Все начинается с вибрации, движения, изначальной кшобхи (kṣobha) или возмущения. Если нет движения сознательного бытия, оно может знать лишь собственное чистое статичное существование. Без вибрации или движения бытия в сознании не может быть акта познания и, соответственно, чувствования, ощущения; без вибрации или движения бытия в силе не может быть объекта чувствования. Движение сознательного бытия как знания, которое начинает ощущать себя в качестве движения силы, – иными словами, знания, отделяющего себя от собственного действия для того, чтобы наблюдать за ним и снова вобрать его в себя через чувствование, – вот основа универсальной Санджняны. Это справедливо по отношению и к нашим внешним, и к нашим внутренним процессам. Я становлюсь гневом из-за вибрации сознательной силы, действующей как нервная эмоция, и ощущаю гнев, которым стал, благодаря другому движению сознательной силы, действующей как свет познания. Я осознаю свое тело, потому что я сам стал телом; та же сила сознательного бытия, которая сотворила эту форму самой себя, это представление о своем действии, познает себя в этой форме, в этом представлении. Я не могу знать ничего, кроме того, чем являюсь сам; если я знаю других, то потому, что они тоже являются мною, потому что мое "я" приняло облик этих выглядящих чуждыми представлений, наряду с тем, что ближе всего моему собственному ментальному центру. Таким образом, всякое ощущение, всякое действие чувств в сущности представляет собой одно и то же, идет ли речь о внешнем или о внутреннем, о физическом или о психическом.
Однако эта вибрация сознательного бытия предстает перед собой в различных формах чувственного восприятия, которые соответствуют последовательности процессов движения по ходу того, как оно облекает себя в форму. Мы имеем, во-первых, интенсивность вибрации, создающей устойчивый ритм, который является основой и непосредственной образующей всего формосозидания; во-вторых, соприкосновение или взаимоналожение движений сознательного бытия, которые образуют ритм; в-третьих, определение группировки соприкасающихся движений, их конфигурации; в-четвертых, постоянное излияние сущностной силы для поддержания непрерывности определившегося таким образом движения; в-пятых, ежемоментное давление и сгущение силы в ее собственном движении, которое поддерживает принятую таким образом форму. Согласно санкхье, в Материи эти пять образующих процессов представлены пятью первичными состояниями субстанции – эфирным, воздушным, пламенным, жидким и твердым; далее, ритм вибрации рассматривается последователями санкхьи как шабда (śabda), звук, основа слуха; взаимоналожение – как соприкосновение, основа осязания; определение – как форма, основа зрения; поток силы – как раса, сок, основа вкуса; и распыление атомического сгустка – как гандха (gandha), запах, основа обоняния. Верно, что все это говорится лишь о чистой или тонкой Материи; поскольку физическая материя нашего мира является смешанным взаимодействием сил, пять первичных состояний в отдельном виде здесь обнаружить нельзя, разве что в весьма видоизмененной форме. Все это, однако, лишь физические процессы или символы. В сущности, всякое образование, вплоть до тончайших и самых недосягаемых для наших органов чувств, например, форма ума, форма характера, форма души, по тщательном рассмотрении сводимо к этому пятеричному действию сознательной силы в движении.
В таком случае, Санджняна, или сущностное чувство, должна быть способна улавливать все эти движения, должна быть способна усваивать их благодаря тому единству познающего и объекта познания, которое является ее характерной чертой. Ее чувство ритма или интенсивности вибраций, которые заключают в себе все значение формы, будет основой сущностного слуха, по отношению к которому наше восприятие физического звука или сказанного слова – лишь самый внешний результат; точно так же и ее чувство соприкосновения или взаимоналожения сознательных сил должно быть основой сущностного осязания; ее чувство определения или формы силы должно быть основой сущностного зрения; ее ощущение излияния сущностного бытия в форму – того, что составляет тайну его самосущего восторга, – должно быть основой сущностного вкуса; ее ощущение сгущения, сжатия силы и самовысвобождения, "разряда" ее сущности бытия должно быть основой сущностного вдыхания, которое в физической субстанции грубо представлено обонянием. На любом уровне, в случае любого образования эти сущностные начала чувства будут находить себе применение и так же повсеместно будут искать для себя надлежащую организацию, надлежащее функционирование.
Очевидно, что в высшем сознании это разнообразное чувствование будет представлять собой сложную совокупность функций; такую же совокупность будет представлять собой и разнообразное действие познания, что было нами только что рассмотрено. Даже если мы обратимся к физическим ощущениям, например к слуховому ощущению, то, проследив, как лежащий в основании ум воспринимает их деятельность, увидим, что по сути все ощущения присутствуют друг в друге. Ум осознает не только вибрацию, которую мы именуем звуком; он осознает также соприкосновение и взаимообмен между силой в звуке и нашей нервной силой, с которой она вступает во взаимопроникновение; он осознает определение или форму звука и сложные соприкосновения или связи, которые образуют эту форму; он осознает сущность или изливающуюся сознательную силу, которая образует и поддерживает звук, продолжая его вибрации в нашем нервном существе; он осознает наше собственное нервное вбирание в себя вибрационного разряда, который исходит от сгущения силы, образующего, условно говоря, плотность звука. Все эти ощущения входят в чувственное восприятие и радость музыки, которая есть наивысшая физическая форма данного действия силы, – они составляют нашу к ней физическую чувствительность и радость, доставляемую ею нашему нервному существу; стоит изъять одно из них – радость и чувствительность будут, соответственно, притуплены. В гораздо большей степени это сложное единство должно проявляться в более высоком, чем физическое, сознании, и наибольшей полноты это единство должно достигать в сознании наивысшем. Но сущностное чувство должно быть также способным к восприятию тайной сути всего сознательного бытия в действии, причем – как такового, а не только в виде произведенных результатов; восприятие им этих результатов само не может быть ничем иным, как выражением присущего ему глубинного ощущения сути Того, что скрыто за внешними явлениями.
Если мы с подобной тонкостью рассмотрим в свете нашей собственной глубинной психологии все эти вещи и вынесем их за пределы внешних физических явлений, которыми они скрыты, то подойдем к некому интеллектуальному представлению об ощущении за нашими ощущениями или, точнее, о Чувстве наших чувств, о Зрении нашего зрения и Слухе нашего слуха. Сознание Брахмана, о котором говорит Упанишада, – это не ушедший в себя Абсолют, но Абсолют, в своем воззрении на относительное; это Господь, Душа-Владыка, властвующая Трансцендентность и Всеобщность, Тот, кто порождает и направляет деятельность богов на различных уровнях нашего бытия. Поскольку порождает их он, то все наши действия не могут быть ничем иным, кроме психических и физических результатов и выражений чего-то сущностно свойственного его верховному созидательному воззрению: наше чувство будет являть тень божественного Чувства, наше зрение – тень божественного Зрения, наш слух – тень божественного Слуха. Эти божественные Зрение и Слух не ограничены вещами физическими, но простирают себя во все формы и действия сознательного бытия.
В своем сущностном видении и слышании верховное Сознание не зависит от того, что мы именуем зрением и слухом. Оно действует через верховное Чувство, созидательное и всеобъемлющее, по отношению к которому наши физические и психические зрение и слух – лишь внешние результаты и неполные процессы. Оно не пребывает о них в неведении, как и не исключает их, ибо раз оно образует и направляет их, то должно и осознавать их – но с уровня верховного, paraṁ dhāma, в поле зрения, которое охватывает все; ведь его изначальное действие есть то высочайшее движение Вишну, которое, по словам Веды, провидцы созерцали как простертое в небесах око. Это то, благодаря чему душа видит то, что она видит, и слышит то, что она слышит; однако всякое ощущение приобретает свою истинную ценность и обретает свою абсолютность, свою бессмертную реальность тогда, когда мы перестаем искать удовлетворения в чисто внешних, физических чувствах и идем за пределы даже психического бытия к тому духовному или сущностному, что есть источник и начало всего остального, что ведает все остальное, образует его и придает ему истинную ценность.
Только это духовное чувствование вещей, в нас скрытое и сверхсознательное, наделяет психическое и физическое чувства бытием, достоинством и реальностью; сами по себе они ничто. Когда мы достигаем его, эти низшие процессы как бы возвышаются до его уровня, а мир в целом и все в нем для нас изменяется, обретая иную, нематериальную ценность. Это пребывающее в нас Владычественное Сознание ощущает наши ощущения от предметов, видит то, что мы видим, слышит то, что мы слышим, уже не ради чувств и их желаний, но охваченное самосущим Блаженством, у которого нет причины, начала или конца, вечное в своем бессмертии.
10 – Сверхжизнь – Жизнь нашей жизни
Но сознание Брахмана не только Ум нашего ума, Речь нашей речи, Чувство нашего чувства; оно также Жизнь нашей жизни. Другими словами, это верховная и универсальная энергия существования, по отношению к которой наша материальная жизнь и поддерживающая ее энергия – лишь низший продукт, физический символ, внешнее и ограниченное функционирование. То, что управляет нашим существованием и его функциями, живет и действует не через них, но является их наивысшей причиной и суправитальным началом, из которого они сформированы и которым они управляются.
Английское слово "жизнь" служит для передачи различных смысловых оттенков, но знакомое нам по Упанишадам и языку йоги слово "прана" ограничено по своему значению – это жизненная сила как таковая либо ее функционирование. В просторечии Прана действительно обозначала легочные вдох и выдох, а соответственно, и жизнь или жизненное дыхание в самом материальном и обычном смысле; Упанишады, однако, употребляют это слово в ином, философском смысле. Прана Упанишад – это сама жизненная энергия, присутствующая во всем теле и действующая в нем через пятеричное движение, каждый из элементов которого имеет свое наименование и является необходимым для осуществляющейся через дыхание жизнедеятельности тела. В сущности, собственно легочное дыхание – лишь один из основных видов движения жизненной энергии, первый из пяти, процесс, как правило, насущно необходимый для поддержания и распределения энергии в физическом теле, но и он может быть приостановлен без того, чтобы наступила смерть.
Существование витальной силы или жизненной энергии было поставлено западной наукой под сомнение, потому что эта наука поглощена исключительно самыми внешними из процессов Природы и до сих пор не обрела подлинного знания ни о чем, кроме физического и находящегося на поверхности. Прана же, эта жизненная сила, сама по себе не является физической; это не материальная энергия, но, скорее, иное начало, поддерживающее Материю и вовлеченное в нее. Она поддерживает и занимает собой все формы, и без нее не может возникнуть или существовать ни одна из форм физического. Она действует во всех материальных силах, таких, как электричество, и в наибольшей степени приближена к самой себе в тех из них, которые ближе всего к силе в чистом виде; ни одна материальная сила не может без нее существовать или функционировать, ибо все они черпают в ней энергию и движение, выступая в качестве ее носителей. Но все материальное есть лишь арена действия Праны и ее формовыражение, сама же по себе она является энергией в чистом виде, причиной материального, а не его результатом. Следовательно, она не может быть обнаружена никаким физическим анализом; физический анализ может показать нам лишь комбинации тех материальных процессов, которые являются ее результатами, внешними ее знаками и символами ее присутствия и действия.
Каким же образом мы осознаем ее существование? Благодаря очищению нашего ума и тела и развитию, "утоньшению" наших средств восприятия и познания, что достигается йогой. Наши аналитические способности перестают сводиться к расщеплению форм на их грубые физические элементы, и мы начинаем отличать действие чисто ментального начала от начала материального, а действие их обоих – от витального или динамического, которое служит между ними связующим звеном и оба их поддерживает. Тогда мы становимся способными различить движение пранических токов не только в том, что обычно является единственным предметом нашего осознания, – в физическом теле, но и в той тонкой форме нашего существа, которая, как открыла йога, лежит в основе физической формы и поддерживает ее. Обычно это достигается в процессе пранаямы – практики управления дыханием и контроля над ним. Благодаря пранаяме занимающийся хатха-йогой может контролировать, приостанавливать и преодолевать обычно неизменную деятельность пранической энергии, которой для Природы довольно, чтобы обеспечить нормальное функционирование тела, физической жизни и ума; он начинает осознавать каналы, по которым эта энергия распределяется во всех осуществляемых ею процессах, и поэтому становится способен проделывать со своим телом вещи, которые несведущим кажутся чудесами – как казались бы магией вещи, которые благодаря знанию о действии материальных сил может проделывать с ними ученый-физик, не имей мы сведений о соответствующих законах и процессах. Вся жизнедеятельность физической формы управляется Праной, и это касается не только обычных постоянных процессов, не только тех, которые всегда потенциально присутствуют и легко могут быть извлечены на поверхность и приведены в действие, но и тех, возможность реализации которых значительно меньше и которые представляются нашему обыденному опыту чрезвычайно сложными или невозможными.
Однако праническая энергия поддерживает не только процессы нашей физической жизни, но и деятельность ума в живом теле. Поэтому благодаря контролю над пранической энергией возможно не только управлять нашими физическими и витальными функциями и выходить за рамки их обычных процессов, но и контролировать работу ума, превосходя и его обычную деятельность. Ведь в действительности человеческий ум всегда зависит от пранической силы, соединяющей его с телом, через которое он себя проявляет, и может демонстрировать свою собственную силу лишь соразмерно тому, насколько ему удается задействовать для своих надобностей и подчинить своим целям энергию Праны. Поэтому по мере того, как йогин устанавливает контроль над Праной и через ее направленную аккумуляцию открывает те нервные центры, чакры, в которых в обычном состоянии она заторможена или действует неполно, он обретает способность проявлять такие силы ума, чувствительности и сознания, которые выходят за рамки нашего обыденного опыта. Так называемые оккультные силы йоги как раз и есть способности, которые таким образом открываются по мере того, как йогин продвигается в управлении Праной и, очищая каналы ее движения, устанавливает все более прочную связь между сознанием своего тонкого, сублиминального существа и сознанием его грубого, физического и поверхностного существования.
Прана, таким образом, является витальной или нервной силой, которая несет деятельность ума и тела, соединена с ними наподобие запряженного в колесницу коня и направляется умом на путях, которыми он стремится к объектам своих желаний. Поэтому Упанишада говорит о ней как о запряженной, о стремящейся вперед, о ведомой, вызывая в памяти с помощью этих образов ведический символ Коня, которым постоянно обозначается в Ригведе праническая сила. Фактически, она является тем, что осуществляет все процессы мира, повинуясь сознательному или подсознательному уму и действуя применительно к условиям материальной силы и формы. Если ум есть то движение Природы в нас, которое в рамках нашего материального и феноменального бытия и в условиях тройственного плана Неведения представляет аспект Брахмана как знания, сознание Ведающего; а тело – то движение, которое аналогичным образом представляет бытие Сущего в маске субстанции, делимой на феноменальном уровне; то Прана или жизненная энергия представляет в потоке феноменального мира силу, активное динамическое начало Господа, который руководит и наслаждается проявлением Своего собственного бытия . Это универсальная энергия, присутствующая в каждом атоме, в каждой частице вселенной и действующая в каждом завихрении и всплеске потока постоянного движения и взаимообмена, который образует мир.