- Отлично. Великолепно. Давайте же, мистер… Загоните ее во двор, и я сяду вместе с вами.
При слове "Савой", этой благословенной гавани гурманов, привратник бескорыстно порадовался за капитана Обри. По его лицу расплылась одобрительная улыбка, и вместе с мистером Скрайвеном он поспешно вышел, чтобы найти извозчика, провести карету под арку (необычная просьба) и подогнать ее к ступенькам, дав возможность Джеку Обри сесть в нее незаметно.
- Может быть, вам стоит подстелить под себя этот плащ, сэр, - произнес мистер Скрайвен. - Он проутюжен, сэр, - добавил он, видя неуверенность офицера. - Мистер Мэтьюрин был настолько любезен, что обрил меня всего, вымыл горячей водой и одел во все новое.
- Жаль, что я вас так стукнул по уху, - произнес Джек, сидевший на соломе на полу кареты. - Очень больно?
- Вы слишком добры, сэр. Теперь я уже ничего не чувствую. Доктор Мэтьюрин смазал мне ухо мазью из восточной аптеки, что на углу Брутон-стрит, и оно почти не болит. А теперь, сэр, вы можете, если угодно, занять сиденье. Мы находимся в герцогстве.
- Каком еще герцогстве?
- Герцогстве Ланкастер, сэр. От Сесил-стрит до противоположной стороны Эксетер Чейндж территория герцогства. Это не Лондон и не Вестминстер, и законы здесь иные. Судебные повестки отличаются от лондонских. Тут даже часовня - королевская собственность.
- Вот как! - удовлетворенно произнес Джек. - Очень удобная штука королевская собственность, черт побери. Побольше бы ее было. Как вас зовут, сэр?
- Скрайвен, сэр, к вашим услугам. Адам Скрайвен.
- Вы честный малый, мистер Скрайвен. Вот мы и приехали, это "Грейпс". Вы можете заплатить кучеру? Великолепно. Стивен! - воскликнул он. - Как я счастлив вас видеть! У нас еще есть шанс - мы дышим! Мы надеемся. У меня есть корабль, дайте мне только добраться до Портсмута, и если он на плаву, то мы сделаем себе состояние. Вот мои документы, вот ваши. Ха-ха-ха. Как ваши дела? Надеюсь, вы не получили слишком плохих вестей? У вас какой-то подавленный вид.
- Ну что вы! - отвечал Стивен, улыбаясь через силу. - Я обналичил вексель Мендозы. С вычетом всего лишь двенадцати с половиной процентов, что меня удивило, но потом вексель был учтен. Вот восемьдесят пять гиней, - произнес он, подтолкнув к Джеку кожаный мешочек.
- Спасибо, большое спасибо, Стивен, - вскричал Джек, пожимая ему руку. - Какой чудесный звук! Он означает для нас свободу, ха-ха. Я голоден как волк, с самого утра ничего не ел. - Он принялся звать хозяйку заведения, которая сказала, что он может заказать славную пару уток или превосходный кусок холодной стерляди с огурцами, доставленной нынешним утром с рынка Биллингсгейт.
- Давайте начнем со стерляди, а если вы сию же минуту поставите на огонь уток, к тому времени, как мы покончим с рыбой, они будут готовы. Что будете пить, Стивен?
- Джин с холодной водой.
- Этого еще недоставало! Давайте закажем шампанского! Не каждый же день получаешь корабль, причем какой! А теперь все по порядку. - Он подробно пересказал Стивену содержание беседы с Первым лордом, выведя разбавленным джином необычный контур "Поликреста". - Конечно, это нечто немыслимое, не могу себе представить, как такое чудо-юдо смогло пережить реформы Старого Джарви. После того как я посмотрел на его общий чертеж и вспомнил о фрегате Каннинга, который строится у него на глазах по чертежам "Беллоны", мне стало не по себе. Я не успел как следует рассказать вам, какое роскошное предложение он мне сделал. Извините меня, я напишу ему записку и отмечу, что по долгу службы должен его отклонить и так далее. Переделайте, пожалуйста, ее так, чтобы она была как можно более любезной и вежливой, и отправьте ее нынче же вечером с почтовой оплатой в один пенни, поскольку это было самое щедрое и льстящее самолюбию предложение. Мне удивительно понравился Каннинг. Надеюсь увидеться с ним еще раз. Он бы вам понравился, Стивен. Полон энергии, умен, сразу схватывает существо дела, интересуется всем, к тому же вежлив, деликатен и скромен. Настоящий джентльмен. Вы поклялись бы, что он англичанин! Вам следует с ним познакомиться.
- Разумеется, рекомендация отличная, но я уже знаком с мистером Каннингом.
- Вы его знаете?
- Мы встретились с ним на Брутон-стрит. - Джек мгновенно сообразил, почему название Брутон-стрит так резануло ему слух. - Я навестил Диану Вильерс после того, как прогулялся по парку вместе с Софи.
На лице Джека Обри появилось страдальческое выражение.
- Как она? - спросил он, опустив глаза.
- Неважно. Похудела, выглядит несчастной. Но повзрослела. Мне кажется, она стала красивее той Софи, которую мы знали в Сассексе.
Джек молча откинулся на спинку стула. Звон тарелок и блюд, деловитый взмах скатертью, салфетки - и сразу же появились стерлядь и шампанское. Оба принялись за трапезу, говоря главным образом о стерляди - царской рыбе, которую Джек ел впервые. Оказалось, что она довольно безвкусна, что его разочаровало. Затем он произнес:
- Как Диана?
- Настроение у нее, как мне казалось, то поднималось, то опускалось, но выглядела она великолепно и была полна жизненной энергии. - Ему хотелось еще добавить: "И беспричинной недоброжелательности".
- А я даже не знал, что вы будете на Брутон-стрит, - заметил Джек. Вместо ответа Стивен лишь пожал плечами. - И много там было визитеров?
- Трое военных, индийский судья и мистер Каннинг.
- Да, она говорила, что знакома с ним. А вот и наши утки. Выглядят они соблазнительно, не правда ли? - воскликнул он восторженно. - Прошу вас, разрежьте их, Стивен. У вас это получается превосходно. Пошлем кусочек Скрайвену? Кстати, какого вы о нем мнения?
- Не хуже, чем любой другой. Я даже испытываю к нему определенную симпатию.
- Вы намерены оставить его у себя?
- Возможно. Вам положить начинки?
- Буду весьма признателен. Когда еще мы отведаем такую приправу с луком? Как вы полагаете, после того как Скрайвен съест свое жаркое, сможет ли он, по вашему мнению, занять наши места на почтовом судне, пока мы упаковываемся в Хемпстеде? Он вполне может успеть.
- Безопаснее для вас уехать как можно быстрее, Джек. В прессе писали о приеме у леди Кейт, ваше имя упоминается в "Кроникл", а возможно, и в остальных газетах. Ваши кредиторы наверняка знакомы с этими публикациями. Их агенты в Портсмуте вполне способны встретить карету. Мистер Скрайвен на собственной шкуре испытал их дьявольскую изобретательность. По его словам, они бдительны и шустры, как настоящие ищейки. Вы должны отправиться к пристани в дилижансе. Я позабочусь о вашем багаже и отправлю его в фургоне.
- А разве вы не едете со мной, Стивен? - воскликнул Джек, оттолкнув тарелку, и, ошеломленный, уставился на доктора.
- В настоящее время я не собирался в море, - отвечал Стивен. - Лорд Кейт предложил мне должность судового врача на флагманском корабле, но я просил его уволить меня от этой чести. Здесь слишком много дел, требующих моего присутствия; кроме того, я давно не был в Ирландии…
- Но я был совершенно уверен, что мы поплывем вместе, Стивен! - вскричал Джек. - А я-то так обрадовался, когда получил ваши бумаги. Что же я… - Он взял себя в руки, а затем гораздо более спокойным голосом продолжил: - Конечно же, я не имел никакого права решать за вас. Прошу прощения; я тотчас же дам объяснения Адмиралтейству, что это целиком моя вина. Конечно же, флагманский корабль - совсем иное дело. Это не больше, чем вы заслуживаете. Боюсь, я был слишком самонадеян.
- Ну что вы, дорогой! - искренне огорчился Мэтьюрин. - К флагману это не имеет никакого отношения. Начхать мне на любой флагманский корабль. Зарубите это у себя на носу. Я бы предпочел шлюп или фрегат. Не в этом дело. Просто сейчас я не готов отправляться в плавание. Однако оставим пока все, как есть. Мне не хотелось бы предстать в глазах членов Совета Адмиралтейства этаким ветреником, у которого семь пятниц на неделе, - произнес он с улыбкой. - Не надо падать духом, дружище. Меня просто озадачила эта внезапность. Я более рассудителен в своих поступках, не то что вы, вечные морские бродяги. До конца недели я занят, но затем, если ничего не произойдет, в понедельник я присоединюсь к вам с моим корабельным рундуком. Давайте же выпьем ваше вино - восхитительное зелье для такой забегаловки - и закажем еще одну бутылку. И, прежде чем посадить вас в дилижанс, я расскажу вам о нюансах британского законодательства, касающихся отношений должников и кредиторов.
Глава седьмая
"Достопочтенный сэр,
Настоящим сообщаю Вам, что я прибыл в Портсмут днем раньше, чем предполагал. С нижайшей просьбой разрешить мне явиться на борт не ранее нынешнего вечера и доставить мне удовольствие лицезреть Вас за обедом.
Остаюсь, достопочтенный сэр,
Вашим преданным покорным слугой.
Стивен Мэтьюрин".
Сложив письмо, он написал: "Капитану королевского флота Обри, шлюп Е. В. "Поликрест"", заклеил его и позвонил в колокольчик.
- Вы знаете, где находится "Поликрест"?
- А то как же, сэр, - отвечал слуга с понимающей улыбкой. - На него ставят орудия в артиллерийской верфи. И во время последнего прилива ему здорово досталось.
- Тогда будьте добры, велите тотчас отнести туда это письмо. И позаботьтесь, чтобы остальные письма были отправлены на почту.
Снова повернувшись к столу, он раскрыл дневник и записал:
"Я подписался: "преданный покорный слуга". Вне сомнения, именно преданность привела меня сюда. Даже холодному, самодостаточному человеку необходимы токи живительного общения, если он не хочет умереть в одиночестве. Натурфилософии, диалогов, которые ведут мертвецы под переплетами книг, недостаточно. Мне нравится думать, и я действительно думаю, что Д. О. по-настоящему привязан ко мне в соответствии с его нерефлективной, жизнерадостной натурой, как и я к нему - я помню, как был тронут его горем. Но как долго эта привязанность будет сопротивляться испытаниям молчаливых будничных столкновений? Его доброта ко мне не помешает ему преследовать Диану. И того, чего он не желает видеть, он не увидит: я не обвиняю его в сознательном лицемерии, но выражение quod volunt credere применимо к нему, как ни к кому другому. Что касается ее, то я в недоумении… сначала доброта, затем она отворачивается от меня, как от врага. Такое впечатление, что, играя с Д. О., она и сама запуталась. (Но неужели она расстанется со своим честолюбием? Вряд ли. А ведь он в меньшей степени годится в мужья, чем я. Он в меньшей степени законный приз. Неужели это порочная склонность? Д. О. хотя и не Адонис, но, по моему мнению, довольно красив, чего нельзя сказать обо мне.) У меня такое впечатление, будто его рассказ о моем мифическом богатстве, прошедший через уши миссис Уильямс и усиленный убежденностью этой тупой дамы в том, что все это правда, превратил меня из союзника, друга, даже сообщника Д. О. в его противника. Такое впечатление, будто бы… тут может существовать тысяча самых нелепых предположений… Я в растерянности, я обеспокоен. И все же я думаю, что меня можно исцелить, это жар в крови, а настойка опия охладит его, как охладит расстояние, а также хлопоты и дела. Чего я опасаюсь, так это разгорающейся ревности: прежде я никогда не испытывал подобного чувства, и хотя все знание света, весь опыт, литература, история, обычные наблюдения убеждали меня в ее силе, я совсем не понимал ее истинной природы. Gnosce te ipsum - приходящие в голову мысли ужасают меня. Нынче утром, когда я шел рядом с каретой, которая с трудом поднималась на Портс Даун Хилл, и оказался на вершине холма, передо мной внезапно открылась вся портсмутская гавань: внизу засверкали Госпорт, Спитхед и паруса, пожалуй, половины флота Английского канала. Когда могучая эскадра проходила кильватерной колонной мимо Хазлара, поставив все лисели, у меня появилось страстное желание оказаться в море. Там такая чистота. Бывают моменты, когда все происходящее на суше кажется мне неискренним, темным и убогим, хотя, разумеется, темноты и убожества хватает достаточно и на борту военного корабля.
Я не знаю наверняка, до какой степени Д. О. разбудил алчную доверчивость миссис Уильямс, но, судя по тому, как она передо мной заискивала, ему это удалось в достаточной степени. Любопытно, но в результате акции Д. О. поднялись почти так же высоко, как и мои. Она не стала бы возражать против сватовства Д. О., если бы его положение упрочилось. То же самое, я уверен, можно было бы сказать и о Софи. Однако я полагаю, что это доброе дитя, столь твердо придерживающееся принципов, в которых она воспитана, скорее зачахла бы в старых девах, чем ослушалась бы матери и вышла замуж без ее благословения. Это вам не Гретна-Грин . Она милое, доброе дитя, одно из тех редкостных созданий, в которых принципиальность не исключает юмора. Конечно, сейчас не то время, но я очень хорошо помню, как она веселилась у себя дома, в Мейпс Корт. Большая редкость у женщин (сюда стоит включить Диану, которая, правда, ценит прежде всего острое слово и лишь иногда сверкнет блесткой юмора), которые зачастую напыщенны, как совы, хотя и не прочь бездумно похохотать. Какая будет жалость, если нынешняя печаль станет частью ее натуры, а с ней это может случиться скоро. Перемены к худшему уже наложили отпечаток на ее лицо".
Стивен стоял, глядя в окно. Было ясное, морозное утро, и чумазый город старался выглядеть как можно пристойнее. Офицеры входили и выходили из резиденции адмирала порта, находившейся напротив гостиницы. На тротуарах было полно синих и алых мундиров, направляющихся в церковь офицерских жен в нарядных манто, среди которых порой попадалась меховая мантилья. Рядом с ними шли чисто умытые дети с сияющими лицами.
- Вас хочет видеть один джентльмен, сэр, - сообщил официант. - Лейтенант.
- Лейтенант? - переспросил Стивен и после паузы добавил: - Попросите его подняться. - На лестнице послышался грохот, словно кто-то выпустил из загона быка. Дверь со стуком распахнулась внутрь, и влетел Пуллингс, в новеньком синем мундире, осветивший номер улыбкой до ушей.
- Я произведен в лейтенантский чин, сэр! - воскликнул он, схватив руку доктора. - Наконец-то произведен! Королевский приказ прислали с почтой. О, поздравьте меня!
- Я и поздравляю, - произнес Стивен, морщась от боли, - если только вас не хватит удар от радости. Вы выпили, лейтенант Пуллингс? Прошу вас, сядьте и не скачите по комнате.
- О, повторите еще раз, сэр! - произнес лейтенант, падая в кресло и пожирая доктора глазами, полными чистого восторга. - Ни капли во рту не было.
- Значит, вы пьяны от нынешнего счастья. Что же, пусть оно длится долго, долго.
- Ха-ха-ха! То же самое сказал Паркер. "Пусть оно длится долго", - произнес он, но с завистью, словно его душила старая серая жаба. Возможно, и я стал бы ехидным, если бы тридцать пять лет не имел своего корабля. Впрочем, я уверен, что этот Паркер человек славный и справедливый, хотя до прихода капитана он был сам не свой.
- Лейтенант, не выпьете ли бокал хереса?
- Опять вы про вино, сэр! - воскликнул Пуллингс, снова весело захохотав. "Готов поклясться, что его лицо излучает свет", - подумал Стивен. - Вы очень любезны. Разве что каплю. До завтрашнего вечера, когда я устрою праздник, напиваться мне нельзя. Позвольте мне провозгласить тост? Выпьем за здоровье капитана Обри, моя горячая благодарность ему. Пусть сбудутся все его желания. Пьем до дна. Если бы не он, я бы никогда не получил звания. Кстати, у меня поручение, сэр. Капитан Обри передает наилучшие пожелания доктору Мэтьюрину, поздравляет его с благополучным прибытием и ждет к обеду в ресторане "У Джорджа" в три часа. Сэру Обри еще не доставили бумагу, перья и чернила, и он просил извинить его за устное приглашение.
- Вы бы доставили мне большое удовольствие, если бы составили нам компанию.
- Благодарю вас, сэр, премного благодарю. Но через полчаса я должен отправиться на баркасе к острову Уайт. В четверг мыс Старт миновало судно Ост-Индской компании "Лорд Морнингтон", и я надеюсь на рассвете переманить с него к нам с полдюжины отличных матросов.
- Скажите, а на крейсерах и плимутских посыльных судах найдутся для нас подходящие моряки?
- Спасибо за заботу, сэр. Я два раза плавал на таких судах. На них в твиндеке имеются такие места, какие вы ни за что не найдете и где можно спрятать несколько человек. Я отыщу там полдюжины морячков. Это говорю вам я, Том Пуллингс. - "Лейтенант Том Пуллингс", - добавил он про себя.
- Выходит, у нас в команде нехватка людей?
- И еще какая. В экипаже недостает тридцати двух человек. Но дело не столько в количестве, сколько в качестве. Транспортное судно доставило нам восемнадцать человек от лорда мэра и двадцать с лишним из Хантингдоншира от Ратленда. Этих малых наскребли по исправительным домам и тюрьмам. Они ни разу в жизни не видели моря. Нам не хватает не людей, а именно моряков. И все же у нас имеется несколько первоклассных матросов, в их числе двое с "Софи" - старый Аллен, полубаковый, и Джон Лейки, работавший на грот-мачте. Вы их помните? Вы его очень аккуратно заштопали во время первого же его плавания в составе нашего экипажа после стычки с алжирцем. Он клянется, что ни один хирург, кроме вас, не смог бы сохранить его мужское достоинство, сэр, за что он очень вам признателен, иначе он не чувствовал бы себя полноценным человеком. Капитан Обри приведет их в божеский вид, я в этом уверен. Мистер Паркер, по-моему, достаточно строг, да и мы с Бабингтоном сдерем шкуру с любого лоботряса, который не будет выполнять свои обязанности. Так что капитану нечего беспокоиться на этот счет.
- А что вы скажете об остальных офицерах?
- Видите ли, сэр, я еще не успел их изучить из-за хлопот с оснасткой этого необычного корабля. Знаю только казначея, который раньше ведал продовольственным складом, старшего канонира из тыловой артиллерийской конторы да трюмного старшину. Но зачем нам трюмный старшина, если на корабле нет трюма?
- Насколько я понял, судно построено по-новому?
- Что вам сказать, сэр? Надеюсь, оно сконструировано так, чтобы сразу не пойти ко дну, вот и все. Никому, кроме своих, я не стал бы этого говорить, но таких судов я еще никогда не видел. Ни на реке Перл, ни в Хугдли, на побережье Гвинеи. По нему не определить, куда оно движется - вперед или назад. Но могу сказать одно, черт бы меня побрал, оно гораздо красивее, чем обычные коробки, - добавил он, как бы извиняясь за недоверие к своему кораблю. - Мистер Паркер постарался - сусальное золото, изобилие ярких деталей, специальная патентованная чернь для покраски реев, блоки обтянуты красной кожей. Вы когда-нибудь наблюдали за оснасткой судна?
- Нет, никогда.