Мне ужасно нравился кусок гуммигута, который я приобрела у мистера Ли. Когда при помощи одной лишь капали воды получался яркий цвет, я казалась сама себе волшебницей, поэтому демонстрировала фокус каждому встречному и поперечному, особенно ребятишкам. Однажды в Англии я ехала в поезде с девятилетним мальчиком, которому, так же как и мне, нравились всякие диковинки. Он путешествовал вместе с бабушкой и только что побывал в гостях у родственника. Тот вручил ему барабанчик из Индонезии, который мальчик с гордостью всем демонстрировал. Я показала ему свой фокус с гуммигутом и рассказала о том, как людям приходилось рисковать во время войны. Парнишка проявил такой живой интерес, что я расчувствовалась и подарила ему кусочек гуммигута, о чем впоследствии горько пожалела.
Через четыре дня я оказалась в Штатах, где встретилась со специалистом из Вашингтонской национальной галереи Майклом Скалкой. В разговоре я упомянула о том, что купила гуммигут в Гонконге. Он заметил, что из гуммигута получается отличная краска. "Правда, очень ядовитая".
К моему облегчению, выяснилось, что гуммигут не убивает, как аурипигмент, хотя его периодически и пытались использовать в преступных целях. К примеру, в одном популярном китайском детективе повествуется о том, как гуммигут ввели в персик, чтобы потенциальная жертва съела и отравилась. Однако хотя токсины и не смертельны, но все равно приятного мало, поскольку гуммигут - очень эффективное мочегонное: стоит лизнуть его, и вы вряд ли в ближайшее время покинете туалет. Тем же эффектом обладает еще одна желтая краска - крушина, как, кстати, и многие продукты желтого цвета, к примеру тыквы и ананасы. Возможно, не случайно индийская ведическая традиция ассоциирует желтый со второй чакрой - в пупке.
Через пару недель я позвонила своей подруге-китаянке. И поинтересовалась, знала ли она, что гуммигут такой ядовитый.
"Ну конечно! Это одна из причин, по которой тараканы обходят стороной картины нашего Фэн Су, - весело сказала она. - Если бы гуммигут не был таким дорогим, то его охотно использовали бы, чтобы отпугивать насекомых".
Шафран
Последние два сувенира на моей полке - это баночки с самой дорогой и самой яркой специей в мире. Я имею в виду шафран. Как и гуммигут, шафран полон парадоксов. Красный, но одновременно желтый; дорогой, но доступный; он может высушить вашу печень, но при этом вы будете хохотать до упаду; он практически прекратил существовать, зато теперь шафрана просто завались. В отличие от гуммигута шафран часто подделывают, выдавая за него другие вещества, и в этом я убедилась на собственной шкуре.
Первая моя встреча с шафраном (увы, это оказался, лжешафран) произошла в середине 1980-х в Кашмире. Будучи студенткой, я приезжала в этот северный индийский штат три лета подряд. Тогда Кашмир еще не начал бороться за независимость. Я ждала, когда откроют дороги на север. Один раз снег не таял дольше обычного, и мне несколько дней пришлось проторчать в столице штата Сринагаре. Я шаталась по городу, наслаждалась местной кухней и наблюдала, как торговцы рекламируют свои товары с маленьких лодочек, которые называются "шикара".
- Хотите марихуаны? - заговорщицки подмигивали они, когда я отказывалась от сладостей.
- Нет, спасибо.
- Опиум?
- Нет.
- А! Я знаю, что вам нужно! - В ход шел последний козырь. - "Тампакс!"
Кое-что я все-таки тогда приобрела - грязноватый пакет чего-то желтого. Меня спросили, не хочу ли я купить шафран, и я заинтересовалась. Обхаживавший меня торговец прибегал к большему количеству уверток, чем его сосед, который активно продавал другим, менее целомудренным путешественникам гашиш. Это должно было меня насторожить, как я поняла уже задним числом. В итоге мне все-таки втюхали пакет сафлора, дешевой специи, о которой я рассказывала в предыдущей главе, а я, тогда совсем еще молоденькая и легковерная, с радостью поддалась на уговоры ушлого индуса и купила подделку. Наверное, в тот момент это и не имело особого значения. Окажись у меня в руках настоящий шафран, я не знала бы, что с ним делать.
Да, я была в курсе, что это самая дорогая специя в мире, а также знала, что она ярко-желтого цвета (хотя содержимое купленного мной пакета показалось скорее оранжевым, чем желтым) и получается из какого-то цветка. Кроме того, я слышала, что индийское правительство наложило ограничения на экспорт шафрана из Кашмира; эта мера являлась частью протекционистской политики, в рамках которой мне, к примеру, приходилось пить странный напиток под названием "Кампа-кола" вместо привычного американского бренда. Правда, тогда я не догадывалась, что можно добавить щепотку шафрана на стакан горячей воды, капнуть немного меда, и получится натуральный энергетический коктейль, а если приправить этой специей длиннозерный рис, то он приобретет потрясающий желтый оттенок, хотя несколько потеряет во вкусе, и не знала, что цветок, из которого получают шафран, называется крокусом, а сама пряность в сухом виде не желтая, а красная, - все это я выясню лишь через много лет.
Годика через два мне показалось, что я напала на след настоящего шафрана, в этот раз на одеяниях тибетских монахов. Очень часто цвет этих одежд, нечто среднее между желтым и оранжевым, описывают как "шафрановый". Я вполне невинно поинтересовалась, откуда тибетцы берут шафран. Правда, шафран получают в соседнем Кашмире как минимум с V века, но Тибет расположен слишком высоко, многие растения там просто не выживают. Моя знакомая монашка, услышав вопрос, развеселилась и объяснила, что буддисты - аскеты, да разве могут они красить свои одежды самой дорогой специей в мире?!
В Тибете ткани обычно красят дешевой куркумой. А в Таиланде монахи часто используют сердцевину плода хлебного дерева. Раз в году, в ноябре, наступает особый день, когда рано утром монахи идут красить одеяния, который так и называется - День Крашения. Разумеется, в наши дни используются также и синтетические красители, а вот шафраном никто ничего не красит. Мне хотелось найти именно этот чувственный желтый, поэтому логично было бы отправиться туда, где его добывают (правда, не в Кашмир, хотя местные жители клялись и божились, что их штат - родина шафрана). После нескольких лет кризиса промышленность пришла в упадок, поэтому в год здесь производили менее тонны шафрана. Но крокусы растут во многих местах. Самые известные - в Испании, на родине паэльи, валенсийского блюда из риса, которое подкрашивают шафраном, но, кроме того, в Иране, Македонии, Франции и Марокко, а также в Новой Зеландии, на Тасмании и даже в Северном Уэльсе. Сначала я хотела отправиться на родину Александра Македонского, узнав, что там даже есть местечко под названием Крокос в честь этого цветка, но потом передумала и решила поехать в Иран: ведь именно персы прославились желтым рисом. Я обратилась в ближайшее посольство Ирана в Канберре, но мне отказали, узнав, что я англичанка. Тогда в конце октября, в самый разгар сбора урожая, я поехала в Ла-Манчу, центр производства шафрана в Испании, решив, что там-то уж точно найду истинный желтый. Но когда в первый же день я отправилась на поиски полей крокуса, то поняла две вещи: во-первых, без посторонней помощи мне не обойтись, и во-вторых - эта отрасль и в Испании претерпевает серьезные проблемы. Не подумайте, будто я не знала, что именно ищу. Очень даже знала - ярко-желтый шафран получают из фиолетового цветка. Обладая такими познаниями, даже профан в ботанике мог бы обнаружить поле в цвету, но, увы, мне этого сделать не удалось.
У меня была с собой книга Джона Хамфриса "Что важно знать о шафране", в которой действительно содержалась важная информация и куча замечательных рецептов, вот только устарела она лет эдак на восемь. В 1993 году Хамфрис во время сбора урожая провел несколько дней в сельской местности к югу от Мадрида и не только обнаружил там "лиловое море цветов крокуса", но и познакомился с местными отшельниками, живущими в пещерах чуть ли не в паре сотен метров от отеля в городке Манзанарес. Автор книги очень живо описал, как они собирают урожай, а потом приносят растения в пещеры для просушки. Это была идиллическая картинка, романтически изображающая традицию, которая не изменялась на протяжении тысячелетия. Я решила заехать в Манзанарес, поскольку мне не терпелось своими глазами увидеть пещеры и их обитателей.
Я добралась до местечка, которое описывал Хамфрис, около восьми утра, еще только начинало светать, но сколько ни колесила по округе, изучая близлежащие поля, так и не смогла найти ни одного фиолетового лепестка. Расстроившись, поскольку поездка началась неудачно, я решила зайти в кафе выпить кофе и спросить совета. Барристо любезно сообщил мне, что в Манзанаресе больше не выращивают шафран, поскольку у местных жителей на это попросту нет денег.
Я утешилась тем, что не первая и, уверена, не последняя вернулась ни с чем с охоты за шафраном. К примеру, в середине XIX века один весьма эксцентричный священник, преподобный Уильям Герберт, покинул свою паству в Манчестере и отправился путешествовать по Европе в поисках крокуса. Он пытался обнаружить место рождения растения Crocus sativus, которое пробовал выращивать у себя в саду, но за тридцать лет лишь трижды добился цветения. Герберт искал фиолетовые цветы в Греции и Италии, но все тщетно. И в конце концов с грустью констатировал: "Скорее всего поля, где некогда цвели крокусы, превратили в виноградники".
В крокусе есть что-то волшебное. Однажды вечером солнечные лучи скользнут по голому полю, и вдруг из ниоткуда появляются чудесные цветы, которые радуют глаз весь день, а к концу дня их уже и нет. Так и сам бизнес, связанный с производством шафрана: утром есть, а к вечеру его уже нет, из-за колебаний спроса на рынке или капризов погоды.
Сафрон Валден, или Шафрановый Валден
Легенда гласит, что первым в Эссекс шафран завез некий паломник. Он, рискуя жизнью, доехал со Святой земли обратно в Валден и провез шафран в своей шляпе. Скорее всего если тот паломник вообще существовал, то он вывез не сам шафран, а луковицы крокуса, которые подобрал на полях в Северной Греции, но история звучит куда драматичнее и интереснее, если главный герой балансирует на волосок от смерти. В любом случае было бы странным, если бы Британия, которая интересовалась специями всех сортов, к началу Средневековья не познакомилась с такой замечательной пряностью, как шафран.
То было время кулинарных курьезов: чем богаче был посетитель, тем более перченую закуску он заказывал. Простые люди не могли себе позволить даже попробовать эти специи, поскольку тогда их было мало и стоили они очень дорого, по двум причинам: их везли издалека, чаще всего с отдаленных островов Юго-Восточной Азии, да еще вдобавок вьетнамские торговцы удерживали монополию и искусственно взвинчивали цены. Тем не менее повара в богатых домах изобретали всевозможные рецепты для любителей экзотики. В блюда щедрой рукой сыпали гвоздику, мускат и корицу из далеких стран, а шафран (в тот момент название специи как только не перевирали) был одним из самых популярных ингредиентов. В "Кентерберийских рассказах" Чосера неоднократно упоминается шафран, которым "тешат алчные рты", а про одного из героев, сэра Топаса, сказано, что у него волосы и борода цвета шафрана. Кроме того, шафран использовали в Средние века и при создании рукописей как более дешевую альтернативу сусальному золоту. Несчастные средневековые художники! Чтобы имитировать золото, им приходилось добавлять несколько рылец крокуса во взбитый белок и ждать, пока краска настоится. Я как-то раз попробовала повторить их трудовой подвиг, в итоге субстанция свернулась и стала оранжевой, словно высохшая кровь. На бумаге такая краска блестела, правда, напоминала скорее не золото, а яичный желток. Шафран редко использовали сам по себе. Оно и понятно: даже результаты моих домашних экспериментов потемнели за полгода. Правда, средневековые художники часто смешивали шафран с другими красителями, чтобы получить оттенки зеленого. Шафран не завоевал особого уважения как краситель, хотя в Сардинии, к примеру, женщины красили им передники аж до середины XII века. А в наши дни его в основном используют в кулинарии: ради вкуса и запаха, от которого у кого угодно слюнки потекут.
Возможно, шафран перестал быть такой уж экзотикой, как только крокус начали выращивать в Британии, однако продажа его все еще оставалась очень доходным делом, и городок Валден, откуда был родом легендарный паломник, даже переименовали в Сафрон Валден: эпитет этот означает "шафрановый", ведь именно благодаря шафрану Валден являлся одним из богатейших городов в графстве, хотя, возможно, члены городского совета просто сделали мудрый, как бы мы сейчас выразились, маркетинговый ход, узнав, что многие соседские города по их примеру тоже занялись производством шафрана.
Увы, крокуса век не долог, и судьба сыграла с Шафрановым городком злую шутку. В 1540 году спрос на местный шафран резко упал, поскольку войны, бушевавшие в Европе, означали одно - издалека везти специи дешевле. За этим последовали взлеты и падения, но к 1790 году шафран в Англии практически исчез.
О том, как я нашла Иисуса
Надеясь, что в Испании крокус все же не исчез, я заказала еще один кофе. Барристо посоветовался с кем-то из местных, и мне порекомендовали попытать счастья в местечке под названием Менбрильо и нарисовали в моем блокноте карту, узкую и длинную, словно леденец на палочке. Я поехала туда, куда меня отправили, по дороге не переставая озираться в поисках полей крокуса, а когда освоилась с местной схемой движения, то оказалось, что Менбрильо располагается всего в каких-то четырех километрах. По дороге я дважды останавливалась и по-испански спрашивала о полях шафрана, однако в ответ те, к кому я обращалась, лишь качали головами и с улыбкой пожимали плечами. И тут мне повезло. Мне попалась какая-то пожилая чета, и когда я вновь задала свой вопрос, они вдруг затараторили что-то и начали показывать куда-то вдаль. Видимо, у меня был очень глупый вид, поскольку старик запрыгнул в мой автомобиль, хорошо хоть на пассажирское сиденье, и стал моим штурманом. Его звали Хесус, и я с улыбкой подумала, что в его лице нашла Иисуса, который отведет меня к шафрану. Мы какое-то время тряслись по разбитым деревенским дорогам, а Хесус на смеси всех известных ему языков, включая немецкий и французский, поведал мне, что всю жизнь только тем и занимался, что собирал урожай, это стало его специальностью. Раньше он разъезжал по всей Европе - по Италии, Германии и югу Франции, - собирал оливки, дыни и виноград.
Наконец мы добрались, и вот я впервые в жизни увидела поле крокусов, переливавшееся под ярким утренним солнцем. Поле, усеянное фиолетовыми цветами, было совсем маленькое и огороженное забором, отчего усиливалось впечатление, что передо мной ценная культура. Я сорвала несколько крокусов. Цветы источали головокружительный аромат и блестели на солнце, но больше всего меня поразила их хрупкость. Ни в одной книге об этом не упоминали, но я ожидала увидеть что-то более прочное. Стоило дотронуться до нежных лепестков, как на них, словно синяки, уже оставались следы, а полежав в моем карманном англо-испанском словаре, цветы и вовсе стали прозрачными. Где-то мне попалось сравнение: "свадебный наряд проститутки". Не могу не согласиться. Хотя цветок с тремя нахально торчавшими из центра бутона красными тычинками и тремя желтыми пестиками не показался мне воплощением невинности, но в нем чувствовалась трогательная уязвимость. Правда, у тычинок был и свой секрет, но я узнала о нем позднее. Крокус удивительно капризен и погибает, если за ним не ухаживать должным образом, именно потому эти цветы перестали расти в Сафрон Валдене. Я попробовала одну тычинку на вкус, она оказалась горькой, зато умудрилась окрасить мой язык в ярко-желтый цвет, но об этом я узнала уже потом, добравшись до зеркала.
Поле принадлежало Винсенто Карреро и его супруге. Их предки выращивали крокусы много поколений и настаивали на том, чтобы потомки продолжили культивировать это растение, даже когда бизнес перестал быть таким уж доходным. Когда наступала пора собирать урожай, в отчий дом из города приезжали сыновья Винсенто, двадцати пяти и тридцати лет, оба инженеры по образованию, и сейчас все трое стояли согнувшись и наполняли цветами соломенные корзины. Молодые люди работали так ловко, что создавалось впечатление, будто они занимались этим всю жизнь, хотя, по сути, так оно и было, ведь в сельской местности дети начинают помогать родителям уже лет с восьми. Я тоже попробовала поработать, но уже через десять минут у меня заболела спина. К нам присоединилась жена Винсента. На мой вопрос, собираются ли они на фестиваль шафрана в Консуэгру, что в сорока километрах отсюда, она ответила мне, что нет времени, слишком уж много работы. Да, парадокс заключается в том, что все следует делать в спешке, поскольку крокус цветет всего раз в году и быстро отцветает, но при этом надо проявлять чудеса аккуратности.
Потом я подвезла Хесуса обратно в деревню. Он галантно расцеловал меня в обе щеки, так, словно это было наградой за помощь, а потом пожелал счастливого пути, предупредив, что "в Мадриде готовы перерезать горло за песету".
А потом тем же тоном продолжил:
- Беспокоюсь я об этих парнях.
- О бандитах? - изумилась я.
- О, нет! О Карреро: здоровые лбы, а оба до сих пор не женаты.
На ночлег я остановилась в Консуэгре. Когда я спросила у сотрудника испанского консульства в Гонконге об этом городке, то он не сразу сообразил, где это, и только добравшись сюда, я поняла почему. У Консуэгры лишь два повода для гордости - живописные ветряные мельницы, те самые великаны, с которыми доблестно сражался Дон Кихот в романе Сервантеса, и фестиваль шафрана, который проходит здесь каждый октябрь. Если верить историческим свидетельствам, первый такой фестиваль мог бы состояться тысячу, а то и две тысячи лет назад. Существует две версии о том, как шафран попал в Ла-Манчу. Согласно первой, шафран завезли сюда арабы в VIII веке. Но существует еще и вторая легенда, которая мне нравится больше: якобы Консуэгра познакомилась с шафраном еще во времена Древнего Рима. В местном музее выставлены крошечные курильницы, в которых женщины жгли шафран и дышали им, чтобы зачать мальчиков, но даже легенды о шафране сотканы из парадоксов. Утверждают, что якобы настой шафрана в больших дозах вызывает выкидыш и даже может привести к смерти.
Установить дату начала фестивалей шафрана куда легче. Впервые такой фестиваль провели в 1962 году, когда местные власти решили привлечь побольше туристов, и теперь в последний уик-энд октября сюда толпами валит народ. Может быть, некоторые фермеры продолжают разводить крокусы исключительно ради этого фестиваля.
На следующее утро я встретилась с Жозе Рамоном, который прервал семейную традицию и не стал выращивать крокусы. Когда он был маленьким, то у них в доме всегда кто-то гостил, и гости помогали матери собирать цветы, а потом их высушивали на огне, отчего комната наполнялась характерным запахом, но все прекратилось десять лет назад. На мой вопрос, что послужило тому причиной, последовал ответ - экономика. Сейчас центр производства шафрана переместился в Иран, объяснили мне местные производители. Что ж, придется ехать туда…