Мы ехали уже двадцать минут, и я догадывался, что мы где-то невдалеке от цели. Я наклонился вперед. Дейв был за рулем, Клайв - на переднем пассажирском сиденье, и их лица были слабо освещены светом от приборной доски. Вдруг Дейв скорчил гримасу.
- Вот оно, кровавое логово! - сказал он. Его нога скользнула на тормозную педаль.
Двухполосная трасса, по которой мы ехали, расширялась перед нами до четырехполосного шоссе. В полумиле отсюда, словно неоновый оазис, виднелся импозантный контрольно-пропускной пункт. На каждой полосе размещалась будка с охранником в униформе. По каждую сторону от контрольно-пропускного пункта, сколько видел глаз, тянулся увенчанный колючей проволокой забор. Мы глядели друг на друга, ошеломленные.
- Вот те на! У них собственные полицейские силы! - пробурчал Клайв.
Мы понимали, что въезд в Свободную зону может быть сопряжен с какой-нибудь поверхностной проверкой, но и представить себе не могли, что она охраняется, подобно крепости. Вероятнее всего, эта сверхбдительность имела целью оградить от посторонних глаз бизнес, размещающийся внутри. Нам нужно было действовать осторожно. Мы понятия не имели о том, в каких отношениях с местными властями находятся владельцы косторезных фабрик. Вполне возможно, что полиция на контрольно-пропускном пункте проинструктирована насчет таких, как мы, "шпионов".
Дейв съехал на обочину.
- Надо знать, как подойти, - сказал он и выключил фары. - Когда мы подъедем к воротам, нам надо убедить этих дуболомов на вахте, что мы приехали на законном основании. По-моему, у нас недостаточно документов и материала, чтобы подтвердить это. Если мы сейчас допустим прокол, они нам в следующий раз это припомнят.
- Подумаем хорошенько, - сказал Клайв. - Боюсь, что наша легенда вызовет у них подозрения.
У нас был план изобразить дело так, будто мы снимаем фильм об искусстве и ювелирном деле ОАЭ. Но теперь и до меня дошло, как наивно это выглядит. Это было слишком близко к истине, и к тому же, как заметил Дейв, у нас было недостаточно документов, подтверждающих цель наших действий.
- По-моему, нам следует вернуться назад и обзвонить кое-кого из прессы в Лондоне, - предложил я. - Запасемся ксивами, и чем больше, тем лучше. Разные там разрешения на съемку. Отношения с телестудий и из газет. В общем, все, что может подтвердить нашу легенду.
Что бы там ни случилось, нам не следовало падать духом. Если бы нам сейчас дали от ворот поворот, это было бы окончательно. Едва ли у нас был бы еще один шанс. Дейв завел мотор, круто развернул руль, и машина понеслась назад в Дубай.
* * *
Нанятая нами дешевая квартирка принадлежала местному гражданскому чиновнику по имени Джок, который на месяц уехал в отпуск в Европу. Хотя мы не столкнулись с ним лично, мы вскоре узнали о нем всё. Во-первых, у него, похоже, не было привычки пить чай или кофе, потому что в квартире не оказалось чайника. Во-вторых, он, по-видимому, и не готовил сам, потому что единственным, на чем можно было готовить, оказалась не бывшая в работе маленькая микроволновая печь. К тому же он явно был падок на арабских мальчиков: за первые же два часа, что мы провели в этой квартирке, телефон звонил раз шесть, и всякий раз мальчишеский голос спрашивал: "Джок дома?" В ответ на реплику, что он в отъезде, неизменно слышалось: "Не важно. Тебя-то как зовут?"
Мы сделали заказ в индийском ресторанчике с отпуском обедов на дом и теперь сидели на полу квартирки, потягивали пряные холодные напитки и обсуждали наши дальнейшие планы. К тому времени, когда наступила ночь, мы остановились на новой и менее специфической легенде. Скажем, что снимаем фильм вообще о торговле в Объединенных Арабских Эмиратах. Это даст нам весомое обоснование нашего желания проникнуть в Свободную зону и при этом не вызовет тех подозрений, которое могло бы спровоцировать упоминание о ювелирном деле. Всё следующее утро мы провисели на телефоне, дозваниваясь до лондонской прессы и хлопоча об отношениях. Нашими козырями выступили "Санди Таймс" и Независимая телекомпания новостей Ай-ти-эн. Мы заранее известили их о нашей поездке, и в срок 24 часа они выслали подтверждения, что мы готовим передачи от их имени, причем о слоновой кости или ЕИА из соображений конспирации не было упомянуто ни слова. Через день после нашей первой неудачной попытки проникнуть в Свободную зону мы забрали эти отношения в министерстве информации Дубая и запросили разрешение на киносъемки в этой стране.
- Боюсь, что это займет как минимум два дня, - объявил нам министерский чиновник.
- Кроме того, если вы захотите производить съемки в порту или аэропорту Дубая, вам придется добывать разрешения для каждого случая отдельно, ибо это объекты с повышенным режимом безопасности. Имеете таковое желание?
Что за вопрос! После Свободной зоны нам более всего хотелось поснимать как раз в порту и в аэропорту. Мы таили надежду, что "Фадхил Аллах" и находился в это время в порту, а заодно хотели поискать в зоне порта компании йеменского шейха "Аль-Редха Трейдинг" - ту самую, которой принадлежал "Фадхил Аллах".
- Что ж, думаю, обратимся заодно и за разрешениями - беззаботно бросил Клайв.
* * *
Выглядело очевидным, что мы намозолим глаза дубайским властям во время нашего пребывания, так что мы предусмотрительно представились сотрудниками британского посольства в качестве съемочной группы, снимающей фильм о торговле на Среднем Востоке. Нам был оказан самый теплый прием. Когда нам сообщили, что этим вечером в посольстве состоится вечер в честь дня рождения королевы, я имел наглость намекнуть, что неплохо бы пригласить и нас: я понимал, что нашей легенде поверят охотнее, если мы покажемся на глаза дубайского общества в качестве официальной съемочной группы.
Вечер в честь дня рождения королевы в Дубае прошел в атмосфере ностальгии по старым добрым колониальным дням. Он состоялся на зеленой тенистой лужайке посольства, и только забор из колючей проволоки, окружавший ее, слегка отравлял со вкусом устроенный по-английски уют. Для развлечения публики был приглашен индийский военный оркестр, одетый в расшитую золотыми галунами красную униформу и безбожно фальшививший; отдыхавшим на изящных диванчиках гостям официанты подносили на подносах напитки. Гостей называли по именам и приветствовали согласно протоколу. В общем, вечеринка не совсем того плана, к которому мы привыкли, но ничего, нам понравилось. Дейв и я провели несколько блаженных часов, фотографируя и беря интервью у разных очаровательных юных дамочек в вечерних туалетах якобы для светской хроники "Санди Таймс", в то время как на другом краю лужайки Клайв снимал прибытие дубайского шейха и его свиты, сверкающей драгоценностями.
Увидев Клайва снова с камерой в руках, мы почувствовали облегчение. С ним всегда начинались припадки, если в продолжение двадцати четырех часов по прибытии в чужую страну ему не удавалось хоть что-нибудь снять, и с тех пор, как мы повернули от контрольно-пропускного пункта Джебель-Али, он методично вновь и вновь нащупывал то кинокамеру, то звукозаписывающие устройства, то осветительные приборы и так далее, раздражаясь все больше и больше. За те три без малого дня, что мы находились в Дубае, он пришел в почти полное отчаяние, но возможность съемок в посольстве вернула ему обычное доброе настроение.
Два дня спустя наши разрешения на съемку, снабженные нашими фотографиями и скрепленные официальной печатью, были, наконец, готовы, осталось только забрать. Мы же сочли нецелесообразным ехать сразу же в Свободную зону Джебель-Али. Сначала нужно было побывать в как можно большем числе других интересующих нас мест. Если бы нас раскусили на том злополучном контрольно-пропускном пункте, нас бы, пожалуй, тут же попросили бы из страны. Так пусть уж на подобный случай хоть остального материала будет побольше, чтобы было, что показать по возвращении.
По пути в процветающий дубайский порт Рашид нам думалось, что это именно там "Фадхил Аллах" разгружает браконьерски добытую кость. Мы не смогли добыть адреса компании "Аль-Редха Трейдинг", но у нас теплилась надежда, что "Фадхил Аллах" может быть в порту. Молодей англичанин из конторы порта, ведающий связями с общественностью, оказал нам радушный прием: как-никак наш визит внес разнообразие в его повседневную рутину. Он устроил нам съемки погрузки и разгрузки кораблей, перевозок контейнеров и заполнения документов на таможне. Из окна его офиса мне открылся стоящий на якоре поперек гавани огромный нефтеналивной танкер с рваной раной на левом борту.
- Это все иранцы постарались, - объяснил он, заметив мое любопытство. - Если корабль, попавший под их бомбы, принадлежит США или одной из западноевропейских стран, он идет на ремонт прямо к нам, но втихаря. Так что уберите-ка вашу камеру, а то мигом из страны как пробка вылетите.
Разумеется, мы не могли не подчиниться, да и вообще приучили себя в Дубае ходить на цыпочках: не дай Бог было даже случайно наступить кому-нибудь на ногу.
Мы посмотрели списки кораблей, стоявших в данный момент в порту, и тут нас постигло разочарование: судна "Фадхил Аллах" среди них не было. Если нам непременно хотелось засечь его, пришлось бы приезжать в следующий раз, но в любом случае мы стремились заполучить как можно больше материала, и наш гид устроил нам съемки с контрольной башни порта.
Вдоль линии доков тянулись и тянулись ряды контейнеров, между которыми сновали странные машины, вроде механических пауков, подхватывая металлические ящики и доставляя их к кораблям для погрузки, где за дело принимались уже портальные краны.
- Вам не бывает известно, есть ли там слоновая кость? - как бы невзначай буркнул Дейв.
Он был прав. Распространение этих контейнеров резко осложнило жизнь и таможенникам, и борцам за охрану живой природы. На разгрузку и досмотр только одного такого контейнера таможенникам потребовались бы сутки. Шансы раскрыть груз браконьерски добытой кости в такой массе контейнеров равны нулю. Да и кто стал бы с этим возиться? Ведь здесь, в Дубае, операции с костью вполне легальны.
Поднявшись по узкой лесенке на верх стофутового крана, мы снимали происходившую вдали от нас выгрузку контейнеров. Нельзя сказать, что я уж очень обожаю высоту - напротив, я как мог, пытался справиться с головокружением, когда делал звукозапись для Клайва. Не испытывая ни тени сочувствия, Дейв направил на нас камеру как раз тогда, когда мне было особенно неловко.
- Давай, давай, падай ко всем слонам, они только этого и ждут, - ухмыльнулся он.
Мы слезли с крана, и вдруг откуда-то издалека бриз донес до нас отвратительный запах. Мы проследили и поняли, что он исходит от судна с дюжиной палуб, расположенных одна над другой. Мы присмотрелись, и вдруг увидели, как из корабля устремился живой поток баранов, поднимавших тучи пыли и сбивавших друг друга с ног. Когда животные добегали до конца наклонной плоскости, специальные бригады загоняли их в уже поджидавшие грузовики.
Мы выяснили, что корабль привез примерно 60 000 баранов из Австралии, откуда они проделали путь в 12 000 миль. Теперь их развезут на грузовиках по всему Среднему Востоку для ритуального забоя в начале священного месяца рамадан. Со стороны доков к нам подошел портовый рабочий.
- Две тысячи из них погибли по пути из Австралии, - сообщил он. - Когда животное заболевает, матросы просто-напросто выбрасывают его за борт.
От услышанного у нас, конечно, не могло не сжаться сердце, но мы заставили себя выкинуть эту информацию из головы: все наши усилия нужно было направить на расследование истории со слоновой костью. Жара становилась невыносимой, столбик термометра перевалил за девяносто градусов по Фаренгейту. Мы вздохнули с облегчением, когда Клайв наконец объявил, что наснимался всласть. Портовый чиновник, в чьем ведении были связи с общественностью, был явно доволен тем, что его порт получит бесплатную рекламу, и Дейв решил, что не худо бы воспользоваться такой расположенностью к нам официального лица.
- Вот бы нам еще съездить в Свободную зону Джебель-Али, - небрежно бросил он, когда мы расставались. - Не могли бы вы нам это как-нибудь устроить?
- Какие проблемы? У меня там партнер.
Чиновник тут же набрал номер телефона, и вскоре мы имели честь говорить с самим президентом зоны Джебель-Али, которого звали Султан бин Сулайем. Похоже, что обстоятельства складывались в нашу пользу.
Президент спешил по делам, но обещал назначить нам свидание в четырехдневный срок. Чиновник передал наш адрес к нему в офис, чтобы он мог выслать нам официальное приглашение. Довольные проделанной за день работой, мы вернулись в нашу квартиренку, чтобы провести очередную ночь на куче грязных подушек, служивших нам постелью. И уже третью ночь подряд мой сон прерывался телефонным звонком: "Джок дома?"
- Позвони через месяц, - прорычал я и вырвал шнур из розетки.
На следующий день мы запланировали посетить Статистическое управление дубайской таможни. В нас теплилась хоть и слабая, но надежда, что нам удастся найти записи, отражающие ввоз в страну и вывоз из нее слоновой кости. Еще более призрачной выглядела надежда заполучить копии таковых записей.
Мы навешали лапши на уши начальнику управления, рассказав, что снимаем фильм о торговле, не забывая при этом осыпать похвалами его многотрудную и столь нужную всем работу. Заодно объяснили, что, если получим копии цифр экспорта-импорта, это сильно облегчит нам работу. Наш собеседник был почтенных лет, и наши комплименты ему польстили. Он тут же пошарил в ящике письменного стола и, к нашему изумлению, вынул объемистую компьютерную распечатку.
- Вот полные данные об экспорте-импорте Дубая в 1987 году, - с улыбкой сказал он, протягивая нам материал.
Пока Дейв и Клайв заговаривали начальнику зубы, задавая вопросы об особенностях импорта, я лихорадочно пошарил в списке категорий товаров. Так и есть. "Слоновая кость, необработанная или подвергшаяся предварительной обработке. Кат. 291–01". Я быстро отслюнявил пальцем нужное количество страниц, и вся искомая информация легла перед моими глазами.
Длинный столбик беспристрастно перечислял страны, откуда шла слоновая кость: Бурунди, Северный Йемен, Заир, Кения, Танзания, Индонезия, Замбия, Испания…
В другом столбце содержались цифры, сколько тонн и килограммов получено из каждой страны.
Я толкнул Дейва под локоть. Догадавшись, что я наткнулся на что-то важное, он с новой силой принялся вешать лапшу на уши начальнику, пока я заносил цифры в свой блокнот. Почти 150 тонн кости прошло через Дубай в 1987 году. Для этого нужно было забить, по самым скромным прикидкам, 15 000 слонов. Поскольку, как нам было известно, Дубай во всей этой истории играл лишь роль перевалочного пункта, где отмывалась браконьерски добытая кость, - значит, большая часть из этих 15 000 слонов наверняка была добыта нелегально.
Я перевернул страницу. Сохранять выражение лица удачливого игрока в покер становилось все проблематичнее. У меня перед глазами был список стран, куда ввозилась нелегальная кость. Гонконг, Тайвань, Сингапур, Южная Корея, Индия, Китай и - тут у меня перехватило дыхание - Соединенные Штаты Америки!
Мой блокнот постепенно заполнялся. Дейв как бы искоса подмигнул мне и спросил чиновника:
- Нельзя ли получить копию этой распечатки, как вы думаете?
Почтенный чиновник был не против.
- Да вот беда, у нас нет лишних копий. У нас их только две, а правительство Дубая требует обе для своей работы.
Дейв использовал все свое искусство обольщения.
- Так не могли бы вы дать нам одну из них, а для себя новую отпечатаете. Это не отнимет у вас много труда.
Чиновник заколебался, затем пожал плечами.
- Что ж, отпечатать другую копию, может быть, и можно, но боюсь, вам придется оплатить машинное время.
А нам только этого и хотелось. Пока он не передумал, мы быстренько сунули ему требуемую сумму в 1000 дирхамов (около 140 английских фунтов), и его помощник принес нам другой экземпляр.
Как только мы вернулись в квартирку Джока, мы разложили распечатку на полу. Склонившись над статистическими данными в нашей маленькой комнатенке, мы поняли, что документу, который мы добыли, цены нет. Цифры подтверждали наличие огромной международной сети торговли костью, в которой Дубай служил связующим звеном между Африкой и Азией. Это были уже не "просто слухи". В наших руках имелись свидетельства.
Этой ночью в первый раз по прибытии в Дубай я не сомкнул глаз. Дело было отнюдь не только в неудобной постели. У меня в голове не укладывалось, что операция, к раскрытию которой мы приступили, приобрела такие масштабы. 150 тонн кости, которые, как мы теперь знаем, прошли через Дубай в 1987 году, оценивались ни много ни мало в 22,5 миллиона долларов. Это если в сыром виде.
И уж куда больше в обработанном виде. Это был действительно большой бизнес.
Нашей следующей целью был дубайский аэропорт. Я позвонил в отдел грузоперевозок за день до того, когда мне было назначено свидание. Нам нужны были авианакладные. Это документы, которые сопровождают каждый пересылаемый воздушным путем груз и содержат сведения не только об отправителе, но и о получателе. Если бы мы получили доступ к авианакладным, мы получили бы возможность не только проследить маршруты, по которым идет слоновая кость, но и докопаться до адресов компаний-получателей в Азии. Это дало бы нам отправную точку для расследований на Дальнем Востоке. Но это была пока всего лишь теория.
К несчастью, ирано-иракская война то и дело норовила вторгнуться в наши планы. Когда мы прибыли в аэропорт, небо дрожало от гула военных вертолетов и всюду, как снаружи, так и внутри здания аэровокзала, стояли солдаты с автоматами наготове. Очевидно, происходило что-то драматическое.
- Что здесь происходит? - спросил Клайв человека со значком американского журналиста.
- Корабли США только что обстреляли иранские буровые установки, - сказал он. - Мало того, какой-то параноик угнал кувейтский лайнер, а на борту - половина королевской семьи. Грозятся посадить его здесь. - Он печально улыбнулся. - Да, денек выдался тяжелый!
- В общем, они в полной боевой готовности, - сказал Дейв журналисту, который поспешил к своим коллегам у здания аэровокзала. - Ну, надо же было выбрать такой день.
К нашему удивлению, несмотря на всю эту вызванную чрезвычайными обстоятельствами возню, чиновник из отдела по связям с общественностью, которого прикомандировали к группе киношников из Лондона, как мы себя называли, ожидал нас и приветствовал веселой улыбкой, выражая готовность к общению.
- Привет. Меня зовут Лэрри. Как я понял, вы снимаете фильм о торговле в ОАЭ.