , дарящий свою поддержку всему, ничему не оказывая предпочтения и ни во что действенно не вовлекаясь. Безмятежный и свободный в Своей вечной неизменности, Господь проецирует Себя в игру и движение, становясь в Своем собственном существовании всем, что зрит пребывающий в Нем Провидец, и всем, что мыслит пребывающий в Нем Мыслитель. Kavir manīṣī paribhūḥ svayambhūḥ.
Чистое Неизменное
Чистая неизменность Господа является "сияющей". Это сияние света чистого сосредоточенного Самосознания, не нарушаемого преломлением, не разбивающегося на цвета и формы. Это чистое самосущее знание Пуруши, сознательного Духа, при том что его Мощь, его исполняющая Сила пассивна и свернута.
Этот Дух "бестелесен" – не имеет формы, неделим и не имеет видимости деления. Это единый Пуруша, равно пребывающий во всех предметах, свободный от пространственно-временного дробления, – чистый сознающий себя Абсолют.
Он беспорочен, иными словами, не имеет изъянов и недостатков. Его не коснулось, на него не повлияло то, что подвержено изменениям. Он выступает как опора столкновений между изменчивыми вещами, опора их игры в "больше и меньше", в увеличение и уменьшение, в удары и взаимопроникновения. Сам же он бездеятелен, acalaḥ sanātanaḥ , "неподвижен, вечен".
В нем нет "жил". Причина отсутствия у него пороков или признаков несовершенства в том, что он направляет Силу вовне, не распределяет Энергию по множеству каналов, ничего не теряет и не приобретает в различных местах, не восполняет потери, не ищет с помощью любви или насилия пропитания или чего-то, что ей недостает. У него отсутствуют нервные силы; из него не изливаются энергии пранического динамизма, Жизни, Матаришвана.
Он чист, непроницаем для зла. То, что мы называем грехом или злом, – это всего лишь избыток или недостаток, неверное расположение, дисгармоничное действие и реакция. В силу беспристрастности, в силу пассивности, которая сохраняется даже при том, что он поддерживает всякое действие, сознательный Дух сохраняет свою вечную свободу и вечную чистоту. Он не видоизменяется; как Сакши, свидетель, он наблюдает за всеми изменениями, производимыми Пракрити, но не вкушает их, не обременен ими, на него не накладывается их отпечаток. Na lipyate .
Вечно свободная Душа
Как соотносятся активный Брахман и человеческая душа с этой чистой Пассивностью? Они тоже суть То. Действие изменяет лишь характер различных форм, но не природу "Я". "Я" всегда чисто, блаженно, совершенно – независимо от того, пассивно оно или участвует в действии.
"Я" объемлет все вещи, но оно превышает их все. Оно всегда превосходит то, во что углубляется ум, то, что в данный момент времени и точке пространства он принимает за собственный образ. Безграничное целое всегда совершенно. Совокупность всех объектов являет полную гармонию без малейшего изъяна или ущерба. Мнение о части как о целом, иначе говоря, Неведение, есть искаженное отражение, порождающее сознание ограниченности, неполноты и разлада. Мы увидим, что у Неведения есть своя роль в игре Брахмана, но само по себе оно сначала кажется только прародителем зла.
Неведение – это занавес, который отделяет ум, тело и жизнь от их источника и реальности, Сат-Чит-Ананды. Затемненный таким образом ум ощущает себя подверженным злу, которое создается Неведением. Но Активный Брахман всегда остается Сат-Чит-Анандой, используя для своего самостановления формы ума, тела и жизни. Все, что ими испытывается, Он, следовательно, видит через Сат-Чит-Ананду. Зло не может в Него проникнуть, ибо Он всегда един и всюду видит Единство. Он вне власти Неведения, которое Он использует как далеко не главный элемент в своем замысле.
Человеческая душа – едина с Господом, она также является во всей полноте Сат-Чит-Анандой, использующей Неведение как второстепенный элемент своего бытия. Однако она спроецировала свои представления в этот второстепенный элемент и утвердила в нем, в ограниченном уме, свой центр видения, свой взгляд. Она отождествила себя с неполными и проистекающими из нее чувствами недостаточности, разлада, желаниями, страданиями. Все это смешение не коснулось находящегося в глубине Истинного Человека, но коснулось Человека внешнего, Человека, который предстает в мире. Чтобы вновь обрести свободу, душа должна восстановить свою полноту; она должна отождествить себя с тем божественным, который пребывает внутри всего, со своим истинным и полным "я". Тогда она сможет, подобно Господу, направлять действие Пракрити, не впадая в ложное отождествление с результатами своих поступков. Именно на этой идее Упанишада основывает свое утверждение: "Не привязывается деяние к человеку".
Ради этой цели она должна заново обрести безмолвного Брахмана внутри. Господь всегда сохраняет власть над двойным способом Своего существования и направляет процессы вселенной, пронизывая ее, но оставаясь не затронутым и не ограниченным своими творениями. Зрение человеческой души, попавшейся в ловушку ума, затемнено стремительным потоком творений Пракрити, она воображает себя частью этого потока, влекомой его течениями и кружащейся в его водоворотах. В своем существовании ей следует вернуться к безмолвному Пуруше, даже если она при этом участвует в собственном становлении в движении Пракрити. Тогда она станет не только свидетелем и опорой, подобно безмолвному Пуруше, но и Господином, свободно наслаждающимся Пракрити и ее творениями. Абсолютное спокойствие и пассивность, чистота и беспристрастие внутри в сочетании со свободной, неистощимой активностью вовне – такова природа Брахмана, проявленная в наблюдаемой нами вселенной.
Таким образом, дальнейшие возражения относительно деятельности снимаются. Напротив, деятельность оказывается обоснованной участием в ней Господа и тем, что душа отождествляет себя с Ним в Его двойном аспекте пассивности и активности. Безмятежность Души, активность энергии – вот гармония божественного ритма в человеке.
Закон вещей
Совокупность объектов (arthān) – это становление Господа в проекции Его собственного бытия. Его принцип двойственен. Есть сознание; есть Бытие. Сознание через энергию (tapas) производит из самобытия Идею самого себя (vijñāna), а также форму и действие, с непогрешимой точностью соответствующие Идее. Таково изначальное индийское представление о творении, самосозидании или проекции в формы (sṛṣṭi, prasava). Используя свое самосознание, бытие развивает собственные неисчислимые формы в процессе расширения присущей форме Идеи. Таково изначальное индийское представление об эволюции, выраженное в некоторых философских учениях вроде Санкхьи (pariṇāma, vikāra, vivarta). Речь идет об одном и том же явлении, по-разному сформулированном.
По мнению одних мыслителей, мир – это чисто субъективная эволюция (vivarta) и не обладает реальностью объективных фактов; по мнению других, это объективный факт, реальное видоизменение (pariṇāma), но такое, которое не меняет существа Бытия. Обе точки зрения ссылаются в качестве авторитета на Упанишады, а их противостояние, по сути дела, объясняется разделением того, что виделось, как мы можем заметить в данном отрывке, древней Веданте в качестве единого.
Брахман как в Своем чистом самобытии, так и в разнообразном самостановлении остается сам и субъектом, и объектом. Он – объект Своего самосознания, Он – Знающий Свое самобытие. Два этих аспекта неразделимы, даже если кажется, что они исчезают друг в друге и затем снова друг из друга возникают. Вся видимость чистой субъективности держится на объекте, подразумеваемом в самом факте субъективности; вся видимость чистой объективности держится на субъекте, подразумеваемом в самом факте объективности.
Все объективное существование – это Самосущий, Самостановящийся, сваямбху (svayambhū), проходящий через становление силой наличествующей в нем Идеи. Идея в себе есть Факт, которым она становится. Ибо svayambhū видит или воспринимает Себя в сути Факта как кави (kavi), осмысливает Себя через эволюцию его возможностей как маниши (manīṣī), становится Своей формой в разворачивающемся во Времени и Пространстве движении как парибху (paribhū). Три этих действия суть одно, представляясь следующими друг за другом Сознанию, которое живет в условиях времени, пространства и относительности.
Из этого следует, что всякий предмет несет в себе закон собственного бытия вечно, śāśvatībhyaḥ samābhyaḥ, с изначальных времен, в бесконечном Времени. Все отношения в совокупности предметов установлены таким образом Пребывающим в них, Самосущим, Самостановящимся и остаются в их природе благодаря вездесущности Единого, Господа, благодаря Его видению Себя, которое есть их неотъемлемая субъективная Истина, благодаря Его самостановлению, которое на фоне неисчислимых возможностей представляет собой Закон их неизбежной эволюции в объективном Факте. Следовательно, все предметы предопределены Им совершенно, yāthātathyataḥ, какими они должны быть согласно их природе. В едином целом царит неизменная гармония, господствующая над явленными разногласиями индивидуальных форм. Разногласие было бы реальным и происходило бы в вечном хаосе, если бы существовала лишь масса отдельных форм и сил, если бы каждая форма и сила не несла в себе самосущего Единого, Господа, и не являлась бы этим Единым в действительности.
Мировой процесс
Господь предстает перед нами в относительном представлении мирового процесса сначала как Кави, Мудрый, Провидец. Кави видит Истину в ней самой, истину в ее становлении, в ее сути, возможностях, действительности. Он вмещает все это в Идее, Виджняне, именуемой Истиной и Законом, сатьям ритам (satyam ṛtam). Он вмещает это тотально, не дробя на части; Закон и Истина вещей есть брихат (bṛhat), "Широта". Если рассматривать его изолированно, царство Виджняны может показаться царством предопределенности, концентрации, вынужденного семенного состояния. Но предопределение лежит в вечном Времени, а не в прошедшем; Судьба не принуждает Душу, а принуждается ею, определяя, скорее, действие и результат, заложенные как в расширении движения, так и в концентрации Идеи. Таким образом, истина Души состоит в свободе и господстве, а не в подчинении и зависимости. Пуруша повелевает Пракрити, Пракрити не может принудить Пурушу. Na karma lipyate nare .
Маниши действует в сфере возможностей. Он обладает свободой Беспредельности, которая у него становится подоплекой определения того, что имеет пределы. Всякое действие в мире выглядит, таким образом, как порождение сталкивающихся или согласующихся между собой различных возможностей. Ни одно из них, однако, не предопределяется иначе, чем скрытым созвучием с Законом того, что подлежит становлению. Кави присутствует в Маниши, поддерживая его в трудах. Взятое само по себе, царство Маниши представится состоянием пластичности, свободной воли, взаимодействия сил, однако это свобода воли в мысли, которая соединяется с судьбой вещей.
Ибо деятельность Маниши должна иметь своим результатом становление Парибху. Парибху, именуемый также Вират, простирается до бесконечности, образуя царство возможностей. Он осуществляет то, что заложено в Истине, что творится через возможности, которые отражает ум, что представляется нам объективно свершившимся фактом. Взятое в отдельности, царство Вирата покажется миром Закона и Предопределения, под властью которого находится все, что развивается в этом царстве, – железной цепью Кармы, правилом механической необходимости, деспотизмом недоступного пониманию Закона.
Однако становление Вирата – это всегда становление самосущего Господа – paribhūḥ svayambhūḥ. Поэтому для реализации истины этого становления мы должны обратиться вспять и вновь обратить свой взгляд на то, что стоит за ним, – мы должны обратиться к полноте истины свободного и беспредельного Сат-Чит-Ананды.
Такова истина мира, если посмотреть на нее сверху и с позиции Единства. Это божественная точка зрения, но мы должны учитывать точку зрения человека, который начинает восхождение снизу, продвигается от Неведения и видит эти начала не совокупно, а последовательно, как отдельные состояния сознания. Человечество – это то, что в своем опыте возвращается к Сат-Чит-Ананде, и оно должно начать свой путь снизу, из Авидьи, когда его ум пребывает в материи, когда Мыслитель порабощен и постепенно освобождается из плена объективной реальности. Этот порабощенный Мыслитель – Человек, "Ману".
Он должен начать со смерти и разделения и прийти к единству и бессмертию. Он должен реализовать универсальное в индивидуальном, а Абсолютное – в относительном. Он – Брахман, все более осознающий себя в объективной множественности. Он – эго в космосе, отстаивающее свою Всеобщность и Трансцендентность.
2. Знание и Неведение
Стихи 9-11